Из наших пеплов, мы восстаем.

В попытке избежать растущей тревоги, Суна погрузилась в различные занятия. Она возобновила занятия вождением, которые прервала на несколько недель. Действительно, после свадьбы она рассказала Кае о своем желании получить водительское удостоверение и своих опасениях. Кая настойчиво поддержала ее и не теряя времени, записала в автошколу. Суна, сильно тревожась и убежденная, что никогда не сможет, была приятно удивлена, сдав экзамены с первой попытки. Позже Кая помогла ей практиковаться в вождении и преодолеть страх перед рулем. Однако последние события заставили их приостановить эти уроки. Теперь, стремясь противостоять отрицательным эмоциям, девушка решила возобновить занятия вождением. Суна также много времени проводила с Асуман. Например, они провели долгий вечер на шопинге, исследуя бутики Стамбула в поисках новых нарядов, надеясь, что это приведет к некоторому облегчению ее беспокойного ума. Суна также присоединилась к Асуман в спортзале, где они освобождались, выполняя различные упражнения. Она даже решила записаться на уроки плавания, чтобы больше занять себя и научиться активности, которая давно ей нравилась. Во время тренировок в спортзале Суна познакомилась с бойфрендом Асуман. Молодой человек своей вежливостью, вниманием и чувством юмора быстро завоевал уважение Суны. Она заметила, как много радости он приносит Асуман, ее глаза светились от радости каждую минуту, проведенную с ним. Их связь была неоспорима, смех и знаки, раскрывающие глубокую связь. Суна не могла не восхищаться их отношениями, находя утешение в искренности их зарождающейся любви. Суна также знала, что ее подруга испытывает некоторое беспокойство в отношении новых отношений. В конце концов, она недавно потеряла своего мужа, и несмотря на свое влечение к Доруку и желание снова полюбить, она часто мучается чувством вины и тревогой. Суна глубоко сопереживала ей, осознавая сложность балансировки горя с необходимостью противостоять одиночеству. Она чувствовала вину за то, что недостаточно была рядом со своей подругой в последнее время и решила больше обращать на нее внимание в будущем, всегда быть рядом, когда это нужно, предлагая безоценочную поддержку. Суна выразила свою поддержку Асуман в ее решимости полноценно жить и успокоила ее, не чувствовать вины за то, что снова нашла счастье. Кроме того, дни, которые Суна проводила в усадьбе в отсутствие Каи, были очень напряженными…

***

С тех пор как Сейран вернулась домой, Ферит был холоден по отношению к Суне. Хотя он простил свою жену, понимая обстоятельства, приведшие ее к ее поступкам, он не мог прощать так же и Суну. Его обвинительные взгляды и едва уловимые замечания казались намеком на то, что он теперь видит Суну как нежелательное присутствие в их семье. Однажды вечером, когда семья собралась в гостиной, Ферит сделал острую замечание о верности и доверии, обсуждая совершенно неродственную тему. Суна ощутила укол его слов, понимая скрытый смысл. Она взглянула на Сейран, которая улыбнулась ей сочувственно, но это мало помогло смягчить дискомфорт, который обжег ее грудь. Через несколько дней Суна подслушала разговор Ферита с его матерью в коридоре. «Удивительно, что она предпочитает наше общество своему мужу на данный момент, учитывая, через что он проходит,» сказал он, голос его был тихим, но наполненным раздражением. Сердце Суны ушло в пятки. Она быстро отступила, прежде чем ее могли заметить, слезы наворачивались в ее глазах. Однажды после полудня Сейран попыталась преодолеть пропасть, предложив семейную прогулку. Ферит сначала согласился, но когда он узнал, что идет и Суна, вдруг вспомнил об острой необходимости заняться делами. «Возможно, в другой раз,» сказал он резко, избегая взгляда Суны. Отказ был ясен, и оставил Суну чувствовать себя более изолированно, чем когда-либо. Сейран однажды вечером столкнулась с Феритом, пытаясь защитить свою сестру. «Она же семья, Ферит. Ты не можешь так с ней обращаться,» умоляла она. Ответ Ферита был холодным и отрицательным. «Семья? Она предала меня. Я ей доверял, и она заставила меня поверить, что ты хочешь перейти к Акину и начать отношения. Я