Оверлок

      На «подумать» у Милана ушло два дня, и девятого января он связался с Берестовым, чтобы договориться о встрече. Димка сразу перезвонил мне, сообщил место и время и не терпящим возражений тоном велел быть. Отказываться я и не собирался, хотя тот факт, что Милан позвонил не мне, а Берестову, неожиданно расстроил. Впрочем, разговор с Миланом на рождественском аукционе весьма четко показал, что без посредничества друга мне вообще ничего не светит.       В выбранном Димкой ресторане было немноголюдно, и мы расположились за одним из столиков у панорамного окна. Берестов углубился в изучение меню, а я проверил телефон на наличие сообщений от родителей — Кирилл в праздники загулял и ни в понедельник, ни во вторник на работу не вышел. Я ждал хоть каких-то новостей о том, где он и когда соизволит явиться, но пока было тихо.       Милан опаздывал. Влетел в ресторан, когда Димка уже собирался ему звонить, и, бегло осмотрев помещение, нашел глазами наш столик. Заметив меня, он замешкался, а потом кто-то появился за его спиной, и Милан, отмерев, направился к нам. Идущий позади него человек оказался сильно хромающим молодым мужчиной, и когда они подошли ближе, я заметил в его левой руке трость.       — Добрый день, — поздоровался Милан и сразу представил своего спутника: — Это Олег. Юрист. — Не дожидаясь реакции, он помог ему раздеться и разделся сам.       Юрист? Берестов тоже не ожидал присутствия на встрече юриста, потому что бросил на меня беглый вопросительный взгляд, но после моего ответного недоумения выкрутил свое обаяние на максимум и повернулся к пришедшим. После знакомства и обмена рукопожатиями Милан сел напротив Берестова, оставив Олегу место напротив меня. Положив на стол простую серую папку с прозрачными файлами, он сказал:       — Это то, над чем я работал последние три месяца. Сильно отличается от того, что вы уже видели, но именно это в данный момент для меня актуально.       Его пальцы продвинули папку по столу к нам, и мы с Берестовым переглянулись. Он развернул папку и открыл первую страницу.       Это было… Мрачно. Мощно. И очень стильно. Что-то вроде постапокалиптики в сочетании с киберпанком. Такое легко можно увидеть на героях какого-нибудь блокбастера про не самое светлое будущее, но носить подобное в реальной жизни отважился бы не каждый. И все же эскизы завораживали. Димка молча листал страницу за страницей, рассматривая детали, а я все думал, что же должно происходить в душе человека, чтобы в его голове возникали такие тяжелые и мрачные образы.       Берестов долистал до конца и, закрыв папку, сложил на ней обе ладони.       — Я бы сказал, что «сильно отличается» — еще мягко сказано, — произнес он, не скрывая своего потрясения. — Это совершенно другая история. По концепции. По настроению. По подаче.       Милан, замерев, слушал. На секунду мне показалось, что он испугался того, что Берестову не понравилось и тот нашел эскизы неподходящими, поэтому я поспешил вклиниться:       — Да, совсем не то, что мы ожидали, но твои модели, Милан, они вообще не для масс-маркета. Что касается конкретно этого стиля: думаю, с ним получится даже интереснее. Можно будет разработать концепт эксклюзивной одежды для ценителей постапокалиптики и всякого стим- и кибер-панка. Лимитированное издание, буквально на три-четыре магазина. Несколько базовых моделей и ежегодный выпуск новинок.       Пока я говорил, правую щеку жег пристальный взгляд. Скорее всего, Димку удивил тот факт, что я взялся высказывать свое мнение — обычно склонностью к критике или похвале я не отличался. Но стоило мне замолчать, он подхватил мою идею и стал развивать ее в том же ключе. Милан слушал внимательно, делал пометки в блокноте, задавал уточняющие вопросы. В какой-то момент нам принесли заказ, но поглощение еды прошло фоном, я даже не смог бы вспомнить, что ел, потому что куда больше был поглощен деловым и очень собранным Миланом, нежели тем, что лежало на моей тарелке. Говорили, в основном, Милан и Берестов. Я помалкивал, а Олег вмешался только тогда, когда речь зашла о финансовой и юридической сторонах сотрудничества, и спрашивал о нюансах очень подробно. Берестов даже подобрался и полностью переключился на деловой тон, потому что профессиональный подход и внимание к деталям, которые проявил Олег, вызывали уважение. Они проговорили и моменты спонсорской поддержки на время подготовки коллекции, когда все расходы и нужды дизайнера покрывает заинтересованная сторона, и последующее распределение доходов, и возможность расторжения контракта.       — У меня будет несколько условий, — сказал Милан, когда, казалось, все детали уже были обговорены. — Я не хочу никакой юридической связи с «BeRest».       Берестов отозвался без малейших колебаний:       — Да, разумеется, это будет абсолютно новый проект. Новый бренд. Новое имя. Частная коллекция твоего авторства.       — И еще… — Милан помедлил и повозил пальцами по папке, которая во время беседы успела перекочевать обратно к нему. Переглянулся с Олегом и поднял взгляд на Берестова. — Я хочу, чтобы договор был подписан только с вами.       Я откинулся на спинку кресла и стиснул пальцами край стола. Милан ясно дал понять, что в деловом предложении он заинтересован, но только без моего в нем участия. Хотелось по-детски завопить: «так нечестно». Ведь это была моя идея. И мой шанс наладить отношения с Миланом и попытаться завоевать его снова.       — Видишь ли, Милан… — осторожно начал Берестов, пока я предавался рефлексии. — Предполагалось, что это будет наш с Романом совместный проект…       — Ты можешь общаться только с Берестовым, — вклинился я. — Решать с ним все организационные моменты, договариваться, советоваться и так далее. Работать ты будешь в шоу-руме, так что физически мы с тобой вообще можем не пересекаться. А если и встретимся случайно, — продолжал я вколачивать гвозди в гроб своему плану, — я обещаю, что первым на контакт не пойду. Я не буду трогать тебя, не буду разговаривать с тобой, да даже смотреть на тебя не буду, если не захочешь. Но! — я немного подался вперед и поймал его затравленный взгляд. — Это и мой проект тоже. И контракт будет составлен с нами обоими.       Я откинулся обратно на спинку кресла, скрестил на груди руки и опустил взгляд. Больше мне сказать было нечего.       — Наверное, — сказал Олег после минуты давящей тишины, — мы как-то сможем обозначить этот момент в договоре, да?       Обращался он к Берестову, и боковым зрением я увидел, как тот повернул ко мне голову. Я искоса глянул на него и дернул плечом, мол, поступай, как считаешь нужным. Он тут же высказал свое согласие:       — Да, думаю, мы сможем внести пункт о том, что любой контакт с Романом будет происходить только по инициативе Милана.       — М… — Милан откашлялся. — Тогда у меня все. Единственное — мне нужно будет отработать две недели в «Pi», так что приступить я смогу только в конце января.       — Да, разумеется, — снова согласился Берестов. — Хотя это необязательно. Все неустойки могут быть проплачены с нашей стороны.       — Это, пожалуй, вопрос… порядочности.       Я дернулся: порядочности? Серьезно? То есть, от нас сбегать было можно? И не то что положенного срока не отработав, а не предупредив даже! Я еле сдержался, чтобы не впериться в него возмущенным взглядом, но только посильнее стиснул собственные локти. Прощаясь, ни Милану, ни Олегу, я руки не подал и даже взгляда на них не поднял, показывая, что моя часть договора уже вступила в действие. Едва они вышли из ресторана, я с шумом выдохнул «блядь» и бухнулся лбом о стол.       — Эй. — Берестов положил руку мне на лопатку и легонько похлопал.       — Это что такое было вообще? — я повернул голову и уставился на Димку.       — Демонстрация обиды и расстановка границ.       — Это… слишком. Я не вывезу.       — Не дури, Крыгин. Три месяца как-то вывозил…       — Без него рядом это было в разы проще. «Вопрос порядочности», блядь, — передразнил я.       — Ну перестань. Зато теперь он у нас на крючке. — Димка переместил ладонь мне на шею и несильно сжал. — Так что наберись терпения, ну!       — Как будто от моего терпения что-то зависит… Он ведь на меня даже не смотрит! — Я выпрямился, и Димкина рука соскользнула вниз. — Блядь, вот какого хрена я вообще во все это влез, а?! Обещал же себе после Бориса, что никогда больше не влюблюсь.       — Ну, справедливости ради, продержался ты прилично.       Я посмотрел на Димку. Его лицо оставалось спокойным. Более того — выражало недоступную мне решительность. За свою мини-истерику сразу стало немного стыдно, но для того, чтобы окончательно успокоиться, я попросил:       — Скажи мне, что все будет хорошо.       — Все будет хорошо. И Милан на тебя, кстати, смотрит.       — Все-то ты замечаешь! — проворчал я и съехал на самый край кресла.       — Когда дело касается других, замечать всегда проще.       Я запрокинул голову назад и снизу вверх уставился на точеный аристократический профиль. Почему-то вспомнились те посиделки у него дома, когда после знакомства с эскизами Димка вдруг заговорил про «самое главное», которого у него нет. Он редко кому позволял видеть себя таким ранимым, и то, с каким отчаянием прозвучало тогда его признание в одиночестве, пробудило во мне что-то вроде ответственности за душевное и эмоциональное благополучие друга.       — Мить?.. — позвал я и, когда он повернулся, успел заметить на дне ореховых глаз такую тоску, что в груди защемило. — Позвони Федору.       — Круто ты стрелки перевел! — улыбнулся он. — И почему же именно ему?       — Потому что, когда дело касается других, замечать всегда проще, — вернул я Димке его же слова. — Послушай, — я подтянулся и сел ровнее, — я видел его только раз, но отлично помню, как он на тебя смотрел.       Димка всем видом излучал недоверие:       — Ну и как же?       — Как на того, кого сначала качественно выебать хотят, а потом домашними пельменями накормить!       — Ты сказал «домашние пельмени»?       — Я сказал «выебать». С глубоким эмоциональным и физическим контактом.       — Уф. Ладно. Готов признаться: я много думал и решил, что он и вправду идеальный мужик. И я хотел бы с ним еще раз встретиться, но…       — Но?       — У меня нет его номера. — Он смешно скривился и развел руки в стороны.       Глаза я все-таки закатил. Еще и головой покачал, выражая полное неодобрение. А потом смилостивился: нашел в контактах номер Федора, который сохранил еще тогда, в клубе, и отправил Димке.

***

      До момента заключения контракта с Миланом я сосредоточился на непосредственных обязанностях руководителя текстильной фабрики. Все эскизы для весенней коллекции давно были одобрены и активно отшивались согласно составленному плану. Штат швейного цеха за последние месяцы увеличился еще на треть, а созданный Миланом порядок был по-прежнему продуктивен. Обученные им мастера не боялись предлагать эффективные решения для оптимизации производственных процессов, за что справедливо поощрялись щедрыми премиями, и в итоге объемы росли, магазины открывались, а доходы множились.       Я так погрузился в работу, что даже про собственный день рождения чуть не забыл. Принял поздравления от родителей и Берестова, но как-либо отмечать отказался.       В конце января мы встретились с Миланом, чтобы оформить все документы в присутствии юристов с обеих сторон, а уже на следующий день он официально трудился в шоу-руме над созданием коллекции. Я запретил себе интересоваться, как он там устроился и все ли ему нравится, и вернулся к фабричным делам.       Правда, погрузиться в их размеренный темп мне не дали — на третий день после подписания договора я обнаружил Милана в своей приемной. Он сидел на одном из кресел, стискивая руками ворох каких-то бумаг и всевозможных лекал. На полу рядом с ним стояли кейс с ноутбуком и целый баул, набитый неизвестно чем.       Я замер, таращась на Милана во все глаза, и не знал, что делать: инициировать любой контакт мне запрещалось.       — Я теперь здесь буду работать, — заявил Милан хмуро. — Они там слишком… шумные все. И навязчивые. Сосредоточиться не дают.       — Эм… Ладно. Варвара, — обратился я к секретарше, — позаботься об организации рабочего места для Воронцова. Выдели все, что необходимо, а если чего-то не хватает, сообщи лично мне или Дмитрию Борисовичу — закажем, чтобы доставили в ближайшие сроки. Я буду у себя, — сказал я уже им обоим и скрылся в кабинете. Постоял у окна, попялился на чуть различимый в утренних сумерках заснеженный лес и набрал Берестова.       — Милан здесь, — сказал я почему-то шепотом.       — Я в курсе, — ответил тот бодро.       — А меня-то чего не предупредил?       — Не хотел сюрприз портить. Ты как, рад?       — Да в ахуе, если честно.       — Ну вот и славно. Мы очень старались.       — Старались — что?       — Быть немножко слишком навязчивыми.       Понадобилось несколько секунд, чтобы мозг обработал услышанное, а потом я рассмеялся:       — Ну вы даете!       — На здоровье. Если что, это просто ответочка, так что благодарностей не надо. Все, давай, удачи! — протараторил Димка и, оглушительно чмокнув в трубку, отключился.       Ответочка, значит… Я знал, что Федору Берестов все-таки позвонил и даже пару раз с ним встречался, но подробностей пока не выяснял. По отличному настроению друга и так было ясно, что и ебут его там, и кормят по высшему разряду. Ну а по логике Берестова «счастлив сам — осчастливь другого» ничего лучше, чем переселить Милана из шоу-рума на фабрику, он придумать, видимо, не мог. Только вот я понятия не имел, что делать дальше.       Сначала Милан расположился в той комнатке, которую мы обустроили в пору его оптимизаторства, но и оттуда он сбежал на следующий же день, проворчав, что рядом с цехом очень шумно и слишком много ненужного внимания. Я попросил Варю подготовить для него любое из незанятых помещений, но даже предположить не мог, что он выберет соседнюю переговорную.       — Там большой стол и много света, — сказал он, когда в понедельник мы не смогли провести еженедельную планерку, потому что все помещение было завалено эскизами, образцами и прочим.       — Ладно, — согласился я и увел всех в комнату отдыха.       Подключившийся к планерке Димка откровенно ржал с экрана ноутбука, а после, уже в личной беседе, напророчил скорое переселение Милана в мой кабинет. Вообще-то мне его и за стенкой хватало — и так по этажу на цыпочках ходил, все боялся лишний раз с ним столкнуться, а, сталкиваясь, вежливо кивал и торопился пропасть с радаров. Я все не мог понять, как можно было променять шоу-рум со всеми условиями да еще в пешей доступности от дома на кое-как обустроенный кабинет на фабрике, куда добираться приходилось почти полтора часа. И тем не менее, он был тут. Еще и машинку с оверлоком приволок в свою берлогу и целыми днями строчил, ни на минуту не давая забыть о своем присутствии.       Неделю спустя он вломился в мой кабинет с целым ворохом каких-то лоскутов и, ничего не объясняя, бросил их на стол. Потом подошел ко мне, потянул за локоть, чтобы я поднялся на ноги и стал стягивать с меня пиджак. Причем, с таким выражением лица, будто, как минимум, убивать собрался.       — Мне манекены еще не привезли, — мрачно сказал он, накидывая мне на плечи куски ткани и прихватывая их края булавками. — Мне нужно посадку проверить, так что не дергайся.       Я не то что не дергался, я почти не дышал. Чуть развел руки в стороны, чтобы ему было удобнее, и безропотно исполнял роль манекена. Он склонился ко мне так близко, что я чувствовал на себе его горячее, пахнущее мятой, дыхание. Руки сначала едва касались, но постепенно стали надавливать посильнее, разглаживать ткань или, наоборот, защипывать складки. А потом он сжал мои плечи, почти до боли вдавил в них свои пальцы и резко втянул воздух. Поднял на мое лицо удивленный взгляд и тут же, разжав пальцы, отступил на шаг назад. Склонил голову набок, делая вид, что разглядывает результат, но зрачки его даже не двигались, застыв в районе моей груди. Минуту спустя Милан отмер, стянул с меня эту странную накидку так резко, что кожу в нескольких местах царапнуло иголками, и, прихватив со стола остальное, поспешил к выходу. Обернулся у самой двери, задумчиво оглядел меня еще раз и вышел.       Только я потянулся к пиджаку, как за дверью послышался какой-то шум и в кабинет тут же ввалился Кирилл. Я с самого начала запретил ему приходить и любые рабочие вопросы велел передавать через начальника склада или Варвару, но брат чихать хотел на все запреты и периодически осчастливливал меня своими визитами.       Застряв в дверях, Кирилл проследил, как я надеваю пиджак и поправляю ворот рубашки, и растянул губы в похабной ухмылке.       — Так это он, да?       — Кто?       — Ну, та бледная моль, которая сейчас по коридору пропорхала.       За его спиной маячила Варвара, явно расстроенная тем, что не сумела сдержать оборону моего кабинета, но брат шагнул внутрь и захлопнул перед ее носом дверь. Развернулся, вальяжно прошагал к дивану и без приглашения уселся.       — Кир, — протянул я устало. — Если ты пришел с намерением выбесить меня, то не стоило проделывать столь долгий путь. Но раз уж ты здесь, говори коротко, что нужно, и возвращайся к своим прямым обязанностям.       — Значит, тут ты его трахаешь, м? — спросил он, проигнорировав мои слова, и похлопал ладонью по кожаному сиденью.       — А тема-то тебя, вижу, не отпускает. — Я обогнул стол и, прислонившись к нему бедром, скрестил на груди руки.       — Ну а что? Ничешный такой, хоть и бледный.       Я нахмурился.       — Кирилл. Зачем ты пришел?       — Да вот за этим же! — Кирилл весело всплеснул руками. — А то парни говорили, что любовничек твой вернулся, а я не поверил и сам решил убедиться.       Какие еще парни? Кто это у них там на складе так потрепаться любит?       — Слушай сюда! — рявкнул я тихо, но агрессивно. — Милан работает здесь по независимому от нашей фабрики контракту. Если ты вздумаешь мешать ему или доставишь хоть какие-то неудобства, схлопочешь второе предупреждение и вылетишь с работы. Это ясно?       — Второе? — в притворном ужасе округлил глаза Кирилл.       — Первое ты заработал, когда после праздников еще неделю из запоя выйти не мог!       Лицо у Кирилла скривилось в гримасе то ли ненависти, то ли досады. Он встал, отряхнул пыльные колени рабочего комбинезона и медленно подошел ко мне вплотную.       — Советую получше приглядывать за своей подстилкой, — прошипел он мне в лицо и, развернувшись, ушел.       Этот дурацкий разговор хоть и оставил неприятный осадок, но угрозы Кирилла меня не впечатлили. Куда сильнее взволновал визит Милана и то, что время примерки он меня практически облапал. Видел бы это Берестов, тут же сказал бы что-то про неосознанно проявленные настоящие чувства, которые Милан так старательно прячет под напускной неприступностью и возведением личных границ.       На следующий день Милан пришел ко мне снова.       — Мне нужно съездить в пару мест ткани посмотреть. Можешь выделить мне водителя?       Я вызвал по интеркому Варвару и попросил узнать, есть ли сейчас свободные машины. Пока она выясняла, Милан молча стоял посреди кабинета и в какой-то момент начал осторожно осматриваться. После его отъезда я сделал небольшую перестановку, которую он, пока примерял на меня один из своих будущих шедевров, видимо, не заметил. Интерком щелкнул входящим вызовом, я снял трубку и выслушал отчет о том, что один из шоферов уже возвращается и будет минут через сорок.       На принятие решения у меня ушло всего несколько секунд. Я сохранил изменения в документах, выключил ноутбук и встал.       — Поехали.       — Куда?       — Свободных машин сейчас нет, так что твоим водителем побуду я.       Милан выглядел неуверенно, если не сказать — подозрительно, и я почему-то развеселился.       — Обещаю всю поездку хранить молчание и держать руки при себе, — сказал я нарочито серьезно.       На это Милан фыркнул и закатил глаза.       Мы съездили в два магазина в Москве и едва успели на одну из подмосковных ткацких фабрик. Во время поездки я, как и обещал, молчал, а, пока Милан искал то, что нужно, отсиживался в машине. В Москву мы возвращались уже поздно вечером. В пробке на МКАДе Милан задремал. В салоне тихо играл его плейлист с подсоединенного через блютус мобильного, и было почему-то так уютно, что захотелось, чтобы эта пробка вообще никогда не кончалась. Ехал бы вот так с посапывающим Миланом еще долго-долго, чтобы песни плавно сменялись одна другой, а за окнами в расплывающихся отсветах габаритных огней плясали редкие снежинки.       Когда я припарковался во дворе его дома, Милан еще спал. Я бросил на него взгляд и только тогда осознал, насколько усталым он выглядел. Зная, что его трудоголизм порой принимает масштабы фанатичности, можно было догадаться, что рабочий день для него продолжается и дома. Наверняка засиживается допоздна, выверяя свои эскизы и доводя образы до одному ему понятного совершенства, а с утра еле вытряхивает себя из постели, чтобы быстро собраться и поехать творить дальше.       Наверное, я и сам задремал, потому что не отследил, как Милан проснулся. Он глубоко вздохнул, а потом потянулся, нечаянно задев рукой меня. Я открыл глаза и пересекся с ним взглядом.       — Давно мы тут? — спросил он и широко зевнул.       — Не знаю, минут десять, наверное.       — А чего не разбудил?       — Не захотел, — признался я. — Ты так крепко спал.       — М… Ну ладно, спасибо, что довез. И вообще… — Он снова зевнул и взялся за ручку дверцы.       — Милан, — позвал я, дернувшись к нему. — Я…       Он развернулся и выжидающе на меня посмотрел.       — Я знаю, у нас договоренность, но… могу я задать тебе один вопрос? Всего один. Обещаю больше никогда к этой теме не возвращаться и вообще никак тебя не беспокоить…       — Задавай, — перебил он меня и, отпустив ручку, прислонился плечом к спинке сиденья.       — Почему ты тогда ушел?       Милан повернул голову к лобовому стеклу, а потом и сам сел прямо, позволяя мне разглядывать его профиль. Я испугался, что ничего он мне объяснять не станет, а просто возьмет и уйдет, и уже сделал глубокий вдох, чтобы уговорить его остаться и рассказать мне, но этого не потребовалось.       — Ты… — начал он и опустил взгляд на свои ладони. — Знаешь, это было самое… романтичное свидание, на которое меня приглашали. Правда. И музей, и ресторан, и даже канатка на закате. А теплоход — просто супер! Мне так понравилось, как ты меня под мостом поцеловал…       Я слушал, затаив дыхание, даже взгляда отвести не мог, вместе с Миланом заново проживая тот вечер.       — А потом ты привел меня в отель, — сказал он хрипло и едва улыбнулся.       По затянувшейся паузе я понял, что это, собственно, все, но в чем именно подвох, не понял.       — И что не так с отелем? — спросил я осторожно.       — Отель, Ром! — вскинул он голову и полоснул меня разочарованным взглядом. — Как шлюху!       — Что? Да при чем тут… Боже, да какую шлюху в Балчуг поведут?!       — Не знаю, элитную? Я же тебе всегда дорого обходился. Может, ты не хотел имидж портить!       — Милан, я просто хотел произвести на тебя впечатление. Я… Мне жаль, что тебе показалось…       — А потом еще и браслетик подарил, — перебил он с грустной улыбкой. — Дорогой такой. Из белого золота и платины. Я еще пошутил, типа, сверхурочные?       — Да, и я сказал, что это просто подарок.       — Но все вместе это выглядело слишком однозначно.       — Однозначно — как?       — Как будто богатый папик, — зло и обиженно выплюнул Милан, — вывел в свет свою блядь, чтобы красиво и шикарно ее бросить.       — Милан… — Я вжался спиной в сиденье и уперся руками в рулевое колесо. Да что ж у него в голове-то творилось?! — Я же говорил тебе… Говорил, что ты много для меня значишь. Я не собирался тебя бросать, хотел, наоборот, предложить встречаться, чтобы… Блядь, да я тебе в любви чуть не признался!       — Но не признался же! — Милан резко повернул голову. Его глаза блестели, нижняя губа подрагивала. — Все стало слишком. Ты ведь знал, знал что для меня все это больше, чем просто трах за деньги!       — Откуда мне было знать?! Ты ведь ничего не рассказывал! Даже не сказал, что деньги отцу на операцию собираешь.       Лицо у Милана удивленно вытянулось.       — Я вообще-то об этом на весь Твиттер трубил, но, видимо, так много для тебя значил, что ты даже банально соцсети не проверил. — Милан разочарованно хмыкнул и отвернулся. — Знаешь, когда любят, так себя не ведут.       А вот тут он был прав. Я не интересовался им и его жизнью, не задавал вопросов и не пытался сблизиться. Мы не говорили о личном, не строили планов. По сути, мы друг друга совсем не знали.       — Почему ты ни разу не написал мне? — спросил он почти спокойно, когда я так ничего и не сказал.       — Потому что… Сначала я был зол на тебя. Потом обнаружил твой Твиттер, прочитал и разозлился уже на себя. — Я посмотрел на него и дождался ответного взгляда. — Но я хочу, чтобы ты знал: то, что я сказал тебе во время рождественского показа, это правда. Я люблю тебя. Хоть и понял это слишком поздно. Нет, послушай, — остановил я его попытку вклиниться, — я помню про условия контракта, и нарушать их не собираюсь. Я просто хочу, чтобы ты позволил мне быть рядом. Обращайся, если тебе нужна любая помощь, исколи меня всего своими булавками, используй в качестве шофера — все равно что, слышишь? Я рядом и готов помочь.       Милан немного помолчал, потом громко сглотнул и проговорил скороговоркой:       — Я подумаю. Образцы и отрезы в багажнике завтра на фабрику привези, ладно? Чтобы мне не таскать их туда-сюда. И спасибо за сегодня, ты очень помог.       И, не дожидаясь ответа, вышел из машины. А когда скрылся в подъезде, магнитола просигналила о прерванном блютус-соединении и музыка смолкла.