С дьяволом

      Когда он вышел из машины, Сакуру накрыло цунами адреналина и кортизола. По суженным капиллярам в кончиках пальцев едва ли проходила кровь, стучало изо всех сил сердце, живот стянуло спазмами, в горле застрял ком — тревога всколыхнула все органы, отказывали разом все системы. Встретиться взглядом с абсолютно незнакомым человеком ей было сложно, требовалось немало героизма. Так глупо, но ничего с этим поделать она не могла. Хотела что-то сказать, но пересохший язык не повернулся. Когда инициативу перехватил Мадара, стало гораздо проще:       — Готовилась? — его взгляд прошёлся по ней без всяких стеснений. Как живописец, постигший своё ремесло до совершенства, давал рукам столько воли, сколько считал нужным, так и Мадара не просчитывал ничего. Для него всё было легко и до небрежности вольно. — Прости, не смог промолчать. Хорошо выглядишь.       Сакура смущённо улыбнулась. Она знала, что после суток в больнице и на ковровой дорожке могут стоять абсолютно два разных человека и законно владеть одним и тем же паспортом, на страницах которого будет одно имя — Сакура Харуно.       — Не то чтобы очень, — она тут же отрезала ему путь к щекочущей мужское самолюбие мысли, что всё это для него. Да и если разобраться, то все усилия Сакуры ограничились морально-волевыми процессами, вся наружность — это волшебство рук Ино, которое больших трудов ей не стоило.       — Прыгай, — он любезно открыл дверь.       В обшитом кожей салоне автомобиля Сакура воспользовалась парой секунд одиночества и перевела дух. Дыхание квадратом и аффирмации закончились, не успев толком начаться. Хлопнула водительская дверь, и Мадара теперь оказался в десятке сантиметров, Сакура вжалась в мягкое кресло и двинулась ближе к двери, стараясь это сделать как можно менее заметно.       — Готова? — спросил Мадара, поправляя зеркало заднего вида.       Сакура пристегнула ремень.       — Разумеется, нет, — не стала юлить она. — Вы даже не намекнули, к чему готовиться.       — Никаких идей?       Нервная улыбка скривила губы Сакуры и придала её образу вид смиренной обречённости. Идеями её светлая голова полнилась, воображение изобиловало самыми разными догадками с одной маленькой оговоркой: ни одна из них не кончалась хорошо.       — Насколько у тебя загруженный график? — Мадара откинулся на кресло и взглянул на Сакуру. — Сколько суточных дежурств в этом месяце? Семь? Восемь?       — Десять. Впереди ещё три.       Мадара плавно перевёл взгляд на бортовой компьютер, чтобы убедиться, что сейчас двадцатое апреля. Он поставил локоть на подлокотник, задумчиво потёр подбородок, что-то прикинул в уме и всё же решился уточнить:       — Сутки через сутки?       — Вроде того.       Он вновь на неё посмотрел. То ли с уважением, то ли как на сумасшедшую.       — И что ты обычно делаешь, чтобы снять напряжение?       На губах Сакуры вновь появилась улыбка:       — Плачу.       По простоте звучания Мадара понял, что внутри неё есть маленькая колокольня с огромным колоколом, в который бьёт её последняя нервная клетка и молит о пощаде. Разыгранная фантазией сцена его позабавила, он тоже улыбнулся.       — Значит, тебе понравится, — он завёл машину.       Не находящая покоя Сакура вжала потные ладони в сидение и в очередной раз взмолилась о том, чтобы всё это поскорее закончилось.       Стояла ясная солнечная погода, не совсем тёплая, но шестнадцати градусов в воздухе оказалось вполне достаточно, чтобы сменить куртку на лёгенький тренч. На небе не было ни облачка, улицы были наполнены свежим воздухом, который не успел отравиться выхлопными газами часа пик. Среда, середина дня. Пробок почти не было. Сакура с церберским вниманием вглядывалась в дорогу, пытаясь по поворотам угадать, куда они едут.       — Ты голодна? — спросил Мадара.       — Нет, — в тот момент пищеварительной системы не существовало. На пределе сил работала нервная, и та уже была на последнем издыхании.       — Чай, кофе?       — Нет, спасибо.       — Не скромничай.       Сакура смазано улыбнулась.       — Ты знаешь, что большинство возможностей люди упускают из-за своей скромности?       — А другая часть?       — Из-за неуверенности.       Сакура прикусила губу, угрюмо признав в себе и то, и другое.       — Поэтому призываю тебя думать, что вчера ты нашла билет на шоколадную фабрику.       — Мистер Вонка? — подыграла Сакура.       Не отрываясь от дороги, Мадара потянул уголки губ.       — Это-то и пугает. У чужой доброты всегда есть мотивы и цель.       — В подавляющем большинстве.       