Влюбленная ненависть

***

Девушка быстро постучала в дверь костяшками пальцев и вошла в кабинет генерального прокурора, не дожидаясь разрешения или приглашения. Козырева быстро оглядела комнату — ничего примечательного. — О-о-о, доброе утро, Алина Дмитриевна! — радостно произнес Александр Николаевич, восседавший во главе стола. — Надеюсь, что будет добрым. Хотя, учитывая, что меня с другого города подорвали — не сильно хорошее утречко у вас! — темноволосая медленно прошла внутрь кабинета, приторно улыбаясь начальнику. Журналистка остановилась около стула, постукивая ногтями по его спинке, и внимательно посмотрела на генпрокурора. Мужчина встал со своего места, обошел стол и, приблизившись к девушке, отодвинул ей стул, предлагая сесть. — Благодарю, к разговору я теперь готова, — Козырева села, закинув ногу на ногу, готовая выслушать Александра. — Вот и отлично. Ваш брат рассказывал Вам про одно дело, которое расследует? — перейдя на серьезный тон, начал генеральный прокурор, вернувшись на свое место. — Ну, думаю, что если бы ваши сотрудники рассказывали каждому члену семьи детали дела, то Вы бы их уже выгнали с органов, а пока мой брат сидит в служебный машине со звездами на погонах — ответ сам просится к Вам. — Простого «нет» было бы достаточно. — Н.не.н… Никак не получается выговорить, — сложив губы в трубочку, пробормотала Алина. — Давайте лучше ближе к сути, а то Вы заставили всех ждать, а по виду некого товарища, который вылетел минутами ранее от вас, могу сказать, что я близка к смерти от его руки. — А-а-а, Боков! Нервный он у нас, согласен, — усмехнулся мужчина, вспоминая следователя, но тут же замолчал, наткнувшись на серьезный взгляд девушки. — Кхм, да! Проблема в том, что дело чересчур важное, а Вы как журналист знаете. Где громкое дело — там любопытные газеты со статьями. Парочку мне уже отправили на почту, и они мне не сильно нравятся… — Та-а-ак, от меня что требуется? — прищурившись, спросила темноволосая. Журналистский интерес и вправду подогрелся. — Придется тебе следить за тем, чтобы в газетах не появлялись статьи с названиями «Маньяк на свободе, а полиция — в запое» или… — постукивая ручкой по столу, начал медленно закипать мужчина. — Я поняла! — прервала быстро поток интересных названий для газет прокурора Алина, подняв руку в воздух. — И последи за нашим свидетелем. Он хороший малый, да неопытный и отец у него тоже журналист. Кто знает какие семени он кинул в голову сыночка, — откинувшись на спинку стула, спокойней произнес мужчина. — А с чего вы решили, что я уже согласилась? — уточнила Козырева, приподняв в изумлении брови. Конечно, она не собиралась отказываться, но от чего-то просто так не могла промолчать. Темноволосая потянулась к стакану с водой, который стоял неподалеку от нее и сделала пару глотков. — На работу выходить на пару часов, платят хорошо, рекомендацию напишем такую, что с руками и ногами оторвут в любом издании. Да и слышал я дочь у тебя маленькая, — ухмыльнулся генпрокурор, наблюдая за ней. — Знаете на что давить, — ставя стакан с водой, рассмеялась Алина. — Согласна, — быстро произнесла журналистка, ухмыляясь. — Тогда вот материалы дела, чтобы вы знали все детали, удостоверение, разрешение на участие в деле — отнесете в отдел, а то Боков Вас хуй пустит… — послышался тихий смешок со стороны девушки на фразу начальника, который подорвался со своего места, ища все нужное для девушки. — А ты не смейся, он у нас товарищ серьезный. — Да я уже заметила… — себе под нос буркнула журналистка, так чтобы ее не услышали. В любом коллективе у нее не сразу задавались хорошие отношения с коллегами — этот случай видимо не исключение, по старым традициям. — Ну, думаю служебное оружие вам не к чему… — задумчиво проговорил Александр, остановившись возле шкафа, где лежали пистолеты для милиции. — Почему это? Давайте все как нужно и материалы, и удостоверение, и оружие! — вскрикнула невозмутимо Алина. Соблазн иметь реальное оружие в кармане был слишком силен, чтобы промолчать и упустить такой шанс. — Ох, дорого для моих нервов будет ваше присутствие… — вздохнул генеральный прокурор, вытаскивая с полки примитивный пистолет и кладя его на стол рядом с девушкой. Козырева тут же ухватилась за него, рассматривая