Оверлок

      С большинством вопросов по поводу подготовки коллекции Милан обращался к Берестову — говорил ему, чего не хватает, просил прислать какие-нибудь материалы или фурнитуру, советовался по поводу тканей. Меня же он почти ежедневно использовал в качестве манекена, но на этом наше общение ограничивалось.       Несмотря на то, что на планерке я объяснил всем, что появление Милана на фабрике с его прежней должностью никак не связано и работает он над независимым проектом, большинство сотрудников его возвращению были рады. Больше всего радовались Варя, хоть забот у нее с ним и прибавилось, и Мария, удивительным образом не сбежавшая от нас в его отсутствие. На обеды эта троица снова ходила вместе, а мне оставалось наблюдать за ними из своего угла и вспоминать тот короткий период времени, когда в их нетипичную компанию включали и меня.       Милан работал много и весьма интенсивно. Часто задерживался на фабрике, когда все уже уходили, и как-то даже остался на всю ночь. Я попросил его больше так не делать, напомнив, что это запрещено, и предложил на период подготовки коллекции арендовать автомобиль для личных нужд, но Милан отказался.       В день Всех Влюбленных под дверью бывшей переговорной выросла небольшая горка валентинок. Этот факт почему-то вызвал больше недоумения, нежели чем ожидаемой в такой ситуации ревности. По словам Кирилла, слухи о том, что мы с Миланом любовники, ходили по фабрике давно, и об ориентации, и его, и моей, знали если не наверняка, то догадывались. Откуда тогда взялись эти разномастные сердечки, а главное — от кого, я не знал. Воровато оглянувшись, нет ли в коридоре кого из сотрудников, я поднял одну из открыток и бегло прочитал какой-то безымянный стишок о любви. По закону жанра, дверь переговорной распахнулась именно в тот момент, когда я дочитывал последнюю сточку. Милан уставился на меня в недоумении, я на него — в ужасе.       — Честное слово, — отмер я, указывая на горку бумажек у моих ног, и подбросил к ним ту, что держал в руках, — это не я, это все твой фан-клуб.       Милан посмотрел на меня, на пол и снова на меня. Тряхнул головой и, переступив через сердечки, направился в комнату отдыха. Он что-то бормотал себе под нос, пока шел, но, завидев в коридоре уборщицу, позвал в полный голос:       — Людмила Миронна, там мусор набросали, уберите, пожалуйста.       Я хмыкнул: ну мусор, так мусор.       За час до окончания рабочего дня ко мне постучалась Варвара.       — Роман Владимирович, могу я уйти сегодня пораньше?       Я посмотрел на нее, отметил более яркий, чем днем, макияж и короткое темно-синее платье, хотя точно помнил, что еще полчаса назад она была в привычных джинсах и каком-то пиджаке.       — Отлично выглядишь, — сделал я внезапный комплимент и вспомнил, какой был день. — Свидание?       — Эм, — она, казалось, удивилась, но улыбнулась. — Да, вот. Неожиданно позвали.       — Ну что ж, иди, конечно, — разрешил я и, не задумываясь, добавил: — Маша тоже уходит?       — Маша? — переспросила Варя недоуменно.       Я засомневался, но все же уточнил:       — Ты разве не с Пашич идешь?       — На свидание? Ну да, с Пашич.       — Ей не нужно тоже уйти пораньше?       — Роман Владимирович, — начала Варя после смены целой серии эмоций на лице. — Я правда иду на свидание с Пашич, только не с Машей, а с ее братом, Андреем. А Маша, если что, обручена. У нее летом свадьба будет.       — О боже, — простонал я и на пару секунд упал лицом в ладони. — Прости, просто меня дезинформировали, и я почему-то решил, что вы с Марией встречаетесь.       — Ничего, я даже догадываюсь, кто именно вас так удачно дезинформировал, — сказала Варя беззлобно и даже понимающе хмыкнула.       — Он просто очень расстроился, когда увидел вас вместе на осеннем показе.       — О да, так расстроился, что быстренько нашел себе утешеньице.       — И ничего-то от тебя не скрыть! — почти восторженно сказал я.       — Ну… — Варя скромно потупилась. — Я все-таки хорошая секретарша. Мне по статусу положено все замечать.       Я расхохотался.       — Ладно, иди уже, хорошая секретарша. Отличного вечера.

