Анальгезия

      Маленькая фигурка вышла из большого автомобиля футуристичного дизайна, и остановилась перед красивым домом, выполненным в традиционно китайском стиле. Верде безразлично окинул пространство взглядом и пошел прямо к дверям, не дожидаясь пока его встретят.       Он без проблем вошёл в дверь, но тут же остановился, не зная куда идти дальше. Был виден лишь длинный коридор с обилием дверей, ничего не указывало на то, какие именно помещения за ними скрываются. Гроза раздраженно цыкнул и открыл первую попавшуюся, заходя в пустую комнату, в которой было ещё две двери. Открыв левую он попал в опять-таки пустое помещение, но на этот раз с четырьмя дверьми, благо та, через которую он прошел — уже была открыта. Не сдаваясь, он пошел дальше и в голове ничего не щелкнуло на тему того, что можно было просто позвонить.       Наверное Верде понадобился час чтобы выйти в другой коридор, на этот раз обставленный и похожий на жилой. В отличие от первого, здесь было всего три двери, одна из которой отмечена фиолетовой табличкой. Не нужно быть гением, чтобы понять, что он в итоге пришел в нужное место. Кивнув самому себе, Гроза решительно вошел в комнату, где помимо него уже было трое: девушка в маске, Фонг и лежащий на кровати Скалл, к которому было прикреплено достаточно много датчиков. Это заставило ученого нахмуриться. Ситуация выглядела куда серьезнее перелома, либо обычной потери сознания. К тому же с лицом Облака было что-то не так, но с его ракурса ученому было неудобно видеть. Поэтому он не стал сейчас приглядываться, а сконцентрировался на двух других людях в комнате. — Я не врач, — тут же напомнил Верде, подходя к стулу, на котором сидел Фонг. Он посмотрел вверх, потом оглянулся и указал пальцем на Ксяожи: — Ты, –женщина наклонила голову к плечу. — Подними меня.       Казалось, что она хочет отказаться, но краткий взгляд на Скалла, и вот она уже опускается на колени и аккуратно подхватывает Грозу на руки, после чего, к искреннему возмущению Верде, снимает с него обувь, и ставит на кровать. Смерив ее раздраженным взглядом, он гордо отвернулся и несмотря на бессознательного Де Морта, тут же начал изучать данные на экранах и врученные ему в руки бумаги. Интуиция так и шептала не смотреть вниз, ведь то, что он увидит, станет краеугольным камнем в его жизни. Поэтому учёный настойчиво всматривался в данные. С каждой минутой Гроза выглядел все менее высокомерным, а более задумчивым и заинтересованным. Видно было, что он пока ничего не понимает и хватается за каждую идею, которая мелькала в его голове, пытаясь сопоставить информацию и возможное решение проблемы. В документах было много всего. Много всего несопоставимого с жизнью. Конечно он знал, что Скалл был живучее многих людей, но чтобы настолько. Это восхищало и… пугало.       Он перевел взгляд с документов и наконец взглянул на Облако, тут же отшатываясь. Глаза его шокировано распахнулись, и сам он чуть не свалился с края кровати. Благо Фонг успел среагировать, хватая чужую ладонь и возвращая Грозе устойчивое положение. Он молчал, молчал и ученый, судорожно бегая взглядом по Облаку. Отбросив от себя руки Фонга, Верде подбежал к Скаллу и откинул с того одеяло, ужасаясь увиденному: — Что случилось? — он не решался притронуться. Взгляд хаотично метался по изуродованному тельцу, не зная за что зацепиться. Каждая деталь была приметной, вгрызаясь в разум, чтобы остаться там страшным воспоминанием навсегда. Да, он прочитал о ранах в документах, но читать и видеть собственными глазами… все равно было шокирующе. В голове резко всплыл эпизод с бутылкой воды. Тот растерянный взгляд на окровавленном лице, и руки, тянущиеся к виску в место рассеченной брови. Верде соврёт, если скажет, что тогда не испугался. — Как… когда? — Еще до Аркобалено, — Фонг подошел ближе и снова накрыл Скалла, заботливо подоткнув ему одеяло. На лице застыла нежная, несколько виноватая улыбка, пока он расправлял складки на ткани. — До проклятия все было нормально, раны не болели, но после… инцидента… — Нервы восстановились, возвращая чувствительность, а раны остались, — заключил Верде. — Это плохо.       