Его лукавство прозвучало очень похожим на правду и всё же с фальшью, которое умелое ухо разобрать способно. Сакура обернулась, чтобы увидеть всё на его профиле. Он покосился на неё. Конечно же, никакого скромного меньшинства в его системе мира не существовало, как и подавляющего большинства, сказал он это, чтобы не выпячивать и без того острый вопрос.       — Хорошо, раскусила, — согласился он и свернул, как будто держал курс не в центр, а, напротив, к окраине города. — Если тебе станет легче, мы можем обговорить это на берегу.       — Мне будет гораздо легче, — уже это предложение сбросило с плеч Сакуры тонны три, не меньше. Если бы только не мысль о том, что они непонятно зачем движутся не к самым блистательным районам, ей стало бы совсем легко.       — Если сегодня ничего не заставит меня передумать, завтра я познакомлю тебя с очень хорошим человеком, который научит тебя всему, что знает.       — А за это я…? — подтолкнула к продолжению Сакура, когда пауза затянулась.       — За это ты перестанешь жаться в дверь, будто я маньяк.       — И…? — продолжала Сакура и повела плечом, будто сбросила с себя это обвинение, пахнущее откровенной правдой.       Мадара взглянул на неё, изогнув бровь:       — Хочешь что-то предложить?       — Нет! — голос резко подскочил. Услышав это, Сакура покраснела. — Нет, — более сдержанно повторила она, поправив прядь за ухо. — Я не могу понять, зачем вы всё это делаете. Просто, — она всплеснула кистями рук в попытке что-то объяснить. — Вы мне буквально жизнь спасаете. Как будто взамен я должна уйти в рабство на тысячелетие.       Мадара неопределённо хмыкнул. Ему не было смешно, скорее забавно. По тому, как вжало в сидение, Сакура поняла, что он надавил на газ. Плетущийся впереди «Вольво» его очевидно напрягал. Как и её — резкие перепады скорости в черте города.       — Я же могу быть с тобой откровенным? — спросил он, как будто она могла сказать «нет». Сакура кивнула. — Что бы я ни сделал, я делаю это для себя, поэтому от тебя я ничего не жду. Расслабься.       — Совсем ничего?       — Давай ещё откровенней. Представь, что мы на торгах. У меня есть один день, который, возможно, ты назовёшь лучшим за последние пару лет, а ещё моё хорошее настроение, — он усмехнулся и добавил: — Поверь, это комбинация, в которой я готов спустить на тебя не сумасшедшие, но приличные деньги, а в качестве послевкусия подарить связи, без которых, согласись, в этом мире тяжеловато. Что ты мне за него дашь?       Сакура задумчиво наблюдала за потоком машин и дорогой. Вопрос со звёздочкой, в тишине салона словно бы включили таймер, как на телешоу, где на кону круглая сумма, и чтобы её унести домой, нужно ответить правильно.       — Не знаю, — выпалила Сакура, чувствуя, как по щекам растекается неловкость. Вместе с этим она вдруг ощутила на себе до жути неудобный комплект, купленный в период очень бурной овуляции года четыре назад. Классические синтетические кружева — Сакура готова была дать руку на отсечение, что изобрели их во времена святой инквизиции для особо красивых ведьм. Заставляли носить, пока готовили дыбу, отмывая её от предыдущей грешницы. Лямки, косточки, не отрезанная бирка. Всё это, колючее и неудобное, разом ощутилось на теле, ровно как и ухмылка Мадары.       — Конечно же, знаешь, — уверенно оспорил он. — Видела бы ты себя со стороны, когда шла к машине.       Сакура нахмурилась, готовясь отбиваться от всего, что бы он ни сказал.       — Агнец на заклание, — улыбнулся Мадара.       — Не было такого, — буркнула она, отвернувшись к окну. Сравнение её рассмешило, но она решила это всеми силами скрыть. Пальцы перебирали белый парусный рукав рубахи. Если скинуть тренч, то вид откроется совсем невинный, прямо овечий. Корсет поверх неё с вышитыми розами, лёгкая волна на волосах, и этот пропащий загнанный взгляд широко распахнутых глаз…       — Как скажешь, — не стал спорить Мадара. Какое-то время они молчали, хотя оба чувствовали, что разговор не окончен, договорённости всё ещё стоят на берегах вместе с ними, хотя пора бы отправляться в плавание. Тогда Мадара продолжил: — Однажды моя бабушка, очень интеллигентная и образованная женщина, решила, что больше не хочет слышать по утрам шум машин и дышать загазованным воздухом, и купила себе дом в деревне. Деревня деревней, не коттеджный посёлок. И вот она перевозит туда все свои пожитки и своего залюбленного до дыр кота, которого она лелеяла больше нас, своих внуков. Что бы ты понимала, у этого кота была строчка в её завещании, у меня — нет.       — Бабушка со стороны отца? — уточнила вдруг Сакура.       — Если это имеет какой-то смысл, то да.       Сакура понимающе кивнула.       — И что с котом?       — К нему в городской бытности три раза в неделю приходил массажист. У него был собственный диетолог, который составлял ему рацион, личный врач, который включался в «ФэйсТайм» на любой его чих. И вот они с бабушкой оказались на старой заброшенной ферме, она воспылала идеей её облагородить. Спустя пару дней обнаружилось, что в доме водятся мыши. Моя бабушка вспомнила, для чего вообще человечество одомашнило кошек, и выпустила своего любимца на охоту. Полдня бедный кот в абсолютном ужасе убегал от этих мышей, потом убежал из дома и пришёл следующим утром, когда сильно проголодался. Добытчик из него так себе. После этого случая ему лечили невроз, водили к зоопсихологу. Спустя пять сеансов он перестал убегать от мышей, но охотиться на них тоже не торопился. Сначала он остерегался ходить по полу и передвигался исключительно по мебели, чтобы не встретиться с этими маленькими хвостатыми чудищами лицом к лицу, затем потихоньку между ними стал устанавливаться контакт. Помню, когда мы приехали к бабушке на выходные, увидели занятную картину: на полу вверх брюхом спит кот, а рядом с ним кучкой — мыши. Причём мыши-то красивые. Не какие-то там помойные, а довольно-таки откормленные на фермерских щах, и шерсть у них лоснилась. Собирай в банку — продавай трижды дорого. Но кот каким-то образом стал глух ко всем своим кошачьим инстинктам и бросался на них лишь иногда, от скуки. Ни одна мышь при этом не пострадала.       — Зачем гнаться за едой, если еда обычно приходит сама на ложке прямо в рот? — Сакуру вдруг кольнула зависть до безоблачной кошачьей жизни с богатой старушкой напару.       — Вот и я про то же, — согласился Мадара, точно история была вообще не о коте. Сакура на него испытующе взглянула. — Возвращаясь к предыдущему разговору, я тебе сразу скажу, что из всего, что ты мне теоретически можешь предложить в качестве благодарности, — это секс, но так уж вышло, что этим добром я уже избалован донельзя. А другими ресурсами, вроде связей и полезных знакомств, ты не обладаешь, так что…       — Так это не торги, получается, — заключила Сакура.       — Именно. Путём нехитрых рассуждений мы приходим к тому, что это благотворительная акция.       — Даже у благотворительности есть скрытые мотивы.       — Да. Благотворительность — это способ почистить карму и облегчить совесть.       — Видимо, не сильно ваша карма-то испачкалась, — Сакура откинулась на спинку сидения, впервые расслабив уставшие от напряжения мышцы. — Если количество грехов как-то коррелирует с количеством потраченных денег.       — Не всё считается деньгами.       Тут уж не сдержалась Сакура, прочертив на его щеке скептическим взглядом.       — Я вложусь в тебя, ты благодаря этому спасёшь сотни, может, тысячи жизней. Передашь свои навыки другим, они спасут столько же, если не больше. Когда умрём, обещай, что скажешь Будде, Кришне, Христу, Аллаху, кто там ещё есть… Кто бы там ни оказался, скажи ему, что ко всему хорошему, что ты сделала, я тоже причастен.       Сакура вглядывалась в его сосредоточенный профиль, словно не веря, что он может говорить это всерьёз. В конце концов, он улыбнулся, и Сакура тоже подхватила эту улыбку.       — А если там пустота? — спросила она, охотно развивая тему.       — И слава богу. Но солому надо стелить везде. Иначе может быть больно.       — Везде не получится.       — Это не значит, что её не надо стелить нигде.       — Пожалуй, — согласилась Сакура.       Широкая и спутанная развязка вынесла их на автомагистраль. Нет, их путь не лежал к окраинам, русло большой дороги несло их за город, отчего в который стало не по себе. Стрелка спидометра перевалила за сто, Сакура несколько раз на неё косилась. Со скоростью на дорогах ей приходилось встречаться редко. Максимум — восемьдесят километров в час вагона метро между двумя крайними станциями на ветке, в остальное время — максимум шестьдесят. Сакура вновь взглянула на спидометр, затем на руль, который Мадара лениво придерживал. Небрежность или уверенность — Сакура склонялась ко второму. Он вообще не создавал впечатление неуверенности. Никаких колебаний, никаких сомнений. «Отпустить поводок» и довериться — он проповедовал принципы, которые исповедовал сам. По крайней мере, так ей показалось за всё время, которое они пробыли в салоне автомобиля. Сакура перевела задумчивый взгляд вбок и увидела вдалеке полоску моря.       — Мы едем за город? — спросила она, пытаясь примириться с судьбой. Поездка всё больше казалась ей сомнительной и небезопасной.       — Да.       — Далеко?       — Нет.       От его истязательной лаконичности сводило зубы в нетерпении и неизвестности. Сакура прикусила губу и тут же поняла, что по привычке сгрызть её до самого мяса не даст толстый слой блеска Ино. До возвращения домой она собиралась даже дышать через раз, чтобы ничего не растеклось и не смазалось — повторить макияж в соло у неё не выйдет даже с молитвами.       — Расскажи о себе.       Брови Сакуры задумчиво приподнялись. Имеет ли значение, кто они, если их встреча случайна и траектории неизбежно разойдутся с новым днём? Хотел ли он действительно что-то знать или наполнял тишину звуками?       — Боюсь, моя жизнь скучнее жизни кота вашей бабушки.       — Можно на «ты».       — Твоей бабушки.       О чём ей было, в самом деле, рассказывать? Где-то в горах появилось ватное облако, которое Сакура проводила поддёрнутым грустью взглядом. Не про буллинг в школе же? И не про отца, который проиграл в карты все их деньги, затем последовательно ушёл сначала в запой, потом из семьи. А помимо всего прочего, у неё оставались суточные дежурства и синяки под глазами. Серость, мрак, безысходность, снова буллинг, теперь уж от наставников.       — Откуда ты? — помогал ей Мадара.       — Сиратака.       Начать разговор с географической преамбулы оказалось весьма неплохим решением. После сухой выжимки легко гуглящихся фактов разговор складывался заметно проще.       Два часа дороги кончились подъездной аллеей, под шинами мягко шуршала крупная галька. Во внимание врезалась красно-чёрная тория и минуту или две прочно держала на себе фокус, как будто Сакура никогда в жизни их не видела. Осталось достать камеру и пару раз сфоткаться на фоне, чтобы все вокруг поняли, что за долгое время безвылазных трудов в городе она теперь для этих мест такой же гайдзин, как и те, кто пару часов назад приземлились рейсом из Европы или Штатов. За торией пышно росли шапки зеленеющих деревьев и кое-где выглядывал бамбук. Других машин вокруг не оказалось, зато внимание привлёк крепкий мужчина под пятьдесят и женщина тридцати лет, стоящие у входа в какой-то неясной готовности.       Вокруг — только леса. Сакура вспомнила своё кредо, которого она держалась всегда и навязывала его всем прочим: первые свидания только в людных местах, при свете дня и, разумеется, при свидетелях. Она жадно озиралась, но не видела и намёка на людность. Из всего перечисленного оказался только день, но как он ей поможет на краю света в глуши — тот ещё вопрос.       Мадара завернул прямо к тории и остановился.       — Подождёшь минуту?       Сакура молча кивнула. Выйдя, Мадара закурил и подошёл к мужчине и женщине у входа. Они поклонились ему, он о чём-то с ними заговорил. Выдалась самая подходящая из всех минут, чтобы разблокировать телефон и начать агрессивно трясти геолокацию, выбивая из неё, где они, чёрт подери, остановились. Управляться с телефоном выходило криво. Нервные тычки в экран почти всегда приходились мимо нужной точки. Гугл Карты почему-то долго грузились, Сакура взглянула на сеть и поняла, что ловит здесь с трудом. Она судорожно взглянула в лобовое стекло, Мадара всё ещё курил, стало быть, минуты три точно есть. Вместо карт телефон почему-то решил, что сообщения Ино прогрузить куда важнее. Посыпались любимые уведомления Сакуры — те самые, состоящие из одного слова, и которые необходимо составить в одно предложение.       — Чёрт, Ино… — шикнула Сакура и вновь подняла взгляд, чтобы проверить обстановку снаружи. Сигарета была докурена наполовину. Очередной тык для обновления геопозиции пришёлся на очередное уведомление. — Чёрт…       Руки начали дрожать, ладони снова вспотели. Градус напряжения подскочил до предельного, и в этот момент произошло сразу несколько вещей: открылась дверь с её стороны и прогрузились проклятые карты. Метку, которую выставил Гугл для заведения за ториями, Сакура в своей повседневности почти не встречали. Но даже если бы метка ей ничего не сказала, название заведения звучало весьма доходчиво.       — Спа-отель? — спросила Сакура с едва ли скрываемым облегчением, как будто за мгновение до этого испытала смертельный ужас.       — Ты думала, мы ищем укромное место, чтобы поплакать?       — Спа-отель? — вновь зачем-то переспросила она и взглянула на карты, чтобы убедиться, что они не соврали.       Мадара повис на дверце и взглянул на женщину у тории, которая, по всей видимости, встречала гостей, а не усыпляла бдительность очередной жертвы опасной группировки, которой Сакура себя ненароком считала, потеряв верх над паникой.       — Не может поверить своему счастью, — кивнул он на Сакуру, и женщина в ответ понимающе улыбнулась. — Прости, а куда ты рассчитывала всё это время приехать?       Сакура заблокировала телефон и наконец-то вложила в его протянутую ладонь свою руку. Растерянность на её лице умножилась, когда глупость собственных опасений стала очевидной до невозможности что-либо отрицать. Сказать ему правду — он решит, что она чокнутая. Нужно держать лицо, марку и всё, что согласно земному притяжению стремилось рухнуть вниз.       — Ресторан, — пожала она плечами, — так банально.       Мадара тяжело вздохнул. Оказавшись снаружи, Сакура жадно вдохнула свежий воздух и побыстрее убрала руку, словно обожглась. Женщина на входе представилась как Хонока и оказалась управляющей отеля, который Сакура ещё даже в глаза не видела. Мужчина существовал для того, чтобы отогнать автомобиль на стоянку.       — Пойдёмте за мной, — Хонока была до невозможности любезна. — Я покажу вам ваши апартаменты, а затем уже определимся с процедурами и ужином.       В зелёной роще пели птицы, Сакура помнила эти звуки только из своего отрочества в Сиратаке. Ни шума машин, ни поездов, никакой суеты — это поразило её ещё раньше, чем она увидела довольно просторное здание в старом стиле, которые изредка ещё кое-где встречались, но не в таком помпезном виде. По всему протяжению энгавы висели фонарики, на которые Сакура позарилась сразу же, представляя, как преобразится терраса, когда начнёт смеркаться. Во внутреннем дворе был довольно большой пруд, от которого струились потоки вглубь леса. Тишина, прерываемая лишь пением птиц и течением воды — звучало терапевтически. Хонока вела их сквозь это здание глубже, по вымощенной деревянными брусьями дороге.       Они пришли в место, где редели деревья и показалось небо. Апартаментами оказался деревянный домик, сиротливо стоящий у обрыва и глядящий своими широкими панорамными стёклами на горы. Сакура обошла его вокруг и взошла на террасу, замерев у ограды. Полуденное солнце грело верхушки двух великанов; были бы облака, они бы непременно коснулись вершин. Увидев распростёртый вид, полный воздуха и первобытного одиночества, Сакура вдруг подумала о том, каким он станет на закате. Она оглянулась на шум раздвинутых стеклянных дверей. Предстояла экскурсия по номеру, к которой Сакура не прислушивалась. Здесь спальня, там камин, в этой комнате горячий источник… Слово «источник» перебило вид на горы, Сакура наконец-то проявила участие и заглянула в дверь, которую приоткрыла Хонока. Под неширокой платформой стелился зелёный ковёр — мох или газон, Сакура сразу не рассмотрела, — во внимание бросился источник с вьющимся над водой паром. И всё это в остеклённой с трёх сторон комнате, посреди зелени с одной стороны и бескрайнего неба с другой.       Сакура замерла в восхищении. В какой-то момент мысль о том, что всё это не может быть правдой, её настигла, но вера собственным глазам обогнала малодушный скептицизм. Мурашки прошлись по коже. Всё это очень было похоже на тот самый счастливый билет, который по какому-то наитию судьба решила всучить в руки именно ей. Должно быть, из жалости, подумала Сакура, шибко хорошего в своей жизни она ещё не успела сделать. И пока Хонока болтала о своём, Сакура выглянула обратно в прихожую. На низком столике у камина, в котором теплилось настоящее пламя, стояло ведёрко с погружённым в лёд шампанским и ваза с фруктами. Присматриваясь к обстановке более плотоядно, чем она могла от себя ждать, Сакура оторвала с ветки виноград и бросила в рот. Прорезывался аппетит, долгое время душимый адреналином. Даже если все они в сговоре и её убьют, как всех ничего не подозревающих жертв из исторических хроник, то лучшего места для смерти она и не могла себе вообразить. Погибнуть в горах и лесах. Лучше с красивым закатом или россыпью звёзд, которых в городе не видать. Она никогда не была самурайской дочерью, но для себя Сакура решила: если смерть застанет её здесь, то умрёт она с самурайским достоинством.       — Определились с тем, что хотели бы попробовать? — Хонока говорила много, но услышала Сакура только последний её вопрос, и то после ставшей напрягать тишины. Потерявшись в собственных впечатлениях, Сакура поняла, что сейчас она безбожно оторвалась от предмета разговора и на лице её написано больше, чем позволено. Больше, чем нужно, чтобы скрыть в себе девочку из провинции с нулём на счёте. Она откашлялась и решила сдаваться:       — Если честно, вы потеряли меня ещё на входе, понятие не имею, что вы сейчас от меня ждёте.       Хонока умилённо улыбнулась.       — Человек работает за пятерых, спасает чужие жизни, почти не спит, и всё это безвозмездно. Верните в неё жизнь, — объяснил Мадара, и Хонока тут же кивнула, как будто эта короткая выжимка подала ей ясность в плане дальнейших действий. И вообще складывалось ощущение, что в этой комнате все всё знают, только Сакура застряла между источником и горами.       — Тогда переодевайтесь, я подожду вас снаружи.       