Из наших пеплов, мы восстаем.

Солнце начинало садиться за горизонт, когда Суна вернулась с работы, усталой, но довольной встречей с мужем. Кая уже был дома, сидя один в гостиной, с чашкой дымящегося чая на низком столике перед собой. Погруженный в свой ноутбук, он нахмурился, что свидетельствовало о его глубокой концентрации. Он, вероятно, работал над проектом для лондонского агентства, где теперь работает консультантом. Это неполный рабочий день, который он принял после многочисленных просьб Джо, его бывшего работодателя, который постоянно повторял, насколько ему нужен Кая. Под впечатлением от щедрой оплаты и того, что работа не требует много времени, Кая в итоге вернулся в свою старую команду и теперь дает консультации удаленно. Кая поднял глаза от компьютера, когда она подошла, и быстро улыбнулся ей, но в его глазах не было привычного блеска. В течение нескольких дней Суна заметила некую дистанцию в его поведении. Он больше не трогал её, как раньше, его жесты стали редкими и сдержанными, а его попытки сблизиться наталкивались на невидимую, но ощутимую преграду. « Привет, » — сказала она тихо, ставя сумку рядом с диваном. « Привет, » — ответил он, его голос был спокойным, но отстранённым. « Добро пожаловать. » Она подошла к нему, легонько положив руку на его плечо, прежде чем наклониться и поцеловать его в губы. Кая ответил на поцелуй автоматическим движением, лишенным тепла. Она села рядом с ним на диване, стараясь поймать его взгляд. « Как прошел день? » — спросила она, пытаясь завести разговор. « Нормально, » — ответил он, не вдаваясь в детали, и снова погрузился в работу. « А у тебя? » « Неплохо. Я пойду принять душ… » — сказала она с игривой улыбкой, надеясь разжечь искру интереса в его глазах. « Ты уже принял душ? » Кая просто кивнул. Суна встала медленно, с лёгким волнением в сердце. Поднимаясь по лестнице, она оглянулась на него в последний раз, надеясь, что он поднимет голову, последует за ней или хотя бы скажет что-то. Но ничего. Он оставался там, неподвижный, как будто потерянный в мире, к которому она больше не имела доступа. Достигнув верхнего этажа, она вздохнула, смешавшееся с разочарованием и тревогой, охватывающее её. Что-то было не так, и она чувствовала это в глубине своей души. Это расстояние, эта необычная холодность… Она понимала, что её муж переживает трудные времена, но в начале, когда его отец снова появился и когда он узнал о существовании новой семьи у него, он делился с ней своими переживаниями и был признателен за то, что мог вместе с ней справляться с вызовами. Но теперь между ними была большая дистанция, холодная и настойчивая, и Суна задавалась вопросом, сколько ещё она сможет терпеть эту эмоциональную изоляцию, не сломавшись. Когда она вышла из ванной, она нашла мужа в спальне, все еще поглощённого своей работой. В одних только полотенце, обвивающем её ещё влажное тело, она подошла к нему, пытаясь поймать его взгляд. Но Кая, кратко подняв глаза от экрана, почти сразу снова опустил их, как будто был совершенно равнодушен. Разочарованная, она собрала одежду, которую приготовила на кровати, и начала переодеваться, не отрывая взгляда от него. Суна уронила полотенце на пол с элегантным и небрежным движением. Сначала она надела нижнее белье, затем легкую рубашку, аккуратно натягивая ткань на свои руки. Потом она надела облегающие брюки, стараясь двигаться медленно, чтобы Кая заметил каждую деталь. Но он даже не поднял голову. Она села на край кровати, чтобы надеть обувь, изящно скрестив ноги. Несмотря на её усилия, Кая, сосредоточенный на экране, казался полностью поглощённым своей работой. Каждый её жест, каждое грациозное движение сталкивалось с ледяным равнодушием. Разочарованная, она встала, подняла брошенное полотенце с пола и исчезла на некоторое время, прежде чем вернуться, чтобы уложить волосы. **** Ужин в кругу семьи прошёл в напряжённой атмосфере для пары. Стол был красиво накрыт, но для Кая и Суна, как это стало нормой с