Влечение

Занавеска лениво колыхалась от теплого ветра, просочившегося сквозь приоткрытое окно в маленькую комнату. В углу горел старый бежевый торшер, покрытый уже въевшимися пятнами непонятного происхождения. Он стоял криво и изредка пошатывался, издавая тихое бряцанье. Его желтоватый тусклый свет освещал лишь треть комнаты. Как раз ту треть, где гордо восседал на кресле десептикон. Глаза у связиста в темноте ярко и опасно мерцают. Лесли шумно выдыхает, когда Саундвейв лезет в карман за пачкой сигарет. Тоже курит, оказывается. Щупальца сковывают запястья, сильно сжимая и перекрывая поток крови к пальцам. Браун шипит от боли, и связист слегка ослабляет хватку. Глазами заинтересованно пробегается по женскому телу. Лесли далеко не красавица, и костюмы эти угрюмые ей совсем не идут. Будто с десяток лет прибавляют агенту. — Вы, люди, такие ничтожно слабые, — тихо начинает Саундвейв, чиркая спичкой и пальцами закрывая трепещущий огонек от легких порывов ветра. Браун молчит, слегка покусывает губы и боится поднять глаза. Чем она только думала, когда так бодро шла к нему? На кой черт полезла со своими принципами к самому опасному десептикону? Связист стряхивает пепел в стеклянное блюдце и все еще молчит. Лесли решается двинуться, но щупальца вновь прижимают ее запястьями к стене, с силой заводя лопатки назад. Девушка морщится, но не издает ни звука. — А ты еще и глупая, — обескураживает Лесли Саундвейв и слегка наклоняется вперед. Затягивается и выдыхает смертельный дым под потолок. Кажется, Нокаут однажды говорил Браун, что для кибертронцев никотин почти так же вреден, как и для людей. — Отпусти! — брыкается девушка, пиная ногами воздух и шумно дыша. Она трепыхалась, будто муха в паутине. Дрожала, сжимаясь в комок, и наблюдала, как десептикон лениво себя убивает. Это было сродни безумию. Живому. Чистому. Для Лесли очень нежелательному. Щупы вновь сжимаются и с силой дергают Браун к связисту, швыряя ее под ноги мужчине. На запястьях у девушки уже темнеют бордовые следы. Лесли вздрагивает, когда одно из щупалец, будто заинтересовано изучая, «облизывает» ее щеку. Девушка с замиранием сердца тянется, аккуратно обхватывая его. Щуп в руках дергается, и Браун слышит, как связист громко выдыхает сквозь зубы и тушит проклятую сигарету. Лесли с интересом поднимает на десептикона глаза и сталкивается с ничем не прикрытой похотью, которая бескрайним алым морем бушует. — Рискни, — он говорит отрывисто, смотря на нее уничижительным взглядом. Саундвейв напрягается, неестественно выпрямляет спину, как обычно он делает за компьютерами, и ждет. Браун хлюпает носом и трет красные глаза, потому что из этой жуткой ловушки, где она ничтожная жертва, нет спасения. Тут вообще ничего нет, кроме дряхлого кресла, обтесанной тумбочки и его. Мрачного, страшного и завлекающего. Связист проходится щупом по чужим губам, ловит взглядом то, как проминается под легким давлением истерзанная кожа. Лесли приоткрывает рот, надеется, что это просто игра, и в мгновение дергается, когда Саундвейв проталкивает щупальце ей в рот. Мягко, узко, влажно. Связист давит в себе тихий стон, прикрывая глаза и падая в кресло. Оно скрипит под его весом. Десептикон чувствует, как сжимается от его действий чужое горло, как мокрый щуп становится слишком чувствительным и как едкое желание потихоньку начинает проедать его мозг. Лесли захлебывается, обхватывает тонкими ледяными пальцами чужую конечность и пытается вытащить. Связист болезненно шипит, наклоняется к ней и за волосы тащит к себе на колени. А Саундвейв удивительно теплый, Лесли сказала бы даже, что горячий, и с такими пронзительными глазами, что и не снилось. Десептикон вынимает щуп, смотрит на него долго, будто гипнотизирует, и сам облизывает капающую с конечности слюну. Она на вкус отвратительная, холодная и вызывающая внутреннюю дрожь. — Ты что делаешь? — с придыханием спрашивает Браун, когда чужие тонкие пальцы сжимаются на ее бедре с такой силой, что оставляют слабый синяк. Саундвейв припадает сухими губами к ее ключице, кусает выпирающую косточку, облизывается и оставляет невидимые ожоги своим дыханием на ее плечах. — Изучаю, — рычит на ухо, задирая раздражающий его костюм и блузку наверх. Десептикон не привык рассчитывать силу, а потому Лесли болезненно шикает, стараясь отцепить от себя костлявые руки. — Не дергайся, иначе я сломаю тебе ребра. От агента веет густым чистым страхом, и Саундвейв впитывает его в себя жадно и с причмокиванием. — Снимай, — командует он, отстраняясь, но продолжая смыкать руки на тонкой талии. Браун сглатывает. Сердце трепыхается где-то в голове, шумит и оглушает ее, долбит в виски, заставляя нервно заправить