Когда Хонока ушла, Сакура посмотрела на Мадару осоловевшим взглядом. Прежде чем он успел отвесить что-то, несомненно, колкое, судя по заискрившемуся взгляду, зазвонил его телефон. Он достал из кармана брюк телефон, взглянул коротко на дисплей и тут же смахнул, чтобы ответить. Хороший момент, чтобы скрыться в спальне и перевести дух, подумала Сакура и тут же проскользнула в нужную дверь.       В хлопковом халате и в сопровождении Хоноки Сакура покинула дом и совсем скоро оказалась в том самом здании, которое покорило её почти с порога. Пройдя мимо стойки ресепшена и улыбнувшись всем, стоящим там людям, Сакура проследовала за Хонокой.       — В середине недели у нас не так много гостей, поэтому у вас есть прекрасная возможность попробовать если не все процедуры, то точно большинство.       — О каких процедурах речь?       — В большинстве своём это массажи. Наши специалисты прекрасно владеют тайскими, балийскими и индийскими практиками. Можем уделить особое внимание шейно-воротниковой зоне, лицу, голове и стопам. Если у вас нет никаких особенных предпочтений, то рекомендую пройти классический массаж всего тела с базальтом. Это помогает снять спазмы и просто избавиться от лишних мыслей. Если всё устроит и вы не устанете, можем попробовать что-то из бьюти-процедур. Глиняное обёртывание, например.       В какой-то момент внутри Сакуры выбили искру контакты, в голове что-то перещёлкнуло. Ток, крутящийся в замкнутой цепи страха и недоверия, вдруг вырвался в другое пространство.       — Хонока-сан, я доверяю вам в этом вопросе больше, чем себе, — и Сакура этими словами полностью отдалась судьбе и очень миловидной управляющей.       — Чудесно, — улыбка этой женщины поливала сердце мёдом любого, кто её видел. — Для начала мы пройдём сюда, здесь начинается подготовительный этап — распаривание в офуро. Сама конструкция состоит из кедра, в воду мы добавляем различные экстракты и лепестки цветов. Так мы готовим тело и душу к дальнейшим мероприятиям. Здесь есть всё необходимое для снятия макияжа. Выглядите чудесно, но для вашего же удобства будет лучше, если его убрать.       Сакуре уже было всё равно. Смывайте тональник, консилер тоже смывайте, лишь бы массажистка не испугалась зелёного оттенка кожи и жутких синяков под глазами и не убежала прямо во время сеанса. Хонока провела Сакуру в затенённую комнату с приглушённым светом и мягким ароматом, похожий она встречала в магазине Ино. Внутри всё пощипывало от нетерпения.       В конце дня раскалённое золото растеклось на горизонте сочным закатом. Солнце медленно проваливалось меж горами, чем ниже, тем ярче пылало небо. Солнце касалось вершин и искрилось в пузырьках игристого в бокале. Полутьма стояла в гостиной с панорамными окнами, умиротворяюще потрескивал камин за спиной. В самом мягком кресле в её жизни лежала истерзанная хорошей жизнью Сакура и в сладком изнурении сама себе завидовала. Четыре лучших в её жизни часа прошли плодотворно. Она приехала сюда скомканным нервным клубком, уедет размазанной субстанцией, довольной до того, что не было уже никаких сил кричать о своём довольстве. Только потягивать игристое, любоваться закатом и томно вздыхать, не в силах словами передать, как ей было хорошо.       Когда Мадара вернулся в таком же белом халате, завёрнутыми в полотенце волосами и таким же изнурённо-довольным видом, они поняли друг друга без слов. Он плюхнулся в кресло рядом с ней, взял со столика открытую бутылку и, ощутив её лёгкость, удивлённо взглянул на Сакуру. По её губам тут же растеклась улыбка — как взмах белого флага, она признавала всё, в чём бы её сейчас ни обвиняли.       — Можно, я не буду оправдываться? — спросила она, покрутив в руках бокал.       — Тебе сегодня всё можно, — Мадара вылил себе остатки и поставил пустую бутылку на пол рядом. — Тост?       — Благословляю все твои грехи, которые, клянусь, тебе сегодня простились.       Мадара усмехнулся. Они соприкоснулись бокалами, к потрескиванию в камине присоединился хрустальный звон. Пригубив, Сакура вдруг нахмурилась от внезапно настигшей мысли:       — А кто нас повезёт обратно?       — Я.       — Ты уже выпил.       — Мы поедем завтра.       — Завтра?       — Завтра.       Пару мгновений Сакуре потребовалось, чтобы прогрузить информацию, ещё меньше, чтобы понять, что в таком состоянии меньше всего она хочет ехать два часа в шумный пыльный город.       — Завтра, так завтра, — быстро примирилась с мыслью она. — Кстати, здесь только одна кровать.       — Две, — поправил Мадара и осушил бокал целиком.       — Одна, — упорствовала Сакура. — В той комнате, — она кивнула в сторону.       — Вторая на втором этаже.       — Втором этаже? — оживилась от удивления Сакура. — Тут есть второй этаж?       Мадара с не менее искренним любопытством изогнул бровь.       — Внимательность — не самая твоя сильная черта, угадал? Лестница в конце коридора.       — О чём ты, я в стрессе путаю право и лево, — в сердцах созналась Сакура, а затем вспомнила, ради чего они все здесь собрались, и заметно напряглась, привстав с кресла. — Это случается очень редко, — тут же начала оправдываться она. — Было всего один раз, я была после суток и вообще…       — Расслабься, это не войдёт в твоё личное дело, — усмехнулся он.       — Всё в силе?       — В силе.       Сакура шумно выдохнула и вновь обмякла.       — Кстати, раз уж мы об этом вспомнили. Не сочти за грубость, это просто юридическое уточнение. У тебя же точно диплом есть?       Сакура перевела на него уточняющий взгляд. Понятное дело, что на лбу у неё документы не напечатаны, но она считала себя амбассадором медицины, вопрос пощекотал самолюбие.       — Есть, конечно, — фыркнула она.       — Это всего лишь юридическая формальность, мало ли.       Сакура втянула щёки, показательно метнула взгляд в потолок. Они подозрительно долго молчали. Наверно, потому что в соседнем кресле она чувствовала зреющие вопросы.       — Есть фотография?       — Нет, конечно, — Сакура подозрительно нахмурилась. — Это из-за того, что я путаю право и лево?       — Нет, — засмеялся Мадара. — Я должен быть уверен, что ты не гений-самоучка.       Сакура отпила из бокала.       — Диплом с отличием? — продолжал Мадара.       — Да.       — Инстаграм есть?       — Есть.       — Фото с дипломом в обнимку с родителями?       Глаза Сакуры расширились от прозрения. Она поискала свой телефон, но рядом его не оказалось.       — У меня нет сил вставать, — пожаловалась она, и Мадара тут же достал свой.       Один взгляд в дисплей, и разблокированный телефон был услужливо протянут. Сакура его взяла и без труда отыскала «Инстаграм». По неожиданному наитию первым делом она открыла и обновила его профиль. Пустая страница, нет никаких фотографий, на аватарке — серый фон и белый силуэт. Абсолютная инфостерильность. Не больше тридцати подписок, видимо, близкие. Оценив обстановку, она тут же перешла в раздел поиска, нашла себя, ту самую фотографию в обнимку с родителями в красивой мантии, шапочке и дипломе, и протянула телефон обратно Мадаре.       Его внимательный взгляд не особо заострился на дипломе. Он вдруг размашисто пролистал ленту в самый низ и довольно улыбнулся.       — Мог бы просто попросить, — вздохнула Сакура, поняв, что никаких юридических уточнений не требовалось — только посмотреть на неё со всех сторон в лучшие времена.       — Просто попросить неинтересно, — ответил Мадара, сосредоточившись на просмотре.       Сакура с привычной внутренней дрожью всматривалась в его лицо и застывшую на губах ухмылку, то ли довольную, то ли ироничную — дать ей точное значение не получалось, оттого она нервно заёрзала на кресле, меняя позу. Время вдруг стало тянуться мучительно. Мадара всё листал и листал, Сакура уже не знала, какой период её жизни он прожигает сейчас взглядом. Внезапно он усмехнулся.       — Ну что там? — не выдержала Сакура.       — Хочешь, чтобы я комментировал? — спросил он, взглянув лукаво исподлобья.       — Нет, лучше молчи.       Она укуталась в халат и попыталась сосредоточиться на горах и темнеющем небе. Тяжело, очень тяжело.       — Подруга? — спросил он, показав телефон с фотографией, где они стояли вместе с Ино.       — Подруга, — буркнула Сакура.       — Единственная?       — Лучшая — да.       — А кроме подруги кто-то есть?       — Если бы был, разве мы сейчас сидели бы здесь?       — Это так не работает, — Мадара ухмыльнулся от высказанной вслух наивности.       — У меня это работает только так.       От него в воздух расходилось сомнение, однако спорить он не стал. Наконец-то, он дошёл до самой последней публикации и на ней отложил пустой бокал в сторону.       — Но кто-то ведь был?       — Был.       — Шесть лет назад? — из его уст звучало как что-то ужасное, чего надо было устыдиться. По крайней мере, Сакуре так показалось, и стыд тут же сошёл на неё лавиной.       — С чего ты взял?       — Смотри, лёгким движением руки… — он развернул к ней дисплей и пару раз пролистнул вниз, откопав лет шесть назад опубликованную фотографию букета роз. Вместо тысяч слов под фото было оставлено одно красное сердце, которое заранее разбивало все аргументы Сакуры.       — Не все же букеты выкладывать.       Их взгляды столкнулись. На губах Мадары заиграла улыбка. Затем он вновь взглянул на профиль и так глубоко вздохнул, что Сакура ещё на половине выдоха нетерпеливо прервала:       — Ну что?       Его молчаливый загадочный взгляд теребил её хрупкую нервную систему. Он взглянул на неё и заблокировал телефон.       — Тебе точно нужно вот это всё? — уточнил он. — Бессонные ночи, куча ответственности, нервозность, опустошение, постоянная борьба, труд до пота, крови и слёз, риски вроде сифилиса или ВИЧ? — Он встряхнул уже потухшим телефоном, словно бы вещдоком в полицейском участке. — Потенциал есть. Но такое ощущение, что ты не туда вкладываешь ресурсы.       — О каком потенциале речь? — уточнила Сакура. — Сидеть на шее у богатого папика, терпеть его измены и закрывать глаза на всё за пачку денег?       — Ты спросила, я ответил, — Мадара примирительно приподнял ладони.       Сакура насупилась и отвернулась. Зыбкая почва рассуждений неминуемо натянула разговор в струну, малейшее прикосновение к которой давало резкий звук, близкий к лязгу. Сакура прикрыла глаза и медленными вдохами и выдохами прочертила воображаемый квадрат. В конце концов, раздражение улеглось так же быстро, как и вспыхнуло. Настолько мгновенно, что Сакура подумала, что хорошо бы об этом поговорить с терапевтом.       Продолжать клубиться молчаливой напряжённостью в кресле значило испортить вечер, а Сакуре делать этого никак не хотелось.       — Показывай свои, — сказала она так, словно выбора у Мадары не было.       Он слегка нахмурился.       — Фотографии. Чтобы было честно.       — Нет фотографий.       Сакура требовательно протянула руку и заодно уверенный и обличающий его во лжи взгляд. Удивительно, что делает бутылка игристого с человеком, который несколько часов назад смел мечтать только о том, чтобы выжить после этой поездки. Пока они бодались взглядами, Мадара вспоминал, из чего состоит его галерея. Не вспомнив ничего щепетильного, он вновь разблокировал телефон и протянул его ей.       Вид у Сакуры был чересчур довольный, пока она не столкнулась с суровой действительностью. В галерее была от силы сотня снимков, большинство из которых — фотографии серых и скучных документов, скриншоты из таких же невзрачных деловых переписок, сделанные только затем, чтобы что-то не забыть.       — Новый? — спросила она о телефоне, готовясь расстроиться.       — Да.       — А аккаунт привязан старый?       — Да.       — И сколько лет этому аккаунту?       — Лет десять, пятнадцать… Не знаю.       — Пятнадцать лет?! — изумилась она. — Я чувствую подвох, — её глаза сузились, она прикусила нижнюю губу. — Этого просто не может быть, я отказываюсь в это верить.       Мадара молчал и сдержанно улыбался.       — Боже, ты пишешь заметки от руки на стикере, а потом просто их фотографируешь? — она, очевидно, находила это очень забавным. — Есть же приложение.       — Игнорирую прогресс.       Сакура поджала губы, силясь вынести вердикт и притом сделать это как можно деликатней.       — Олдскульно.       Мадара готов был рассмеяться, но каким-то чудом выстоял. Были бы они знакомы чуть ближе, она бы не постеснялась сказать «по-дедовски», он точно прочёл это в её глазах.       — Хорошо, а если я посмотрю общие альбомы? — между её вопросом и переходом на нужную вкладку не было разрыва даже в секунду, Мадара не имел и малейшего шанса наложить своё вето. — Пять тысяч! — воскликнула Сакура так восторженно, как не кричали золотоискатели, откопавшие состояние. — И это только один альбом!       — Я должен предупредить, что понятия не имею, что там, скорее всего, что-то компрометирующее меня и третьих лиц, поэтому призываю на этом остановиться.       Сакура взглянула и увидела на его лице обозначившуюся серьёзность. Стало жутко интересно, что там и кого компрометирует, но любопытство перекрыла осторожность: возможно, это и впрямь не то место и не тот человек, с которым следует играть. Как в детстве со спичками. Он протянул руку. Сакура, колеблясь, вернула ему телефон.       В это время в дверь постучались и с позволения в дом вошли несколько молодых людей с тележкой и ужином. Пустующий стол заполнился тарелками, дом заполонили запахи, от которых сжался желудок. И тут Сакура вспомнила, что она не ела целый день и сейчас готова съесть слона. К счастью или к сожалению, на столе слона не оказалось, зато на серебрянном блюде томился румяный лобстер, и увидев его, Сакура уже не могла отвлечься ни на сочный медальон, ни на гарниры, ни на осьминога в пряном соусе.       Хлопнула пробка, Мадара открыл вторую бутылку и принялся разливать вино по бокалам.       Глаза Сакуры заискрились от нетерпения и аппетита. Впереди их ждал ужин, вино и целая ночь, где она не однажды рассмеётся и наперебой что-нибудь расскажет, словно они знали друг друга несколько лет. Где-то в середине этой ночи она подумает о том, как же глупо было трепать себе нервы сказочными выдумками в стиле братьев Грим. Всё это было впереди, а теперь она посылала плотоядный взгляд лобстеру, даже примерно не представляя, как его нужно есть.