По Обе Стороны Радужного Моста

— Привет-привет-привет! Привет тебе, и тебе — эй ты, в зале! — и, конечно же, привет вам, нашим телезрителям, которые подключились к телепередаче из своих уютных стойл! С вами я, ваш любимый конь — Мгла, и это ток-шоу «Отвал гривы»! Здрасьте! Под звон аплодисментов и сочное посвистывание глубокое мягкое кресло ведущего круто развернулось на месте. Два ярких софита высветили черного, как ночь, коня, с удобством устроившегося на сидении. Нога заброшена на ногу, копыта подкованы сияющими подковами. В передних конечностях жеребец держал карточки: ярко-зеленые, с крыльями свободы в центре. Ослепительно улыбнувшись, конь заржал: — Спасибо-спасибо, дорогие парнокопытные… Рад снова видеть ваши отъетые морды в этой свежевычищенной конюшне. Кстати говоря, забавный факт: вы знали, что черных коней не существует? И лошадей тоже?.. Бывают только вороные. Но продюсерам и писателям этого шоу это было неизвестно, посоветоваться с экспертами они забыли, вот и породили фактологический казус. К слову, те же продюсеры и писатели «Отвала гривы» в сценариях вечно именуют меня то лошадью, то конем, но запомните, дорогие телезрители: я — самый что ни на есть конь, пусть достоинство у меня и натурально лошадиное! Ха! Я говорю «и-го-го» — а вы — «гоу, гоу, гоу», аплодисменты, мы начинаем!.. Живая аудитория забилась в экстазе. ВОРОНОЙ КОНЬ привычным жестом — снисходительным, милостивым — махнул ногой, сверкнув блестящим копытом: — Что вы, что вы… Ну ладно, все, хватит! — кобылка фыркнула. — Сегодняшний выпуск вашей любимой телепередачи «Отвал гривы» — особенный. Обычно мы с вами обсуждаем сплетни разведкорпуса, однако… все, что сегодня будет звучать здесь, в этой уютной конюшне, — это… — конь подался вперед, доверительно заглядывая в камеру, — это чистейшая правда. Да! Зал охнул и ахнул. Конь развел копытами. Рядом с ним нарисовалась ассистентка, достала пачку папирос и сунула одну ему в зубы. Чиркнула спичка, и жеребец смачно затянулся. — Благодарю, дорогая… Ух, какой круп! — Мгла, не выпуская курева из зубов, выдохнул в камеру струю дыма и округлил глаза: — Упс! Отмена, отмена, не отменяйте меня, и-го-го! Такие вещи уже нельзя говорить на лайв-ТВ, а жаль, ведь я бы ох как оседлал эту кобылку… Подождите, кажется, у нас вопрос! Микрофон, микрофон в студию! Представьтесь, молодой человек! — Э-э, — свет софита оказался направлен на потеющего брюнета с круглыми глазами. — Моблит, помощник лейтенанта Зоэ, служу в разведкорпусе… — Отлично, Боблит, ваш вопрос? — конь пыхнул. — Э-э, — так же сконфуженно отозвался — э-э — Боблит, — одна сигарета убивает лошадь. — Допустим, — кивнул Мгла. — Тогда почему же вы курите? — Да потому что я — конь, а это — папироса! И-го-го-го-го! Зал застонал от хохота. На Моблита вылили ведро ледяной воды, появились люди с табличками «Розыгрыш удался». Ржущий конь сказал в камеру, выпуская струю дыма: — Спонсор шутки — Ханджи Зоэ, — в одном из стойл из-под густой рыжеватой челки довольно блеснула пара стекол. — Ну, а мы продолжаем. Папироса была потушена. Воцарилась тишина. — Знаете, почему у меня такие чистые подковы?.. Потому что их, как и мои копыта, начищает один особенный человек, — печально и торжественно закивал Мгла. — Да, друзья. И сегодня этот человек, единственный, кто способен оседлать меня, но не укротить — нет, нет, нет! — здесь, в этой конюшне. Конь встал. Отбросил челку с глаз. Тихо и драматично произнес, оставляя между словами многозначительные паузы: — Без лишних слов. Под ваши. Аплодисменты. Леви! Заиграл бэнд. Под джазовую музыку, которой бы сопровождать вечеринки и свадьбы, софиты высветили у ворот конюшни невысокого растерянного человека с губами-нитками. Брезгливо стреляя