Три щепотки нежности и капелька надежды

      К вечеру Северус все еще был раздражен. Он сердито посмотрел на вазочку с конфетами, стоящую на его прикроватной тумбочке. Кучка лимонных леденцов необъяснимым образом с тех пор, как он проснулся утром, увеличилась и высыпалась из нее. Наглое напоминание о том, что он сходит с ума, никак не улучшило его настроение.       Он спал беспокойно, какая-то часть его сознания, ожидая незваного гостя, была начеку. Он просыпался почти каждый час, но по мере того как шло время, ощущал все большее чувство легкости и немалого удовлетворения. В очередной раз проснувшись ближе к шести часам утра, он самодовольно ухмыльнулся и испытал сильное желание пойти и сказать Поппи, что яд, который она не смогла распознать вчера, наконец-то перестал действовать.       Единственная проблема заключалась в том, что, когда он в следующий раз открыл глаза, его встретил не потрескивающий огонь и тяжёлые серо-зелёные покрывала — вместо этого он дрожал под одеялом, сотканным из пряжи не менее чем сорока цветов. Окружающие его стены были ярко-жёлтыми, а большую их часть занимали бессистемно развешанные детские рисунки. В углу стояла печь, в топке которой не было дров. Если бы в ней горел огонь, общее впечатление от ситуации могло бы быть более жизнерадостным, а так он мог видеть собственное дыхание.       — Вы достаточно поспали. Пора просыпаться, профессор.       Северус резко выпрямился, услышав голос Фреда Уизли. Ему не нужно было проверять дух перед собой, чтобы понять, что перед ним Фред, а не его брат. Северус был одним из немногих, кто всегда мог их различить, потому что с самого начала заметил, что веснушки на переносице Фреда очень отличаются от веснушек его брата-близнеца. Хотя братья Уизли делали всё возможное, чтобы посеять хаос в его классе, он всегда безошибочно определял, кого из них отчитать и отправить к Филчу на месяц каторжных отработок.       Северус лихорадочно пытался понять, как ему удалось покинуть свою постель и оказаться в каком-то месте, которое, как он мог предположить, находилось за много миль от Хогвартса и, что уж говорить, от явного мира живых в целом, вместе с призраком Фреда Уизли. Призрак, казалось, уловил ход его мыслей.       — Добро пожаловать в новую Нору. — Он стянул одеяло с дрожащего от холода Северуса. — Идёмте, профессор. Возраст и немощь не освобождают вас от веселья.       Северус попытался придать себе суровый вид, но его усилия, несомненно, были сведены на нет стуком зубов.       — Я не стар и не немощен, и разве ты не опоздал? Ты должен был прийти ко мне еще несколько часов назад. Мне что, назначить тебе наказание за опоздание?       Фред улыбнулся этой угрозе.       — Хочу вас заверить, что я пришел как раз вовремя. Я — ваш Призрак настоящего Рождества. Что я могу показать вам посреди ночи? — Он многозначительно вздернул брови. — Если только вам не нравится наблюдать за спящими людьми, в таком случае я и не подозревал, что вы такой извращенец.       — Следи за своими словами, Уизли.       Фред, явно наслаждаясь разговором, прислонился к стене и скрестил руки на груди.       — Или что? Вы назначите мне наказание?       — Почему бы и нет. Если один призрак может преподавать Историю магии, я не вижу причин, по которым другой призрак не может отбывать наказание.       Фред рассмеялся.       — Не угрожайте мне хорошим времяпрепровождением. Я с радостью буду преследовать вас в вашем кабинете каждый день до конца вашей жизни, профессор.       — Я не твой профессор.       — О, поверьте, я знаю. Вы променяли классную комнату на горы бумажной работы и смертельно скучные встречи с Советом управляющих.       — Это в любом случае лучше, чем обучать кучку тупиц, которые взрывают котлы или, — Северус многозначительно приподнял бровь, — так стремятся сорвать урок, что просто чудо, что им удалось сдать С.О.В по зельеварению.       — Вы должны быть польщены, профессор. С.О.В. по вашему предмету был одним из немногих, ради которых мы старались.       Северус насмешливо фыркнул.       — Это просто потому, что это помогло вам разработать линейку продуктов для вашего опрометчивого бизнес-проекта.       