вблизи. — Надеюсь, стрелять вы не умеете… — Не умею, конечно! — спокойно произнесла темноволосая, откидывая руку с пистолетом в сторону и смотря на начальника. Раздался резкий выстрел, и пуля ровно пролетела сквозь середину дартса, который висел на задней части двери. — А может и умею, кто его знает! Братец-то в органах, — с улыбкой пожала плечами Алина, убирая тут же оружие себе во внутренний карман пиджака. Стрелять ее учил Валера еще когда ей было лет семнадцать, он уже тогда получил пистолет на работе и в целях самозащиты обучал младшую сестру, так что Козырева могла попасть в цель легко, поэтому теперь в дереве сияло небольшое отверстие. — Спасибо за дырку в двери, Алина Дмитриевна. — Надеюсь, дуть зимой не будет Вам, Александр Николаевич. — Пообещайте, что не будете его использовать. — Я-то могу, но знаете, Ева тоже Богу чего-то обещала, а не выполнила что-то… — Так, а ну-ка все. Чек на зарплату в банке получите через неделю. Удачи Вам, отныне буду внимательней читать газеты, которые мне приносят, — генеральный прокурор сел за какие-то бумаги, провожая взглядом удаляющуюся фигуру журналистки. — И отчеты Бокова проверяйте на ошибки, а то его шоканье в кошмарах начнет мне сниться! — Не волнуйтесь, рукописи Москвы в надежных руках, — не оборачиваясь, через плечо кинула Козырева. Алина прошла по длинному коридору, пытаясь быстрее попасть на выход из здания. Остановившись в пустом проходе, темноволосая кинула всю документацию и бумагу на подоконник, скидывая с себя пальто — стало довольно жарко. Она быстро поправила взлохматившиеся волосы и открыла первую страницу с делом, в котором ей предстояло участвовать. В глаза сразу же бросились самые жуткие картинки, которое только могло рисовать ее сознание. Места убийств, улики и описания были бы чересчур даже для самых нервноустойчивых людей. Открыв страницу с показаниями единственного следователя, Алина за секунду прочитала две строчки: «Игорь Мальцев. Ученик пятого класса, одиннадцать лет». Ноги подкосились, а в глаза потемнело на пару секунд, когда прочитанное вбилось большими буквами в сознании журналистки. Маленький ребенок видел все это, господи… Козырева провела рукой по лицу, пытаясь согнать накативший ужас на нее. За минуту придя в чувство, Алина подхватила папки с пальто и направилась в сторону служебной машины, которая стояла неподалеку от входа. Облокотившись об капот, Боков стоял с очередной сигаретой, выпуская клубы дыма и наблюдая за прохожими. Его взгляд упал на приближающуюся фигуру журналистки, которая при виде следователя не сильно обрадовалась. — Ебать, вышла шо ли, три года не пришлось ждать! — недовольно вскрикнул Евгений, оттолкнувшись от машины и подойдя к темноволосой. Та лишь молча сунула ему бумагу, где почерком прокурора было написано разрешение на ее участие в деле, и запрыгнула в открытую машину, усаживаясь поудобней. — Эу, мать, шо за писульки мне тут суешь? — Не эукай, папаша. Читать совсем разучился за последние полчаса, что я тебя не видела? — недовольно произнесла Козырева, складывая пальто у себя на коленях. Мужчина открыл рот, готовясь выплеснуть новые недовольства в сторону девушки, как был снова заранее перебит. — Товарищ Боков, не удосужитесь потрудиться прочитать, находясь внутри машины, а то мы спешим. Вам бы тоже не помешало, — протянула журналистка и сжала губы в тонкую линию. Евгений быстро сложил лист, кладя его во внутренний карман кожаной куртки и усаживаясь за переднее сиденье рядом с Хваном. Он вновь достал пачку губительных сигарет, которая была на исходе, как ее вновь выдернули из рук. — Ты не ахуела там часом? — взревел следователь по особо важным делам, повернувшись к задним сиденьем, где сидела Алина. — Сначала учимся читать и разговаривать, а потом всякую дрянь в рот тащим, товарищ Боков, — брезгливо откидывая от себя табачное изделие, спокойно произнесла девушка. — Трогайте, Виктор. — Как скажете, Алина Дмитриевна, — сквозь улыбку произнес оперуполномоченный, заводя машину. Евгений возмущенно посмотрел на него сквозь солнцезащитные очки, будто признавая в нем предателя, на что тот лишь пожал плечами, выезжая на дорогу. Женя возмущенно выдохнул и провел рукой по короткостриженной голове, пытаясь успокоиться.