момента появления Джемиля, каждый момент казался тяжёлым. Кая едва обменивался парой слов с членами семьи. Его ответы были краткими и отмечены определённой холодностью. Он сосредоточился на своей тарелке, тщательно избегая взгляда Суна и других, как будто каждое слово, произнесенное ими, было дополнительным усилием, которого он предпочитал бы избежать. Суна, со своей стороны, пыталась участвовать в разговоре, чтобы облегчить атмосферу, но сама была неловка, нетерпеливо ожидая окончания ужина. ***** Вернувшись в спальню, она приняла решение поговорить с ним. Кая уже лежал под одеялом, с телефоном в руках. Она подошла к нему осторожно. « Кая, » — прошептала она, положив лёгкую руку на его руку. Он слегка вздрогнул, как будто её прикосновение резко вернуло его к реальности. Он посмотрел на неё, его черты были полны усталости, которую он с трудом скрывал. « Да? » — ответил он спокойно. « Всё в порядке? » — спросила она, её голос выдавал её беспокойство. Кая накрашенно улыбнулся, улыбка не достигла его глаз. « Да, всё в порядке, » — ответил он просто. Тишина, последовавшая за этим, была тяжёлой, почти ощутимой. Суна медленно убрала свою руку, сбитая с толку этим необычным холодом. Она легла рядом с ним под одеялом, надеясь, что он заговорит, что он наконец-то разрушит эту нарастающую дистанцию, но ничего не происходило. « Ты уверен? » — наконец, настаивала она, голос слегка дрожащий. « Ты стал отдалённым в последние дни… Мне кажется, что ты меня избегал. » Кая, наконец, отложил телефон и посмотрел на неё. « Я просто устал, Суна, » — сказал он, его голос был мягким, но печальным. « Больше ничего. » Но Суна знала, что есть что-то ещё. Это не просто физическая усталость; был вес, эмоциональная усталость, которая, казалось, отдаляла его, несмотря на все её усилия вернуть его к себе. Она приблизилась к нему, надеясь, что простое движение сможет заполнить пропасть, которая, казалось, расширялась между ними. « Я здесь, Кая, » — прошептала она мягко, пытаясь найти трещину в его броне. « Я знаю, Суна, » — сказал он, его голос был тихим и контролируемым. « Но я в порядке. » Тон был ровным, но подтекст был ясен. Он не хотел говорить, и её настойчивость могла только ещё больше оттолкнуть его. Суна почувствовала укол боли от этой мысли, но она не хотела заставлять его говорить, если он не готов. Она медленно кивнула, пытаясь скрыть своё разочарование. « Хорошо, » — ответила она просто, хотя знала, что этого недостаточно, чтобы успокоить её беспокойство. Лежа рядом с ним, Суна ощущала дистанцию между ними, не в плане пространства, а в их связи, которая была такой сильной, прежде чем пошатнуться. Тем не менее, несмотря на эту дистанцию, она не могла смириться с тем, чтобы оставаться далеко от него. Медленно она приблизилась, ища в его объятиях утешение, которое боялась не найти. Она прижалась к нему, её тело легло к его с нежностью и успокоением. Рука Кая обняла её, притягивая к себе почти инстинктивно. Он положил лёгкий поцелуй на её темя, жест, полный мягкости, но не стиравший полностью ту дистанцию, которая образовалась между ними. Тишина, которая их окружала, была насыщена невысказанными словами, но их тела оставались связанными, как будто пытаясь компенсировать пропасть, образовавшуюся между их душами. Несмотря на свои тревоги, Суна находила слабое утешение в этом объятии. А Кая, несмотря на свои противоречивые чувства, не мог удержаться от того, чтобы прижать её к себе, как если бы этот контакт мог облегчить мучения, которые его терзали. **** На следующее утро Кая проснулся рано, до того, как солнце полностью встало. Тяжесть ночи, насыщенной мучительными мыслями, все ещё давила на него. Суна мирно спала рядом, её расслабленное лицо контрастировало с внутренним беспокойством, которое он испытывал. Он наблюдал за ней какое-то время, её черты, смягченные сном, и его охватило чувство вины. Он знал, что не сможет продолжать так, но всё ещё не нашёл способа разорвать этот порочный круг