не могу просто забыть об этом.» Эти инциденты накапливались, подчеркивая, что прощение Ферита было зарезервировано только для Сейран. Обстановка в доме становилась все более напряженной, и Суна чувствовала себя все больше чужой. Несмотря на посредничество Сейран, отношение Ферита оставалось постоянным напоминанием о ее предполагаемых проступках, заставляя Суну ощущать горечь нового положения в семье. Однажды вечером, когда вся семья собралась за ужином, Ферит с ироничной улыбкой заговорил: «Скажи мне, Суна, как Кая себя чувствует в Лондоне? Предполагаю, он уехал от нашего обаятельного общества. Или, может быть, есть что-то другое?» «Ферит!» — отрезала его Сейран. Суна почувствовала, как в ней вспыхнуло возмущение. Она терпела его взгляды и комментарии несколько дней, но почему он нападал на нее таким образом теперь, перед всеми? Что она сделала, чтобы заслужить это? Возможно, это из-за ее поддержки Сейран? Ферит сам простил Сейран; почему он не мог отпустить эту враждебность к Суне? Сделав глубокий вдох, она боролась за сохранение самообладания. «Кая в Лондоне, чтобы быть со своей мамой,» — равномерно ответила она. «Он не нуждается в убегании от чего-то.» Ферит засмеялся с иронией, создавая неловкую обстановку за столом. «Ах, я понимаю,» — саркастически отозвался он. «Надеюсь, Лондон будет более гостеприимен к нему, чем наша скромная обитель здесь. Может быть, он, наконец, найдет приют, который ищет, подальше от… определенных… людей.» Суна почувствовала, как в ней вспыхивает гнев. Саркастические намеки Ферита перед всей семьей заставляли ее чувствовать себя неуютно. Она доверяла ему. Она делилась своими тревогами и сомнениями, веря в его понимание. И вот так он отвечает ей? Тем не менее, она знала, что должна сохранить спокойствие. Каждое ее слово могло иметь серьезные последствия для ее положения в этой семье, в доме Корханов. «Я уверена, что Кая оценил бы вашу поддержку, Ферит, а не вашу насмешку,» — ответила она спокойно, но твердо. Ферит дал ей холодный взгляд, но прежде чем он смог ответить, Карлос прервал разговор, принеся основное блюдо. Суна почувствовала сильное смущение. Взгляд ее встретился с взглядом Сейран, которая подала ей сострадательный взгляд, смешанный с бессловесными извинениями за поведение ее мужа. Суна ответила ей слабой, сокрушенной улыбкой. На оставшуюся часть ужина Суна решила оставаться молча, сосредоточившись на своей тарелке и прислушиваясь к разговорам вокруг. Она чувствовала любопытные взгляды и приглушенные шепоты от других членов семьи — поддерживающие кивки от Асуман, строгие взгляды от тёти Хатуч, и другие, наблюдающие с видимой нейтральностью. Когда подали десерт, Ферит попытался разрядить обстановку, стараясь сгладить дискомфорт, который создал. «Я уверен, мой кузен с нетерпением ждет встречи с тобой снова,» заметил он с принуждённой улыбкой. Однако Суна, решив не допустить, чтобы её снова унижали, проигнорировала его полностью. Она была уверена, что Сейран повлияла на его внезапное изменение настроения. Это не было из доброты сердца. По окончании ужина, когда члены семьи начали расходиться, Суна увела Сейран в уголок гостиной, подальше от любопытных ушей. «Сейран, я не понимаю, почему Ферит так со мной обращается,» начала Суна, её голос звучал сдержанно, но был полон эмоций. «Это моя кара за то, что я помогла тебе спасти его отца?» Сейран на мгновение опустила глаза, прежде чем мягко ответить: «Ох, Суна, не принимай слова Ферита так близко к сердцу. Он иногда может подшучивать, вот и всё. Он, конечно, ничего плохого не имеет в виду.» В Суне всплеснула волна разочарования. Она надеялась на крепкую поддержку от Сейран, на что-то, что бы подняло её настроение и подтвердило бы поддержку её ближайшего друга. Но она также понимала деликатное положение своей сестры. В конце концов, он был её мужем, и они только что воссоединились. Тем не менее, это оставалось сложным. Она проходила через трудное время, отчаянно ища утешения, которое, казалось, ускользает от неё, несмотря на её ожидания. Она смотрела на Сейран как на сильного союзника в этой борьбе. Однако, в свете последних событий и отношения Ферита, отсутствие