Оверлок

      Прооперировали маму через день, еще через два я сидел в ее палате и держал за руку. К счастью, целиком удалять поджелудочную не пришлось, но строгая диета и поддерживающая гормональная терапия предписывались все равно.       — Ну хоть похудею, может, наконец, — слабо пошутила мама.       Ее полнота всегда была для нее поводом покомплексовать, но сидеть на строгих диетах, а тем более — заниматься спортом ей выдержки не хватало, так что постная гречка на нашем столе часто сменялась безудержным пиршеством. Я знал, что необходимость поменять вкусовые привычки дастся ей нелегко, и в качестве моральной поддержки чуть сильнее сжал прохладную ладонь.       За моей спиной маячил брат и шумно дышал перегаром мне в затылок. Я едва сдерживался, чтобы не оттолкнуть его подальше, но напал только тогда, когда мы оказались в коридоре.       — Где ты, блядь, был?! — рявкнул я. — Отец до тебя неделю дозвониться не мог!       Глаза у Кирилла бегали, руки заметно тряслись — все признаки серьезного отходняка, какой бывает после тяжелого и продолжительного запоя.       — Слушай, Ром… — Брат криво улыбнулся. — Дай тыщ пять, а?       Внутренности обожгло застарелой горечью. Как же надоело чувствовать себя банкоматом. Мать только что перенесла серьезную операцию, а этому — лишь бы опохмелиться. И, судя по запрошенной сумме, разговор шел не о банальной водке, а как минимум — о каком-нибудь Хеннесси.       — Хрен тебе, — оскалился я и устало отвернулся.       — Жалко, да? — зашипел он. — Сам на крутых тачках ездишь, дом себе трехэтажный отхапал, икру, поди, ложками жрешь, а? А брату пятихатку зажал?       — Мне не денег жалко, придурок, а тебя! Ты ж опять все пропьешь.       — А тебе-то что?       — Да мне-то ничего. А вот родители за тебя переживают. Ты когда уже просохнешь?       — Когда захочу, тогда и просохну!       — Да неужели?!       Я зло прищурился, а Кирилл вызывающе вздернул подбородок.       — Ты меня еще алкашом назови! — выплюнул он.       — А это не так? У тебя же зависимость. Тебе лечиться надо!       — Это тебе лечиться надо! Пидор хренов!       Кирилл толкнул меня в грудь и резво поковылял к лестнице. Где только сил-то нашел? Когда я развернулся, увидел стоящего у палаты отца. Тот вздохнул и виновато отвел глаза. Прощаясь с мамой, я выслушал от нее что-то сумбурное про «не бросай Кирюшу» и совсем сник.       Мы вышли на парковку. Кирилл, как оказалось, далеко не ушел — стоял, подперев задницей капот моей бэхи, и жадно курил. Моросил холодный ноябрьский дождь и я, разблокировав двери, сказал отцу садиться в салон, а сам сцапал брата за локоть и оттащил подальше.       — Ну чего тебе? — шикнул я.       — Слушай… — Кирилл выдохнул последнюю струю дыма в сторону и откинул окурок на асфальт. Его волосы уже успели промокнуть и сосульками свисали на лбу, плечи то ли от холода, то ли от ломки ходили ходуном. — У меня… В общем, я задолжал тут…       До оскомины знакомая история, и продолжать было необязательно. Я только спросил:       — Кому и сколько?       — Да корешу одному. Сотку. — Кирилл сжал челюсти и отвел взгляд.       Я присвистнул. И ненадолго замолчал. Продолжая мокнуть под дождем, разглядывал этого родного, но совсем не знакомого мне мужика и не понимал, как мы до этого докатились. Выяснять, на что эти сто тысяч были потрачены, я не стал, только сказал:       — Хорошо. Но деньги ты отработаешь.       — Да, я могу… — Глаза у брата загорелись. — В офисе там, на телефоне, знаешь же, попиздеть я люблю…       — Грузчиком, Кир. На складе, — обломал я его разгулявшуюся фантазию.       — Какого хера? — взвился он тут же. — Грузчиком? То есть, пока мой братец на кожаном диване мальчиков трахает, я на складе горбатиться буду?!       