Влечение

Утро Арси встретило мигренью и дичайшим сушняком. Девушка кое-как продрала глаза, в надежде проснуться в своей постели в обнимку с подушкой, но…. Ее встретил побеленный потолок медотсека и онемевшее от боли правое бедро. — Супер! Ахуеть просто! — в голове вихрем проносились вчерашние события. Ей отлизал Шоквейв. И теперь это главная проблема в жизни, потому что Арси, блять, понравилось. Девушка хочет по привычке скинуть одеяло и потянуться, но вовремя вспоминает, что полностью голая. Совсем. Благо, никого в отсеке не было. Точнее, Арси так думала, пока не услышала тихое бренчание кастрюли в соседней комнате. То была кухня. Там главенствовали врачи. Они хранили в холодильниках инъекции и сыворотки и только одному мужчине, кроме Рэтчета и Нокаута, можно было там находиться. — Если он там, я умру, — убедительно кивнула сама себе автоботка. На стуле обнаружилась выглаженная белоснежная плотная рубашка. Ясен хуй — не Арси. На этикетке красовался вышитый десептиконский знак и витиеватая буква «Ш». Выбора не было. Кроме гигантского размера рубашки в отсеке ничего не нашлось. Даже ночных сорочек медицинских. Потому что Рэтчет их благополучно все в стирку закинул и все никак назад принести не мог. С кухни тянулся шлейфом запах тостов и жареного бекона. А еще гудел чайник. Арси, шлепая босыми ногами по полу и слегка прихрамывая, дошла до проема и замерла. Шоквейв, все в тех же неизменных черных брюках и рубашке с засученными рукавами, ловко разбивал яйца о край сковородки и слушал земное шипящее радио. И выглядел так правильно и по-домашнему, из-за чего Арси в голову паразитом закралось желание просыпаться так каждый день. В его рубашке с запахом хвои и дорогого табака. В его нагретой постели. В его… объятиях? Да, вчера было что-то из ряда вон выходящее. — Кхм, — мужчина наконец-то ее заметил и неловко кашлянул в кулак. Арси сжалась в комок от смущения и потерла пяткой лодыжку, безотрывно смотря на белый пластырь на шее у десептикона. Праймус! Она умудрилась вчера ему еще и засос поставить?! — Я все помню, — она переступает с ноги на ногу, смущенно глядит вниз и нервно сминает чужую рубашку. От осознания того, что под хлопковой белоснежной тканью нет даже блядских трусов, ее бросает в жар. — Это радует, — его ледяной тон не сулит ничего хорошего. — Завтрак? Арси удивленно поднимает глаза на ученого. Тот не выглядит злым. Скорее… измученным и слегка смущенным. Все это до пизды неловко — хоть волосы рви на голове. — Я буду без бекона, — девушка садится за стол, тщетно пытаясь скрыть отсутствия нижнего белья. — Ты не злишься? — А должен? — он ставит перед Арси омлет и вскидывает в удивлении бровь. — По-твоему, ничего критичного не произошло? — Что ты хочешь от меня услышать? — наконец-то десептикон показывает весь спектр эмоций, шумно выдыхая. Шоквейв нервно запускает пятерню в волосы, сжимая их в кулаке, и долгим хмурым взглядом наблюдает за ползущими за окном серыми тучами. — Что ты, блять, хочешь услышать? Если это была разовая акция, то мы тихо-мирно разойдемся и забудем данное недоразумение. Этого ты хочешь? — Нет, — Арси мотает головой, скрывая за волосами порозовевшие щеки. Она устала от всего того дерьма, что творилось в ее личной жизни с Джеки. Вечные упреки и недомолвки, вечные границы и нежелание создать нечто большее. Это все Арси не нравилось. Она будто ходила по тупому лезвию и нарочно кромсала им ступни. А все потому, что они договорились так существовать. Но Арси этот договор выполнить не могла. — Тогда чего ты хочешь? — ученый закурил, открывая форточку. С улицы сразу в кухню проник