***

Служебная машина остановилась неподалеку от пионерлагеря, находящегося рядом с лесом. Вблизи стояла идентичная машина, возле которой Алина заметила недавнюю белокурую гостью квартиры старшего брата и парочку представителей органов, которые помогают следствию. Опа, пора бы познакомиться поближе с этой красоткой… Козырева вышла из машины, полностью проигнорировав попытку Валеры помочь ей в этом, и направилась в сторону следовательницы. — Доброе утро, — с улыбкой произнесла темноволосая, остановившись рядом с белокурой. — Вчера не успели друг другу представиться, вы слишком быстро убежали, — с ноткой грусти в голосе произнесла журналистка. — Ой, здравствуйте, да простите… — промямлила невнятно девушка. — А вы Валере супруга или… — Упаси, Боженька! Такого женишка мне судьбой послать — надо деспотом быть! — возмущенно прикрикнула Козырева, округлив глаза. — Я сестра этого прохрендуя, Алина, — протянув руку, произнесла уже спокойней журналистка. — Ха-ха-ха, — коротко посмеялась следовательница на такое резкое заявление. — Я Наташа, и можно на ты? — Добровольская пожала ладонь темноволосой и улыбнулась, получив одобрительный кивок с ее стороны. — А ты что тут делаешь? — Генпрокурор к вам прислал. Буду следить за тем, чтобы не было утечки информации в газеты и за вашим свидетелем. Хотелось бы уже познакомиться с ним, а то мне в машине про него столько легенд рассказали, — ухмыльнулась Алина, сложив руки на груди и наблюдая за развернувшейся обстановкой перед ней. Мальцев оказывался каждый раз на месте преступления будучи единственным свидетелем происходящего. Все это было очень странно, но что подложено судьбой, то и брать приходиться. — Приехать скоро с матерью должны, — задумчиво произнесла Наталья. — Я пока пойду детей и воспитателей опрашивать, может видел кто что-нибудь, херня полная… — тихо произнесла Добровольская, достав сигарету, и быстро направилась в сторону здания лагеря, похлопав на прощание новую знакомую по плечу. Алина выдохнула, вдыхая полной грудью свежий воздух. На улице было лето, вокруг красота и свобода, а дети вынуждены переживать такой ужас в стенах своего лагеря, теряя товарища. А Игорь еще и свидетель тому… Переживания за незнакомого мальчика почему-то очень крепко засели в душе Козыревой, хотя то и было понятно для нее. По отношению к детям она была очень мягкой и доброй — Диана сыграла в этом самую значительную роль своим рождением на свет. К поляне, где остановилась милиция подъехала голубая машина, за рулем которой сидела взрослая женщина, на вид достаточно серьезная. Журналистка прищурилась, замечая на заднем сидении мальчика — скорее всего это и есть тот Игорь, а вела автомобиль его мать. Старшая Мальцева что-то сказала сыну, а затем резко вышла к следователям, пока мальчик плелся сзади нее явно чем-то огорченный. Алина не была психологом, но догадаться, что женщина давит на ребенка — плевое дело. Девушка приблизилась к прибившему семейству и двум следователям, останавливаясь рядом с братом. — Здравствуйте, — попыталась приветливо произнести Алина, но, наткнувшись на презрительный взгляд женщины, она резко передумала, и лицо само собой отзеркалило гримасу Мальцевой. — С этого дня я принимаю участие в расследовании и слежу за тем, чтобы не произошла утечка информации в люди. — На каком основании? — повела плечами женщина, нахмурившись еще сильнее, хотя Козыревой казалось это уже невозможным. Она было открыла рот, чтобы ответить, как ее перебил мужской голос. — На том основании, что так распорядился генеральный прокурор. Или шо пойдете к нему разбираться, раз сильно смелые? Я посмотрю на то, как вы из его кабинете с муженьком вылетите, шо пятки будет сверкать да