Влечение

Он еще раз проверил показатели, которые скакали, как ненормальные, вколол конскую дозу обезбола в сереющее умирающее тело и продолжил ждать. Юникрон не был ни человеком, ни кибертронцем. Он дух, материя, бог, планета — все, что угодно, но не живое существо. С такими ранами и разрывами органов никто не выжил бы, а этот умудрился еще и разгромить половину базы. Рэтчет тяжело вздохнул, поправил халат и, налив из граненого кувшина теплой воды, подал стакан Мико. Та сидела то ли радостная, то ли пыталась контролировать приступ истерии. Бледная, уставшая, почти что серая. Но улыбающаяся. Юникрон превратил бедную девочку во что-то очень блеклое и дерганное, но Накадаи, ко всеобщему удивлению, упрямо старалась жить нормально. — Мико, это была хреновая идея… — Рэтчет покачал головой, аккуратно вводя катетер с физраствором Юникрону. Тот болезненно застонал сквозь сон и едва заметно дернулся, от чего тонкая кожа вновь порвалась. Мико с отвращением поглядела на израненное тело бога. — Но я хотела, как лучше, — Накадаи стыдливо опустила глаза. Думать о последствиях катастрофы, что учинило божество, не было сил. Рэтчет отчего-то долго выжидающе молчал, будто надеялся, что девочка все же расскажет ему историю целиком, а потом тяжело вздохнул, подошёл к окну, щелкнул зажигалкой и закурил, выпуская дым в узкую щель на улицу. — Хотела она, ага! — Нокаут первый не выдержал смиренной тишины, истерически всплеснул руками и вскочил со стула. — Вы мне скажите, что мы будем делать, когда это чучело очнется?! Рэтчет поджал губы. В таком состоянии Юникрон не то чтобы безобиден, скорее, еще более уязвим, чем прежде. И, когда он очнется, он вряд ли испытает что-то кроме боли. Выедающей и всепоглощающей. А пока Мико не расскажет ему до конца, что с ней произошло, врач не сможет оценить опасность лежащего на койке божества. Хлипкая дверь медотсека протяжно стонет, возвещая всех присутствующих о появлении нового гостя. Прайм обводит собравшихся измученным, но все еще мягким добрым взглядом и жестом просит Мико и Рэтчета следовать за ним. — Присмотришь за… — рыжий врач кивает на истекающего темным энергоном Юникрона, — этим. — Ага, — не отвлекаясь от телефона, отвечает Нокаут. Оставаться наедине с живым трупом было как-то… некомфортно. Даже в таком жалком состоянии Юникрон вызывал у десептикона щекочущее чувство легкого страха. Рэтчет догадывался о таком, но сейчас… сейчас им всем было не по себе. Прайм молча ведет доктора и девочку на Немезиду, где Мегатрон любезно согласился поделиться с ним кабинетом. Помещение было куда мрачнее предыдущего, с еще более узкими окнами и с неоновой мерцающей подсветкой. — Ты злишься? — Мико первой начала диалог, сразу же отступая к двери и убирая за спину руки. Оптимус дернулся. Вот уж точно такого он от нее не ожидал. — Совсем нет, ты ни в чем не виновата, — лидер ласково улыбнулся запуганной девочке, предлагая ей присесть. — Чай будешь? Накадаи кивнула, замечая, как Рэтчет в углу завозился, доставая из нижнего ящика стеллажа жестяную банку с черным чаем. — Мико, расскажи, пожалуйста, что случилось? Судя по твоему состоянию, простым путешествием на Кибертрон все не закончилось. О, Оптимус! Знал бы ты, что Кибертрон был лишь началом ее личного ада. Ада, с которым она опрометчиво заключила самую рискованную сделку, цена которой миллионы невинных жизней. — Держи, — Рэтчет подал ей горячий чай, а сам уселся рядом. — Мне… мне снятся кошмары. — Давно? — Оптимус напрягся. — С тех пор, как я… забрала у него кое-что, — Мико не знала, как отреагирует Праймус на ее откровение. Бархатный мешочек с осколком его искры все еще лежал в кармане, согревая своим легким теплом. — Кое-что? — Прайм выгнул бровь. Мико откровенно им что-то недоговаривала, будто боялась, что лишняя информация станет фатальной. Это пугало Оптимуса гораздо больше. — Хей, дитя, — Праймус появляется как всегда вовремя и как всегда приносит с собой толику облегчения для Накадаи. — Скажи ему. Мико перевела шокированный взгляд на бога, который в последних закатных оранжево-алых лучах был почти невидим. Праймус приветливо ей помахал и приземлился поодаль от Оптимуса. Если бы Накадаи не знала, что это два разных существа, то подумала бы, что они близнецы. Просто один немного… волосатый и