Влечение

Влажный вечерний воздух прорвался сквозь зашторенное едва приоткрытое окно, всколыхнув бело-желтые занавески и едва облизнув выглядывающие из-под массивного одеяла голые пятки. Лесли вздрогнула, переводя взгляд с какой-то скучнейшей детективной книги на усеянное звездами небо. В это время в Джаспере уже непроглядно темно, и оглушительно стрекочут цикады. Хотя Браун думала, что тут, в пустыне, они не живут. Лазербик, в последний раз лениво взмахнув крыльями, приземлился на подоконник и принялся вычищать перья. Пусть этот огромный мрачный зверь и был из самого космоса, но повадки среднестатистической вороны присутствовали. - Хочешь мышь? - интересуется Лес, скидывая одеяло и подходя к мини-холодильнику, где хранились остатки грызунов. Птица довольно угукнула, переводя на девушку чересчур осознанный внеземной взгляд. - На! - Браун кидает в окно трупик, за которым тут же камнем падает Бик. Он пикирует, ловя маленькое белое тельце у земли, и снова взмывает в воздух, исчезая в темном звездном полотне. Лесли переводит взгляд на Немезиду. Двигатели корабля уже не дымятся, но их удручающий помятый вид говорит о том, что корабль еще не скоро будет парить в воздухе. - Что-то он слишком долго, - под нос шепчет агент, попутно отворачиваясь от окна, натягивая гольфы и накидывая на плечи вязанную шаль. Коридоры Немезиды ветвились сложным многоуровневым лабиринтом, но Лесли удалось запомнить один из самых простых способов добраться наверх - в главный отсек. По пути ей встретилась лишь парочка утомленных солдат, которые тихо переговаривались между собой. Когда Лес вошла в просторный отсек, где привычный вид голубизны в панорамных окнах сменила рыжая глина, Саундвейв даже не вздрогнул, продолжая шустро клацать по панели. - Ты спать не собираешься, - Лесли кивнула сама себе, плотнее запахивая шаль и мягко ступая ближе к связисту. Десептикон лениво провел рукой по лицу, сдирая визор, и наконец обратил внимание на девушку, что стояла теперь вплотную к нему и, забавно морща нос, пыталась прочитать инопланетные записи. - Все… хорошо? - Саундвейв невесомо касается тонкими ледяными пальцами основания шеи Браун, ощущая подушечками грубые зарастающие рубцы. - Ага! - приторно радостно кивает она, от чего жидкие медные пряди путаются еще больше. Кивает и вздрагивает, вжимая голову в плечи. Саундвейв недовольно цыкает, убирая руку, и тяжело вздыхает. Маленькая, хрупкая человечка в ядовито желтом вязаном платье и каких-то нелепых полосатых гольфах казалась ему самым хрупким существом. Таким уязвимым и беззащитным, что в какой-то момент желание защитить стало пересиливать жажду власти. И Саундвейв не собирался этому противостоять. Внутри него впервые за многие столетия было так полно неведомых и разнообразных чувств, которые в нем вызывал один единственный человек. - Лесли, - он нежно касается женской щеки, заставляя Браун поднять на него грустные глаза, - прекрати мне врать. Ее ложь невыносимо горьким ядом струилась по венам, оставаясь колючим онемением где-то на кончиках пальцев. Связиста злила эта обмотанная в хуевую подарочную бумагу из декоративных улыбок фальшь. - Я не вру, - тут же пытается она защитить себя, слегка отступая назад. - Пока ты рядом, все хорошо. Говорить такое бывшему гладиатору Каонской арены - вопиющая тупость, и Саундвейв тихо усмехается. До чего же его Браун глупая. Сама идет в лапы к хищнику и говорит, что все в порядке. Это почему-то заводит. Будоражит внутри давно атрофированное чувство радости, которое тут же конвертируется в вожделение. Он впивается в губы Лесли, щупами стаскивая вниз гольфы и обвивая ее щиколотки. Шнуры нетерпеливо трутся о мороженную прохладой ночи кожу, заставляя Браун податься вперед и облокотиться на грудь связиста. - Повернись, - рвано и нетерпеливо выдыхает ей в губы. У него от желания сводит скулы и болезненно тянет пах. Он мечтал о Лесли, даже если она была больше похожа на ходячий труп, чем пышущую здоровьем девушку. Почему так и от чего - Саундвейв не знал, но эта ее покорность, все еще едва живой на подкорке мозга страх и тихий сорвавшийся с губ стон его пленяли. Каждый