За спиной хмыкнула Ксяожи и еле послышалось «да неужели?». Верде ее проигнорировал, вновь утыкаясь в датчики и документы. Он разложил все вокруг себя, как волчок крутясь, чтобы охватить всю предоставленную ему информацию. — Сколько у него уже держится такое состояние? — он завис. — Можете не отвечать на этот вопрос. Понятно, что с проклятия. Меня вот что интересует… ПОЧЕМУ МЕНЯ ПОЗВАЛИ ТОЛЬКО СЕЙЧАС?!       Фонг оторопел и хотел было сам возмутиться, сам ведь сказал что не врач, но разве он имел на это право? Столько времени им было потеряно, пока Ксяожи крутилась тут как белка в колесе, стараясь сделать хоть что-то для Скалла. А что он? Ни-че-го. Просто потраченные впустую семь месяцев, которые он даже не помнит. Закусив губу, он отвернулся, но теперь мог видеть Ксяожи, от этого было только хуже. Он знал, что она его осуждает. Знает, что осуждала все то время и будет еще долго. Она имеет право…       Верде рывком подошел к Скаллу и схватил его за руку, и Фонг словно в замедленной съемке наблюдал как зрачки ученого сузились до размера маленькой точечки, сделанной самой тонкой кистью, так, что почти исчезли на фоне радужки, рот его чуть приоткрытая, но вместо слов оттуда вырвался лишь сиплый выдох. Глаза закатились и Гроза бессознательно рухнул на спину. Буквально на секунду, показатели психической активности Облака улучшились. Но это было лишь мгновение.       Ураган кинулся к ученому, проверяя что с ним и боясь, что он тоже окажется в том же состоянии что и Облако, но… Верде по всем показаниям словно просто потерял сознание вследствие, допустим, духоты. Не было осложнений, кроме подскочившего пульса и слоя пота по всему телу. Можно было вообще решить, что тот сейчас просто спит. — Что произошло? — тихо прошептала Ксяожи, роясь в только что зафиксированных данных. — Ему стало лучше! Что он сделал для Сяньшэна?       Фонг мотнул головой с подозрением смотря на маленькую ладошку Облака. Он ведь… — Ксяожи, я когда-нибудь, — но его тут же перебили. — Я ни разу не видела чтобы Вы к нему прикасались, — сразу догадавшись о чем пойдет речь, задумчиво пробормотала женщина и поправила одеяло, напоследок нежно проведя рукой по фиолетовым вихрам. Её острый взгляд вперился в застывшего словно олененок Урагана. — Сделайте это.       Фонг краем глаза покосился на Верде, который все ещё лежал без сознания: — Мне кажется, нужно сначала дождаться пробуждения Верде, а после уже попробовать… поэкспериментировать, — аккуратно предложил Ураган, с легкой, но чуть нервной улыбкой. Он не боялся упасть без чувств как ученый, он боялся прикоснуться…. Боялся почувствовать мертвецкий холод, боялся открытых ран, но самое главное — боялся причинить боль. Хоть Ксяожи и говорила, когда занималась личной гигиеной Облака, что её прикосновения для него на фоне всего что тот чувствует, словно укус безобидного муравья, но Фонг не хотел чтобы его друг ощущал ещё больше боли. Разве её уже не достаточно? Разве он уже не настрадался?!       Женщины цыкнула, но после устало вздохнула, проверила состояние ученого и отодвинула его от Скалла, благо кровать позволяла разместить двух детей со всеми удобствами. Да что там удобства, с таким же успехом туда могли лечь сама Ксяожи Фонг, и место бы осталось: — Ладно, дождемся его пробуждения и вердикта, — женщина вновь вернулась к экранам и стала что-то с ними делать, параллельно записывая данные в таблицу.       