Я подозрительно прищурился. За два с половиной года существования бренда «BeRest» ни в шоу-рум, ни на фабрику Кирилл ни разу не приезжал. И какой там у меня стоит диван, а тем более — кого я на нем трахаю, знать не мог. Попал пальцем в небо или кто-то все-таки слил инфу? Как много он вообще знает?       — Странные у тебя представления о рабочих буднях гендира текстильной фабрики, — сказал я, хмыкнув, и серьезно добавил: — Предложение действует до конца ноября, — сказал я. — Не проеби его.       Когда я сел на водительское сиденье, отец покосился на меня и осторожно начал:       — Ром, ты бы…       — Пап, клянусь, если ты хоть слово про Кирилла скажешь… — Я запнулся и попытался успокоиться глубоким вдохом, но не смог. — Какого хрена?! Сколько можно вообще? Лось здоровый, а вы с матерью все с ним возитесь!       — Да просто… как-то помочь хочется. Не всем же везет так, как тебе.       — Везет? Серьезно? Да я с третьего курса пашу как конь! А в двадцать два уже первую фирму открыл!       Отец помолчал, рассматривая сложенные на коленях ладони, а потом тихо, но с каким-то упрямым нажимом произнес:       — Ну, тебе тоже помогли. И с работой. И… с квартирой.       Я смотрел на четкий, так похожий на мой собственный, профиль отца и задыхался от отчаяния. Как же легко оправдываться, что чужой успех — это просто везение. Многие видели во мне только удачливого бизнесмена и баловня жизни и даже не пытались разглядеть, что же на самом деле скрывается за сияющей картинкой с «крутыми тачками, трехэтажными домами и мальчиками на офисных диванах». Окружающим куда проще было верить, что стартовать мне помог богатый, влиятельный любовник и дружба с его сыном, чем признать мои собственные заслуги.       — Разумеется, — сказал я тихо и завел двигатель. — Тебя куда?       Я отвез отца домой, отказался от приглашения на чай и поехал на фабрику. Рабочий день был в самом разгаре. Варвара встретила меня встревоженным приветствием, спросила про маму и кратко отчиталась о делах на фабрике. Я заглянул в раскройный зал и швейный цех, пообщался с руководством, убедился, что все идет своим чередом, и пошел к себе. Встал посреди кабинета и, невидяще смотря в окно, подзавис.       Сколько в этой фабрике было от меня и было ли что-то вообще? Или я просто в очередной раз удачно вписался в Димкин проект? Сколько вообще моего в наших с ним делах? Не финансово — в плане доходов у нас все было предельно прозрачно и юридически зафиксировано — но вот какой вклад в развитие и поддержку общих проектов вносил лично я? Насколько я мог припомнить, все идеи бизнес-проектов и всевозможных стартапов всегда исходили от Берестова. И со мной этими идеями он не просто делился, но и активно втягивал в их реализацию. Я не знал, почему он так безоговорочно доверял мне, как не знал и того, почему однажды выделил меня из всего потока первокурсников, подсев ко мне на одной из первых лекций по основам предпринимательства. Это позже я узнал, что в людях Димка разбирается отлично, хотя демонстрирует это не так уж часто. И в то пасмурное сентябрьское утро он, скорее всего, привычно прислушался к интуиции и поддался наследственной деловой хватке, разглядев во мне то, чего я сам о себе тогда еще не знал.       Димка с ходу подкупил меня своей искренностью и деловым азартом. Я следовал за ним, как за главным пилотом, вполне довольный ролью штурмана, и только с замиранием сердца наблюдал, куда нас занесет очередной вираж или как мы справимся с зоной турбулентности. Мы почти безупречно работали в тандеме, но это не отменяло вопроса: а чего стою лично я? Кто я без Димки и смог бы добиться хоть чего-то без его участия?       Именно тогда, стоя посреди своего роскошного кабинета, я впервые осознал, что готов к собственному проекту. Только вот идеи у меня еще не было.