Фред покачал головой.       — Во-первых, я бы не назвал магазин приколов опрометчивым, учитывая, что он всё ещё работает. Во-вторых, вам всё равно стоит чувствовать себя польщённым. Я так скучал по вашему угрюмому лицу, что сам вызвался прийти к вам.       Северус пристально смотрел на него, пока наконец не сдался.       — Отлично. Я здесь, потому что событие, свидетелем которого вы должны стать, происходит в доме моей семьи, — он задрал свитер так, что стали видны часы на запястье. — На самом деле, нам нужно спуститься вниз прямо сейчас. Сейчас четверть шестого. Они будут открывать подарки.       Северус был так увлечён часами, что не заметил недвусмысленного намёка.       — Зачем призраку наручные часы?       Фред притворился обиженным.       — У призраков тоже есть жизнь, профессор.       Северус уже собирался заметить, что у призраков, по идее, нет жизни, как почувствовал, что нить магии тянет его за рёбра, побуждая последовать за Фредом. Он не стал сопротивляться, справедливо заключив, что подчиниться чарам принуждения Фреда было так же обязательно, как съесть лимонные дольки Дамблдора накануне вечером.       Они спустились вниз и увидели море обёрточной бумаги. Дети Молли и Артура распотрошили столько коробок, что ими можно было заполнить Большой зал. В воздухе витал праздничный аромат корицы и звучала рождественская пластинка Ната Кинга Коула. Огромная ёлка с красными и золотыми огнями занимала один из углов гостиной.       Собравшаяся толпа была такой, как и ожидалось. Билл и Флёр сидели на полу. Билл массировал Флёр больные ноги, а она нежно гладила свой очень большой живот. Перси болтал со своим отцом у камина. Гарри сидел в удобном кресле, а Джинни сидела у него на коленях.       Джордж и Анджелина сидели вместе на диване. Она оживлённо обсуждала с Флёр планы по обустройству детской. Когда Джордж положил руку на спину жены, та невольно прижалась к нему.       Северус взглянул на Фреда и поймал его задумчивый взгляд, устремлённый на Джорджа и Анджелину.       — Я рад за них, знаете ли, но иногда мне хочется, чтобы у меня было больше времени.       Северус почувствовал укол вины, глядя на Джорджа. Фред прервал его мучительные размышления.       — Он давно простил вас за ухо, профессор. Он понял, что вы защищали его.       Северус прочистил горло, чувствуя себя неловко из-за переполнявших его эмоций. Он оглядел комнату в поисках способа сменить тему. Его взгляд, наконец, упал на Гермиону, и, несмотря на отвратительный свитер ручной вязки с золотой буквой «У», вышитой на её груди, он был вынужден признать, что она выглядела прелестно. Она сидела между Чарли и Роном Уизли и была едва видна за кучей обёрточной бумаги.       — Он совсем с ума сошёл, вам не кажется? — Фред указал на Рона.       Северус резко перевёл взгляд на Рональда и сердито прищурился, увидев на лице мальчика нежное выражение, с которым он наблюдал за тем, как Гермиона и Чарли оживлённо болтают о предложенном законе, защищающем драконов от недавних случаев браконьерства. Мальчику почти нечего было добавить к разговору, но он всё равно казался увлечённым. Северус с нарастающим раздражением понял, что Рон не сводит глаз с губ Гермионы.       Он скрестил руки на груди.       — Вряд ли это меня касается.       Фред хмыкнул.       — Конечно, профессор.       Раздавшийся смех привлек их внимание к Молли Уизли, которая сидела в кресле и с удовольствием наблюдала за своим выводком. Она поймала взгляд Рона, и он кивнул. Северус почувствовал безотчетное беспокойство, какого не испытывал с конца войны. Волосы у него на затылке встали дыбом, как бывало, когда его вот-вот должны были проклясть.       — Гермиона, дорогая, — донёсся до него голос Молли, — кажется, под ёлкой лежит ещё один подарок для тебя.       Разговоры постепенно сменились выжидательной тишиной, когда Рон левитировал маленькую коробочку через комнату. Она была завёрнута в тонкую белую бумагу, и Гермиона с интересом рассматривала её, когда она приземлилась на её раскрытую ладонь. Все смотрели, как она подняла ленту, вызвав смешок Чарли, отказавшись разорвать бумагу.       