запах бензина и прохлады. Сегодня наконец-то обещали дождь. — Тебе не понравится, — убитым голосом отвечает ему Арси, совершенно не обращая внимание на непрошенные слезы. Это все страх. Страх, который вылезал наружу редко, но удивительно метко. Будто ждал, когда девушка будет уязвима на столько, что ей будет тяжело говорить. Автоботка тихо всхлипывает, вцепляясь в вилку. Когда она последний раз плакала? Будто бы очень-очень давно. Неужели она так отчаялась, что даже ученый, с которым они толком-то никогда и не общались, видится ей чем-то надежным. Арси спешно пытается смахнуть слезы, чтобы этого не увидел Шоквейв. Ей кажется это позорным, грязным, неправильным. Она не должна плакать из-за такой ерунды, как одиночество. — Чего ты ревешь? — Шоквейв устало вздыхает, присаживаясь перед девушкой на корточки. Быть подушкой для женских слез десептикон сегодня не планировал. Арси так и не смогла сказать внятно, чего же ей такого от него хочется. — Давай… давай попробуем быть вместе? — ей сложно смотреть на мужчину, поэтому автоботка отворачивается, ковыряя вилкой еду. Шоквейв неприлично долго молчит, не убирая теплой руки с женского колена. — Я подумаю над твоим предложением, — наконец выдает он, смазано касается ее щеки, утирая остатки слез, и выходит с кухни, громко хлопая дверью. Арси облегченно выдыхает. — Праймус, что я только что ему предложила? — она закрывает руками лицо и тихо вздрагивает. Как бы это ее импульсивное желание почувствовать что-то новое не вылилось в очередные проблемы.

***

Его редко когда можно было ввести в ступор. Почти невозможно. Но Арси это сделала своим внезапным предложением. Шоквейв уже несколько часов стучал грифелем по бумаге и пустым взглядом смотрел в монитор. Работа не ладилась с самого утра, потому что вчерашние события все никак не покидали голову ученого. — Энергетик? — Нокаут возникает где-то сбоку, любезно предлагая коллеге его излюбленную отраву в жестяной банке. — Откажусь, — хрипло отвечает мужчина. — Чего? — доктор на секунду зависает. — Еще скажи, что курить не пойдешь. Шоквейв переводит на Нокаута злобный взгляд. Сигареты в зубах не было с самого утра — что очень не похоже на ученого. Это напрягало десептиконского врача. — Так, что случилось? — Нокаут пододвигает стул, садясь задом наперед и укладывая руки на ребристую спинку. — Ничего не случилось. — Ага-ага, именно поэтому ты уже два часа долбишь несчастный карандаш о бумагу и раздражаешь меня этим. Шоквейв вздохнул, откидываясь в кресле. Нокаут — последний персонаж, которому хотелось бы говорить о подобном, потому что язык за зубами он практически не держал, обсуждая все со Старскримом. А с командиром ВВС у ученого были особо «теплые» отношения. Оба норовили друг друга пристрелить. И только Лорд их, как собак, разнимал периодически. Но с другой стороны, самовлюбленный доктор был единственным, кто мог дать хоть какой-то совет в таких специфических делах. — Обещай, что эту информацию ты унесешь с собой в могилу, — наконец решается Шоквейв. — Если об этом узнает Старскрим, я тебя тут же пристрелю. Для большего эффекта ученый достал плазменный пистолет, щелкнул затвором и положил на стол перед носом побелевшего Нокаута. — Я врач, — убедительно визжит десептикон, примирительно поднимая руки. — В список моих хобби уж точно не входит рассказывание секретов посторонним. — Да конечно, кому пиздишь. Вечно твои сплетни тут слушаем. — Так это я вам последние новости рассказываю. — Ха, — Шоквейв щелкает мышкой, закрывая вкладку. Сегодня работать он пойдет на стройку. Приварит пару арматурин. Все равно Балкхэду