молчания и обиды. Осторожно выскользнув из постели, чтобы не разбудить её, он направился в ванную. Холодная вода из раковины освежила его, но не смыла тёмные мысли, которые преследовали его уже несколько дней. Он быстро побрился, выполняя механические движения, затем одел спортивный костюм и кроссовки и вышел на пробежку. Кая долго бегал, стараясь оставить позади фрустрацию и гнев, но с каждым поворотом эти чувства казались возвращаться с новой силой. Наконец, он вернулся, запыхавшийся, но с всё тем же мятущимся разумом. Дом уже был пробужден. Когда он вошёл в спальню, он нашёл Суну стоящей перед шкафом и выбирающей наряд на день. Она обернулась, услышав дверь, и её лицо озарилось мягкой улыбкой при виде его. « Доброе утро, » — сказала она нежным голосом. На ней был халат, волосы ещё влажные после её собственной душа. « Привет, » — ответил он, вытирая пот со лба полотенцем. Он пытался улыбаться, несмотря на терзающий его разум. Суна некоторое время наблюдала за ним, изучая его лицо в поисках эмоций. « Хорошо пробежался? » « Да, это было полезно, » — ответил он. « А ты, хорошо спала? » « Да, » — ответила она, с успокаивающей улыбкой на губах. « Это хорошо, » — добавил он мягко, прежде чем направиться в ванную. Пока он принимал душ, тёплая вода временно расслабляла его напряжённые мышцы, Суна выбрала лёгкое платье, идеально подходящее для спокойного субботнего дня. Когда он вышел из ванной, она сидела перед туалетным столиком и красилась. « Латиф Бей только что объявил, что завтрак готов, » — сказала она тихо, её взгляд кратко пересекся с его в зеркале. Он кивнул, быстро вытирая мокрые волосы полотенцем. « Я буду через минуту. » Спустившись в столовую, они присоединились к остальным за завтраком. Большой стол уже был щедро накрыт: разнообразные хлеба, сыры, оливки, домашние варенья и, конечно, дымящийся кофе и чай. Ферит уже был там, сидя рядом со своей женой и поглощённый большой беседой с отцом, в то время как их дедушка, сидящий в конце стола, внимательно слушал их, время от времени вмешиваясь. « Говорю тебе, Ферит, вы делаете отличную работу. Но нужно будет быть внимательнее к маржам, особенно с учётом текущих производственных затрат, » — сказал Орхан серьёзным тоном, его глаза прищурены, пока он мысленно рассчитывал риски. Ферит кивнул, сделав глоток хлеба перед тем, как ответить. « Я уже подумал об этом, но нам нужно потратиться, чтобы произвести впечатление с первого раза. И если мы хорошо займёмся позицией на рынке с помощью солидной маркетинговой стратегии, мы сможем компенсировать затраты. Главное — оставить след с самого начала. Не так ли, Кая? » Кая, только что севший за стол, спокойно вмешался: « Я не вмешиваюсь в твои финансовые или художественные решения. Моя сфера — маркетинг, и только в этой области я могу высказываться. Могу с уверенностью сказать, что мы используем все доступные возможности для создания сильного влияния с момента запуска. Мы разработали стратегии для привлечения внимания СМИ и влиятельных лиц, и также полагаемся на социальные сети для увеличения видимости бренда. » Орхан кивнул, явно впечатлённый. « Да, я видел тебя в действии и не сомневаюсь, что разработанная тобой коммерческая стратегия безупречна. Мне бы хотелось, чтобы ты остался с Феритом на продолжение пути. » Ферит, взяв слово, добавил: « Я должен признать, что мне действительно понравилось работать с Каем. Но как только я привык к его присутствию, он вынужден был уйти, оставив меня одного. » Кая ответил с умеренной искренностью: « Я обещал помочь тебе сформировать сильную команду по маркетингу и работать с ней над стратегией запуска. Я сдержал это обещание. Теперь команде предстоит продолжать работу. » Дедушка, вмешиваясь своим глубоким голосом, выразил: « Мне понравилось видеть вас работающими вместе. Кая теперь часть семьи и он это доказал, активно вовлекаясь в работу с Феритом. Было бы полезно видеть, как ты поддерживаешь своего кузена, но я не могу заставить тебя сделать