робкий взгляд Браун в его сторону - аркан, который с каждым разом жесткой веревкой впивается ему в шею, лишая кислорода. Лесли улыбается опасной невинной улыбкой, исполняя просьбу, и тут же вздрагивает, когда рука связиста беззастенчиво задирает вязанный подол, проходится по гладкому бедру и останавливается у резинки простых хлопковых трусов. - Ох, - она нетерпеливо закусывает губу, - тут же камеры! - Я их…, - связист одним из щупов тянется к дальней панели, что-то пару раз нажимает и возвращает конечность к себе, - выключил. - После того, как я об этом сказала?! Извращенец! Саундвейв оставляет ее возмущенное пыхтение без ответа, утыкаясь носом в шею и принимаясь выцеловывать каждый едва заживший шрам. На израненных плечах и спине будто не осталось ни одной прекрасной рыжей веснушки - все заполонили розово-бордовые отвратительные полосы. - Не нравится? - робко спрашивает она, когда горячие поцелуи внезапно прекращаются. Лесли знала, что рано или поздно десептикону надоест ее жалеть. Рано или поздно следы от хлыста затянутся, образуют неприятные на ощупь рубцы, и тогда агент потеряет даже эту ничтожную красоту. - Прекрати задавать откровенно ненужные вопросы, - он пробирается руками под платье, ведет вверх по спине, изредка натыкаясь на полоски бинтов. В каких-то местах раны были особенно глубокие, и Рэтчет запретил их трогать. - М-м-м, - Лес сама подается назад, бедрами упираясь в утянутый брюками член, связист шипит, льнет ближе и с восхитительно трепещущим чувством предвкушения под ребрами ведет пальцами под грудью агента. Нежная кожа податливо проминается под сильным давлением, от которого обязательно останутся синяки. Только для Лесли лучше этих синяков ничего пока в мире нет. Болезненная ненормальная привязанность с шипением обжигает сердце, от чего кажется, что оно лишь сильнее и яростнее бьется о кости в желании их проломить. Это неправильно, это глупо и так по-детски наивно - доверять существу с другой планеты. Лесли ведь даже не знает, за что он ее «полюбил». За тело? Так оно теперь совсем уродливое. За душу? Никто и никогда не любил Лес просто так. За что-то совсем незначительное вроде улыбок, смеха или характера ее скорее презирали. - Опять витаешь в облаках, - горячий шепот обжигает ее ухо, а пальцы мужчины ведут раскаленную дорожку от бедра вверх к нижнему белью. Связист в нетерпении рыкает, хватаясь за резинку девичьих трусов, и безжалостно рвет их. Лесли вздрагивает от оглушительного треска тонкой ткани в почти осязаемой тишине корабля. Звенит бляшка, и Браун закусывает губу в ожидании глубокого толчка. Саундвейв тихо удовлетворенно хмыкает, пальцами размазывая девичью смазку по половым губам. Он лениво ведет членом по бедру, приставляет головку ко входу влагалища и замирает, вызывая у агента разочарованный вздох. - Сама, - командует он и зажимает губами фильтр, чиркая спичкой по намазке и поднося трепещущий слабый огонек к сигарете. Лесли вновь чувствует себя униженной от того, как филигранно этот мужчина умеет довести ее до бесконтрольного желания, а после ждать, когда она сама прыгнет в бездну. И Браун прыгает. То ли от отчаяния, то ли по глупости своей. Она сама насаживается на член, хныча и прося большего, но десептикон не двигается. Он только кладет свою подрагивающую в предвкушении ладонь Лес на ягодицу, сжимая до легкой ненавязчивой боли. - Молодец, - хвалит ее на выдохе, наблюдая за пляшущим в воздухе дымом сигареты, а потом припадает обветренными губами к левому плечу и медленно толкается глубже. Агент судорожно вдыхает сквозь зубы. - Держи, - десептикон передает Браун сигарету, заставляя затянуться тяжелым горьким табаком, и начинает двигаться резко и отрывисто. Он трахает ее грубо, сильно входя до конца, от чего Лес бьется выступающими косточками об управляющую панель корабля, сдирая кожу. Тлеющая сигарета скатывается куда-то под ноги, и связист тут же наступает на нее носком ботинка. Желтое платье задралось до середины талии, обнажая позвоночник. Саундвейв с хрипящим стоном обнимает Лесли, борясь с навязчивым желанием вновь изранить до крови девушку. С нее хватит. Пока