блестеть на солнышке! — грубо отозвался Боков, стоящий неподалеку. Алина быстро стрельнула в его сторону глазами, замечая, как тот не в восторге от компании старшей Мальцевой. — И как же эта утечка может произойти по вашему мнению? — женщина скользнула взглядом по фигуре девушки, стараясь ее как-то заставить нервничать, что было видно по ней. Темноволосая лишь ухмыльнулась и приподняла подбородок. — Во многих случаях сами свидетели под давлением могут рассказать кому-то детали дела, что принесет большие последствия. Родственникам к примеру, а, учитывая, что Игорь еще юн, такое возможно, — спокойно объяснила журналистка, чувствуя, как на нее все смотрят. — То есть вы хотите сказать, что я могу давить на своего ребенка и он мне все расскажет? Я мать, я волнуюсь за него прежде всего! — взревела резко женщина, схватив Игоря за плечи и сжав их. Мальчик слегка скривился, выдавая, что ему дискомфортно от таких действий. — Я тоже мама и прекрасно вас понимаю. И ребенка отпустите, ему больно, когда вы своими ногтями ему кожу чуть ли не дерете, — перейдя на грубый тон, сказала Алина и сложила руки на груди. — Тем более, насколько я знаю, ему бы пора дать показания следователям, так? — повернувшись к брату, спросила Козырева, на что получила одобрительный кивок и продолжила, не давая Мальцевой впихнуть свое слово. — Давай, родной мой, иди показывай, где и что ты видел, — темноволосая протянула руку Игорю и кивнула в сторону леса, делая достаточно прозрачный намек. — Хорошо… — мальчик сделал пару шагов вперед, оторвавшись от матери. — А как мне к вам обращаться можно? — Можешь просто тетя Алина, — слегка улыбнулась девушка, радуясь, что свидетель не похож на своего родителя. — А я Игорь, — мальчик быстро пожал руку журналистке и тут же повернулся к Валере, начиная ему что-то показывать в лесной чаще пальцем. Они отошли на пару шагов, так что их уже не слышали. — Как вас зовут? — спокойно спросила Козырева, оставшись наедине с Боковым и Мальцевой. — Для Вас Мария Александровна, — надменно произнесла женщина. — Так, для меня будет как я решу! Я просто хотела вам сказать, Мария, что если вы хотите, чтобы ваш ребенок вырос запуганным человеком, который ненавидит своих родителей — продолжайте в том же духе. У вас отлично получается, — спокойно произнесла Алина, улыбнувшись. — Слушайте, не надо мне хамить! Напомню, что мой сын — ваша последняя надежда, так что не советую мне хамить! Иначе… — От расследования вы его не оторвете, максимум покричите да захлопнитесь. И не понятно кому хуже будет нам, облаянным, или вам с простреленным коленом, — показав внутренний карман пиджака с пистолетом, с улыбкой сказала журналистка, натыкаясь на удивленный взгляд Мальцевой и на лицо Бокова, которое выражало: «Перегибаешь слегка». — Шучу, юмор такой. Мужа вашего просто нахуй с работы попрем, — разочарованно цокнув, Алина развернулась и направилась в сторону мальчика и брата. — Слышь, Козырева, все понимаю, что теперь под защитой генпрокурора щеголяешь, но давай тоже под статью не ложиться, лады? — рядом пристроился Евгений, который выглядел достаточно спокойным для данной обстановки. — Постараюсь, хотя с таким сокровищем, трудно. Ходит один тут петух, которому хочется куда-нибудь пулей попасть, — поправив волосы, темноволосая слегка прищурилась, разглядывая лес и делая тонкий намек. Боков усмехнулся, принимая такой удар в свою сторону. — Ты смотри петушок-то тоже не без оружия бродит, — произнес мужчина и в два шага оказался рядом с Игорем, который что-то объяснял про убитого Андрея Гурченко. — Так, кратко мне еще раз, Игорь! Мальчик вмиг пересказал все следователю на одном дыхании. Алина отметила про себя, что Мальцев