***

      В конце ноября Димка упомянул о том, что «BeRest» пригласили участвовать в благотворительном рождественском показе мод. Проблема состояла в том, что все модельеры были заняты разработкой лекал для уже утвержденной коллекции нового сезона и придумать что-то еще за такой короткий срок отказывались. Хотя надо-то было всего три-четыре эксклюзивные модели, которые после показа были бы переданы на проводимый организаторами аукцион. Пока он жаловался, в памяти всплыли эскизы из альбома Милана. Еще толком не осознав, что собираюсь сделать, я сказал, что идея у меня, кажется, есть, и напросился в гости.       Берестов мог бы жить в спальном районе в каком-нибудь элитном жилом комплексе со всеми современными удобствами или постоянно обитать в загородном доме, который называл дачей. Но он отчаянно любил исторический центр, поэтому уже лет десять как жил в квартире в Хохловском переулке. Убитую трешку толковые ребята из дизайн-студии превратили в шикарный лофт: отдельными оставили только спальню и санузлы, а все остальные помещения, включая кухню, объединили в одно пространство. От первоначального варианта остался оригинальный паркет и потолочная лепнина, а стены частично очистили до кирпичной кладки. Получилось стильно: брутально, но при этом уютно.       Первым, на что я наткнулся, переступив порог Димкиной квартиры, была брошенная на подлокотнике дивана цветастая рубашка. Очень уж знакомая по тем месяцам, в течение которых Алекс оставался у меня. Что ж, территорию он метил умеючи. Сейчас его, правда, ни видно, ни слышно не было, и комментировать не вписывающееся в интерьер яркое пятно я не стал.       — Я взял рыбный киш и салат, — сказал Берестов, когда я уже устроился на противоположной от рубашки половине дивана. — Тащи свою задницу сюда.       Я пересел за стол и тут же завозил пальцами по грубым волокнам деревянной столешницы. Димка, одетый в какие-то широкие домашние штаны и простую майку-алкоголичку, босой и с влажными после душа волосами, сосредоточенно ковырял контейнер с эмблемой любимого ресторана и едва заметно хмурился.       — Дай сюда, — попросил я мягко, и он, не сопротивляясь, отпустил коробку и отвернулся к навесным шкафчикам, чтобы достать блюдо и тарелки.       Я вскрыл контейнер и переложил внушительный кусок пирога на блюдо, при этом исподтишка наблюдая за другом, непривычно тихим и каким-то задумчивым. Он молча поставил блюдо в разогретую духовку, молча пересыпал салат в миску из синего стекла, убрал со стола все лишнее и достал из холодильника сырную тарелку. Бутылку белого вина он передал мне, тоже не сказав ни слова, и в ожидании штопора я посмотрел на этикетку.       — Ого! Лафлав? По какому поводу?       Берестов неопределенно дернул плечом и, достав из духовки киш, устроился напротив.       — Давай просто поедим, а потом ты поделишься со мной своей гениальной идеей.       — Как скажешь, мой капитан, — отсалютовал я и разлил вино по бокалам.       За ужином Димка тоже в основном молчал, хотя, жуя, обычно становился до ужаса болтливым. С расспросами я пока не лез, только присматривался к нему повнимательнее, гадая, чем вызвано такое нетипичное настроение. После ужина мы, разлив остатки вина, переместились на диван, и я перешел к сути своего приезда: достал телефон, нашел в галерее нужные фотографии и, ничего не поясняя, передал Димке.       — О! — только и сказал он, надолго погрузившись в рассматривание фотографий. — Интересное. Это чье?       — Милана.       — Милана? — Димка наконец-то оживился и возбужденно затараторил: — Погоди, вы что, встречались? Ты чего молчал-то?!       