это. » Кая, его тон став более решительным, ответил: « У меня уже есть свои обязанности в компании и роль консультанта для агентства в Лондоне. Я помог Фериту, потому что он меня попросил и потому что я этого хотел, но я не в позиции работать на него. » Суна почувствовала скрытый тон и поняла, что горечь, выраженная её мужем, была реакцией на замечание деда. Она осознала, что эта ситуация была не только вопросом работы, но и отражением того, как Халис продолжал обращаться с внуками неравномерно, создавая дополнительные напряжения в семье. Она положила руку ему на колено и подарила мягкую улыбку. Этот простой жест выражал её солидарность и понимание, отправляя тонкое послание о поддержке в сложной ситуации. **** После завтрака Суна отправилась на встречу с подругами Асуман, Лейлой и Марве, на этот раз с Сейран в сопровождении. Кая, оставшийся дома, решил насладиться спокойствием террасы, читая книгу. Он выбрал «Если на одной летней ночи путник» Итало Кальвино, сложный и увлекательный роман, который глубоко впечатлил его при первой прочтении несколько лет назад. Эта книга, с её фрагментированными и незавершёнными рассказами, казалась теперь ироничным отражением дискретности и незавершённости, которые он чувствовал в своей собственной жизни. Он чувствовал себя как персонаж, потерянный в одном из этих незавершённых рассказов, каждый раздел его жизни казался прерванным фрагментом, внезапно остановленным, оставляя его в состоянии неопределённости. Несмотря на свои усилия, ему было трудно сосредоточиться на страницах. Его разум был беспокойным, борясь с внутренними мучениями и недавними семейными напряжениями. Внезапно его телефон завибрировал, нарушив тишину его смятения. Он получил неожиданный сообщение и, после момента колебания, ответил на него. Телефон снова завибрировал. Кая подумал несколько минут, прежде чем решить положительно ответить на просьбу собеседника. Он отправил требуемый адрес, его напряжённые мышцы выдали скрытую нервозность. Решение было принято, и он задавался вопросом, какие могут быть последствия этого неожиданного обмена. **** Кая сидел на скамейке в саду рядом с особняком, сложив руки перед собой, взгляд устремлен вдаль. Он услышал легкие шаги, приближающиеся к нему, но не поднял глаза. Он уже знал, кто идет. Селин медленно подошла, колеблясь, наблюдая за сводным братом, которого она едва знала, но который внезапно потряс её мир и мир тех, кого она больше всего ценила. « Здравствуй, » наконец сказала она, её голос едва слышен, как шепот. « Здравствуй, » ответил он равнодушным тоном, даже не повернув головы. Она села рядом с ним, оставив между ними приличное расстояние, как будто боялась потревожить его еще больше. Воцарилась тяжёлая тишина, наполненная всем тем, что они не осмеливались сказать. Кая продолжал смотреть вдаль, его черты оставались невозмутимыми, мысли далеко от этого сада, где они находились. Ему было интересно, почему он вообще согласился её увидеть. Почему он уступил этому зовущему и необъяснимому желанию предоставить ей момент своего времени? Простая мысль о том, что она его сестра, что у них есть кровное родство, казалась недостаточной, чтобы оправдать глухую боль, которую он ощущал в её присутствии. Было ли это из болезненного любопытства, чтобы увидеть своими глазами, что осталось от семьи, которую он никогда не знал? Или же это была отчаянная попытка заполнить пустоту, оставленную годами одиночества и хорошо скрытыми секретами? Ему не нужно было поворачиваться, чтобы почувствовать дискомфорт Селин, её нервозность была ощутима в неловких жестах её рук. Наконец, как будто он почувствовал, что тишина стала слишком тяжёлой даже для него, Кая медленно повернулся к ней. « Что ты хочешь, Селин? Почему ты меня позвала? » В его голосе не было тепла, только преднамеренное холодное равнодушие. Селин проглотила слюну, собрав всю свою смелость, чтобы заговорить. « Я хотела... » начала она тихо, подбирая нужные слова в этом потоке