за ухо редкие светлые волосы. На пол падает пиджак, исчезая во мраке комнаты, и руки под давлением чужого внимательного взгляда тянутся к мелким пуговицам рубашки. Лесли хнычет, пока десептикон слизывает с ее щек соленые слезы, оставляя на обветренной красной коже мокрые следы. Агент боится смотреть на связиста, потому что он не человек. Не такой, как другие. У него не две руки. У него щупы, что лезут изнутри и обнимают ее лодыжки. На ощупь они будто из мембраны и горячие. Как внутренности. Онемевшие пальцы еле как расстегивают первую пуговичку. Саундвейв терпеливо ждет, гладит лишними конечностями ее по бедрам, коленям и щиколоткам, мягко сжимает, но Браун каждый раз кажется, что в следующий раз он сломает ей кости. Вторую пуговицу Лесли так сильно тянет, что отрывает. Связист вскидывает бровь, смотря на открывшуюся ложбинку между небольших грудей. Это заводит. Отчасти. Агент судорожно и глубоко вздыхает, упирая свои руки в чужие плечи. Связист скользит к косточкам бюстгальтера, дотрагивается до простого серого белья и вновь опускает пальцы на талию. Он гладит ее ребра, пересчитывает их и молча ждет, когда девушка соберется с мыслями и перехватит трясущимися руками следующую пуговицу. Это происходит не сразу. Лесли старается не обращать внимание на то, как откровенно щупы лезут под штанины и задевают трусы, как они трутся о ее покрытую мурашками кожу. В отсеке становится душно, и гадкое окно ничем не помогает, только заталкивает в помещение еще более тяжелый ночной воздух. Когда Браун расстегивает последнюю пуговицу, десептикон буквально впивается в ее плечи и сдирает со спины лишнюю одежду, оставляя на лопатках следы от ногтей. Один из щупов тянется к застежке лифчика, ловко расправляется с ней и открывает связисту вид на чужую грудь. У Лесли краснеют уши и расстроенно блестят глаза. — Не смотри, — отчаянно шепчет и тихо плачет она, когда ее запястья обхватывают и с силой отводят назад, заставляя прогнуться в спине, подставляясь под мерное дыхание десептикона. Щуп вновь возвращается к поглаживаниям, а шершавый язык проходится по горлу, слизывая соленые дорожки пота и слез. Лесли до крови искусывает губы, заставляя Саундвейва отвлечься и внимательно рассмотреть капли крови на чужом подбородке. Десептикон хмыкает и, не долго думая, припадает к губам. Сам кусает ее за рану, вызывая у девушки болезненный вскрик, зализывает, пачкаясь в ее крови. Поцелуй у них выходит очень сухой и неуклюжий, но связисту, кажется, плевать до абсолюта. Он кровавыми губами размазывает все по ее плечам, ключицам и шее, а после прикусывает сосок. Браун будто током от этого бьет. — Пожалуйста, не надо, — шмыгает носом и отворачивается от острого взгляда. — Что тебе не нравится? — его голос бархатный, но пугающий, пронзает тишину. — Все, — упрямая девчонка говорит ему это, пока ее грудь соблазнительно вздымается. Связист невесомо касается ее виска, отпускает чужие ноющие от боли запястья и лбом упирается в ее дрожащее плечо. — Тогда уходи, — мужчина обводит пальцами грудь, сжимает и губами мажет по соскам. Лесли задыхается, впиваясь в чужие плечи. Сейчас она его оттолкнет, выйдет отсюда и забудет обо всем. Мужчина тянется к пуговице на ее брюках, чем заставляет Лесли ерзать на его коленях и давить на болезненно вставший член. — Тц, прекрати, — он впивается пальцами в ее бедра, буквально придавливая к своей ширинке. Браун пищит и переводит на тяжело дышащего десептикона шокированный взгляд. Его член откровенно трется о бедро, заставляя невольно податься вперед, желая почувствовать весь спектр эмоций, какой может вызвать у нее десептикон. Щупы неконтролируемо вздрагивают и тянутся к чужой промежности, ерзают по серому белью, заставляя девушку издать тихий стон. Лесли тут же спешит прикрыть рот рукой. Она сошла с ума, раз ей это начинает нравится, раз она намокает от того, что костлявые руки и щупальца оглаживают каждый миллиметр ее кожи. Браун внезапно движет желание посмотреть, откуда вообще эти лишние горячие отростки тянутся, и она опрометчиво задирает чужую рубашку. На бледной коже нет ни шрамов, ни дыр. А эти самые щупы, лишь лениво извиваясь, вытекают из живота. Саундвейв на мгновение теряется от чужих действий, но после переводит на девчонку смешливый взгляд. — Что, нравится? — он над ней издевается, откидывается назад, демонстрируя ей сухое подтянутое тело и свое возбуждение. У Лесли обрывается дыхание, она кашляет, а после — протяжно и пошло стонет, потому что связист лезет под белье и гладит чувствительную кожу, проникая между влажными складками. Браун не может сжать колени, потому что сидит на десептиконе, который ослабляет ремень и тянет за «собачку», облегченно