поддержки Сейран оставило её разочарованной и изолированной. Она чувствовала, что её эмоции игнорируются или недооцениваются, усиливая её ощущение покинутости в собственной семье. *** На следующий день после инцидента за ужином, когда двусмысленные шуточки вызвали дискомфорт вокруг стола, тетя Хатук позвала Суну в свою комнату для приватного разговора, вдали от любопытных глаз и ушей. Хатук глубоко вздохнула, прежде чем начать говорить спокойным, но твердым голосом: «Суна, пришло время серьезного разговора.» Суна, готовая слушать, но нервничая, села напротив нее, готовясь к худшему. Когда тетя Хатук начинала разговор, это никогда не сулило ничего хорошего. «Я слушаю, тетя,» ответила Суна. «Что происходит между тобой и Кайей? Почему он не возвращается из Лондона?» — спросила ее тетя с неодобрительным взглядом. Суна слегка напряглась, чувствуя, как в ней поднимается защитная реакция. «Ничего нет, тетя. Кая поехал к больной матери. Ты же знаешь об этом,» ответила она. «Расскажи это кому-нибудь другому. Ты меня не обманешь,» возразила ее тетя. Она сделала паузу, прежде чем продолжить обвинительным тоном: «Твой муж избегает тебя, и я задаюсь вопросом, почему!» Слова Хатук тяжело висели в напряженной атмосфере. «Это не так,» протестовала Суна, дрожащим голосом. «Кая просто ждет следующего визита в больницу. Он хочет убедиться, что с его мамой все в порядке.» Идиотка! Ты серьёзно так думаешь? Невежда! Кайя не оставался бы так долго вдали, если бы не было причины. Молодой женатый мужчина! Он не мог бы так долго оставаться вдали от своей жены. Очевидно, ты не удовлетворяла его нужды. Даже в Стамбуле он проводил большую часть времени в другом месте. Суна почувствовала, как к ней начинает расти горечь по отношению к своей тёте, чьи презрительные слова пронзили её сердце, как кинжалы. Она обвиняла Кайю в том, что он поставил её в эту унизительную ситуацию. Она также негодовала на Ферита за то, что тот поднял эту чувствительную тему во время ужина. «Аллах!» — воскликнула она. «Это правда? Твой отец прав. Ты неспособна. Ты не умеешь управлять своим домом. Ты не можешь заинтересовать своего мужа. Посмотри на Сейран, её муж вращается вокруг неё, как пчела вокруг мёда, а ты? Ты отталкиваешь его.» Она покачала головой, нахмурившись. «Научись чему-нибудь у своей сестры, одевайся для него, улыбайся ему, а не хмуришься как старуха. Зачем тебе учиться этому? Аллах! Аллах!» Суна почувствовала, как горячее пламя поднимается к её щекам, сердце начало биться сильнее. Каждое обвинение тёти было как удар ножом, острое и неумолимое. Ей было трудно сохранять самообладание, её ум заполнялся потоком эмоций. Ошеломлённая и смущённая, Суна не могла поверить дерзости обвинений её тёти. Её тётя ничего не знала о внутренних динамиках её отношений с Кайей, но чувствовала себя вправе судить и унижать её. Намёк на то, что она отталкивает своего мужа своей неспособностью и недостаточной привлекательностью, был не только обидным, но и глубоко унизительным. Её мысли кружились в беспорядочном танце гнева и стыда. Как могла её тётя, которая должна была быть поддержкой в семье, быть такой жестокой и нечувствительной? Постоянные сравнения с Сейран казались ударом по лицу. Разве её тётя действительно верила, что одеваться и принуждать себя к улыбке решит всё? Разве она так мало ценила Суну, что предполагала, что её единственная ценность заключается в удовлетворении мужа? Гнев Суны вспыхнул, острая пламенная вспышка против несправедливости слов тёти. Она хотела закричать, чтобы объявить, что её отношения с Кайей намного сложнее, чем что могла бы понять её тётя. Она хотела заявить, что отсутствие Кайи не имело ничего общего с её отсутствием усилий или привлекательности, но было обусловлено более глубокими проблемами, которые её тётя никогда не поймёт. Её смущение было глубоким, ощущение опустошения в животе заставляло бы её исчезнуть. Она чувствовала себя обнажённой, как будто грубые слова тёти сорвали с неё всё одежды перед всей семьёй. Идея о том, что ей «нужно учиться у сестры» и «приводить своего мужа в постель», была унизительной, сводя её роль жены к упрощённому и архаичному