глазами-молниями по сторонам, мужчина быстро подошел к коню. Конь встал на задние ноги, вытянул передние, сердечно обхватил ими протянутую ладонь. — Тсь! — цокнул Леви тихо. — Что за цирк ты устроила, кляча… — И я рад видеть тебя, Леви. Присаживайся, дорогой. И давай же поговорим о тебе. Рядом с креслом ведущего появилось кресло гостя. Леви опустился на краешек сидения, закинул ногу на ногу, поморщился от яркого искусственного света. Мгла же, расслабленно расположившись в объятиях мебели, начал: — Сегодня все — о тебе, Леви. Мама не водила тебя в ясли, дядя не хвалил твои рисунки — потому что мать твоя померла, а в Подземном городе не было бумаги, — лошадь развела ногами. — И все же. Все — о тебе. Что ты чувствуешь, Леви? Будоражит ли тебя такой высокий уровень внимания к твоей невысокой персоне? Низкой, если быть более точным? Леви округлил глаза. — Господи, что за кошмар, — пробормотал он. — Как я такое приснил вообще?.. Что… что за чертовщина?.. — Нет, это не чертовщина, это «Отвал гривы», дурья твоя бошка! Чем ты слушал продюсера? Отвечай на вопрос! Ты гость, твоя задача — участвовать в моем интервью. — Но я не хочу! Это бред какой-то! Кто все эти люди? — он кивнул на аудиторию. — Это ведь даже не наши разведчики! — Это неважно, — махнул передней ногой конь. — Потому что важен сегодня толь-ко-ты! Да! Так что, Леви, признайся, как тебе внимание? Тащишься? — Так, слушай, — Леви положил ладони на подлокотники кресла, готовясь встать. Внезапно на его плечи легли четыре руки. Подняв брови, Леви вздернул подбородок и взглянул сначала влево, затем — вправо. — Детка, — наклонившись к нему, шепнул Мгла, — это только сон. Чего уж тебе? Потерпи, ладно?.. — Не хочу я терпеть никакие сны. Я с пяти лет сплю по три часа в сутки, и каждый из них наполнен кошмарами, — процедил Леви, из-под челки опасно зыркая на кобылу. — Терпеть еще и твои выкидоны? Щас же. Ну-ка заканчивай этот балаган, иначе хрен тебе, а не морковка! — Леви, брат, послушай, — Мгла резко подался вперед, лизнул лицо Леви — от подбородка до бровей, зачесав их к волосам. Пока Леви, потеряв дар речи, моргал, чувствуя, как слипаются от слюны коня ресницы, огромный мокрый нос ткнулся ему в голову, а мягкие бархатистые губы размером с его уши ласково зашептали: — Сон или не сон, а у каждого из нас — своя реальность. Ты бандит, Леви, я — бандитский конь. Знаешь, сколько сена я задолжал этим ребятам? — Каким, блять, ребятам? — процедил Леви, борясь с тошнотой. — Тем, что на кресле тебя удерживают, придурок ты облизанный. У меня там дел с ними было в прошлом — конь не валялся, влез я по самый хвост в это коровье дерьмо. Долги-долги-долги… Кобылы, снова долги… Кое-где жеребенок-другой, алименты… — А?! — Одна передача. Я тебя умоляю. Подыграй мне. Сказали: «Леви, нам нужен Леви в студии. Расспроси его о том о сем. Аудитория, рейтинги. Бабки. Забытый долг». Просекаешь, друг? Пойди на уступки верному коню. Сам же знаешь, как жесток криминальный мир. Леви прикрыл глаза. В его голове начались несложные математические подсчеты. Прикинув, что этот сон не может длиться слишком уж долго, и он действительно однажды проснется, а реальность останется… слава богу, реальностью, а не вот этим вот придурковатым конским мирком, он выдохнул. — Ты мне, мордатый, должен будешь. Усек? — Леви прицелился и больно щелкнул Мглу по длинному носу. — По копытам. Я твой должник. Мгла подмигнул. Он откинулся назад, руки с плеч Леви исчезли, его лицо решительно протерли влажной тряпкой, конь замахал передними ногами, зал взорвался аплодисментами. — Итак, возвращаясь к нашим гнедым. Внимание, ты, ты — в центре внимания. Нравится там быть? Леви тяжело вздохнул. «Это просто сон, это просто сон…» — Не