противоречивых эмоций. « Я хотела поговорить о том, что произошло. О том, что ты сказал на днях. » Её слова зависли в воздухе, сталкиваясь с холодом взгляда собеседника. Девушка всё ещё чувствовала тяжесть откровений, которые взорвались, как бомба, на дне рождения её отца. В тот день всё, что она считала знакомым, было разрушено истинами, которые Кая безжалостно обнародовал. Праздник, который должен был быть торжеством, быстро превратился в публичный кошмар. Её мать, до этого столь достойная и гордая, была унижена перед близкими и оскорблена предательством мужа. Человек, за которого она вышла замуж, которому она простила, в котором она снова вложила всю свою веру, скрывал истинную личность Кая, говоря, что он сын дальнего кузена. Что ещё хуже, Чемиль снова связался с Каем и его матерью за её спиной, оставив её в тени новых событий в своей жизни. В одно мгновение семья, которую они знали, развалилась, и её мать, в акте отчаяния и ярости, выгнала Чемиля. Её слова были ясны, как нож: она не хотела больше его в своей жизни, отказываясь принять двойной предательствo, которое ей было причинено. Селин, находясь в центре этого водоворота, увидела, как её мир рушится. То, что она всегда считала стабильной и хорошо организованной жизнью, оказалось лишь разрушенным иллюзорным образом. Жестокое откровение Кая треснуло образ любящего и защитного отца, который у неё был в голове, обнажив вместо этого человека, поглощённого своими секретами и двойным лицемерием. Идеальная семья, которую она считала своей, этот прочный центр, вокруг которого она строила все свои убеждения, больше не существовала. Связи, которые она считала неразрушимыми, оказались хрупкими, построенными на невысказанных вещах и лжи. Почва под её ногами была вырвана, оставив её дезориентированной и потерянной в этом новом ландшафте жестокой правды. Молодая женщина чувствовала в себе глухую боль, смесь предательства и разочарования, которая заставляла её чувствовать, что она задыхается. Она колебалась между гневом и печалью, не в силах понять, как всё могло так быстро измениться. Безопасность, которую она всегда ощущала в своей семье, испарилась, заменённая чувством пустоты и неопределённости. Она оказалась здесь, перед Каем, инициатором этого эмоционального землетрясения. Но помимо гнева на него, часть её не могла не испытывать к нему сочувствия. Селин увидела своего отца впервые, когда ей было тринадцать лет. Это был день, который навсегда остался в её памяти, день, когда её отец, наконец найденный после долгих лет отсутствия, вошёл в её жизнь. В тот день он озарил её мир, принёс с собой тепло и безопасность, которые она всегда надеялась, но никогда не знала. Для Селин это был лучший день в её жизни. С тех пор он никогда не уезжал. Он занял своё место в их жизни постоянным присутствием, принося стабильность и любовь. Но для Кая тот день был тем, когда он потерял своего отца. Этот день был скорее разрывом, возможно, неизлечимой раной. Эта мысль звучала в сердце Селин, усиливая сложность её чувств к Кае. Пока её собственная история была отмечена воссоединением и счастьем, история её сводного брата была полна потерь и сожалений. Это жестокое различие между их переживаниями злило её и вызывало дискомфорт перед ним. « Поговорить? » наконец ответил он, на его губах появился циничный улыбка. « Что здесь говорить, Селин? Я сказал всё, что имел в виду, но если тебе нужны детали, поговори с твоим отцом. » Молодая женщина глубоко вздохнула, не желая падать духом от его резкого тона. « Я хочу говорить именно с тобой, Кая, » её голос дрожал немного, но был полон решимости. « Почему? » спросил он резко. « Для чего? Чтобы ты могла почувствовать себя лучше, успокоить совесть? » Селин покачала головой. « Нет, это не так. Я не пытаюсь успокоить совесть. Я просто хочу попытаться понять, через что ты проходишь и, может быть... » Кая посмотрел на неё с ледяным презрением в глазах. « Понять, через что я прохожу? Не смеши меня, принцесса. Ты