представлению о брачных обязанностях. Слёзы навернулись у неё на глаза, но она сдержала их, отказавшись дать тёте удовольствие увидеть её сломленной. Вместо этого она глубоко вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие среди этой бури эмоций. Она знала, что ответ в гневе только усугубит ситуацию, но желание защитить себя было почти непреодолимым. Ей хотелось утверждать, что её отношения с Кайей — это дело между ним и ней, и никого больше. Она хотела сказать тёте поддерживать её, вместо того чтобы наносить такие оскорбления. Она хотела, чтобы её тётя прекратила сравнивать её с Сейран и прекратила заставлять её чувствовать себя недостойной. Она желала сказать, что, в отличие от Ферита, Кайя не допускал всех этих ошибок. Она хотела подчеркнуть, что ответственность в отношениях не должна лежать только на плечах женщины. Когда что-то идёт не так, женщина не единственная, кого нужно винить. Но несмотря на всё это, Суна сдержалась. Она знала свою тёту и её мизогинистические взгляды. Хатуд представляла собой поколение, где традиционные роли были жёсткими, где ответственность за поддержание дома и удовлетворение мужа считалось главным для женщины. Суна знала, что изменить мнение тёти будет сложно, если не невозможно. Выросшая в семье с мизогинистическим отцом и пассивной матерью, под влиянием своей тёти Хатуд, Суна сама приняла эти убеждения на протяжении большей части своей жизни. Жёсткие учения и патриархальные ожидания, закладанные Воспитанная мизогинистским отцом и пассивной матерью, под влиянием тёти Хатуд, Суна долгое время разделяла эти убеждения. Жёсткие учения и патриархальные ожидания, заложенные с детства, формировали её мировоззрение. Долгие годы она принимала эти взгляды как неоспоримые истины. Она видела своё будущее через эту призму, считая, что её ценность определяется её способностью поддерживать гармоничный дом и соответствовать ожиданиям мужа. Однако всё начало меняться, когда жизнь накинула на неё трудные испытания, и когда она наблюдала за тем, как её сестра переживала болезненные моменты и непреодолимые проблемы в своем браке. Теперь она видела любовь как ложь и брак как тюрьму. «Осторожно, Суна, не будь глупой. Сам Халис Ага признался, что тебе случайно может удалить Кайю из семьи, — предупредила её тётя, бросив на неё скользящий взгляд. — Даже я не смогу защитить тебя, если Халис Ага решит закончить этот брак и организовать новый для своего внука, чтобы удержать его здесь.» Эти слова потрясли её до глубины души, в ней поднялись гнев и отвращение. Даже её тётя не была готова стоять на её стороне. Старик имел наглость контролировать их жизни, когда он был корнем всех их проблем. Она многократно наблюдала, как по-разному Халис Бей относился к Кайе и Фериту, своим двум внукам. Кайа всегда оставался на заднем плане, его часто игнорировали, а иногда и грубо выгоняли. И теперь услышав, что Халис намекал, что она отталкивает Каю, это глубоко раздражало её. Более того, владелец дома подготовил отъезд Нукет в Лондон, даже не затруднившись проконсультироваться со своим сыном. Конечно, важные семейные решения часто принимались, не учитывая чувств или потребностей заинтересованных членов семьи. Однако в такой деликатной ситуации, как психическое заболевание Нукет, Халис должен был проконсультироваться со своим внуком, прежде чем решить отправить его в Лондон. Теперь он будет винить Суну вместо того, чтобы задать себе вопросы…

***

Суна, яростно разгневанная, направилась к комнате своей сестры в поисках утешения и поддержки. Она постучалась мягко в дверь, ждущая ответа. Сейран подняла глаза от разбросанных книг на столе и улыбнулась ей мягко. «Суна, заходи,» — сказала Сейран, встающая, чтобы освободить место для неё на кровати. Суна, словно бурлящая река гнева и разочарования, начала говорить. «Я не могу в это поверить! Тётя Хатуд винит меня в том, что я прогоняю Кайю из дома, как будто всё это моя вина.» Сейран посмотрела на свою сестру с сострадательными глазами. «Не беспокойся, Суна. Тётя Хатуд может быть очень суровой и несправедливой. Не дай её словам задеть тебя.» Суна почувствовала небольшое облегчение, услышав