помощник не помешает. — Что делать, если женщина предлагает тебе отношения? Доктор давится энергетиком, чуть ли не падая со стула, и дикими глазами глядит на коллегу. — Т-тебе, кха, предлагает? — Ну а кому еще? — ученый уже начинает жалеть, что рассказал этому тупоголовому идиоту об утреннем предложении. — Стесняюсь спросить, кто решил связаться с таким сухарем, как ты? — Нокаут закурил прямо в лаборатории. — Тебя ебет? — Теперь да, — уверенно заявляет доктор, наклоняясь ближе к ученому. — Это Арси? Откуда Нокаут мог об этом знать, Шоквейв так и не понял. Но врать не стал, неуверенно кивнув доктору. Тот расплылся в довольной улыбке. — Хорошая женщина, боевая, — промурчал тот. — Ты хотел сказать, ебанутая? — ученый снимает фуражку, ероша уложенные волосы. — Так тебе только такая и подойдет! Слушай, я никому не говорил, потому что то, что происходит у нее и Уилджека — не мои проблемы, но… — доктор как-то резко посерьезнел, переставая пыхтеть сигаретой и туша ее в пепельнице. — Этот мужлан ее рано или поздно задушит. Эмоционально. Поэтому, если хочешь, то дай ей шанс. Я думаю, ты не пожалеешь. — Как будто я лучше этого уебка, — Нокаут вздрагивает. Он вообще не ожидал, что Шоквейв начнет вспоминать о своем прошлом. На памяти доктора это было всего дважды. Сейчас третий. — Не говори так. — Сумасшедший ученый из Каона изнасиловал и избил свою беременную жену, — мужчина хрипло процитировал один из заголовков газеты тех времен, стеклянным взглядом упираясь в потолок. Разговор перетекал не в самое приятное русло. — Позор всей аристократии. — Прекрати нагнетать! — Нокаут бесится. Он очень не любит, когда Шоквейв ведет себя так… так безэмоционально и сухо. Он будто в робота превращается, которого когда-то кто-то очень яростно об острый угол ебнул и повредил все микросхемы. В такие моменты казалось, что у ученого нет сил жить. Будто из него все выжили и оставили умирать. А разве не так? Разве его не выкинули на мертвом Кибертроне? Шоквейв всегда знал, что его искать не будут, поэтому на Мегатрона не обижался. Если ни на что не надеется, то и не разочаруешься, верно? — Ха, закончили разговор! — рычит Нокаут, хлопая по столу. — Что касается Арси…. Если тебе на нее похеру, то и не лезь. Доктор спешно покидает лабораторию, а Шоквейв еще пару мгновений наблюдает за тем, как белоснежный подол халата взмывает в воздух и исчезает вслед за врачом.

***

К вечеру ученый разобрал лишь одну четвертую всего того, что успели перетащить с Кибертрона на Немезиду. Здоровая рука и плечо ныли от перенапряжения, а спина пару раз грозилась окончательно онеметь от боли. — Походу я разваливаюсь, — обреченно проговорил Шоквейв, подходя к зеркалу в ванной. На корабле, в смежной с лабораторией комнате, находилась его нормальная спальня. Она не была заставлена коробками и другим мусором и выглядела вполне прилично. Мужчина стаскивает с больных плеч рубашку, стягивает повязку и вздрагивает. Отсутствие глаза иногда пугало его. Гладкий шрам вместо глазницы выглядел, как хуево наложенный грим. В комнату робко постучали. И это могла быть только Арси, потому что никто больше к десептикону не совался в столь позднее время, а связист и начальник предпочитали влетать, не стуча. — Ты подумал? — с порога вопрошает она, поудобнее перехватывая подушку и сумку с вещами. Шоквейв вскидывает бровь, вопросительно смотря на внезапный женский багаж. — Нет. — Долго думаешь, — она сдувает розовую прядь со лба. — Можно? — Арси, не дожидаясь ответа, юркает под рукой десептикона и с подушкой гордо проходит в глубь спальни. Тут пахло еловыми шишками и мятой. На