Я поморщился. С Миланом мы не то что встречались, даже не созванивались еще, хотя он уже две недели как вернулся в Москву. Я просто не знал, что ему сказать или написать, не знал, как сделать этот первый и самый сложный шаг, поэтому просто продолжал следить за ним через Твиттер. Из него я узнавал, как идет восстановление отца. Что восемнадцатого ноября Милан отметил свой двадцать шестой день рождения, а через три дня устроился на прежнее место работы к нашим конкурентам в «Pi». Я помнил, что в восторге от них он не был, но вернуться к нам, видимо, считал невозможным.       — Мы не встречались. Это я тогда еще нафоткал, в конце сентября. Милан ничего об этом не знает.       — Ну тогда нужно срочно позвонить ему и предложить…       — Нет, — перебил я. — Мы не станем ничего ему предлагать. Мы вообще ничего ему не скажем. Просто возьмем три-четыре модели из его эскизов и отошьем для показа.       — Ты сдурел? — Димка аж отъехал от меня на другой конец дивана. — Кто так делает? А если он узнает?       — Я даже хочу, чтобы он узнал, так что сделай так, чтобы «Pi» на этот показ тоже пришли. С Миланом, разумеется.       — Крыгин, что ты задумал? — подозрительно прищурившись, спросил он.       — Послушай, ты ведь хотел выпустить коллекцию какого-нибудь дизайнера? Мне кажется, Милан — именно тот, кто нам нужен.       — Да, он шикарен! Только почему просто не поговорить с ним?       — Не будет он со мной разговаривать. По крайней мере, не сейчас.       — Переговоры могу вести я.       Я поджал губы и отвел взгляд, но все же сказал:       — Я хочу сам. Просто мне нужно… привлечь его внимание.       Не знаю, что уж там Димка разглядел во мне, но настаивать на позиции переговорщика не стал. Только вздохнул и озвучил свои сомнения:       — У нас могут быть серьезные проблемы. Каковы гарантии, что он не затаскает нас по судам?       — Меня, — выделил я. — Не нас, а меня. Всю ответственность я возьму на себя.       — В показе мы участвуем от имени «BeRest». Даже если все риски ты возьмешь на себя, проблемы возникнут именно у бренда, ты это понимаешь? Скандал с ворованными моделями нам вообще ни к чему.       — Мы публично объявим его авторство. И после показа выплатим гонорар.       — Он тебя точно пошлет. — Берестов мотнул головой. — Скажет, что ты снова пытаешься его купить.       — Может быть. А, может быть, и нет. В любом случае я попытаюсь быть убедительным.       — Ты все-таки хочешь его вернуть, — сказал Димка больше утверждая, нежели чем спрашивая.       — Больше всего на свете.       — Странные у тебя методы. — Он вздохнул и опустил взгляд на все еще зажатый в руке мобильник.       — С Миланом по-другому почему-то не выходит, — сказал я тихо.       Димка перелистывал снимки эскизов, как будто рассматривая, но ни на одном особо не задерживаясь. Трудно было считать выражение его лица лишь по занавешенному челкой профилю, и все же мне показалось, что он снова захандрил.       — Дим? — Я положил ладонь ему на плечо, и он резко вскинул голову. — У тебя все в порядке?       Он вздохнул и, допив вино, опустил бокал на пол. А потом съехал по сиденью вниз и запрокинул голову на спинку.       — Не знаю…       — Давай. — Я потрепал его за плечо. — Выкладывай, что у тебя на уме.       Какое-то время он поразглядывал потолок, а потом тихо начал:       — Ты никогда не задумывался, нахрена все это?       — Это?       — Ну… — Димка вяло махнул рукой, обводя гостиную. Повернул голову и посмотрел мне в глаза. — Со стороны глянуть — так все вроде есть: деньги, квартиры, машины, дело любимое, и даже несколько. Людей вокруг вон сколько. Разных, интересных. Только самого главного нет.       — Самого главного, — эхом повторил я. — Эк тебя накрыло.       Димка коротко потерся щетинистым подбородком о мою ладонь, все еще лежавшую на его плече, и сел ровнее.       — Тебе хоть есть за кого бороться, — сказал он, облокотившись локтями о колени. — Целый план-перехват придумал. А я…       Ну все, завел старую песню о важном и вечном.       — Митька, ну какие твои годы.       — У отца в моем возрасте уже второй брак был и трое детей.       — Да все у тебя еще будет! Теперь и выбора-то всяко побольше.       — М?       — Ну, раз ты у нас за обе команды…       — Какие еще обе команды? А, ты про Саньку? Не, это не в счет. Он же от бабы в принципе мало чем отличается. А уж как мозг выносит — всем стервам на зависть!       — Зато сосет круто.       — Что есть, то есть. Но даже несколько охуенных минетов в исполнении парня еще не делают из меня би.       — Да у вас, батенька, кризис ориентации, — сумничал я, — наложенный на кризис среднего возраста. А по факту тебе просто нормальный мужик нужен.       Берестов смерил меня сначала скептическим, а потом и заинтересованным взглядом, и я поспешил уточнить:       — Нормальный мужик, который не я.       — Да что ты будешь делать?! — притворно возмутился он и, всплеснув руками, хлопнул себя по ляжкам. — А я-то уж размечтался…       — Балбес. — Я треснул его по затылку, а он в ответ пихнул меня локтем под ребра.       — Так, ладно. Фотки мне потом скинь, выберем четыре модели. А с Миланом разбираться будешь сам.

***

      Кирилл заявился на фабрику ровно тридцатого ноября и заявил, что принимает мое предложение. Я попросил Варю оформить его грузчиком на склад, а потом четко объяснил принципы субординации и велел не трепаться о том, что мы братья. А еще сказал, что с пьянством у нас строго, и после второго предупреждения он просто вылетит. Родителям я отчитался, что Кирилл под присмотром, а задолженную им сумму уже выплатил. Этот его «кореш», кстати, оказался неплохим мужиком. Рассказал, что деньги Кирилл занимал якобы на свадьбу, но ни самой свадьбы, ни в принципе невесты никто так и не видел.       Весь декабрь Берестов готовился к рождественскому показу, а я подбивал все стандартные для конца года отчеты. Вполглаза следил за Твиттером Милана, ездил на выходных к родителям, присматривал за братом и совсем немного — за Димкой. Настроение у того вроде стабилизировалось. Может, оттого, что занят был, а может, потому что наступила его любимая зима. Еще я встретился с Борисом, слетал на пару дней в Питер, чтобы посмотреть новую точку, и тихонько мандражировал перед возможно скорой встречей с Миланом.       Под Новый год все работники фабрики получили подарки и небольшую премию, а для руководящего состава и шоу-румовской тусовки организовали корпоратив в ночном клубе. Пришли не все, но человек тридцать все же набралось. К моему удивлению, никакой программы подготовлено не было — Берестов просто щедро махнул рукой, мол, развлекайтесь, и оттащил меня к бару. Большинство сотрудников разместилось за зарезервированными столиками, часть отправилась на танцпол, а Маша с Варей присоединились к нам, хотя сели чуть поодаль.       — А чего это Алекса не видно? — спросил я, когда мы с Димкой прикончили первую порцию коктейлей.       — А, так ты не слышал? — удивился он. — Он же в Дубаи подался. Подцепил какого-то шейха и ведет онлайн-трениниги для тех, кто хочет найти богатого мужика.       — Да ты гонишь! — Я чуть не поперхнулся.       — Не, в натуре! — Димка вытащил мобильник и, поковырявшись в приложениях, развернул его экраном ко мне. — Во, смотри.       Короткий видеоролик начинался с того, что Алекс стоял на фоне Дубайских высоток, потом переместился на набережную, посидел в кафе и в конце оказался в каких-то апартаментах — то ли отельном номере, то ли квартире. Что он там говорил, из-за стоящего вокруг гвалта слышно не было, зато текст субтитров обещал, что Алекс научит, как заарканить богатого мужика и разводить его на дорогие подарки.       