больше доверяет Бокову, это было видно просто по глазам ребенка. Через минуту Евгений полез вверх по дереву, ловко карабкаясь по веткам. А я знала, что он макакой был когда-то. Вот он регресс… — Фух, блять, чуть не помер! — выдохнул Женя, когда вновь оказался на земле, и отряхнулся от листьев. Козырева недовольно цокнула, услышав нецензурную лексику в присутствии маленького мальчика. — Ну шо, Игорь, рассказывай еще шо помним? Мария подошла сзади к сыну, аккуратно кладя вновь руку ему на плечо. Мальчик начал слегка заикаться, исподлобья смотря на следователей и журналистку. На каждую фразу Игоря женщина реагировала как-то резко, то и дело сжимая его руку или кашляя. Из-за этого рассказ местами получался бессвязным. Сука, да она от сына отвяжется или нет! — Боков, труп мальчика на территории лагеря до сих пор? — сквозь зубы тихо произнесла Алина, повернув голову к Евгению, который стоял близко к ней так, что они могли переговариваться шепотом без страха. — Лежит в больничке их, из детей никого не пускают туда, а шо такое? — слегка нахмурился мужчина, взглядом скользнув по решительному лицу девушки. — Веди. А то я смотрю мадам не в адеквате, — Козырева ломанула к женщине, хватая ее резко за руку и оттаскивая от сына. — Дядь Валере дорассказывай все, хороший мой, а мы маму заберем. Боков был впереди в метре от них, Мария попыталась вырваться из хватки Алины, но та была настроена более чем решительно. Дуло пистолета незаметно уперлось женщине в бок, на что она округлила глаза и дернулась сильнее. — Убить не обещаю, но покалечу, если еще хоть раз ты дернешься лишний раз, — прошипела сквозь зубы журналистка, ведя Мальцеву за Боковым. За пять минут они дошли до белого здания с название «Больница пионерлагеря», куда обычно бегали дети с простудой или температурой каждое лето, а теперь там лежало бездыханное тело такого же мальчика, как Игорь. Они быстро преодолели пару коридоров, доходя до нужной двери, куда минутой назад вошел следователь, оставив дверь открытой. Темноволосая буквально втолкнула женщину внутрь, быстро убирая пистолет обратно в карман. Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле колом у всех людей в помещении при виде такой картины. Бездыханное тело подростка лет тринадцати лежало на кушетке, а рядом лежала его мать, закрыв глаза и обняв труп собственного дитя. Женщина, потерявшая вместе с ребенком смысл своей жизни. Она не дышала, будто желая умереть здесь, рядом с ним, вместе. Алина хотела что-то сказать, но слова не шли. В горле пересохло, а организм грозился выплеснуть наружу единственную чашку кофе и пару глотков воды. К ее счастью, вместо нее заговорил Евгений. — И вот таких детей с матерями будет десятки, если вы не дадите своему сыну свободно говорить с органами и помогать с расследованием, а в один день вы можете так же лечь и обнимать своего ребенка, только мертвого, — его тон был холодным, будто мужчине на самом деле все равно на жизнь этого подростка, но его выдавали трясущиеся от волнения и переживаний губы. На нем лежит ответственность теперь за чужие жизни, и чем больше он тратит время на таких людей — тем хуже. Мальцева молчала, сидя на полу и сверля глазами полными ужаса мать с мертвым ребенком. В комнату вбежали судмедэксперты и врач, приближаясь к трупу. Они начали уводить женщину от своего сына, стараясь ее успокоить, пока та кричала и вырывалась. Мария тут же убежала на улицу, а ее никто не держал. Козырева схватилась рукой за ближайшую тумбу, стараясь привести себя в порядок. — Алина Дмитриевна, вы точно хорошо себя чувствуете? — раздался тихий голос молодой девушки, которая была одним из судмедэкспертов по этому делу. Она протягивала журналистке стакан