мертвый. — Мико? — Рэтчет аккуратно толкает ее в бок, смотря обеспокоено и без привычного раздражения. И Накадаи рассказывает. Обо всем. Об искрах, братьях, о природе их возникновения и о сделке. Последнее, кажется, повергает Оптимуса в полнейший ужас. Он хватает со стола пачку, ловким движением вынимая сигарету, и смотрит куда-то в бок. Туда, где парил Праймус. — Я, может, его и не вижу, но очень хорошо чувствую. — Вот! — Мико протягивает Оптимусу осколок. — Возьми. Кажется, если его коснуться, можно увидеть бога. — Пф, дожили, — скептически отзывается врач, пристально наблюдая за тем, как Прайм, аккуратно вынув из мешочка осколок, подносит его ближе к лицу. — Так мало осталось. — Тебя это разочаровывает? — Праймус с теплотой смотрит на свое совершенное создание, подлетает ближе к столу и, положив ладони на гладкий метал, наклоняется ближе. — А тебя, как я вижу, нет. — Я уже слишком старый, чтобы в таком разочаровываться, — прямо говорит бог. — А теперь к насущной проблеме. Девочка подписала себе смертный приговор, наивно решив, что сможет усмирить моего брата. — Эй! — Мико возмущено вскрикнула. — Пей чай, дите, — через плечо кидает Праймус. — Все равно никто из нас тебе помочь уже не сможет. Рэтчет встал с дивана, подходя ближе к лидеру, покрутил в пальцах искру и наконец задал один из основных вопросов. — Зачем Юникрону вообще понадобилось разделять сознание? — Хм, дай подумать, — Праймус изобразил на лице серьезность. — Как я уже когда-то говорил Мико, мы с братом сосуды для принятия эмоций и чувств, у нас изначально нет личностей. Что-то вроде абсолютного добра и зла, но Юникрон оказался попросту не готов к такому количеству ненависти. Даже светлые воспоминания причиняют боль, что уж говорить о тех, которые копил в себе мой брат. Боги не могут ничего забыть, такова их природа. Поэтому Юникрон просто оторвал от себя ту часть сознания, которая причиняла ему страдание. — А артефакт ему зачем? — доктор покрутил в пальцах зажигалку, откинул металлическую крышечку и, крутанув колесико, завороженно уставился на юркий слабый огонек. — Усилитель-то? Если честно, без понятия. Вы, верно, успели заметить, что буйная часть сознания Юникрона умом не блещет. Мико хмыкнула. Ни умом, ни стыдом, ни совестью…. — Что делает этот усилитель? — голос у Оптимуса был хриплый, наполненный тяжелой усталостью. — Усиливает. Любую энергию приумножает. — Поэтому и не работает от энергона? Ему это не нужно, — догадался врач. — Верно. Смею предположить, что с помощью усилителя он хотел избавиться от основного сознания. Они… не ладят, — Праймус подлетел ближе к задумчивой Мико. Девочка слушала его внимательно, нервно сжимая в пальцах остывший чай. — Но дите смогло объединить их, а это значит, что у нас будет шанс с ним договориться. — Восхитительно, — саркастично отозвался врач. — А ничего, что у нас ребенок заключил с твоим невменяемым братом контракт? — А вот как так вышло, я хотел бы узнать у самой виновницы, — снисходительный взгляд бога скользнул по осунувшемуся лицу Накадаи. Мико закусила губу и отвернулась. — А что еще мне надо было делать? — Ха, Праймус, не дави, — Оптимус жестом останавливает диалог. Голова раскалывалась от огромного количества информации, которую на него вывалили эти двое. — Лучше бы нам сегодня отдохнуть. Рэтчет? — лидер обращается к старому другу. Тот вздыхает, подходя ближе к двери. — Пойду посмотрю, как там наш ненаглядный, — выплевывает врач. Кажется, его вся эта ситуация очень нервировала. — Мико, — Рэтчет смотрит на нее сурово, будто на нашкодившего котенка, — пошли, тебе тоже надо отдыхать. И Накадаи с ним не спорит. Она отставляет полупустую кружку, и семенит следом за врачом. — Это дите искренне хочет помочь ему, — неожиданно тихо, едва шевеля полупрозрачными губами, говорит бог. В серебре вышедшей луны он предстает отчетливо и величественно. Оптимус откидывается на спинку стула, гипнотизируя взглядом медленно ползущую к единице часовую стрелку. — Но что будет, когда он все же окончательно восстановится? Не думаешь ли ты, что это опасно? Праймус улыбается кончиками губ. — Поверь мне, Юникрон умеет быть благодарным, — бог усаживается на край стола, наматывая прядь золотистых волос на костлявый палец. — Однако, у меня к тебе есть более серьезный разговор.

