Погружение в бездну

      «Запретный лес» хранит в себе множество тайн и загадок. Многие студенты ошибочно считают его территорией, принадлежащей Хогвартсу, хотя на самом деле это далеко не так. И, если вы, в своё время, сдали экзамен по Истории магии, то знаете, что школа была построена позднее, чем разросся сам лес.       Изначально он был местом для поселения кентавров, которые обитают там и по сей день. Из-за вражды с людьми, порожденной как гордыней самих существ, так и людской алчностью, на территории леса никогда не жаловали гостей. Студентам строго на строго запрещалось посещать «запретный лес» без сопровождения взрослого волшебника, а в особых случаях рекомендовалось и вовсе обходить его стороной.       Но только ли кентавры являлись главной проблемой? Конечно, нет. Различные магические существа со временем заполнили лес и могли также считаться его полноправными хозяевами. Только не у всех хватало сообразительности и желания этим заниматься — тролли для этого слишком глупы и агрессивны, а оборотням совершенно нет дела до распрей с людьми.       После постройки Хогвартса спокойная жизнь кентавров закончилась. Ведь многие студенты, с горящими глазами и непреодолимым желанием влипнуть в очередную передрягу, направлялись в неизведанное запретное место, практически не думая о плачевных последствиях. И как бы сильно не пылала у кентавров ненависть к людям, «жеребят» они никогда не трогали. Но некоторые студенты всё же начали пропадать без следа.       Трёх основателей школы чародейства и волшебства привела в ужас сложившаяся ситуация, но только Пенелопа Пуффендуй озвучила вслух версию, что с опаской вертелась на языке у каждого. Все пропавшие студенты были полукровками или, как их часто называл Салазар Слизерин, «грязнокровками». И именно сам величайший колдун, что считал таких детей недостойными для познания мира магии и его загадок, мог стать причиной их исчезновения.       Но стоило прозвучать данной мысли вслух, как Годрик Гриффиндор яростно стал отстаивать честь всё ещё имеющегося у него лучшего друга. А Кандида Когтевран не хотела разрушать и без того висящую на волоске связь между четырьмя основателями Хогвартса. Поэтому Пенелопа, оказавшись одна в сложной ситуации, решила действовать самостоятельно.       Да, у её студентов не было ни львиной храбрости, ни глубокой мудрости и, уж тем более, ни дьявольской хитрости. Но их качества — упорство, верность и честность — были также одним из четырёх опорных столбов школы и будущего волшебного мира. И она, как основательница факультета, не могла оставить своих подопечных в беде.       Пенелопа Пуффендуй, использовав большую часть своих магических сил, создала два самых безопасных укрытия для тех, кто нуждается в помощи — одно в стенах Хогвартса, а второе в «запретном лесу». И все студенты её факультета знали, как туда попасть и в каких обстоятельствах стоит использовать убежища. Лишь с годами истинное предназначение её наследия стерлось, но сами укрытия не утратили былой силы.