небольшом столике кипел электрический чайник. Комната ученого была небольшой: с высоким круглым иллюминатором, под которым стоял рабочий стол, и с незастеленной широкой кроватью. — Слушай, я хотела бы извиниться за вчерашнее, — начала лепетать Арси, не поворачиваясь к Шоквейву, — мне правда стыдно. Я пойму, если ты откажешь, — она сжала подушку, закусывая губу. — Но мне пока некуда идти. С Уилджеком я не хочу оставаться наедине — кто знает, чем это закончится, а Рэтчету я и так сегодня весь день надоедала. Он дал мне таблетки. Сказал, что если будут ярко выраженные приступы, то надо будет прийти еще, а никто, кроме тебя, не знает о них…, — девушка протараторила это все на одном дыхании и развернулась на пятках к ученому. Даже если он сейчас ее прогонит, это будет вполне заслуженно. — Джеки знал. И даже мне не сказал. — Погоди, — Шоквейв хмурится, — хочешь сказать, он тебя трахал в таком состоянии? — Мерзко, да? — Арси нервно дернула плечами, стараясь избегать ошарашенного взгляда ученого. Из-за всей этой ситуации она чувствовала себя использованной. — Не то слово, — глухо отзывается мужчина, спокойно забирая из побелевших девичьих пальцев вещи и кидая подушку на кровать. — Располагайся. — Это значит да? — робко улыбается она, напоминая ему о своей утренней просьбе. — Это значит, что я еще думаю, но на улицу тебя в таком состоянии не отправлю. Арси смеется, расстегивая сумку и доставая оттуда ночнушку. Уже более приличную и трикотажную. — Ванная там, — кивает на неприметную серую дверь ученый и наливает себе кипяток в кружку. Ночка с этой женщиной обещает быть веселой. — Спасибо, — бросает через плечо она, хлопая дверью. Вся та неловкость между ними, что до сих пор ощущается в воздухе, с каждым часом будто бы перестает иметь значение. Арси быстро привыкает. Это ее особенность, которой она гордится. Только вот… с одиночеством она так и не смогла свыкнуться. Ванная у ученого была плиточная, бледно серая и почти пустая. На раковине стояло жидкое мыло, гель для душа с сильным хвойным запахом и шампунь. Сама ванна была полукруглая, небольшая, и над ней висела матовая стеклянная полка, на которой уместилась бритва и лосьон. Ничего лишнего тут не было. Арси наскоро помылась, не став попусту растрачивать воду, хотя посидеть подольше в теплой воде очень хотелось, и вышла в комнату. Распаренную кожу обдало мягкой прохладой. — Что читаешь? — она подошла к ученому сзади, несмело положив руку ему на плечо. Шоквейв вздрогнул, недоверчиво покосился на хрупкую ладошку, но убирать не стал. — Это выдержка к чертежам оригинального омега-замка. — Ты правда сможешь создать его? — девушка смотрит на деса горящими глазами. За работой Шоквейв всегда и у всех вызывал только восхищение, потому что мог создать из металлолома настоящий шедевр. — Пока есть материалы и финансы, я буду хотя бы пытаться, — он снимает очки, трет переносицу и выключает лампу. Завтра заслуженный выходной, на который Мегатрон буквально силой заставил ученого согласиться. — Пошли спать. В кровать они ложатся молча, как будто так и надо, как будто вчера они не сходили с ума друг по другу. — Ты правда собрался спать? — Арси неожиданно бодро усаживается на ахеревшего ученого, наматывает на пальчик завязку его домашних штанов и облизывает сухие губы. — Правда, — снова у него голос срывается из-за этой женщины и снова он не знает, куда деть руки. Девушка, как бы невзначай, слегка елозит на мужчине и кладет ладошку на мощную грудь. — У тебя встал, — важно декларирует она, кладя мужскую руку себе на колено. — Спасибо, я заметил, — тихо отвечает ей