с водой, который та приняла с легкой улыбкой на лице. Темноволосая поднесла стакан ко рту, как к горлу еще раз подкатила тошнота в разы сильнее от перемешавшихся вокруг запахов. — Благодарю, перехотелось! — только смогла из себя выдавить Алина, вылетев из помещения пулей в коридор. Она пыталась побыстрей выбежать на улицу, но в глазах снова тьма, а ноги не держат. — Козырева, блять! Ты нахуя поперлась сюда, раз тебя так херово становится в таких местах! Шо ты, девочка, ебанулась совсем? — раздался недовольный голос. Боков резко рванул в сторону Козыревой, которая уже чуть ли не падала в этом проходе. Журналистка не успела даже слова сказать, как следователь быстро схватил ее за руку, удерживая одной ладонью за талию, и потащил к окну, быстро раскрыв его и впуская свежий воздух. Девушка оперлась руками об подоконник, жадно глотая ртом свежий воздух. — Легче? — Евгений заглянул в лицо Алины, которое стало слишком бледным. Голос его на долю секунд зазвучал чересчур волнительно. — Немного, — спокойно произнесла девушка. Ей даже не хотелось отвечать обычно сарказмом и грубо — либо сил не осталось, либо желания. — Ты хоть шо-то с утра поела нормального? — спросил Женя, откидывая голову и слегка отстраняясь от темноволосой. В ответ была тишина. — Козырева. — Кофе выпила, нормально же… — Для анорексички или суицидника — да, ты пока ни в одну сторону не двигаешься! Алина недовольно цокнула, откидывая прядь волос назад и отворачиваясь от мужчины. Сил с ним ругаться и собачиться нет, а другого у них не выходило пока что. Только этот разговор более-менее клеился. — Поехали, — коротко произнес Евгений, хватая девушку за руку и ведя ее по длинному коридору. — Куда? — возмущенно вскрикнула журналистка, стараясь удержаться на каблуке сапогов. — Заберем твою дочь и поедем есть куда-нибудь, а то мне генпрокурор сказал за тобой следить внимательно, — спокойно произнес следователь, будто говорил обыденные вещи. — А мне не надо шо бы ты в тот же вечер в обморок тут мне грохнулась от голодовки. — Не поеду! — уверено произнесла Алина, останавливаясь и вынуждая Евгения посмотреть на нее.

***

— Дядь Жень, а нам еще далеко ехать? — раздался живой голос с задних сидений автомобиля. Диана вертела вот уже минут десять в руках свою любимую куклу и заваливала взрослых всеми возможными вопросами. — Дин, потерпи немного. Мама вон молчит твоя, а тоже до этого сильно кричала, — ухмыльнулся Боков, на секунду взглянув назад и переведя взгляд на Алину. Девушка сидела рядом с ним спереди. Она уже давно смирилась, что едет куда-то и что ее ребенок нашел общий язык с малознакомым им человеком. Женя уже и называл ее Диной — как девочка ему и представилась, а по-другому они оба отказывались. — Мама просто сильно устала после поездки, я знаю. Она мне еще целую ночь сказки читала и не выспалась, а встала рано. Я слышала, как она уходила! — тут же затараторила младшая Козырева. — Да, дочь, в разведку тебя не возьмут… — задумчиво проговорила темноволосая, улыбаясь впервые за последние пятнадцать минут. Диана слегка взгрустнула, но потом решила, что раз не берут, то можно не заморачиваться и рассказать еще парочку историй Бокову. А тот с неподдельным и искренним интересом слушал ее детские истории, смеялся и успевал следить за дорогой, подолгу изредка поглядывая на мать девчушки. Алина же, открыв полностью окно автомобиля, положила руку на него и облокотилась головой, подставившись под ветер. Ей было спокойно и хорошо сейчас. Женя сказал, что пока дела улажены и в ближайший час можно отдохнуть за обедом, а она и была рада, лишь строила планы на будущую свою работу, пока ехала в одной из служебных машин вместе со следователем и дочерью.