Комната вновь погрузилась в молчание, как и до прихода Верде. Фонг сразу же узнал, когда ученый переступил порог дома, но встречать его не стал. Оттягивал момент встречи, боясь того, что может сказать Гроза. Посидев в тишине минут двадцать, Ураган обратил внимания на действия женщины: — Ты что-нибудь понимаешь в этом? — Нет, я не врач, — она мотнула головой, отчего прядь черных волос выпала из пучка и упала на белую маску. — У меня даже примерного медицинского образования нет, кроме курсов по оказанию первой помощи. — О… — Фонг положил мокрую тряпочку на лоб Верде и, ради удобства, решил наконец-таки снять с того очки. Надо было сделать это раньше. — А почему тогда именно ты ухаживаешь за ним? — Мой отец задолжал тому господину в шахматной маске и вот так он решил чтобы моя семья отработала заботой о Сяньшэне, — голос женщины не был не радостным, не печальным. Скорее смирившимся. Словно человека, который устал бороться со стихией и решил просто плыть по течению, гадая, куда оно его приведет. — Так что по сути у меня нет выбора, но… не то чтобы я теперь была сильно против. Поначалу конечно злилась, даже истерика была. А сейчас… Сяньшэн, он вызывает желание помочь. Я буду рада если смогу принести ему облегчение.       Фонг согласно кивнул, присаживаясь на край кровати. За пределами дома пели птицы, и можно было с удовлетворением послушать пение лиотрикса. Раненая оживленность дома вновь медленного засыпала под наплывом тишины и неторопливости её обитателей. Окна были приоткрыты, и оттуда дул легкий ветерок, порой одинокий листик залетал внутрь и плавно опускался на пол. Ураган отдаленно подумал, что потом нужно будет прибраться. Пыль там подмести, может полы помыть…. — Дайте мне данные!       От громкого и неожиданного голоса, и вскочившего в тот же момент Верде, Ураган подпрыгнул и в воздухе сделав сальто, мягко приземлился на пол. Сердце его заполошилось в груди, но на лице не отобразилось ни одной негативной эмоции: — Ты очнулся. Что произошло?       Верде не сказав ни слова, вырвал из рук Ксяожи все что у нее было, и снова сел около Скалла, хотя на этот раз держался чуть в отдалении, явно не желая вновь его коснуться. Он молчал и напряженно что-то высматривал, сравнивал свои результаты с результатами Де Морта, иногда косо поглядывая на Фонга. От этого взгляда Ураган чувствовал мурашки по спине и холод где-то в желудке. Не нравилось ему это. Верде всегда был слишком… энтузиастом. Чаще всего во вред себе и остальным. Мотнув головой, Ураган вернулся на кровать и занял позицию рядом с учёным. — Всё ясно, — тихое бормотание на грани слышимости. — Поскольку мы связаны, его боль может передаваться нам, равномерно распределяясь. Интересно-интересно. Ничто не потеряно и все можно исправить. Это хорошо. Очень хорошо, но, нужно убедиться…       Гроза ухмыльнулся и очки его зловеще словили блики. В одно мгновение он схватил Фонга и бросил на Облако, параллельно придавливая своим весом и самим касаясь Де Морта.       В тот же миг Фонг почувствовал как его разум наполняется болью. Всепоглощающей, отвратительной и стирающей рассудок. Ему стало настолько плохо, что крик невольно покинул его грудную клетку. По нервам словно побежала расплавленная магма, а Пламя лишь усиливало ее уничтожающий эффект, хотя и старалось улучшить ситуацию. Под веками плясали красные пятна и сознание медленно начинало угасать. Ему было так больно. Больнобольнобольнобольно       Он не знал сколько это продолжалось. Секунду? Минуту? Час? Либо год? Время смешалось в одну большую мешанину из расплывчатых образов, звуков, запахов и ощущений. Он был везде и нигде одновременно, существующий и отсутствующий во всех местах. Так страшно. Так невыносимо… Остатками сознания Ураган уловил чужое полубезумное хихиканье. Если он сможет пережить этот Ад, он убьет Верде. — Да! Я был прав! Боль намного слабее! — голос Грозы был на грани истерического. Но лицо выражало чистый интерес, вперемешку с болью и счастьем. Слабее? Что же он чувствовал ранее?       