хватит. Мужчина опирается на панель, впиваясь пальцами в клавиатуру, и последний раз глубоко толкается, вслушиваясь в тихое частое сопение агента. Лесли не сопротивляется, когда мужчина почти полностью на нее ложится, а пуговицы его кителя больно вонзаются в спину. - Давай еще раз? - задает откровенно непристойный вопрос выдохшейся девушке. На что Лес удивленно хлопает глазами и пихает десептикона в бок. - Еще чего удумал! - она, возмущенно ворча, вылезает из-под связиста и замирает, когда чувствует, как холодными каплями его сперма начинает стекать по ногам. Саундвейв почти давится столь пошлой картиной, сильнее впиваясь пальцами в панель, от чего клавиатура издает характерный жалобный хруст. - Кажется, - выдохнула Лес, - тебе это было нужно. - Да блять, - он сдувает с потного лба прилипшую прядь, грустно смотря на треснутую панель и набирая уже знакомый номер ученого. Тот отвечает не сразу и даже не с первого звонка, но когда отвечает, то, выслушав проблему, не скупится на красочные эпитеты в сторону коллеги. - Ты починишь? - под конец тирады интересуется Саундвейв. - Сначала тебя по башке ебну, а потом, так уж и быть, починю! - рыкают в трубку. Лесли хихикает, поправляя платье и гольфы и выбрасывая в мусорку порванные трусы. - Что ж, - она заводит руки за спину, скрепляя их в замок, и принимается раскачиваться на пятках, - пожалуй, я пойду спать, чтобы не попасть под раздачу пиздюлей! Саундвейв провожает ее каким-то потерянным мутным взглядом. Лесли кажется ему другой. Слишком покорной, ласковой и тихой. - Что-то случилось, - сам себе говорит связист, но не решается остановить Браун, хотя в душе с каждой секундой все больше разрастается неприятное ощущение чего-то неизбежного, чего-то, что его обязательно ранит. Однако, возможно это было связано не столько с агентом, сколько со злющим ученым, который показался на пороге с рассветом. - Серьезно?! - Шоквейв переводит многозначительный взгляд на терминал. - Секс повышает твою продуктивность?  Связист безразлично пожимает плечами, чиркает спичкой, поднося вспыхнувший огонек к сигарете, и затягивается.  - Почему ты так решил?  - Потому что других причин, почему ты таким образом разъебал клавиатуру, я не нахожу, - злобно цедит сквозь зубы ученый, нацепляя на нос очки и принимаясь разбирать панель. Она под его пальцами хрустит еще больше и сыпется осколками на пол. - Вот что это, блять?! Шоквейв уже планирует швырнуть в коллегу остатками клавиатуры, но связист жестом его останавливает. - Ты чинишь мне панель, - выдает он, - а я молчу о том, как ты на этом столе трахал Арси. - Вот ты сука.

***

Лесли уверено цокала высокими шпильками, летящей отточенной годами напряженной походкой шествуя к начальству. Тугой пучок болезненно оттягивал нежную кожу головы, от чего девушка постоянно смешно морщила нос и изредка пыталась пальчиками ослабить резинку. День сегодня казался каким-то необычайно свежим, легким и неотягощенным бумажной волокитой, несмотря на то, что Лес за час успела подписать пару сотен никому ненужных бумаг. - Вот! - она радостно впархивает во все еще жаркий кабинет Брайса, швыряя на стол увесистую папку. - Получите, распишитесь! - Мисс Браун, вы уверены? - с плохо скрываемой радостью произнёс Брайс, смотря на посвежевшую за несколько дней девушку. Строгий, идеально выглаженный серый брючный костюм открывал вид на еще незажившие на груди алые тонкие шрамы. И на порозовевшую кожу. Лесли казалась чуточку счастливее, чем обычно. Оно и не мудрено. Как только Брайс поставит свою подпись, Браун с уверенностью сможет сказать, что в Вашингтоне ее более ничего не держит. - Да, - твердо кивает она, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Это решение, давшееся ей с большим трудом, подгонялось адским, почти зудящим под кожей желанием. И вот Лес тут. В кабинете, где все когда-то начиналось и где все наконец-то закончится. Брайс не без облегченного вздоха подписывает заявление на увольнение, протягивая его бодрой Браун. - Надеюсь, мы с Вами больше никогда не увидимся. - Взаимно, сэр, - у Лесли на искусанных губах расцветает легкая улыбка. Такая