успокаивающие слова своей сестры, но её возмущение оставалось. «И Халис Бей тоже думает так же. И бог знает, кто ещё. Все думают, что я прогоняю мужа от себя! Я унижена. Я унижена.» Сейран, всё ещё погружённая в учёбу, отвечала рассеянно: «Всё дело в Кайе. Все заметили ночи, которые он проводил не дома. А его продолжительное пребывание в Лондоне заставило всех думать, что он уходит от тебя.» Суна, ошеломлённая словами своей сестры, почувствовала новую волну гнева внутри себя. «Ты действительно думаешь, что это всё моя вина?» «Я не это имела в виду, сестра,» — ответила Сейран. «Тогда что ты имеешь в виду?» — спросила Суна. «Можешь сказать чётко?» Сейран посмотрела на Суну, серьёзное выражение на лице. «Я просто описываю то, что видят другие. Кайя много времени не проводил дома перед своим отъездом в Лондон. Дедушка Халис, вероятно, считает, что он был бы чаще дома, если бы что-то было иначе между вами.» Слова Сейран ударили по Суне, как пощёчина. Она пришла к сестре за утешением, а теперь была ещё более разгневана. «Так это и ты так думаешь? Что я не могу удержать своего мужа?» Сейран вздохнула, видимо раздражённая. «Суна, я не говорила так. Я лишь указываю, почему люди думают так, как они думают. Я не знаю, что происходит между тобой и Кайей, но когда женатый мужчина проводит ночи вне дома, это вызывает сплетни.» «Я унижена. Я унижена,» — печально воскликнула Суна. «Ах, Кайя! Какими унижениями ты меня принудил стать?» «Ты слишком реагируешь, старшая сестра,» — сказала Сейран, поднимая глаза уверенно. «Спокойнее. Не имеет значения, что думает дедушка Халис.» «Тебе легко сказать,» — возразила Суна. «Ты жена Ферита Корхана, любимого внука и наследника этой семьи. Тебе нечего бояться.» «Что это имеет к делу?» — сказала Сейран, теперь раздражённая. «Я не говорю о Ферите. Я просто говорю, что Кайя не имеет такой же ценности в этом доме, как и я по сравнению с тобой.» Суна молчала, ждущая ответа от своей сестры, но Сейран лишь покачала головой. «Иронично,» — продолжала Суна. «Халис Бей не обращает с Кайей так, как с Феритом, делает вещи за его спиной, и всё равно я та, кто отпугивает его от себя.» «Я понимаю, что ты в ярости, но это не Ферита вина. Тебе нужно найти решение с Кайей. Вы должны говорить спокойно и решать свои проблемы вместе.» «Ферит, Ферит, Ферит. Я пытаюсь поделиться с тобой чем-то, а ты слышишь только Ферита.» Сейран не могла понять гнев своей сестры. Она пыталась объяснить вещи с другой точки зрения, но Суна, казалось, не готова была слушать. Она покачала головой, вернувшись к своим заметкам. «Ты в ярости, лучше, наверное, мы не будем говорить, пока ты в таком состоянии.» Суна не знала, что сказать. Возможно, Сейран была права; эта беседа казалась бесполезной. Тем не менее, ей нужно было говорить, ей нужно было выразить своё негодование где-то. «Прости, моя сестра,» — добавила Сейран, — «но мне действительно нужно сконцентрироваться на своих занятиях. Мы можем поговорить позже, хорошо?» Суна опустила глаза, колеблясь. «Хорошо, Сейран, извини за беспокойство. Мне просто очень нужно было поговорить с кем-то.» Сейран улыбнулась сочувственно. «Я понимаю, моя дорогая, и я хочу помочь тебе, но если я не сдам этот экзамен, это сделает всё ещё сложнее. Я обещаю, мы поговорим, как только я закончу. Тогда ты будешь спокойнее и готова слушать.» Расстроенная, но понимающая, Суна тихо кивнула. «Хорошо, Сейран. Удачи.» Перед тем как переступить порог комнаты, Суна повернулась, чтобы посмотреть на свою сестру, занимающуюся учёбой. Несмотря на её гнев и разочарование, она не могла не чувствовать счастья и гордости, глядя на неё. Её сестра, наконец, осуществляла свою мечту и училась в университете. Суна была так горда ею. Но в то же время её сердце сжималось: она видела, как её сестра развивает крылья и постепенно удаляется от неё. Может быть, однажды, она будет так поглощена своей карьерой, что у них не будет таких разговоров больше, подумала она. Сейран взглянула на свою сестру, словно читая её мысли, и сказала: «Я всегда буду рядом с тобой, моя дорогая старшая сестра,» прежде чем послать ей поцелуй. Суна просто улыбнулась и вышла из комнаты.