А что тогда чувствует Скалл…       Все кончилось так же быстро как и началось: в одно мгновении Фонг был готов отключиться, ощущая себя так, словно попал в кипящее масло, но в другой в теле остался лишь послеболевой зуд. Он как стая ядовитых муравьев разливался по всем конечностям, концентрируясь где то около затылка, сверля череп. Пламя бесновалось под кожей, возмущенное чужим вторжением и предобморочным состоянием своего хозяина, дай ему волю, и сожжет все до тла. — Удивительно!!! — голос Верде давил на перепонки, но Фонг не мог даже двинуться. Тело словно сковало, а сил не было и на то, чтобы пошевелить хотя бы пальцем, не то чтобы врезать Грозе, либо хотя бы слезть со Скалла. Ученого словно не волновала собирающаяся красная аура вокруг Урагана. — При всех нарушениях в его теле появился сбой в передаче нервных импульсов между клетками мозга, исчезла согласованность между деятельностью разных структур. А его Пламя не воспринимает эти раны как угрозу для жизни… он ведь не просыпается именно из-за боли?!       Он что-то ещё возбужденно выкрикивал, лежа лицом в простыни рядом с Ураганом. Удивительно как ещё не задохнулся? — Ксяожи, — Фонг с отсутствующим взглядом посмотрел на женщину, которая тихонько стояла в стороне. По её взгляду трудно было понять какие эмоции она испытывает, но явно не самые положительные, поскольку они всем своим весом свалились на Скалла. — Можешь взять его за голову и надавить?       Ученый резко замолк, вдруг осознавая, что он находится в далеко не выгодной ситуации. К счастью для нее женщина лишь взяла их за воротник одежды и сняла с Облака. Фонга она положила рядом, а вот Верде пришлось пролететь метр над кроватью, чтобы вновь плюхнуться лицом вниз на матрас. Маленькая, но месть, которая приятно грела душу.       Осознав, что по сути ему больше ничего не грозит, ученый продолжил монолог как ни в чем не бывало: — Тогда я знаю что можно сделать!       Фонг напрягся. Можно? Точно можно? То что придумал Верде, сработает? Он не дает сейчас ложную надежду? — Правда, нужно время, — ученый попытался приподняться, но у него ничего не вышло. Только голову смог повернуть, и то в сторону Фонга, который смотрел на него с натуральной жаждой крови в глазах: — Кстати, что там на счет рукописей Лу Баня? — После того что ты сделал, ты смеешь так небрежно спрашивать меня об этом? — Фонг говорил сквозь сжатые зубы. В это время Ксяожи порхала с бинтами над Скаллом, поскольку при их падении одна из ран вновь начала кровоточить. Именно из-за этого Фонг был в бешенстве. Если бы Верде попросил прикоснуться к Скаллу ради подтверждения или опровержения своей гипотезы, он бы сам согласился! Незачем было со всей дури толкать на и так настрадавшегося Де Морта! Одна просьба! Одна! Он многое просит?!       Верде ухмыльнулся: — Это тебе нужна моя помощь, а не наоборот. — Помощь нужна не мне, а Скаллу, — наверное это прозвучало слишком тихо и жалко, но ведь это действительно было именно так. Правда ведь? Хотя, Ураган не станет отрицать что выздоровление Скалла сделает лучше и ему. Это не эгоизм. Нельзя назвать эгоизмом желание спасти друга, даже если именно твое душевное равновесие станет лучше и ты этим самым сможешь загладить вину.       Верде, казалось, стушевался: — В любом случае ты сказал что я все равно получу эти записи так что отложим этот момент. Мне нужно будет отдельное помещение, желательно подальше от жилого комплекса и ещё пару вещей по списку, который я тебе предоставлю позже.       Они замолчали. Ксяожи суетилась где-то на заднем плане и явно не собиралась им помогать. Фонг понимал что просить бесполезно, а Верде видимо просто устраивала ситуация. Он спокойно лежал себе с закрытыми глазами, периодически что-то бормоча, при этом хмурясь, либо наоборот, улыбаясь. В общем идиллия, если не считать того, что Ураган все ещё хотел его ударить. — Знаешь, — вдруг заговорил учёный, резко открывая глаза. — одной из самых сильных болей считаются родовые схватки, а одним из самых жестоких видов наказаний — сожжение. Так вот, я прикинул примерный рейтинг той боли которую я испытал в первый раз и пришёл к выводу, что Скалл сейчас находится в ситуации, где чувствует себя так, словно рожает в огне!       И только неловкая тишина была ему ответом….