***

      Я уже спал, когда над ухом затрещал мобильный. После болезни и операции мамы я всегда оставлял его включенным на случай, если случится что-то срочное. Я проснулся сразу и, схватив телефон, сфокусировал взгляд, чтобы узнать кто звонит. Но высветившийся на экране контакт стал неожиданностью.       — Да? — спросил я недоверчиво.       Динамик у моего уха выдал что-то дикое: музыку, звон посуды и шум голосов. А потом раздался голос Милана:       — Ты поч'му мне выл… валентинку не прислал, а? Гв’ришь, что любишь, а сам…       «Да он пьян!» — догадался я, резко садясь. В стельку же, причем. А учитывая тот факт, что он вроде как не пил, это было более, чем подозрительно.       — Милан, ты где? — перебил я.       — Нен’вижу тебя, слышишь?! Даж окр… откыр… открытку не подарил. Т’бе, че, жалко было, да, жалко?       — Милан, где ты и с кем? — повторил я громче.       — О-о-о! — протянул он. — Я тут много с кем, да. И все таки-и-ие влюбленные-е-е! Да, М'русь? — сказал он кому-то в сторону.       Это «М'русь» — это же Маруся? Я встал и принялся расхаживать по комнате. По крайней мере, я узнал, что рядом с ним находится кто-то из близких.       — Ты расстроился, что я не подарил тебе валентику? — спросил я в попытке построить диалог.       — Че? Че ты там б’рмочешь? — крикнул Милан в трубку.       Конечно, он меня не слышал, учитывая тот шум, который доносился до меня вместе с потоком его пьяного бреда. Я хотел было снова повысить голос и докричаться, но все звуки вдруг смолкли. Экран мобильного сообщил о том, что звонок прервался. Подумав, я набрал Марию.       — Але? — громко ответила она и тут же добавила: — Погодите, отойду, где потише.       Я подождал, пока звуки в трубке перестанут быть такими оглушающими, и услышал уже более спокойное:       — И снова здрасьте.       — Мне только что Милан звонил.       — Плохая была идея.       — Послушай, я не знаю, что там у вас происходит, но, кажется, он малость перебрал.       — Да, есть такое. Мы сейчас такси вызовем и отправим его домой.       Мысль о том, что абсолютно пьяного Милана посадят в такси к незнакомому водителю, привела меня в ужас.       — Нет! — выкрикнул я и ринулся к гардеробной. — Я сам за ним приеду. Только скажи, куда. — Услышав название знакомого клуба, я мысленно прикинул маршрут. — Буду минут через сорок. Присмотрите пока за ним. И никуда не отпускайте!       Маша угукнула и отключилась. А я оделся и буквально скатился по лестнице на первый этаж. Дороги в буднюю ночь были пустыми, и домчал я даже быстрее, чем рассчитывал. Припарковавшись у клуба, я пожалел было, что не оделся поприличнее, но время перевалило за час ночи, и очереди на вход уже не было. Я объяснил охранникам, что приехал за другом, и они молча меня пропустили.       Быстро просканировав помещение, я нашел в толпе сидевших посетителей аж две ржавые макушки и направился к ним. Первая принадлежала Марии, а вторая — парню постарше, возле которого я обнаружил Варю.       — А ты здесь откуда? — спросил я удивленно.       — Да вот. — Варя качнулась и прижалась плечом к рыжему парню. — Решили продолжить с ребятами.       О том, что уже поздно, а четверг — день рабочий, я напоминать не стал. Мазнул взглядом по парню, в котором и без Вариной подсказки легко было узнать второго Пашича, и продолжил рассматривать компанию. Следующим сюрпризом стало присутствие Олега, того хромоногого юриста, которого Милан притащил на предварительную встречу с Берестовым. Он сидел рядом в Машей, и по закинутой на ее плечи руке, я понял, что он и есть ее жених. Они были странной парой и как будто совсем друг другу не подходили, но задумываться о них сейчас было некогда.       Наконец я обратил свое внимание на Милана: тот сладко спал, устроив голову на сложенных на столе руках.       — Я его забираю, — сообщил я вслух и обошел стол.       — Вы уверены, что это хорошая идея? — остановил меня Олег. — Все-таки условия контракта…       Ну, разумеется, он заступился за своего клиента, отлично помня текст договора в целом и тот раздел, который был добавлен по просьбе Милана, — в частности.       — Сейчас меня больше всего волнует благополучие моего исполнителя. Я несу ответственность за него и за то, чтобы обеспечивать ему все необходимые условия для продуктивного творческого процесса. Не думаю, что пьяный сон в ночном клубе этим условиям соответствует хоть немного.       Говорил я тихо, но четко и произвести впечатление, видимо, сумел, потому что Олег переглянулся с Марией, потом уже с Варей и вторым Пашичем, после чего посмотрел на меня.       — Хорошо. Забирайте. Только отпишитесь Марии, когда доставите его домой.       Эти слова, больше похожие на указание, меня почему-то взбесили. Да с чего он взял, что его разрешение мне в принципе нужно?! Чего раскомандовался? Вообще-то это я все еще был генеральным директором и совладельцем того предприятия, на котором трудились двое из тех, кто сидел за этим столом. А третий вроде как арендовал у нас производственные мощности. При этом никакого превосходства над ними я не испытывал и от этого бесился еще больше.       — Милка, — позвал я и уже занес руку, чтобы потрепать коротко стриженный затылок, но вспомнил, что на меня смотрят, и вместо этого с силой пнул ножку стула так, что тот, скрежетнув, сдвинулся с места.       Милан пьяно замычал.       — Так, все, подъем!       Я подхватил его под мышки и потянул вверх, чтобы поставить на ноги, но он тут же свалился обратно на стул. Ну хоть голову поднял и глаза наконец-то открыл.       — О-о-о, — булькнул он и растянул губы в пьяной, слишком широкой улыбке. — Роман Владим’рыч.       — Я, я.       — Зачем приехал?       — Да вот скучно стало. — Я развел руки в стороны. — Решил снова шофером твоим поработать.       — Да? И куда мы едем? — Милан прикрыл один глаз ладонью, явно испытывая сложности с фокусировкой.       — Домой, Милан, домой. Давай-ка, поднимайся.       Я предпринял еще одну попытку поднять его, но он так яростно замахал руками, что чуть не свалился со стула.       — Не-е-е, — протянул он. — Домой низя. Мамка заругает. — Милан прикрыл глаза и, довольный шуткой, закивал.       Я вздохнул и посмотрел на Марию, но та лишь пожала плечами. Что делать дальше, я не знал и под пристальными взглядами четырех пар глаз чувствовал себя жалким. Зря я приехал. Ну правда, кто меня просил…       — Давайте я вам помогу, — сказала вдруг Варя и тут же встала.       Хорошая у меня все-таки была секретарша. Самая лучшая даже.

***

      Раз домой Милану было нельзя, я отвез его к себе.       За месяцы жизни в таунхаусе гости у меня хоть и не часто, но все же бывали — пару раз на выходные приезжали родители, а однажды с ночевкой оставался Димка. Так что гостевая комната подготовлена была всегда. Правда сейчас, припарковавшись у крыльца и посмотрев на спящего Милана, я понял, что на второй этаж его попросту не допру, поэтому сгрузил на диван в гостиной. Он совсем не соображал, и все, что я мог, это отыскать в кладовке какое-то ведро на случай, если его станет тошнить, и поставить рядом с диваном бутылку с водой. Осторожно накрыл его пледом и отправился наверх. И только лежа в своей постели, я осознал, что прямо сейчас Милан находится в моем доме. Спит этажом ниже, до отключки надравшийся из-за того, что я не подарил ему чертову валентинку.       Несмотря на то, что поспать удалось совсем мало, проснулся я в привычные семь утра. Спустился в подвал размяться на беговой дорожке, принял душ и только потом заглянул в гостиную. Милан еще спал, даже позу, казалось, не поменял. Я не стал его будить и отправился на кухню готовить завтрак.       В девять, когда Милан так и не проснулся, я позвонил Варваре и сообщил, что если сегодня и появлюсь, то не раньше обеда, но, скорее всего, поработаю из дома. Никаких вопросов Варя задавать не стала, но неожиданно бодрым голосом пообещала перезвонить чуть позже и сказать, назначены ли у меня какие-то встречи или важные дела. Я сходил в спальню за ноутбуком и, устроившись за барной стойкой, подключился к рабочей почте.       