нравится. — Не любишь быть на публике? — Я интроверт. — Он интроверт! Дамы и господа, он интроверт! Сенсационное признание! — зал взорвался хохотом, а Леви сделал глоток принесенного ему чая и поморщился. — Приятно узнавать о тебе какие-то вещи, но конкретно в этот раз ничего нового мы о тебе не услышали. Мы также осведомлены о твоих победах на фронте сражения за лучшие интересы человечества, так что эту тему, знаешь ли, тоже можно опустить. Твой личный фронт — вот где мы действительно бродим в тумане! Именно о состоянии твоих дел на поприще любви и страсти все мы здесь жаждем разузнать. Я прав, я прав?.. Поддержите аплодисментами. Зал вспыхнул аплодисментами. Леви сконфуженно отставил чашку чая в сторону. — Желтая пресса, — в стойле вновь многозначительно сверкнули два стеклышка очков, — донесла до нас настоящий эксклюзив. Материал говорит о следующем, — конь подался вперед, к Леви. — Два симпатишных джентельмена, один из которых занимает высокое положение в разведывательном корпусе, оказались замечены в некоем здании, где можно хорошенько пропопеть и помыться. В неочевидное время суток. На-е-ди-не. Дашь комментарий или не дашь? Леви опешил. Оглянулся на стойло. Скрипнул зубами. — Очкастая!.. — Не в шпору, а в глаз, дорогие телезрители, не в шпору, а в глаз!.. — зал забился в экстазе. — В бане действительно были Эрвин Смит и Леви! Без фамилии!.. Ну что, дорогой, как помылся? — Нормально, — выдавил Леви. — А если в подробностях? — конь подмигнул. — Я слышал, что в парилке было жарко, и-го-го! — Да не было там ничего такого! Мы просто поговорили, — ноздри Леви опасно раздулись. «Хрена с два, это не сон, это настоящий кошмар!» — Поговорили? Оу, — лошадь перекинула ногу на ногу. — И о чем же?.. — О друзьях. — О друзьях? Как трогательно! — конь сделал умилительное выражение морды. — А о, кхм, возлюбленных балакали? — Балакали? — Леви сморщился, сглотнул и нехотя ответил, чувствуя, как сердце радостно и нервно забилось у него в груди. — Балакали… Зал засвистел, завизжал, заэкзальтировал! — И какими словами жонглировали, м? — Он сказал, что ему хорошо рядом со мной, — едва двигая губами, выговорил Леви. Зал зашелся в умилении. — Ну просто рафинад мне в пасть! — всплеснул конь передними ногами. — А ты ему что? — Н-ничего, — отозвался слабо Леви. Все ахнули. — Как так? Почему же ты смолчал? Ты же решился, голубчик, ты решил сражаться до конца, дорогой! Откуда молчание, как так?.. Молчишь — в крупе торчишь! Не слыхал о таком?.. — Опять понабрался… — скривился Леви. — Не увиливай! Кстати, — конь подмигнул камере, — спонсор увиливания — свобода от шпор. Свобода от шпор — смотри во все четыре стороны! Снова к тебе, — конь круто повернулся и ткнулся огромным носом в нос Леви. — Так чего ты промолчал-то, голубчик? Пара в рот набрал? — А что я мог ответить? — изумился Леви. — Но ты ведь все для себя решил! Ты идешь до конца! Ты реализуешь свой шанс! — Я флиртовал с ним, как мог! — отчаянно воскликнул Леви. — Я крутился, как гребаный уж на сковородке, я… — Понравилось? — томно прикрыв глаза, задрожал пушистыми ресницами конь. — А? — сбился с мысли Леви. — Понравилось, говорю, крутиться ужом? — широко улыбнулся конь. — Ты там дал такого жару в этой бане, наши дорогие телезрители были в шоке — откуда что взялось?.. Скажешь, что всегда в тебе была такая пылкость, такая чувственность, такая страстность, или эту сексуально заряженную находчивость породил в тебе твой голубоглазый друг? Леви на мгновение задумался. — У меня не то чтобы была возможность проверить это в прошлом… — А как тебе кажется? — конь оперся мордой о копыто. — Я… чувственный человек, — медленно начал Леви. — Во мне столько эмоций, страстей всегда, просто выражать их не