выдыхая. — Я все еще хочу уйти, — сбивчиво напоминает она ему, и мужчина кивает. Он уже ее руками не держит, расслабленно свесив их с подлокотников. Десептикон убирает один щуп, который просто исчезает в нем, не оставляя и следа на гладкой коже. Лесли хмурится, пальчиком проводит по перекатывающимся мышцам его живота и снова кусает кровавые губы. — Хах, — девушка хватается за мужскую рубашку, мнет ее во вспотевших холодных пальцах и водит языком по зубам. Саундвейв в последний раз задевает чувствительную плоть и толкается во влагалище. А Браун узкая, горячая и влажная настолько, что у мужчины дыхание задерживается. У него щуп чувствительный, плотный и извивающийся, от чего Лесли просто тает, сама опускаясь на него. Саундвейв склоняется над девушкой, опасно сверкая перевозбужденным взглядом, и стаскивает ее на пол. Хватает за волосы в этот раз не больно, оттягивает, заставляя открыть ему шею, и шепчет на ухо хрипло, с дрожью. — Что же ты не идешь, маленькая белковая? — Браун стонет, опускаясь на четвереньки, потому что щуп внутри нее ускоряется, трахает жестко, вызывая легкую тупую боль. Она все еще в штанах, которые уже мокрые от того, что с Лесли натекло. Это унизительно хорошо, до потемнения в глазах и до дрожи в коленях. — Перестань… ха… издеваться, — еле слышно пищит она, чувствуя, как руки сами тянутся к штанам, желая поскорее избавиться от начавшей натирать бедра плотной ткани. Десептикон бездействует, достает сигарету и спички, курит, уже даже не смотрит на девушку, продолжая жестко иметь ее щупом. Лесли пытается стянуть с себя брюки, но падает назад на колени, стесывая их в кровь. — Держи, — он тянет ей свою сигарету, и Браун податливо обхватывает фильтр искусанными губами. Горький дым заполняет легкие, пока мужчина с легкостью затаскивает ее на кресло, усаживая на свое место, и упирается руками в подлокотники. Он вынимает щуп, который быстро скрывается внутри, и одним выверенным движением снимает ее брюки вместе с бельем. Картина открывается напряженная и настолько умопомрачительная, что связист прикусывает щеку. Лесли кашляет, зажимая сигарету между пальцев и скромно протягивая ее мужчине. Вид хрупкой Браун, измазанной в собственной крови, доставляет ему давно позабытое за годы войны наслаждение. Он трется об ее горящую от желания кожу, головкой проходится между складок и входит плавно, стараясь прочувствовать каждым миллиметром, насколько она сейчас его. — Господи, — Лесли хватает ртом воздух, впивается ногтями в многострадальное кресло и жмурится, потому что все, что сейчас происходит, это неправильно. Это мерзко и по-животному. Лесли так никогда не делала. Она спала с парнями, искренне и глупо надеясь, что вот этот с ней навсегда. И что теперь? Теперь Браун отдается тому, кого боится чуть ли не больше всего на свете, отдается и закатывает от удовольствия глаза, когда видит, как член скользит в ней, пачкается в ее смазке и изредка неприятно упирается в шейку матки. — Помедленнее, — Лесли слабо царапает пальчиками его живот, и Саундвейв на удивление быстро ее понимает, замедляется и входит не глубоко. Он склоняется над ней, проводит ладонью по жидким волосам и смазано целует, вновь зубами проходя по засохшей крови и вызывая новую волну острой болезненной вспышки. Ему так нравится истязать ее губы? Лесли давно не ощущала себя настолько желанной в чьих-то обезумевших глазах. Десептикона совершенно точно сводили с ума ее покрытые веснушками плечи и бледные разводы крови на щеках, шеи и груди. Он кончает ей на живот, размазывает белесую жидкость по бокам и испачканными пальцами проникает ей в рот. Лесли от удовольствия причмокивает, слизывая сперму, и смотрит на заинтересованного связиста сквозь полуприкрытые веки. Саундвейв наваливается на нее всем весом, будто желает раздавить, очерчивает выпирающие бедренные кости и, упав на колени, не сильно кусает за бедро. Лесли вдруг очень напрягается, распахивая свои большущие глаза, и зажимается. Связист хмурится, но действий не прекращает, целует ее чуть ниже пупка и уже собирается припасть языком к клитору, как девушка взвизгивает и бьет его коленом по лицу. — Нет! — Браун всю аж трясет от ужаса. Она спешно хватает свои вещи, пока мужчина долго и мучительно соображает, потирая скулу. — Что… — он уже собирается спросить, чего же такого ужасного успел натворить за пару минут, как хлопает входная дверь, за которой исчезает девушка. На подоконник приземляется Лазербик, своими глазками-бусинками в упор глядит на хозяина. Саундвейв кончиками пальцев проходится по смоляным перьям. — Ничего не понял, — озадаченно шепчет в темноту, наблюдая, как растрепанная дама скрывается во тьме тихой ночи.