Пробуждение Милана началось около одиннадцати с громкого стона и тут же продолжилось грохотом. Я вбежал в гостиную как раз в тот момент, когда он, сидя на полу на коленях, обхватывал ладонями ведро и активно избавлялся от содержимого желудка.       — Бля, — простонал он, когда спазмы прекратились, и, перекатившись на бедро, облокотился о диван. Заметил бутылку с водой, отвинтил крышку и, прополоскав рот, сплюнул в то же ведро. Отодвинул его, сел на задницу и откинул голову на сиденье.       — Утро, — сказал я.       Милан резко дернулся и, снова простонав, приложил ладонь ко лбу. Уже более осторожно повернул голову и встретился со мной полным страдания взглядом.       — Ну пиздец, — проговорил он, закрывая глаза.       Я никогда не слышал, чтобы Милан так много матерился, поэтому слегка растерялся.       — Пойду поищу уголь или что-нибудь еще.       — Где туалет? — хрипло каркнул Милан мне вдогонку.       — В коридоре. Возле лестницы.       Из гостиной послышалась возня и старческое кряхтение. Потом — шарканье по коридору и наконец — щелчок двери в совмещенный санузел. Я вздохнул и выдвинул тот ящик, который задумывался как аптечка. Вообще-то ничего, кроме парацетамола, пластырей и нескончаемой зеленки, у меня не водилось, да и те затесались как-то случайно. Но мама, узнав, что даже аптечки первой помощи у меня нет, в последний свой приезд щедро заполнила пустующий ящик самым базовым набором лекарств «на всякий случай». Я отыскал активированный уголь и болеутоляющее, достал из холодильника бутылку минералки и сел за барную стойку ждать Милана.       Он пришел, умытый и чуть посвежевший, но все равно выглядел ужасно — лицо было опухшим, волосы, кое-как приглаженные при помощи воды, торчали в разные стороны, глаза воспалились и покраснели, а губы — потрескались. И перегаром от него, несмотря на легкий мятный флер, несло за версту. Остановившись с другой стороны столешницы, он вперился в меня хмурым взглядом, потом взял таблетки, быстро запил их парой глотков минералки и спросил:       — И как я здесь оказался?       — Ты позвонил посреди ночи, чтобы рассказать, как сильно меня ненавидишь, и я решил, что пора тебя с той вечеринки забирать. Приехал в клуб, а поскольку домой тебе в таком состоянии было «низя», — я не сдержался и передразнил, — то привез сюда.       — У нас… — он опустил взгляд, — что-то было?       Я скептически перекрестил на груди руки и откинулся на спинку высокого стула.       — А сам как думаешь?       Милан, насупившись, молчал, и я сжалился:       — Твой цербер очень явно дал понять, что лучше бы мне к тебе вообще не прикасаться.       — Цербер? — Милан резко вскинул голову, но, покачнувшись, схватился свободной рукой за край стола. — Олег, что ли?       — Он самый.       Милан тепло улыбнулся куда-то в себя и, допив минералку, поставил пустую бутылку на стол. Пошарил по нему глазами и наткнулся на кривенькое бумажное сердечко. Салфетка, из которой я его сложил, была не самого подходящего для валентинки лаймового оттенка, и с задачей я справился откровенно плохо, и все же Милан ненадолго задержал на нем взгляд, а потом осторожно коснулся указательным пальцем.       — Ладно. — Он достал из заднего кармана джинсов телефон. — Не подскажешь, какой тут адрес? Такси вызову.       — Зачем такси? Вместе сейчас поедем.       — Не, я сегодня не творец, так что домой.       — Не думаю, что это хорошая идея.       — М? — Милан оторвал взгляд от приложения и посмотрел на меня.       — Путь неблизкий, затошнит еще.       Он громко сглотнул и нахмурился, будто прислушиваясь к своим ощущениям.       — Оставайся, — предложил я самым мягким и спокойным голосом, на который только был способен. — Я сегодня дома, так что… отлежись, в себя приди. Можешь поработать или телек посмотреть. Я, кстати, «Дюну» скачал недавно, все никак не доберусь.       — «Дюну»? — оживился Милан. — Новую?       — Ага.       — Которая вторая часть?       — Ну да.       Милан немного поморгал, а потом выдал неуверенную, чуть кривоватую улыбку.       — Не, ну день в компании с Шаламэ — конечно, аргумент, — проговорил он предвкушающе и немного помолчал. — Только мне бы сначала в душ.       Я выдал ему полотенце, принес свои домашние штаны и толстовку и пошел организовывать киносеанс. Окно в гостиной было настежь открыто, и прохладный свежий воздух отлично выветрил все похмельные пары. Ведра возле дивана не обнаружилось, и я догадался, что Милан отнес его в ванную, чтобы вымыть. Не знаю почему, но оба жеста — и открытое окно, и вымытое ведро, меня приятно удивили.       Поесть Милану надо было, но вряд он осилил бы полноценный завтрак, поэтому я заварил ему крепкий чай и достал пачку каких-то галет, оставленных то ли мамой, то ли домработницей. Та приходила два раза в неделю, пока меня не было дома, делала полную уборку, иногда что-то готовила, пополняла запасы продуктов и в целом следила за чистотой и порядком. У нее была своя полка с чаями, плюшками и прочим, и периодически я с нее что-нибудь таскал, правда, потом щедро компенсировал, оставляя при этом коротенькое послание с благодарностями.       Милан присоединился ко мне через четверть часа, и я, рассматривая его в дверном проеме, на мгновение завис — видеть его снова в своей одежде было чертовски приятно. Не знаю, с каким выражением лица я на него смотрел, но Милан ощутимо напрягся, и я поспешил отвести взгляд. Он забился в самый угол дивана, и я пододвинул к нему журнальный столик. Чай он выпил почти сразу, а к галетам сначала даже не притронулся.       Мы просмотрели минут пятнадцать, когда Милан взял пульт и, поставив на паузу, спросил:       — Есть бумага и какой-нибудь карандаш?       Я принес ему стопку бумаги и набор простых карандашей, и Милан, притянув к себе столик, принялся перерисовывать фрименский конденс-костюм молодого Пола с застывшего на экране кадра.       — Я перемотаю немного, ладно? — спросил он и, не дожидаясь ответа, отмотал воспроизведение на пару минут назад. — Хочу разобраться, как у него капюшон втачен.       Я украдкой следил за движением быстрых пальцев, с восторгом наблюдая, как штрих за штрихом появляются сначала контур, потом детали, и в конце — уже вполне объемная картинка. Самого Шаламэ Милан, слава Богу, рисовать не стал.       В итоге просмотр фильма превратился в анализ и зарисовку костюмов. Милан выдул три чашки чая, сгрыз все галеты и попросил еще, изрисовал кучу бумаги и оставил столько же комментариев по поводу гениальной работы костюмеров. Я был согласен с ним по всем пунктам и еще подумал, что сам он поработал бы над костюмами ничуть не хуже.       — Почему ты на дизайнера не выучился? — спросил я в одну из пауз.       — У нас в семье уже есть костюмер, — отозвался Милан, не отрываясь от экрана. Потом все-таки бросил на меня короткий взгляд и пояснил: — Мама — художник по костюмам. В основном, в театре, но пару раз для кино работала.       Я вспомнил, что читал что-то об этом в его Твиттере, и кивнул.       — Но это же, наверное, так интересно, — предположил я.       — В театре да, но съемки — просто ад! Постоянный стресс, недосып, какие-то форсмажоры. И живешь все время практически в полевых условиях.       — То есть, оптимизировать производство на фабрике тебе нравится больше?       — Да. Там я хотя бы знаю, что контролирую процесс. Это… — Милан прикусил кончик карандаша и задумался. — Это тоже сложно, но по-другому. Больше похоже на работу дирижера, наверное. Но ты не представляешь, какой кайф видеть, что все твои фишечки срабатывают и результат именно тот, на который ты и рассчитывал.       — Это ты еще не знаешь, каково управлять целым производством, — буркнул я.       Милан окинул меня заинтересованным взглядом, но ничего не сказал и вернулся к эскизу.       — Как насчет перекусить? — спросил я, пока он, вглядываясь в песчаный пейзаж Арракиса, шустро водил карандашом по бумаге.       — Угу-м, — согласился он, не прерываясь.       Готовил я так себе и собирался было заказать доставку из ресторана, но, заглянув в морозилку, обнаружил несколько контейнеров, оставленных, опять же, то ли мамой, то ли домработницей. Мысленно поблагодарив обеих, выбрал один с надписью «куриный бульон» и второй с ризотто с курицей и овощным рагу. В размороженный бульон я добавил лапши и каких-то приправ, а к ризотто достал баночку маринованных грибов.       — Мил? — позвал я, когда все было готово.       Он не ответил, и я заглянул в гостиную. Милан сидел на диване, закинув согнутую в колене ногу на сиденье, и ковырялся в телефоне.       — Все в порядке? — спросил я, заметив между его бровей хмурую складку.       — Да. Маруська просто, — ответил он и продолжил чатиться.       — Вот черт. — Я хлопнул себя по лбу. — Забыл ей вчера отписаться.       — Да забей, — сказал Милан и отложил телефон. — Все норм.       Он встал и с хрустом потянулся, отчего толстовка задралась и оголила полоску живота.       — Пойдем обедать, — буркнул я, поспешив отвернуться, а, когда мы устроились за барной стойкой, вернул разговор к Марии: — Откуда ты ее знаешь вообще?       — Марусю? В Тае познакомились. Я в отпуск поехал, а они с Олегом там на байках тусили. М-м-м, — промычал он одобрительно, когда отхлебнул суп.       — Так Олег, он тоже байкер? Как-то не очень с профессией юриста вяжется. Ну, и… хромота эта.       — А. — По лицу Милана пробежала тень. — Ну он был байкером, да. Но больше по приколу, а так — это, в основном, по Марусиной части…       Милан доел суп и отложил ложку. Я сменил его тарелку на чистую и выставил на стол блюдо с ризотто и рагу и мисочку с грибами.       — Был? — спросил я, устраиваясь напротив.       — Тебе правда интересно? — вздохнул он.       — Да, но если это какая-то тайна…       — Да нет, просто… Неприятная на самом деле история. Я тогда в Мумбаи на стажировке был, а Маруся в Китае на заводе что-то вроде повышения квалификации проходила. — Он наложил себе в тарелку еды и принялся понемногу есть. — А потом мы все встретились в Дели, ну и Маруся взяла напрокат байк и решила погонять. А там же движение сумасшедшее, в общем, она не справилась с управлением и на встречку вылетела. В итоге на Машке пара царапин, а у Олега — жуткий перелом бедра, который потом еще и запустили.       — Операцией или физиотерапией хромоту не исправить?       — Нет, вроде. Там до сепсиса дошло, серьезное повреждение ткани и кость раздроблена, так что, ногу сохранили — и на том спасибо.       Я помолчал, решая, стоит ли в это лезть, но все-таки высказался:       — Они кажутся такими разными. Не представляю их вместе, если честно.       — А вот это, Роман Владимирович, уже не ваше дело. — Он отодвинул пустую тарелку и, глядя мне в глаза, сказал: — Продолжим?       И мы вернулись в гостиную. В итоге просмотр фильма растянулся часов на шесть. Милан продолжал делать наброски наиболее понравившихся ему деталей костюмов, параллельно отпуская комментарии. И в том, как мы сидели рядом и непринужденно болтали, было что-то такое уютное, что хотелось продолжить это как можно дольше.       Когда пошли титры, за окнами уже стемнело.       — Что ж, — сказал Милан, собирая свои рисунки. — В себя я, можно сказать, пришел, пора и честь знать.       Я хотел попросить его остаться, сказать, что добираться до фабрики от меня гораздо ближе, и завтра с утра мы могли бы поехать вместе. Но интуитивно почувствовал, что это был бы перебор.       Провожая его, я засунул руку в карман и достал лаймовое сердечко. Протянул ему и сказал:       — Это тебе. Прости, что вчера не поздравил.       Он осторожно забрал сердечко двумя пальцами и поднял на меня недоверчивый взгляд. Кивнув, залез на заднее сиденье уже подъехавшего такси и мягко хлопнул дверцей.       Глядя вслед удаляющимся габаритным огням, я поймал себя на том, что широко и абсолютно бесконтрольно улыбаюсь.