ученый, полностью сосредоточенный на Арси. Девушку это умиляет. Даже Клифф не смотрел на нее с таким восхищением, как это делал Шоквейв. Может, это потому, что у него никогда подобного не было? Плевать. Вообще не важно! Даже если это все безумие ненадолго, Арси возьмет от него лучшее. Она будет счастлива хотя бы пару мгновений своей дерьмовой жизни. И пусть этим мгновением станет кибертронский зубрила. — Ты уже согласился, — улыбается она и ведет языком по его кадыку. — Когда это? — на выдохе задает ей вопрос мужчина. — Когда разрешил остаться, — прижимается к нему упругой грудью, чувствуя жар его кожи. — Когда вчера целовал меня совершенно трезвый. — Я бы не стал утверждать, что вчера я был трезв хоть сколько-то, — шепчет ей в губ, медленно ведя рукой от колена вверх к шортам. Арси наклоняется еще ниже, целуя его и вдыхая полюбившийся лесной запах. Протезированная рука издает тихое шипение и холодом касается женской спины под ночнушкой. — Пожалуйста, давай попробуем, — хнычет она и трется о стояк. — Шоквейв. — Ты невыносима, — хрипит он, прижимая сильнее к себе. И взгляд его затуманенный почти неконтролируемым желанием — красноречивее слов. Арси спешно лезет в оставленную у ножки кровати сумку, достает презервативы и, пока ученый вытаскивает один из пачки, стаскивает с себя футболку и шорты. — Лежи, — командует ему, а сама оттягивает резинку его трусов и обхватывает ладонью вставший член. Нежная кожа натягивается, открывая соблазнительную головку, которую Арси тут же берет в рот, вызывая у Шоквейва сдавленный стон. — Ха, блять, ты серьезно? — мужчина отчетливо ощущает чужой язык, что проходится по коже, задевает набухшие вены и облизывает головку. А потом Арси берет целиком, проталкивая член в узкое упругое горло, сосет, сладостно причмокивая, и изредка поглядывает на возбужденного десептикона. Шоквейв шумно втягивает носом воздух, резко подаваясь вперед, и, подхватив автоботку под локти, перетаскивает на себя. — Достаточно, — он надевает резинку, пока девушка нагло лапает его грудь и целует шею. — А то что? Кончишь? — шутит она, но натыкается на вполне серьезный взгляд мужчины. — Ого, вау, кто бы мог подумать! Как вооб… ха! — он входит в нее резко, приятно трется о стенки влагалища и сильно, почти до синяков, сжимает талию. — Замолчи уже, женщина, — хрипит ученый, начиная медленно двигаться. Каждый толчок сопровождается откровенным, смущающим Арси хлюпаньем, потому что так расслабленно она себя не ощущала давно. Ученый под ней сдавленно мычит, входит глубже и скользит руками по бедрам. Он не царапает ее, не норовит прокусить до энергона кожу и не жаждет вдавить ее тело в матрас. Шоквейв наслаждается тем, что показывает и дает ему Арси. Если она захочет быстрее, он будет двигаться быстрее, если ей станет больно — они прекратят. И эта уверенность возбуждала девушку только сильнее. — Хах, — когда его член особенно глубоко входит в автоботку, она издает тихий нежный стон, от которого у ученого срывает крышу. Он хочет ее до скрежета зубов, он готов ласкать ее столько, сколько она скажет, потому что сейчас в его мире существовала только Арси и ее красное от смущения лицо. Шоквейв кончает, откидывается на подушку и глубоко дышит. — Вот теперь точно спать, — он скидывает довольную девушку с себя, странным взглядом смотря на то, как она нежится в его постели. — Это в тебе старость говорит? — почти смеется Арси. С Джеки она редко смеялась, потому что обычно он крайне грубо реагировал на подколы и стремился впоследствии задеть автоботку. — Она самая, — спокойно соглашается десептикон, укрывая девушку одеялом.