***

Он ходил по Манхэттену голый. Он ходил по Манхэттену голый и жрал крысу. Воспоминания его сбежавшего бесконтрольного сознания хаотичными аляпистыми пятнами проносились перед глазами. — Какой позор, — прошептал Юникрон, лениво разлепляя глаза. Он лежал почти в полной темноте — только ядовито зеленый экран системы мониторинга слабо освещал прикроватную пустую тумбочку. Юникрон попытался поднять руку, но тяжелая давящая боль во всем теле практически лишила его сил. Ему нужно было больше времени на восстановление слабого тела. То, другое сознание, безжалостно эксплуатировало хрупкую оболочку, доведя ее почти до смерти. — Эгоистичный ублюдок, — прошипел бог, пытаясь глубоко вдохнуть, — Еще и ребенка домогался. Очередное не шибко цензурное воспоминание предстало перед глазами. Ладно, хорошо, возможно, после такого перед девочкой все же стоило извиниться. Юникрон тихо застонал, когда очередная тонкая вена внутри него лопнула. Физических сил у него осталось мало, а потому божество снова погрузилось в сон. И когда в следующий раз Юникрон открыл глаза, над ним склонился рыжий врач. — С добрым утром, — мрачно поздоровался автобот, безжалостно вгоняя богу в плечо огромную иглу. — Тц, аккуратнее! — Юникрон дернулся, с ненавистью смотря на торчащий из кожи шприц. — Умолкни, — с другого конца комнаты послышался еще более мрачный тяжелый бас. Мегатрон скуривал уже третью сигарету, смотря на истощенного самим собой же бога. — Ты жив только потому, что начальник этого цирка ебанный альтруист. — Полагаю, мне стоит поблагодарить начальника, — лицо Юникрона исказилось гримасой злобы. — В этом нет нужды, — Оптимус сидел на соседней койке. Взлохмаченные золотые волосы при свете солнца почти сияли, от чего Юникрон поморщился. Как же они с его братом были похожи. Аж тошнит. Прайм смотрел на него пугающе внимательно, будто ждал чего-то. Бог усмехнулся. — Я не буду разрывать контракт. — Почему? — Оптимус выдохнул. — Потому что это скучно. Рэтчет задохнулся от возмущения, неаккуратно вынимая иглу, от чего под кожей стал образовываться синяк. Юникрон рыкнул, зажимая плечо. Чувствовал себя он уже приемлемо. По крайней мере внутри него ничего не рвалось и не лопалось, а те раны, что он приобрел, пока скитался по планете в другом своем облике, потихоньку затягивались, образуя сиреневые мерцающие рубцы. — Давно не виделись, брат, — Праймус приветливо улыбается, стоя рядом с Оптимусом. — Трусливый идиот, — буркает Юникрон, отворачиваясь к окну. Диалог не ладился, пока в проеме душного отсека не появилась Мико. Она с интересом рассматривала бога, готовая в любой момент дать деру от него. Накадаи все никак понять не могла, сработал ли их план по объединению сознания. Юникрон склонил голову на бок и слегка усмехнулся, от чего девочка заметно расслабилась. Вменяемый. Ну… почти. — Какую легенду придумаем на этот раз для Пентагона? — Мегатрон старался не смотреть в сторону божества. Мощная темная энергия буквально сочилась из него, пугающе опутывая все вокруг. И только один десептикон ее видел. — Я могу взять его на передержку! — скромно предложила Мико. Юникрон поперхнулся, возмущенно шипя. — Я тебе собака что ли? — Мико, я не думаю, что это хорошая идея, — Оптимус устало потер лицо. Спать хотелось дико, но еще больше хотелось, чтобы все это прекратилось. — Пусть берет, — согласно кивает лорд. — Она единственная, кого он точно прихлопнуть не сможет. — Верно, — подхватил безумную идею Праймус. — Твой больной на голову друг прав. Оптимус хотел было возмутиться, что никакой Мегатрон не больной и уж точно не друг, но решил оставить распри с божеством родной планеты на потом. — Предлагаешь мне оставить несовершеннолетнего ребенка с сумасшедшим и склонным к насилию богом и с его покойным братом? — выгибает бровь Прайм. — Не вижу в этом ничего такого, — пожимает плечами Праймус, поудобнее усаживаясь на изголовье койки. — Просто фантастика…. — С кем ты, блять, разговариваешь? — Мегатрон смотрит на Оптимуса, как на сумасшедшего. — И почему вы, — он указывает на молчаливого врача и девочку, — делаете вид, что все нормально? — На, пощупай, — Рэтчет спокойно предлагает Мегатрону кристалл, на что тот еще сильнее хмурится, но просьбу выполняет. — Срань господня! — Попрошу не выражаться, — Праймус недовольно вздергивает подбородок. — Между прочим, я из-за тебя в таком плачевном состоянии. — Хей, пустозвоны, — привлекает внимание к своей многострадальной персоне Юникрон, — где тут можно помыться?