настоящая, напитанная грустью, облегчением и слабой радостью. Браун так же легко выпархивает в коридор и, подгоняемая нетерпением, почти бежит к выходу. Там, за воротами, за колючей проволокой, ее ждёт только свобода. Лесли на эмоциях добирается до знакомых многолюдных перекрестков и многоэтажек, поднимается на восьмой этаж одной из них и, провернув ключ, забегает внутрь. Старая квартирка на авеню Мэриленд, которая принадлежала отцу Браун, сейчас была заставлена коробками. Голые стены, некогда облепленные сотней постеров, сейчас уныло белели в лучах закатного солнца. Лесли упаковывает последнее пестрое платье в чемодан, закидывает на плечо потертый кожаный рюкзак с тонной мягких брелоков по бокам и выдыхает. В легких, от осознания того, что ее личный почти двадцатилетний кошмар подошёл к концу, будто бы больше воздуха. И воздух Вашингтона почему-то мягкий, ласковый. Совсем не такой, каким знает его Лесли. Телефон скромно пиликает в руке, возвещая хозяйку о том, что заказанное такси уже терпеливо ждём под окнами. Браун спешно хватает ключи, хлопает дверью и буквально вылетает из квартиры. Грузовое такси приедет завтра, чтобы забрать коробки и мебель в новый дом, который Лесли сама отыскала в Айове. - Вам на вокзал мисс? - почтенного возраста водитель смотрит на нее через зеркало добрым и слегка уставшим взглядом. - Да, на вокзал.

***

К вечеру следующего дня Браун на пороге его комнаты не обнаружилась, как и не обнаружилось ее вещей. Саундвейв час сидел на кровати, в который раз слушая бездушный автоответчик. Фоулер еще за ужином сказал, что Лесли больше не придет, но злая искра почему-то отказывалась верить в эту чушь. Она не придет, потому что он ее обидел? Потому что не смог защитить? Почему? Что-то случилось. Не с Браун. С ним. Что-то ломалось внутри с каждым безразличным гудком и брошенной трубкой. Саундвейв запоздало слышит тихий металлический стук. Ученый будто кожей чувствовал его наступающее негодование, поэтому, наверное, и объявился на пороге.  - Не хочешь ножи пометать? - неожиданно спрашивает он, крутя в пальцах ключ от нижнего этажа Немезиды. - У меня там… отличная мишень. Связист выразительно вскидывает бровь и слегка усмехается. Ученый решил добить Сайласа? С чего вдруг? - Ты хочешь о чем-то поговорить? - проницательности Саундвейву не занимать. Шоквейв отводит в сторону недовольный хмурый взгляд и напряженно кивает. Хотелось говорить хоть с кем-то обо всем. Хотелось вывалить все то дерьмо, и чтобы обязательно выслушали. - Пошли, - ученый тихо шипит, когда поршни левой руки клинит, и направляется к лифту. Связист молча следует за коллегой. Минус первый этаж встречает десептиконов густой ощутимо напряженной тишиной и глухими запертыми дверьми, которые лениво и со зловещим скрипом открываются. Свет в нижней лаборатории приглушенный, едва освещает письменный короткий стол и шкаф, доверху заполненный колбами. - Я уже все подготовил, - Шоквейв падает на скрипучий офисный стул с колесиками, который в интерьере внеземной лаборатории смотрится как хуевый фотошоп, и кивает в сторону Сайласа. Человек, крепко прикованный к почти вертикально поставленной койке тугими кожаными ремнями, слабо завозился. Он дышал с тихим свистом, сквозь неплотно сжатые губы. Волосы слиплись от засохшей крови и почти все выпали. Исхудавшее тело покрылось язвами, которые оставляли после себя голое обветренное мясо. - Мерзость. - Что есть, - безразлично замечает ученый, отодвигая один из ящиков и доставая оттуда коробку с резными заточенными ножами. - Что это? - Саундвейв кивает на экран компьютера, где в одной папке собрано по меньше мере семь отчетов, которые связист до этого не видел. - А! Это мои исследования, - Шоквейв берет в руку холодное оружие. Лакированная темная рукоятка приятно лежит в руке, бликуя от слабого света ламп. - Темный энергон весьма занятно влияет на человеческий организм. Если для кибертронца - это мощный наркотик, парализующий нервную систему и вызывающий некроз тканей, то для людей - это анестетик. К тому же он замедляет любые процессы в организме, будь то дыхание, работа мозга или кровотечение. - Хочешь