умею. Наверное, встретив, наконец, того самого человека, я… раскрылся. Да, пожалуй, так. — Он расцвел, дамы и господа, наша гортензия расцвела!.. Аплодисменты! Леви опять скривился, а конь продолжил: — Какие планы на будущее? Как будешь мужика своего завоевывать? — Жизнь покажет? — задумался Леви. — Пока я как будто бы… сделал много. Теперь — ход Эрвина. Разве не так? — А че ты все время со мной советуешься? — изумился Мгла. — «Так» — «не так»… Откуда мне знать? Жизнь твоя — делай, что хочешь! Действуй или не действуй, говори или не говори ему ласковое… — Но я не знаю, как правильно, — Леви серьезно сдвинул брови. — Я видел, как деревенские дети гоняют мяч, и подумал, что, возможно, отношения двух людей — как игра в мяч: бить по нему должны оба. Иначе это не игра. Это трата времени. Конь раскрыл рот. Круглыми глазами посмотрел сначала в камеру, потом — на зрителей в конюшне. — То есть ты хочешь сказать, что безответно любить не сможешь? — А? — не понял Леви. — «А» да «а», ты что, осел? — скривился конь. — Соберись, ну же! Это интервью, здесь важна бодрость. Кстати говоря, о бодрости, — жеребец подмигнул в камеру, — спонсор программы — мятлик луговой. Мятлик луговой — скажи хорошему пищеварению своего коня «да»! Ну, а мы продолжаем. Леви закатил глаза. — Рассказываю просто, для таких тупиц, как ты, — разводя передними ногами, словно раскладывая слова по полочкам, продолжил конь свою мысль. — Я имею в виду взаимность в проявлении чувств, то бишь взаимность действий. Если ее нет, ежели верить тебе, выходит, что любовь — трата времени. Отсюда вопрос. Если б Эрвин тебя не любил, ты бы смог его любить безответно, из тени? Сердце Леви дрогнуло. — Да, — просто ответили его губы. Лошадь прижала копыто к сердцу, ахнув. — Как смело… Но… — Что — «но? Нет никаких «но». Я ведь ему нравлюсь, — Леви скромно, неожиданно мягко улыбнулся. Конь хмыкнул. — Короче говоря, ты хочешь увидеть действие со стороны капитана. Я прав? — Прав. — Какое действие? Леви нервно сглотнул. Конь наклонился и, прикрыв пасть копытом, шепнул ему на ухо: — У нас программа с рейтингом 13+. Не увлекайся. — Да не собирался я! — вспыхнул Леви. — Просто… просто хочу побыть с ним вдвоем еще. Где-нибудь вне дома. — И все? — конь подмигнул. — Ты же, блять, сказал, что программа 13+! — ядовито прошипел ему в ответ Леви. — Ясен хуй, что не все! Ты видел его вообще?.. — Ладно-ладно! — всплеснул ногами конь и, потряся мордой, вздохнул, посмотрев в камеру: — Вот такой он, наш пылкий солдат Леви! Без фамилии! Ждет проявлений чувств своего отважного капитана. Как же поступит Эрвин? Расчехлит ли он свой арсенал любовных уловок, сбору которых он посвятил полжизни? Как быстро станут развиваться их отношения? И, конечно, злится ли он на Мике Захариуса?.. Все это — в будущих выпусках «Отвала гривы»!.. — А? — снова скривился Леви. — Мике здесь при чем? — Как — при чем? Ты при Эрвине назвал его красавцем-блондином! Скажи спасибо, что капитан его еще не убил, — изумилась лошадь. Леви замер в кресле. Вскинул на Мглу встревоженные серые глаза: — Думаешь, он… ревнует? — Цитируя тебя — «ясен хуй!» и «ты видел его вообще?!» — конь передразнил Леви, отбросил челку с глаз и тяжело вздохнул: — Удачи тебе с ним, дорогой, норов-то у твоего мужчинки огненный. — Э-э… спасибо? — Да и не залеживайся. — А? — Опять ты за свое! Подъем уже! Давай! Тренировка скоро. И вообще, я жрать хочу. Кто-нибудь — эй, ты, принесите скорее морковки! Как ко мне пойдешь, — подмигнул Мгла, — захвати сахарку. И для Снежной тоже раздобудь, по-братски. Хороша кобылка… Ну а что тут удивляться? Какой хозяин, такая лошадь! Хотя, — Мгла скривился, бросив взгляд на Леви, — бывают и исключения из правил. — Ах ты!.. [белый шум]