***

В гостиной она нашла Асуман, которая встретила её теплой улыбкой и чашкой чая. «Суна, не позволяй словам тёти Хатуд потревожить тебя,» — сказала Асуман мягким, но твердым голосом. «Ты лучше всех знаешь, как она. А что касается Деде, для него важно видеть всю семью вместе за ужином. Если кто-то отсутствует, он бывает в ярости.» «Но именно он отправил Нукет Ханым в Лондон, заставив Кайю сопровождать её. Я не понимаю, как всё это стало моей виной,» — ответила Суна, голос её дрожал от раздражения. «Это не твоя вина, Суна. Деде всегда был таким. С одной стороны, я его понимаю. Он заботится о семье, что нормально. Но с другой стороны, он считает, что знает, что для нас лучше всех и действует соответственно, но это не так. Ты не должна позволять себе быть ошарашенной тем, что он говорит или думает.» Суна вздохнула, чувствуя некоторое облегчение от слов Асуман. «Просто так трудно. Контроль Халиса Бея угнетает. Он думает, что может управлять жизнями всех нас, и мы все тонем под его слепым контролем.» Асуман сочувственно кивнула. «Я знаю. Это как будто мы все куклы, а он — кукловод. Его намерения могут быть добрыми, но его методы устарели и вредны. Он не осознаёт ущерб, который он наносит.» «А вот о вреде,» — продолжила Суна, — «Ферит относится ко мне ужасно, с тех пор как Сейран вернулась. Он прощает её, но не может выказать мне того же. Его обвинительные взгляды и едва заметные замечания заставляют меня чувствовать себя нежеланным присутствием в этой семье.» Выражение Асуман стало серьёзным. «Ферит — избалованный капризный ребёнок, который не умеет уважать женщин или других. Он всю свою жизнь баловался и считает, что имеет право обращаться с людьми, как ему угодно. Не позволяй его поведению дойти до тебя. Он этого не стоит.» В словах Асуман Суна почувствовала маленькую искру надежды. «Спасибо, Асуман. Мне много значит услышать это. Иногда я чувствую себя такой одинокой в этой семье.» «Ты не одна, Суна,» — заверила её Асуман, её голос слегка дрожал. «Мы должны держаться вместе и поддерживать друг друга. Потому что, если честно, я больше всего боюсь его реакции, когда он узнает о… Доруке.» Она вздохнула, глядя в чашку, её пальцы нервно касались края. «Последствия будут огромными, как если бы я совершила преступление, забыв, что я вдова. Может быть, мне стоит вернуться к своей семье.» Суна, её сердце болело за подругу, осторожно взяла чашку из рук Асуман, поставила её на кофейный столик и прижала их своими. «Нет, останься, пожалуйста. Я с тобой, Асуман, и Сейран тоже. Ты не сделала ничего неправильного. У тебя есть полное право начать новую главу, и никто не имеет права возражать. Мы будем стоять за тобой. Не беспокойся.» Асуман улыбнулась маленькой благодарной улыбкой, но обе женщины знали о жестокой реальности поместья и о том, как оно видело их как собственность, а не как людей. Вес общественных ожиданий и семейных давлений висел над ними, делая их взаимоподдержку ещё более важной. Асуман ответила: «Я с тобой тоже, Суна. Что бы ты ни решила делать, я поддержу тебя. Но одно тебе нужно понять. Тебе нужно принять решение относительно тебя и Кайи. Я не говорю, что всё происходящее — твоя вина, и я уверена, что Кайя хочет вернуться домой как можно скорее ради тебя. Но чтобы заглушить сплетни и для своего блага и Кайи, ты должна знать, что ты хочешь.» Суна глубоко вздохнула и ответила: «Спасибо, Асуман. Твоя поддержка много значит для меня. Я знаю, что мне нужно принять решение скоро, как для себя, так и для Кайи.» Произнося эти слова, Суна почувствовала смесь облегчения и тревоги. Она оценила честность Асуман и понимала, что её подруга была права. Вес решения навис над ней, и она больше не могла игнорировать его. Ей нужно было найти силы выбрать лучший путь вперёд, не только для себя, но и для Кайи. Мысль о прямом столкновении с ситуацией была пугающей, но она знала, что должна встретить её с мужеством и ясностью. Девушки разделили мгновение молчаливого понимания, невысказанное признание битв, которые им предстояло вести вместе.