живёшь в маленьком золотом мире, где всё идеально и защищено, чтобы сохранить тебя в пузыре комфорта. Так что, пожалуйста, не пытайся притвориться, что можешь понять, что я чувствую. » Селин напряглась от этих слов, ощущая презрение в каждой слоге. « Я не говорю, что понимаю всё, что ты пережил, » сказала она тихо, пытаясь не потерять самообладание перед его враждебностью. « Это не соревнование по страданиям, но ты не единственный, кто пострадал в этой истории. Я жила без отца до тринадцати лет, а Селим — до четырнадцати лет. Мы росли, задаваясь вопросом, почему его не было, строя себя без отцовской фигуры. Так что, может быть, я не знаю точно, что ты чувствуешь, но не думай, что мы жили в золотом мире без изъянов. » Kaya посмотрел на нее с беспощадной холодностью, стиснув челюсти. « Ты хочешь, чтобы я сожалел о тебе? » Его голос был резким, почти жестоким. « Потому что тебе пришлось ждать тринадцать лет, чтобы твой дорогой папа вернулся домой и, наконец, стал героем? » Он посмотрел на нее, его глаза сверкающие от гнева. « Вы получили своего отца, который вернулся к вам, к тебе, к Селиму, к вашей маленькой идеальной жизни, который любил вас, защищал вас. А я? Он только принес страдания в мою жизнь. Потом он ушел, не заботясь о том, что со мной произойдет. Так что нет, Селин, я не буду плакать за тобой или за твоим братом и не... » Селин почувствовала, как в ней поднимается гнев, но она заставила себя остаться спокойной. « Я не прошу тебя плакать за меня, Кая. Я не ищу твоего сочувствия, » ответила она, ее голос был напряженным, но твердым. « Я просто хочу, чтобы ты понял, что не все было так идеально с нашей стороны. Да, он вернулся к нам, но это не стирает всех тех лет, когда нам пришлось научиться жить без него. Это не стирает ночи, когда я слышала, как моя мама плакала, потому что она была истощена, воспитывая нас одну. Это не стирает вопросы без ответов, пропущенные дни рождения, невыполненные обещания. Это не была сказка, даже если ты думаешь иначе. » Она сделала паузу, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце. « Ты злишься, и я это понимаю, правда. Но не преуменьшай то, что мы пережили, просто потому что наша боль отличается от твоей. » Слушая слова Селин, Кая ощущал смешанные чувства. Одна часть его хотела отвергнуть все, что она говорила, отказаться принять, что другие дети Цемиля могли быть жертвами так же, как и он. Но в то же время, другая, более глубокая часть, признавалась в правде слов его сводной сестры. С тех пор как он узнал о их существовании, он никогда не думал о том, что она и ее брат пережили. Для него все было черным или белым: они нашли своего отца, а он потерял его навсегда. У них был любящий отец, а у него только ночные кошмары и плохие воспоминания о нем. Но теперь, слушая Селин, он осознавал, что их опыт был не таким идеальным, как он представлял. Тяжесть собственных предвзятых мнений внезапно стала тяжелее, как занавес, который ему нужно было приподнять, чтобы увидеть реальность других. Впервые за долгое время он задался вопросом, была ли его злость на детей его отца столь же оправдана, как он думал. Однако он не был готов так легко отказаться от своей обиды. Пока что нет. Он посмотрел на Селин, пытаясь найти в ее глазах причину продолжать защищаться, но то, что он там увидел, только усилило его внутреннее смятение. « Суна тоже говорила мне это... моя жена, » наконец, пробормотал он, его голос был хриплым, почти неразборчивым. « В день, когда Цемиль снова появился. Я был так зол... она сказала, что я не был единственным, кто страдал, что я не имел права преуменьшать страдания других просто потому что мне было больно. » Селин посмотрела на него, чувствуя, как в ней растет смесь понимания и грусти. Он продолжил, на этот раз мягче: « В то время мы даже не знали о вас. Я даже не знал, что у Цемиля есть дети, примерно моего возраста. » Он прервался, ища слова. « Узнать это было как второе предательство, еще один удар, который я