***

В ванной у Мико пахло деревом и душистым шампунем с розой, протекал старый ржавенький кран и холод от серой выпуклой плитки впивался в кожу. Юникрон со стоном облегчения умылся, заглядывая в поцарапанное зеркало. — Так гораздо лучше, — прошептал он, смотря на свое мрачное отражение. Мужчина обрезал мотающуюся нечесаную бороду. Она была вся в высохшей крови когда-то сожранной крысы, от чего Юникрону все еще хотелось блевать. Именно поэтому мужчина почти час натирал с мылом жесткие рыжие волосы на лице, а потом безжалостно их отрезал. — Тц! — бог раздраженно попытался усмирить один непослушный завиток на бороде, но тот настырно закручивался опять, и тогда Юникрон просто заплел небольшую косичку. Волосы тоже пришлось обрезать. Некогда шелковые пряди превратились в спутанные клоки, которые не возьмет ни одна расческа. Юникрон выдохнул. Приятное облегчение прошлось по всему телу. Наконец-то он не пах помойкой. — Осталось решить, что делать с этим, — он перевел усталый сиреневый взгляд на руки. По всему телу и лицу шли уродские неоновые шрамы. Они кривыми лентами вились у запястий, уходя под рубашку и вылезая на шее. Последствие нецелесообразного использования оболочки. — Ты все? — Мико робко заглянула в ванную, замечая замершего над раковиной бога. — Хочешь чай? — Я хочу есть, — в подтверждение его слов желудок жалобно заныл. — Оу, сейчас что-то поищу! — Накадаи слабо ему улыбнулась, исчезая за дверью и начиная громыхать посудой. Родителей не будет еще какое-то время, но надо придумать, что делать с Юникроном потом. После пробуждения он вел себя вполне сносно и покорно, от чего Накадаи расслабилась и уже не чувствовала себя чьей-то добычей. — Ты подозрительно активная, — Праймус заворожено наблюдал за тем, как девочка заталкивает в тостер пару ломтиков хлеба. — Мне просто хочется думать, что все будет хорошо, — Накадаи тянется за джемом, вставая на носочки. — А-а-а, ну все с тобой понятно, — Праймус уже хочет испариться, чтобы не мешать Мико перевоспитывать своего брата, как в коридоре слышится дикий грохот и сдавленный болезненный стон. Девочка замирает с ножом в руке, переводя испуганный взгляд с двери на бога. — Это не я, — поднимает руки Праймус. Накадаи отставляет подальше банку с джемом и столовый тупой ножик, аккуратно отворяет дверь и почти сразу же ее захлопывает. Там, в коридоре, среди обвалившейся штукатурки снова стоял он. Этот обезумевший, наполненный ненавистью взгляд она ни с чем не спутает. Тот, кто лелеял мечту сломать ей шею, сейчас стоял по ту сторону двери. — Блин… — Праймус слегка отлетает назад, прячась за ненадежной покоцанной деревянной рамой окна. — Блин?! — Мико тут же реагирует на его неуверенную реплику. Если бы это был кто-то другой, она, может быть, пропустила бы мимо ушей. Однако, растерянный вид кибертронского божества не то что не внушал спокойствия, наоборот, только сильнее раззадоривал страх. — Что значит это твоё «блин»?! — Его сознание не объединилось, — бог виновато отвел глаза. — И?! — Накадаи вся напряглась и, облокотившись на дверь, пару раз побилась об нее затылком. — Ну придется отговаривать от массовой резни не одного Юникрона, а двух.