Я фыркнул и просмотрел еще пару роликов, но посыл везде был один и тот же.       — Боже, — протянул я, возвращая Берестову телефон. — Даже не пойму, рад я за него или переживаю.       — Ой, да что с таким станется, я тебя умоляю! — закатил глаза Димка и заказал еще один коктейль. — Зацени, сколько подписчиков зато! Тебе такое и не снилось.       Сразу вспомнил, как Милан рассказывал про страничку в инсте, для которой постоянно меня фоткал, и немного загрустил. Бездумно оглядел сидящих за барной стойкой посетителей и, когда луч стробоскопа проскользил по одному из мужчин, задержал на нем свой взгляд. Смотрел он то на стакан в свой руке, то на Димку, и вид его выражал явную заинтересованность. Так-то на Берестова всегда реагировали довольно бурно, причем как женщины, так и мужчины, но сейчас я оценивал незнакомца как потенциального партнера для лучшего друга. Не то чтобы тот оказался красавчиком — обычный брутальный тип чуть постарше нас, с коротким ежиком волос и простоватой внешностью, но было в нем что-то цепляющее, отчего я решил, что шанс у него есть.       Наклонившись, я притянул Димку за шею и зашептал ему на ухо:       — А на тебя кое-кто глаз положил.       Димка, словно девочка-подросток, тут же завертелся, рассматривая людей и, поймав взгляд отсалютовавшего стаканом мужика, резко развернулся обратно. Я разочарованно развел руками, мол, ну кто так делает, но мою пантомиму друг проигнорировал и в притворном ужасе округлил глаза.       — Этот амбал? Ты серьезно?       — Поверь мне, — соблазнял я, лукаво улыбаясь, и незаметно для Димки поманил мужика пальцем. Боковым зрением отследил, как тот слез со своего стула и двинулся к нам. — Прошу тебя, дай ему шанс.       Возразить Берестов не успел, потому что мужик уже оказался возле нас и сначала разумно обратился ко мне:       — Привет, — пробасил он и при этом так исренне улыбнулся, что я тут же понял, что не прогадал. — Федор, — протянул он руку.       — Роман, — представился я и махнул на хмурого соседа. — А это Дмитрий Борисович.       Федор протянул руку Димке, и тот, посверлив меня взглядом, все же ответил на рукопожатие.       — Вас угостить? — спросил Федор, и Димка скользнул по нему оценивающим взглядом.       Каких-то пару секунд всего, но делать выводы о людях он умел быстро и наверняка тут же составил довольно точное представление и об уровне дохода, и об образовании, и даже о вкусах. С людьми не своего круга Берестов всегда держался вежливо — воспитание обязывало, но с этим Федором из него вдруг поперла какая-то сучность: он соблазнительно хлопнул ресницами и заказал самое дорогое пойло, какое только было. Я от выпивки отказался и принялся наблюдать за этими двумя, гадая, кому из них помощь понадобится быстрее. В незатейливом, казалось бы, разговоре Димка умудрялся дерзить, а Федор обезоруживающе улыбался и смотрел на него с доброжелательный снисходительностью, словно терпеливый родитель на расшалившегося ребенка. В какой-то момент Федора толкнули в спину и тот крепко вжался грудью Димке в плечо. Воспользовавшись близостью, он склонился и что-то прошетал тому на ухо. По щекам Димки пополз румянец, и зрелище это было настолько необычным, что я завис.       — Эм… — Берестов обернулся и тоскливо посмотрел в ту сторону, где за столиками все еще кучковались наши сотрудники, а потом вперился взглядом в меня. Немного растерянно, как будто ожидая одобрения. — Ничего, если я тебя покину? — сказал он явно не то, что ему хотелось.       За быстрый съем Федор заработал дополнительные баллы, и все же я достал свой телефон и, разблокировав, протянул ему:       — Вбей-ка свой номер.       Только убедившись, что номер действительно его, я отпустил их, а сам пошел на танцпол искать девчонок.