не ожидал. Так что прости, если я не испытываю сострадания к тебе и твоему брату, но правда в том, что он выбрал вас. Даже когда он не был физически с вами, он никогда не был действительно со мной, он никогда не любил меня... и теперь я понимаю почему. Правда в том, что, несмотря на то что вы выросли без него, он вернулся к вам в своем лучшем виде. Цемиль, которого я знал, не имеет ничего общего с человеком, ставшим твоим отцом. Я мог бы рассказать тебе множество историй, чтобы ты могла понять, как это было, но сомневаюсь, что ты готова их услышать. Так что прости, если я говорю, что ты никогда не сможешь понять, что каждый из нас пережил – это просто несравнимо. » Селин глубоко вздохнула, поглощая слова Кая. Она чувствовала вес его боли и гнева, ту горечь, которую он нес так долго. Одна часть ее хотела защититься, возразить, что он не знает всего, но другая часть знала, что спорить только разожжет ситуацию. Она увидела усталость в его глазах, ту усталость, которая выдала многолетнюю накопленную обиду. « Может быть, ты прав, » сказала она наконец, ее голос дрожал, но был решительным. « Может быть, я никогда не смогу точно понять, что ты пережил. Наши реальности разные, и продолжение сравнения нашей боли ни к чему не приведет. » Она сделала паузу, подбирая слова, чтобы выразить свои чувства. « Ты можешь ненавидеть нас, потому что, по твоему мнению, Цемиль выбрал нас, потому что мы получили любящего и заботливого отца. Я даже не уверена в этом... я имею в виду... что он выбрал нас. Теперь я даже не знаю, возвращался ли он ради нас. Но какая разница? Даже если он возвращался ради нас? Для моей мамы, для меня и Селима это больше не имеет смысла, зная, что он оставил позади сына и больную жену. » Кая молчал некоторое время, смотря на нее, как будто пытаясь разгадать ее мысли. Она была искренняя? У нее не было причин обманывать его. « Но видишь, Кая, тебе не стоит завидовать нам, Селиму и мне, потому что мы прожили половину своей жизни без него и другую половину во лжи. Даже если это больше касается меня, чем него... » Кая, с закрытым лицом, наблюдал за Селин, его брови нахмурились. « Что это значит? » Селин подумала некоторое время, затем ответила спокойным и взвешенным голосом. « Когда он вернулся, мой отец попытался наверстать упущенное время, исправить ошибки прошлого. Я ждала его годами, и сразу приняла его извинения, стараясь видеть в этом положительные стороны. Я стала очень близка с ним. Но для Селима все было по-другому, и это так и осталось. С самого начала ему было трудно принять возвращение папы. Он держал на нем обиду и не мог забыть годы отсутствия. Он в конце концов принял его присутствие среди нас... или привык, не знаю. Их отношения улучшились с годами, конечно, но Селим все еще злится на него... » Селин продолжила, ее голос был полон горечи. « Знаешь, когда ты устроил этот взрыв и ушел, мама была очень сердита и хотела выгнать папу. Он хотел поговорить с ней, объясниться, извиниться, но она не хотела ничего слушать. Я была тоже расстроена, и Севда... она заперлась в своей комнате и не открывала никому. Но Селим... он, возможно, был самым сердитым. Он кричал, обвиняя папу в том, что он снова предал нас, имея семью в другом месте. Он был зол на маму тоже, потому что она знала об этом и позволила Цемилю вернуться в нашу жизнь. Он обвинял ее в том, что она приняла решение строить свое счастье на несчастье другой женщины и другого ребенка. Он сказал, что все, что мы пытались восстановить, было ложью, и что возвращение папы только добавило к боли, которую он уже причинил всем, что, несмотря на все добро, которое папа мог претендовать на то, что он сделал, это не могло компенсировать годы страданий, которые он причинил нам и тебе. » Кая молчал, его выражение было непроницаемым. Он видел искренность в ее глазах, но оставался настороженным, не готовым опускать свою защиту. Тем не менее, что-то в словах Селин отозвалось в нем. Может быть, это было то, что она