сказать, что в перспективе кровь Юникрона может продлить людям жизнь? - Не в чистом виде и в крайне малой дозировке - да, - ученый прицеливается, и выверенным изящным движением метает нож, попадая Сайласу в плечо. Человеческое тело болезненно дергается, слабо мычит и затихает. - Думаю, продолжительность жизни можно будет увеличить лет на двадцать или тридцать. Ничтожно мало. Связист согласно кивает, делая шаг в сторону Сайласа. Что-то в мутном от ужаса взгляде человека было не так. - Что он с ним сделал? - Саундвейв слегка склоняется, чтобы получше разглядеть язвенное хрипящее в агонии лицо. - Юникрон превратил его мозг в фарш еще тогда, когда я впервые использовал психокортикальное соединение, - с ноткой неприкрытого разочарования отвечает Шоквейв, откидываясь на сетчатую спинку стула. - В его голове не осталось ничего ценного. Юникрон стер все данные о местонахождении и способе использования артефакта. Я думал предложить Мегатрону использовать психокортикальное соединение на боге, но, боюсь, для меня это бесследно не пройдет. - Арси знает? - почему-то связисту страсть как захотелось узнать об этой женщине. Возможно, это был способ, который помог бы ему самому разобраться в отношении к Браун. - Кстати об этом, - ученый неловко покашлял в кулак, отводя взгляд. - Как бы сказать…. Саундвейв выгнул бровь, предвкушающе цокнув языком. - Она беременна. От…, - он нервно сглатывает подступивший к горлу болезненный страх, - меня. - Аборт? - сразу же вкидывает вполне разумное предложение дес, но сталкивается с недовольным взглядом Шоквейва. - Ты думаешь, я дебил? - Это никогда нельзя исключать, - пожимает плечами коллега. Шоквейв лишь закатывает глаз, запрокидывая голову к потолку и старательно избегая зрительного контакта со связистом. - Заискрение, - из уст ученого это больше звучит как приговор, чем нечто светлое, образованное в результате слияния двух родственных искр. Саундвейв застывает, какое-то время анализируя полученный ответ. - Не самое лучшее время для порождения новой жизни вы выбрали, - тяжело вздыхает связист, чиркая лезвием по краю стола и оставляя тонкую светлую полоску на темном лоскуте дерева. - Спасибо, капитан очевидность, а то я не заметил! - плюется в связиста ядовитым сарказмом ученый, снова прицеливается и легкой рукой бросает нож, попадая Сайласу в бедро. Лезвие входит мягко и плавно по самую рукоять, от чего глава М.Е.Х. болезненно скулит, с силой стискивая покрошенные и почерневшие зубы. - Ты боишься стать хуевым отцом? - звучит насмешливый голос Саундвейва, а потом воздух разрезает тихий надрывный свист ножа, прилетевшего аккурат в член Сайласу. Связист почти урчит от внутреннего удовлетворения, смотря на то, во что превратили главу организации ученый и конченное божество. - Открою тебе секрет, хуже ты уже не станешь, но ты можешь сделать так, что твой ребенок никогда не узнает о бывшей семье и военном Кибертроне. - Я не боюсь, - машет головой ученый, тяжело поднимаясь со стула и подходя почти вплотную к заживо гниющему Сайласу. Смрад стоял удушающий, а потому надо было как можно быстрее заканчивать с ним. - Меня бесит то, что Арси решила, что справится с этим одна, - Шоквейв приставляет лезвие к кадыку человека, ведет им вверх ко лбу, оставляя тонкий алый порез на почти фиолетовой коже. - Будто я, блять, не имею к этому отношения! - глухо рычит ученый, с размаху вгоняя Сайласу в череп нож и прокручивая рукоятку. Саундвейв с маниакальным нездоровым наслаждением смотрит, как густая черная кровь просачивается наружу, крупными каплями падая на багровый пол. Человек не кричал, не бился в агонии, но наполненные ужасом и отчаянием глаза выдали его с потрохами. Сайлас мучился. Расплачивался за все то, что сделал с его Браун. И пусть не сам связист вонзил последний нож, но удовольствие от этого не приуменьшилось. - Надо же, - присвистывает офицер, - ты оказывается можешь быть милым. - Умолкни! - рыкает ученый, прежде чем наконец отойти подальше от трупа. За жалкие полчаса десы успели провонять этой гнилью насквозь, от чего сейчас Шоквейва знатно мутило. - Лучше давай вынесем этот мусор.