Под бумагой оказалась синяя бархатная коробочка, и Северус пожалел, что не может накрыть руку Гермионы своей, чтобы помешать ей открыть этот опасный предмет, который навсегда отнимет её у него. Когда она медленно открыла коробочку, в комнате поднялся возбуждённый гул.       Гермиона в явном шоке уставилась на кольцо с рубином. Молли улыбнулась, увидев, как ей показалось, довольное удивление Гермионы.       — Это кольцо передавалось в семье Уизли из поколения в поколение.       Прежде чем Гермиона успела сформулировать адекватный ответ, Рон опустился перед ней на колени и накрыл её колени своими ладонями. Северус почувствовал, как внутри него закипает ярость. Он страстно жалел о том, что в своё время Дьявольские силки не раздавили этого коротышку насмерть. Он жалел, что Поттер не оставил Рона в лесу в качестве закуски для Арагога и его детей. Он проклинал тот факт, что его обещание защищать Поттера по умолчанию заставило его защищать волшебника, который в данный момент пытался украсть его ведьму.       Фред ухмыльнулся.       — Вас это по-прежнему не касается?       Северус проигнорировал это замечание, сосредоточившись на неловком бормотании Рона.       — Миона, ты терпеливо ждала меня все эти годы. Даже когда я ухаживал за другой ведьмой, ты не бросила меня.       Фред рассмеялся.       — Не думаю, что он может обоснованно назвать ухаживаниями то, что делал с Лавандой Браун в их укромных школьных уголках.       — А теперь я думаю, что мне пора взять на себя обязательства, чтобы мы могли сделать следующий шаг к созданию нашего собственного домашнего очага.       Выражение лица Гермионы наконец сменилось с шока на панику.       — Остановись. Нам нужно поговорить об этом наедине.       — Не нужно стесняться, дорогая, — ободряюще вмешалась Молли, — мы все рады приветствовать тебя в нашей семье.       Рон достал кольцо из коробочки и приготовился надеть его ей на палец.       — Гермиона, ты выйдешь за меня замуж?       Гермиона отдернула от него руку, как будто испугалась, что кольцо обожжет ее.       — Рон, нам нужно обсудить это на улице. Сейчас.       Рон обиженно надулся.       — Нет. Я хочу, чтобы вся моя семья была здесь и запомнила этот момент. Вот почему я дождался, пока Чарли и Билл приедут в гости.       Она обречённо вздохнула.       — Отлично. Я действительно не хотела делать это на глазах у всех, но ты не оставил мне выбора. Нет, Рон. Мой ответ — нет.       Северус с облегчением выдохнул. Он чуть не рассмеялся, когда дети Уизли обменялись недоуменными взглядами. Джордж и Гарри были единственными в комнате, кто, казалось, не удивился её ответу.       Фред с любовью посмотрел на своего близнеца.       — Мы с Джорджем с самого начала знали, что они не подходят друг другу, но Рон не хотел нас слушать. Пристегнитесь, профессор, он еще не закончил разрушать свою дружбу.       Лицо Рона стало ярко-красным.       — Ты целовала меня! Ты заставила меня поверить, что я тебе нравлюсь!       Гермиона сердито поджала губы.       — Я поцеловала тебя всего один раз, и это было несколько месяцев назад. Я была счастлива, что мы нашли клыки василиска и у нас появился шанс выжить в войне. Это был чмок в губы, а не признание в любви!       — Ты хотела меня много лет!       — Я уже много лет не обращаю на тебя внимания. Ты просто этого не замечал. Я регулярно отправляю тебе и Гарри письма, и, если бы ты удосужился их прочитать, то знал бы, что я влюблена в другого.       Рон поднялся с колен и посмотрел на неё с жестокой усмешкой.       — В эту жирноволосую летучую мышь, да?       Гермиона тут же вскочила на ноги.       — Никогда не говори о нем в таком тоне.       Рон покачал головой.       — Ты сошла с ума, но я буду снисходителен и дам тебе несколько дней, чтобы ты могла передумать.       Молли кивнула в знак согласия.       — Это хорошая идея. Просто подожди несколько дней, Гермиона. Я знаю, что ты хочешь быть частью нашей семьи...       Джинни поспешила поддержать мысль матери.       — Да, подумай об этом, Гермиона. Мы станем сестрами.       Гермиона повернулась к Молли.       — Вы еще много лет назад сказали мне, что мы с Гарри стали частью вашей семьи. Вы имели в виду, что мы станем семьей, только если станем супругами ваших детей?       — Я думаю, нам всем стоит немного успокоиться, — вмешался Артур, отчаянно пытаясь сгладить ситуацию. — Гермиона, возможно, тебе все же стоит немного подумать. Мне бы не хотелось, чтобы ты отказала Рону и всю оставшуюся жизнь сожалела об этом.       Покровительственного тона Артура в конце концов оказалось достаточно, чтобы развязать Гарри язык.       — Артур, я, например, доверяю своей подруге и знаю, чего она хочет. Если она говорит «нет», значит, она говорит «нет».       Гермиона благодарно улыбнулась своему лучшему другу, брату от других родителей, а затем снова обратила внимание на Рона.       — Знаешь, что я думаю, Рональд? Я думаю, что ты не был уверен в моём ответе на твоё предложение, поэтому постарался сделать это перед своей семьёй, чтобы заставить меня принять тебя.       Рон зашипел.       — Я… Я не делал этого!       — Я вам не верю, но, честно говоря, это не имеет значения. Мне не нужно несколько дней, чтобы обдумать ваше предложение, — она вызвала из спальни, которую занимала, свою печально известную расшитую бисером сумочку. — Мой ответ был, есть и будет — «нет».       Она исчезла с хлопком, и торнадо из оберточной бумаги пронеслось по комнате в сторону Рона. Фред рассмеялся, глядя на то, как его младший брат уворачивается от магии злопамятной ведьмы.       — Надо отдать ей должное, Гермиона всегда умела красиво уходить.       Северус уставился на пустое место, где только что стояла Гермиона.       — Куда она делась? Она должна была оставаться здесь до возвращения в Хогвартс.       Фред сжалился над обеспокоенным волшебником.       — Не волнуйтесь, профессор. Она в полной безопасности. Она получила приглашение профессора МакГонагалл навестить ее в любое время во время каникул. Я больше беспокоюсь за вас, чем за нее. Вы все еще сомневаетесь, что она заботится о вас?       Сердце Северуса забилось быстрее при виде того, как ведьма защищает его и отвергает ухаживания Рона, но, прежде чем хрупкое чувство надежды успело полностью укорениться, он бесцеремонно вырвал его из своей души.       — Она лишь сказала, что в своих письмах рассказала друзьям, кого любит. Она не подтвердила, что я являюсь объектом её привязанности.       Фред удивлённо покачал головой.       — Нужно быть глупцом, чтобы думать иначе, профессор, но если вы все еще сопротивляетесь, полагаю, призраку будущего придётся вас убедить. Моя же задача здесь выполнена.       — Ты собираешься оставить меня стоять здесь, в гостиной твоей семьи, или у тебя хватит любезности вернуть меня домой?       Взмахнув рукой, Фред вернул Северуса в его покои, но всё ещё не исчезал.       — Есть ещё кое-что, профессор.       Он щёлкнул пальцами и бросил в сторону Северуса монету. Тот инстинктивно потянулся за ней и поднял галеон, чтобы рассмотреть поближе. При ближайшем рассмотрении он увидел, что монета была подделкой, хотя и очень искусной.       — И что именно я должен с этим делать?       — Гермиона наложила на них протеевы чары и дала их нам, чтобы мы знали, когда состоится следующая встреча Отряда Дамблдора.       Северус недоверчиво покачал головой.       — Так вот как вам удавалось так долго ускользать от Амбридж.       — Да. Гермиона почти так же хорошо, как мы с Джорджем, умеет не попадаться. Теперь, если вы захотите связаться с Гермионой до её возвращения в новом году, вы можете использовать эту монету.       Северус открыл рот, чтобы задать вопрос, но Фред уже ушёл.       — Типично. Когда я хочу, чтобы ты отвалил, ты взрываешь котёл и обжигаешь мне брови, но когда мне нужна твоя помощь, ты не можешь оторваться от своих дел.       Он нахмурился, глядя на монету в своей руке, и, словно по сигналу, горка лимонных конфет в трансфигурированной вазочке на его тумбочке снова удвоилась в размерах, и более двух десятков леденцов в сахарной глазури покатились по полу. Несмотря на то, что было уже больше семи часов утра, Северус решил, что лучше всего будет забраться обратно в постель и проспать до обеда.