казалась искренне стремящейся понять, или, может быть, просто усталость от того, что в нем кипела столько гнева. «Послушай, у меня нет проблем ни с тобой, ни с твоим братом, ни с сестрой, — начал он, его голос был наполнен странной мягкостью, смешанной с разочарованием. — Мне трудно принять внезапное возвращение Чемиля в мою жизнь после стольких лет, когда он был лишь далеким воспоминанием. Я думал, что между нами больше ничего не будет, что все кончено. Но тот факт, что он снова появился, как будто ничего и не было, и я узнал, что у него есть другая семья…» Он сделал паузу, слегка покачав головой, как будто пытаясь избавиться от бремени этого открытия. «Вот что меня раздражает. Это не вы, это он, его ложь, его легкомыслие, его дерзость…» Селин некоторое время молчала, опустив глаза, как будто собираясь с мыслями. Потом она подняла голову, ее взгляд был полон какой-то грусти и понимания. «Я понимаю, Кая, — ответила она мягким, но уверенным голосом. — У тебя есть все основания быть сердитым. Я не могу представить, что ты чувствуешь, увидев его после всех этих лет и узнав, что у него есть другая семья. Но… знай, что для нас это тоже был шок. Узнать правду перевернуло нашу жизнь и пошатнуло все, во что мы верили.» Она сделала паузу, подбирая слова. «И то, как мы это узнали…» Ее голос немного сорвался, затем она покачала головой, как будто пытаясь собраться. «Ты бросил эту бомбу перед всеми, без всякой подготовки… Я понимаю твой гнев, твою боль, но… для нас услышать эту правду из твоих уст в таких обстоятельствах был жестокий шок…» «Шок, да?» — прервал ее Кая, его тон стал жестче. «И поэтому ты позвонила мне? Чтобы обвинить меня в раскрытии правды? Тебе бы лучше было, если бы я оставил вас погруженными в иллюзии, а не столкнулся с реальностью? Это не моя вина, что вы не были готовы услышать правду.» Селин снова заговорила, ее голос был мягким, но решительным. «Я не ради этого тебя вызвала, Кая, — возразила она. — Я хотела, чтобы мы поговорили по-настоящему, попытаться узнать тебя, понять, кто ты есть на самом деле. Но поскольку мы уже обсуждаем, я просто хотела сказать, что… я не понимаю, почему ты выбрал раскрыть все так, перед всеми, не дав нам времени подготовиться, переварить эту информацию… Ты прав, мы не были готовы услышать это, особенно не Севда. Она еще так молода…» «А я?» — вырвалось у Каи, он выпрямился на скамейке, его взгляд горел гневом. «Я тоже был молод, Селин. Я был ребенком, когда этот ублюдок бил меня при любом удобном случае. Я был очень молод, когда мне приходилось защищать маму от его всплесков гнева. Я был молод, когда он ушел, оставив меня одного с матерью, которая даже не могла смотреть на меня, потому что все, что она видела во мне, было им. Так что не говори мне о Севде или ком-либо еще. Мне надоели оправдания для этого человека и его выбора.» Селин почувствовала, как слезы подступают к глазам, но старалась их сдержать. Она понимала боль Каи, но его гнев был настолько силен, что не знала, как его смягчить. «Я не пытаюсь оправдать то, что он сделал, — прошептала она, голос дрожал. — Я просто хочу попытаться понять…» Кая посмотрел на нее в silence, его взгляд оставался таким же холодным. «Здесь нечего понимать, принцесса.» Он покачал головой с горечью. «Твой отец скрывал свое прошлое и играл роль идеального отца перед вами и вашими близкими. Теперь, когда правда раскрыта, у нас больше нечего говорить.» Селин опустила глаза, чувствуя, как на нее обрушивается тяжесть неудачи. Она пыталась протянуть руку к Кае, найти связь несмотря ни на что, но он отверг ее с холодностью, которая разбивала ей сердце. Он сделал неопределенный жест рукой, как будто отгоняя последние остатки разговора. «Я думаю, что мне пора уходить. Мы достаточно поговорили.» Селин смотрела, как он уходит, ее сердце было тяжелым и полным сожаления. Она знала, что, несмотря на свои усилия понять и успокоить, пропасть между ними была слишком велика, чтобы ее можно было легко преодолеть.