***

      Из кармана черной мантии ловким движением руки пожилая дама достала длинную волшебную палочку, сделанную из орешника. Её поверхность была покрыта трещинами, словно отражая морщины на лице своего владельца.       Описав ей простой узор в воздухе, Габриэль прошептала заклинание:       — Аберто!       Кончик палочки, направленный в сторону огромного дерева, загорелся слабым голубоватым светом. Внутри широкого ствола раздался едва уловимый скрип и на древесной коре начали проявляться очертания двери.       — Как ты нашла это место? — заинтересовано произнесла Эмили, не сводя глаз с витиеватых светящихся линий, стремительно описывающих фигуру двери.       — Такие места сами находят тебя, — Габриэль с грустью улыбнулась, пряча волшебную палочку обратно в карман. — О них я лишь читала в книгах из запретной секции, но никогда не подозревала, что окажусь однажды здесь… в тот день…       — А что тогда произошло?       Пожилая дама неестественно вздрогнула от вопроса.       — Когда-нибудь мой язык точно заведёт меня в могилу, — произнесла она недовольно, направляясь к двери. — Лучше побереги своё любопытство для обучения. Нам придется разгрести не мало дерьма.       Движения тетушки были резкие и угловатые, словно она пыталась выпустить пар через обыденные действия. Коснувшись дверной ручки, Габриэль быстро повернула её против часовой стрелки. Тайная дверь распахнулась и тёмный заснеженный лес озарил яркий свет. Эмили машинально прикрыла глаза рукой, давая им возможность постепенно привыкнуть к резкому контрасту между тьмой и светом.       Медленно раздвигая пальцы ладони, девушка нетерпеливо пыталась разглядеть, что же там впереди. Но глазам всё ещё было неприятно.       — Хоть какие-то плюсы есть у незрячих, верно? — саркастично усмехнулась тётушка, собираясь зайти в открытую дверь. — Не стой столбом! Мне не нужны дополнительные гости в виде магических тварей.       — Да, сейчас!       Девушка сделала несколько неуверенных шагов вслепую. У самой двери в нос ударил запах осенней листвы, урожая и земли после дождя. Эмили убрала от лица руку и зашла в дверь.       Казалось, что она попала в отражение «запретного леса», в его светлую сторону. Деревья отпрянули друг от друга, позволяя осеннему солнцу согревать своими остатками тепла землю. Яркие лучики играли на золотом оперении листвы на кронах величавых гигантов. Ноги слегка утопали в траве, что уже потеряла свой яркий зелёный цвет, но не свою мягкость и шелковистость.       Габриэль величаво шла, опираясь на свой черный зонт, в сторону небольшого уютного домика. Деревянный сруб и крыша слегка покосились от времени, но не утратили былого тепла. Вокруг дома тянулся огромный сад и огород, наполненные различными овощами и магическими растениями.       — Что это за место? — едва догнав её, спросила Эмили.       — Наследие Пенелопы Пуффендуй, — в голосе тётушки слышалось и уважение, и насмешка. — Она подарила это место нуждающимся, но вот только не учла одного… Люди могут нуждаться в разных вещах… и не всегда хороших.       — Но оно выглядит таким…       — Родным? — закончила за племянницу Габриэль. — Это лишь обман зрения. На фоне тёмного мрачного леса и задница светлячка будет прекрасна.       — Раз это место настолько тебе не нравится, — недоумевая произнесла девушка, — почему ты здесь живёшь?       — Потому что оно подарило мне возможность видеть, — тетушка слегка покачала зонтиком. — Думаешь, я ради красоты таскаю с собой эту старую рухлядь? Благодаря нему в моих глазах кроме кромешной тьмы есть хоть капля света. Да, я не вижу полностью. Лишь слабые очертания, но, поверь мне, этого достаточно.       — Разве ты не должна быть благодарна хотя бы за это? — спросила Эмили, поднимаясь по ступенькам крыльца.       — Благодарность для своей уютной клетки? — пожилая дама скривила лицо в усмешке. — Тоже самое люди могут сказать и про Азкабан, но от чего-то я не слышу восторженных возгласов.       — Понятно, почему Хагрид пожелал мне удачи, — едва слышно пробурчала себе под нос девушка.       — Ты постоянно забываешь, — Габриэль распахнула дверь в дом, — что мой слух работает с удвоенной силой.       Они вошли в просторную гостиную, в середине которой стоял круглый массивный стол с тремя мягкими креслами. Пространство окутывал приятный звук уютного потрескивания дров в камине. Большие полотна, что скрывали за собой деревянные стены дома, показывали различные уголки Хогвартса, словно возвращая назад во времени. Книжные стеллажи тянулись до потолка, почти доставая до старинных люстр, освещающих всё убранство комнаты.       Гостиная плавно перетекала в кухню и была разделена с ней лишь винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. На кухонном столе стояла корзина свежеиспеченного душистого хлеба, чей аромат вызывал урчание в животе. Полки ломились различными ингредиентами, домашними заготовками и съестными запасами.       — Основательница Хогвартса очень сильно любила готовить, — Габриэль ответила на немой вопрос племянницы, закрывая за собой дверь, — поэтому в этом доме всегда есть самая различная еда, которая никогда не портится и не пропадает. Сплошное расточительство…       — Но ей же можно с кем-нибудь поделиться? — спросила Эмили, снимая накидку и вешая её на спинку кресла вместе с сумкой.       — За границей убежища всё превращается в пыль, чтобы ничего нельзя было украсть, — тётушка небрежно бросила перчатки на стол и направилась на кухню. — Располагайся, а я пока заварю чай. Или ты любишь что покрепче?       — Я буду чай. Спасибо, — девушка с благодарностью улыбнулась и села на кресло, с которого можно было с лёгкостью наблюдать за происходящим на кухне.       — Что за молодежь пошла! — тётушка эмоционально взмахнула рукой. — Какие все правильные стали! Аж противно!       Достав с полки небольшой заварной чайник, Габриэль с ловкостью зрячего человека начала заваривать чай. Какой это уже был раз? Сотый? А может быть тысячный? Морщинистые пальцы с лёгкостью открыли мешочек с ароматными травами, чей запах сразу же ударил в нос. Отмерив и отсыпав нужное количество листьев, она убрала его на место и взяла спичечный коробок.       Чиркнув спичкой, она разожгла огонь в кухонный печи. Маленькие язычки пламени начали уютно потрескивать под железным чайником, что тетушка повесила на железный крюк.       — Пока эта старая рухлядь греется, — пожилая дама облокотилась на одну из кухонных тумб, скрестив руки на груди, — я с удовольствием послушаю твой рассказ о начале этого учебного года. Дамблдор, псина эдакая, лишь удосужился сказать, что видел твой первый крик, а об остальном его заботливая кричалка решила умолчать.       — Даже не знаю с чего начать…       — У нас времени много. Не переживай.       Эмили нерешительно вздохнула и начала свой рассказ. Она говорила, говорила и говорила. О смерти отца, о письме матери и её исчезновении, о часах, проведённых в больничном крыле. О том, как выводил её из себя профессор Снейп, как он спасал её и как его спасала она. О дементорах, возвращённых воспоминаниях и проклятье…       Чем больше девушка рассказывала, тем больше ей хотелось разрыдаться и закричать во всю глотку. Она пыталась сдержать себя, но слёзы на её лице в последнее время стали простой обыденностью, а дрожащий от всхлипов голос нормой.       В это время эмоции на лице Габриэль менялись с тысячекратной скоростью, но гнев… Гнев всегда побеждал. Она злобно впивалась морщинистыми пальцами в столешницу, недовольно сдвигала брови и морщинила лоб. Скрежетала зубами, матерясь себе под нос, но рассказ племянницы не прерывала и не перебивала.       Раздался свист чайника. Эмили вздрогнула от неожиданности и вытерла рукавом школьной формы набежавшие слёзы. Габриэль, матерясь, схватила полотенце и поставила чайник на стол. Пар из его горлышка плавно и умиротворенно начал подниматься вверх.       — Чёрт… — тётушка устала провела по лице рукой, пытаясь переварить слова племянницы. — Так значит всё вышло…       Девушка неосознанно всхлипнула:       — Прости, что втягиваю в свои проблемы…       — Я убью их! Убью обоих! — Габриэль разъярённо ударила кулаком по столу. — Дамблдор! Этот старый ублюдок совсем из ума выжил за эти годы в стенах школы?! Я, конечно, знала, что все его мысли крутятся только лишь вокруг Волан-де-Морта! Но чтобы настолько…       Вместо того, чтобы сразу послать за мной после смерти твоего непутёвого папаши, он решил, что будет лучше тебе побыть одной! Охереть как благородно! Логика вытекает аж из ушей! Какого хрена поганого он превратил свою мудрую голову в одну большую тупую задницу?!       Она недовольно бросила полотенце на стол:       — Как хорошо, что мои глаза больше не увидят это добродушное улыбчивое личико, ведущее учеников прямо к эшафоту! — её пальцы снова разъяренно впились в столешницу. — Ещё неизвестно, что он вытворял пока ты была без сознания! Умиротворяющий бальзам они ей, блядь, посоветовали! Их никто никогда не учил, как преподавать! Так какого хера они полезли в отвары и зелья?!       Из её рта вырвался звук, похожий на рык.       — И Северус туда же! Я всегда считала его самым здравомыслящим человеком на всём свете, но нет… Фигушки! Извращенец хренов! Ишь чего удумал… Так и хочется придушить своими руками! — тетушка соединила кончики пальцев, словно представляя перед собой его шею. — Только как бы ты раньше меня не прибила этого гаденыша…       Эмили, что всё это время удивлённо слушала недовольную тираду Габриэль, испуганно замерла:       — Мы не сможем его избавить от проклятья?       — Милочка моя! — тетушка развернулась в сторону сидящей племянницы и недовольно скрестила руки на груди. — Если к тебе вернулась память, то твоя мать должна была тебе объяснить и не раз, что от нашего крика полностью избавиться невозможно! Только ослабить действие и в редких случаях обратить вспять!       — Но… как же…       Габриэль остановила её одним движением руки:       — Дитя, послушай, что я скажу. Я не дипломатичный Дамблдор и не молчаливый Северус. Я привыкла преподносить людям правду такой, какая она есть на самом деле. Раз ты пришла ко мне за помощью, хоть и не совсем по своей воле, я помогу. Но то как ты поступишь с правдой, — она развела руки в стороны, — дело лишь твоё. Если хочешь разобраться в проблеме, то давай ей займёмся. Если хочешь бичевать себя и рыдать в подушку, то дверь, думаю, найдешь сама.       — Прости, — Эмили сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Меня ужасно качает из стороны в сторону. Не знаю, смеяться, плакать, кричать или попросту отключиться!       — Мне первое время помогала выпивка, — совершенно серьёзно сказала тетушка, взяв брошенное полотенце со стола. — Правда, теперь с годами здоровье стало ни к черту. Но это пустяки. С нашей то фамилией уже редкость дожить до моего возраста, поэтому рекомендую. Может поэтому я до сих пор кукухой не поехала.       — Сколько обычно проходит времени между первыми двумя криками? — дыхание девушки начало медленно успокаиваться, но глаза всё ещё предательски щипало.       — Всё зависит от ситуации, — Габриэль начала осторожно наливать горячую воду в заварник. — Но меня не покидает стойкое ощущение, что ты уже на некоторое время отсрочила свой второй крик. Ведь он происходит чаще всего после пробуждения.       — Что на это могло повлиять? — Эмили пристально на неё посмотрела. — Есть ли какой-то способ остановить его?       — Слушай, — тетушка недовольно цокнула языком, — простых решений в нашей проблеме никогда не жди. Все мы люди. Со своими тараканами, эмоциями и переживаниями. И просто закрыть свой поток эмоций можно, но ты лишь станешь рациональной куклой. Только и всего.       — Отец ведь так и сделал?       — Да, — Габриэль недовольно закрыла крышкой заварник, — его решающим потрясением стали роды твоей матери. А наши уважаемые старейшины решили не терять ценного члена семьи и разрешили ему выпить отвар, перекрывающий все эмоции. Поэтому всю твою сознательную жизнь он вёл себя как последняя скотина.       — Не правда, — резко ответила Эмили. — Отец не был таким плохим. О мертвых плохо не говорят…       — А мы точно об одном человеке говорим? — тетушка сложила всё на поднос и взяла в руки свой драгоценный зонтик. — Лучше помоги отнести мне это на стол, чем восхвалять такого как он.       — Что отец тебе сделал плохого? — спросила девушка, вставая с кресла.       — Тебе весь список перечислить? — бровь тетушки вопросительно изогнулась. — Как максимум — он забрал мою сестру, а как минимум — родил твоего непутёвого братца!       — Родители же любили друг друга, — Эмили осторожно взяла поднос с горячим чаем и понесла его на центральный стол, — И ты не можешь всю жизнь нести ответственность за мою маму.       — А ты случайно ничего ещё не пила? — Габриэль немного насторожилась. — Из рук Дамблдора, например? Или к письму матери ничего не прилагалось?       — Нет, что за вопросы?       Девушка опустила поднос на стол и села обратно в своё кресло. Тетушка устроилась точно напротив и недовольно цокнула.       — Да что не так? — спросила Эмили, взбесившись он настороженности тёти.       — Ты знала, что твоя мать специализируется на игре с памятью и воспоминаниями? — в голосе Габриэль послышался металл. — Я ни на что не намекаю, конечно. Но как иначе объяснить то, что из твоей головы была стёрта информация о дементорах, а затем чудесным образом она возвратилась? Не любопытно?       — Профессор Снейп говорил, что это очень сильная форма зелья забывчивости, — девушка взяла чашку с подноса и поставила ближе к тётушке. — Думаешь, об этом позаботилась мама? Ты решила обоих моих родителей полить помоями? Это какая-то особая терапия?       — Я буду молить всех богов мира, чтобы это была не Кэролайн…       — Но я ничего не пила! Клянусь! — Эмили взяла свою чашку и с грохотом поставила её рядом. — Профессор Снейп даже не хотел, чтобы Дамблдор отдал мне кольцо матери. Зелье он бы точно не позволил мне выпить!       — Если бы не знал, для чего оно на самом деле.       Гостиную ненадолго заполнила тишина. Габриэль судорожно перебирала в уме возможные последствия её дальнейших слов. Обвинять сестру во всех смертных грехах было не вариантом, но девушка имела право знать правду. Но от этого на сердце легче не становилось.       — Почему всё обязательно должно быть так паршиво? — произнесла тихо тетушка, скрестив пальцы рук.       — А я тебе скажу, почему! — недовольно произнесла девушка. — Твоя сестра умерла! Её больше нет в живых, а единственное, что ты выдаешь — беспочвенные обвинения в её сторону!       — Беспочвенные? — Габриэль резко вскочила с кресла, едва не разлив кружку с чаем. — А ты разве знаешь, что вытворяла твоя мать до твоего рождения? Ты прикрывала её тощий зад перед старейшинами после очередной херни, которая приходила в её «гениальную» голову? Не забывай, я знаю её намного дольше, чем ты. Я её старшая сестра!       — А я её дочь! — крикнула ей в ответ Эмили. — Мы её самая близкая семья! И не нашли ничего лучше, чем собачиться между собой вместо того, чтобы решать проблему вместе!       — Чёрт! — тетушка ударила кулаком по столу. — А что ты будешь делать, если окажется, что Кэролайн это одна из наших самых больших проблем? Ты сможешь принять тот факт, что часть дерьма в твоей жизни было заготовлено ею?       — Я не знаю, что творится в твоей голове, — девушка закрыла лицо руками и устало облокотилась на спинку кресла.       — Конечно! Проще сделать вид, что ты ничего не слышала и не понимаешь! — Габриэль перешла на крик. — Да, весь наш род — это чертовы больные ублюдки, поехавшие кукухой в результате вечного танца со смертью! Нам нужно всегда быть готовыми к торчащему из спины ножу! Но поверь, я лишь хочу, чтобы твоя жизнь не превратилась в такой же жуткий кошмар! Я просто хочу помочь!       — Как, по-твоему, это мне поможет? — Эмили с грустью посмотрела на потолок, обессиленно опустив руки. — Мне станет легче, если я поверю, что моя мать превратила мою голову в очередную порцию материала для омута памяти? Или я смогу сдержать остальные крики? Какая будет от этого польза?       — Чтобы начать уверенно шагать в будущее, нужно распрощаться с ошибками прошлого, — тетушка медленно опустилась в кресло. — Невозможно строить жизнь на сплошных иллюзиях и лжи. Если ты хочешь выжить, то должна иметь больше козырей, чем в руках твоего брата. Иначе… в этом мире станет ещё на одного дементора больше…