Going East

      Проснулся Александр под ту же гремучую смесь звуков — визги шин, вопли клаксонов, рёв моторов, крики чаек и голоса людей. Похоже, это круглосуточный аккомпанемент Владивостока.       Встать получилось не сразу — ноги были обездвижены тяжестью чего-то тёплого и дышащего. Оказывается, это спящая Уссури свернулась крупным клубком у него в ногах. Почувствов пробуждение гостя, леопард мгновенно с недовольным фырчанием спрыгнула с кровати и устремилась к зашторенному окну, хищница мордочкой подкинула низ плотной шторы и замерла, за чем-то заинтересованно наблюдая.       Любопытство взяло верх, и Саша подошёл к панорамному окну, гадая, что же могло привлечь внимание кошки. Отодвинув штору Санкт-Петербург недоуменно смотрел на… ничего. Серьёзно, ничего не было видно, густое варево светло-серого тумана напрочь перекрывало обзор. Хмурясь, он глянул на Уссури, которая в свою очередь следила за ним как будто смеющимся взглядом. Странная мысль, что леопард так подшутила на гостем, показалась Романову совершенно абсурдной, но тем не менее, она закралась в голову.       — Никогда такого густого тумана не видел, –задумчиво проговорил он.       Тем временем Уссури толкнула его руку, требуя внимания, и Саша с улыбкой её погладил между пятнистых ушек.       — Ты и правда удивительная, — в ответ леопард низко заурчала. Ох, интересно, который сейчас час?!       Оставленные на тумбе наручные часы показали чуть больше восьми утра. Какой ужас! Это же катастрофически поздно! Он много раз слышал, что у дальневосточников принято рано начинать день, и нет, дело не в разнице часовых поясов. Наверняка коллеги его уже заждались, сегодня много всего нужно успеть посмотреть и сделать.       В спешке Александр стал собираться, главное, одеться полегче, в противном случае в этой духоте и помереть можно. Хммм, нет… не можно, но будет не комфортно, это уж точно. Лёгкая льняная рубашка подойдёт. А брюки? Что ж, ко всем брюкам нужен пиджак… Ладно, песочный хлопковый костюм — это, вероятно, неплохой выбор. Не забыть очки! Ох, уж эти проклятие стёкла! Душки кожу натирают, а линзы носить невозможно — глаза болят невыносимо. Но… теперь иначе никак. Водрузив очки, Саша глянул на себя в зеркало. Придирчиво поправляя и без того идеально сидевшие вещи, он вдруг заметил, что волосы стали виться больше, чем обычно. Это как-то… небрежно. Недовольно цокнув, молодой человек подхватил заранее подготовленную кожаную папку с документами и почти бегом выскочил из комнаты, уже готовясь извиняться за задержку.       Однако его никто не ждал, и, судя по натюрморту в гостиной, ждать придётся ему.       Собственно, картина маслом: на одном из диванчиков, свернувшись почти в клубок как недавно Уссури, мирно спал Владимир, с блаженной улыбкой обнимая диванную подушечку, а рядом, но на полу, точнее на пушистом ковре, раскинувшись звездой, шумно сопел Клим, бормоча во сне что-то неразборчивое. Вокруг были разбросаны пустые упаковки из-под какой-то явно вредной еды, пустые баночки от энергетиков и игровые контроллеры.       — Молодёжь… — недовольно вздохнул Романов. Видимо, всю ночь играли. Как по-детски. Он деликатно кашлянул и повысил голос: — Доброе утро, дальневосточники.       Реакции не последовало абсолютно никакой, лишь Авачинский перевернулся на бочок, приговаривая во сне «мой турпоток… мой… мой…». Саша почувствовал как нервно задергался глаз от негодования. Он снова удручённо вздохнул, сжав пальцами перносицу. Санкт-Петербург рассудил, что здесь нужно действовать радикально: он дошёл до кухонной зоны, набрал в кружку с ярким аниме-принтом холодной воды из-под крана, а затем снова угрожающе навис над ничего не подозревающими, сладко спящим жертвами.       — Итак, юноши, я сказал «доброе утро», — с аристократическим изяществом Александр обмакнул кончики пальцев в кружку с водой и окропил ею лица парней. Те, наконец, зашевились, корча жуткие гримасы. — Владимир, сон после восьми часов утра — это непозволительная роскошь для главы округа. Вас, Клим, — с каким-то мрачном удовлетворением Романов практически вылил остатки воды на пытающегося гусеничкой отползти в сторону Авачинского, — это тоже касается.       Тем временем Владивосток уже успел подняться и сесть по-турецки на диване, продолжая обнимать подушку, с закрытыми глазами.       — Я уже не сплю, — сонно пробормотал он, слегка покачиваясь.       — А вот и не правда, Владимир, вы натурально спите, — нравоучительно проговорил Саша, присев на диван рядом с ним.       Он поднял руку, чтобы щёлкнуть пальцами перед лицом Вовы, но тот внезапно опустил голову Санкт-Петербургу на плечо, обхватывая руками вокруг торса.       — Александр Петрович, — снова едва разборчиво проговорил Приморский, так и не открывая глаз, — как здорово, что вы мне опять снитесь…       — Это… это хороший сон? — Внезапно выпалил Саша, но тут же себя одернул. Что он такое говорит вообще?! Парень пошевелился, мягкие тёмные волосы щекочущее задели щёку и шею.       — Самый лучший, — сонно улыбнулся и прижался теснее.       Это не было неприятно, скорее очень даже наоборот. Санкт-Петербург даже не смог отказать себе в вольности кончиками пальцев прикоснуться к волосам Приморского, а тепло другого тела хотелось впитать в себя поглубже. И снова пьянящий запах моря.       Вдруг то самое тело резко напряглось, а затем мгновенно отскочило в другой конец дивана. Испуганное лицо Владимира стремительно покрывлось красными пятнами.       — Александр Петрович, — виновато просипел он, — простите. Мы сильно проспали?       Романов воспользовался повисшей паузой, чтобы вернуть себе самообладание, медленно выдыхая подозрительно горячий воздух из лёгких, и, манерно поправив очки, произнес:       — Да, вы заставили меня ждать. И сделайте что-нибудь с этим, — он указал на всё ещё спящего на ковре Клима.       — Дайте нам десять минут, и мы будем в полной готовности, — Вова, бодро вскочив с места, улыбнулся так мягко и тепло, что у Санкт-Петербурга просто не было возможности и пары секунд понегодовать за эти промедления. — Вставай, туша моржовая, — Приморский легонько пнул Петропавловск в бок, а затем одним рывком поднял на ноги и поволок в сторону ванной.       Своих прямых подчинённых Саша очитывал со всей строгостью и за меньшие проявления небрежности и нарушения порядка, воспитал их так, что каждый соблюдал его правила и требования с секундной точностью. Ну, сам он в последнее время на себя эти правила не распространял, ну, да ладно. Однако в этот раз он и недовольства как следует не почувствовал. Наверное, он просто не может злиться на Владимира. Этот парень… а впрочем неважно.       Ожидая, Санкт-Петербург нашёл в кухонной зоне кофе-машину, кофейные зерна в упаковке с японскими иероглифами и даже смог самостоятельно сварить себе кофе. Получилось вполне приемлемо. Через тринадцать минут по лестнице торопливо сбежали со второго этажа Вова и Клим. Парни были одеты в лёгкие пёстрые рубашки и джинсовые шорты.       — Мы разве на пляж? — Поинтересовался Саша, удивительно выгнувь бровь.       Дальневосточники переглянулась, осматривая друг друга.       — Эмм… да, нет вроде, но если хотите, Вова отвезёт. Да, Вов?       — Сначала работа, потом развлечения, — строго оборвал Клима Романов.       — Жарко сегодня будет, — Владивосток слегка поморщился, покосившись на серый кисель тумана за окном.       — Простите?       — После такого густого тумана всегда ужасный зной, особенности муссонного климата, — охотно пояснил парень и сочувственно глянул на Сашу. — Может… может у вас есть что-то… полегче, Александр Петрович?       «Куда уж легче, легче только непристойный вид», — подумал тот, но, поправив очки, с улыбкой произнес:       — Не беспокойтесь за меня, Владимир. Давайте лучше выдвигаться.       На парковке чёрный глянцевый, как влажная спина косатки, джип Владивостока приветственно моргнул габаритами. Это наиболее представительный и деловой транспорт из всех авто Приморского.       — Нет, Клим, ты садишься назад, — деловито распорядился Вова, легонько отпихивая парня и открывая переднюю дверь для Саши.       — Ну, и похер, — буркнул тот плюхаясь на пассажирское сидение сзади.       — Владимир, если Петропавловск хочет…       — Перехочет, — отрезал Владивосток и грозно зыркнул на обиженку. — И не выражайся! — Молодой человек закрыл все двери, обошёл машину, ловко устроился на водительском сидении и мельком глянул в зеркало заднего вида на недовольного Авачинского. — Эй, там в минибаре «милкис» есть.       — Чего ж сразу не сказал? — Клим моментально повеселел и воодушевленно полез в минибар, доставая металлическую баночку с незнакомой Саше этикеткой. — Александр Петрович, глоточек?       — Нет, благодарю.       — О, наконец, все отписались, — проговорил Владивосток, глядя в смартфон, — собрание будет завтра в пять часов после полудня.       — Прекрасно, спасибо, — Санкт-Петербург достал из папки чёрную гелевую ручку, планер в кожанном переплёте, куда внес обновление в расписании.       — А кто у нас дежурный в этот раз? Айхан или Агния? — Клим протиснулся между передними сидениями.       — На, посмотри график, — Вова, выводя авто с парковки, передал парню свой смартфон. Тишина в салоне продолжалась, и приобрела какой-то мрачный оттенок. Владивосток, хмурясь, глянул в зеркало заднего вида. — Только не говори, что…       — Именно так, ‐ траурно произнес Авачинский. — Это Благовещенск. Нам пиздец.       Конечно же, Александр абсолютно ничего не понял из их диалога и вопросительно уставился на Приморского.       — Вера совершенно не умеет готовить, — объяснил Владимир.       — Да и нахрена ей? — Вмешался Петропавловск. — Её Хэйхэ китайской хавкой в промышленных масштабах спонсирует. Видите ли, Александр Петрович, любовь у них великая. А ведь романтично — два города, всего через реку перейти, а быть вместе не могут, разные же государства. Шекспир какой-то.       — А что там с графиком? — На самом деле Санкт-Петербург слушал с неподдельным интересом. Ему искренне хотелось узнать побольше дальневосточниках.       — Это традиция у нас такая — после собраний мы всегда ужинаем вместе, — продолжил рассказ Вова. — Почти все наши вхожи в азиасткие тусовки, вот и переняли это у них. В последний раз Благовещенск сожгла кастрюлю, при том что мясо так и осталась сырым. А ранее, когда Лёня ещё был столицей округа, она чуть не спалила его квартиру. Помнишь, Клим?       — Конечно, блин, помню, деваться некуда было, соседи Хабаровска пожарку вызывали, а те с собой прихватили ментов. Вот нам думалки пришлось сломать, чтобы «найти опекунов всех замешанных несовершеннолетних», — парень сделал пальцами в воздухе кавычки.       — Ага, региональные центры ДФО выглядят слишком молодо, — с грустной улыбкой добавил Вова. — Поэтому нас не воспринимают всерьёз.       — Позвольте не согласиться, — возразил Романов, увлеченно делая пометки в планер. — С каждым годом партнёрские отношения с Азиатскими коллегами развиваются и прочнеют. Я уверен, что не малую роль здесь ваш вклад занимает.       — Сэмпай тебя заметил и похвалил, — шутливо прокомментировал Петропавловск и сзади взлохматил тёмные волосы Владимира.       — Руки прочь, — наигранно грозно прикинул он, а сам усмехнулся.       Саша и сам не заметил, как разулыбался, поддавшись весёлой свободной атмосфере. Он начинает привыкать к этой странной, резкой, но весьма тёплой динамике.       — Кхем, господа, — но не время терять серьезность, нет. — А теперь хотелось бы осмотреть основные экономические зоны Владивостока.       Первой остановкой на их экскурсионно-рабочем маршруте, конечно же, был порт, главная градообразующая структура столицы округа.       — Владивостокский морской торговый порт располагается на северо-западном берегу бухты Золотой Рог города Владивостока, — с важностью заслуженного гида с многолетним стажем заговорил Владивосток, когда их скромная делегация вышла из машины. — Глубина на подходах к порту: 20—30 метров. Навигация — круглогодичная. Пятнадцать причалов общей протяжённостью более трех километров. Пропускная способность — более тридцати миллионов тонн…       Саша старался записывать всю получаемую информацию, но отвлёкся на причудливый танец огромных грузовых кранов, которые в своём неспешном ритме поднимали, переносили и опускали массивные металлические контейнера. Он давно не видел работу крупного порта вблизи, свой порт мало его интересовал последнее время, там и без него специалистов хватает.       –… а в Большом Камне строят суда, как гражданские, так и военные, и «Голиаф», конечно, сильно помогает… — из-за характерного производственного шума вокруг до Романова долетали лишь обрывки фраз Владивостока. –… А вот в Находке нефтеналивной терминал, грузим танкеры, а они наше чёрное золото по всему миру доставляют…       Поток новых данных не прекращался, и Александр едва успевал всё фиксировать. В какой-то момент он заметил, что они с Владимиром остались вдвоём.       — Кажется, мы потеряли Клима, — обеспокоенно сообщил он.       — Аа, — Приморский лишь махнул рукой. — Не волнуйтесь, он никуда не денется. Давайте, я вас представляю рабочим.       Владивосток представил его как главного инспектора по производственному надзору, сотрудники, простые рабочие мужики, сразу же захотели пообщаться, позадавать каверзные вопросы. Однако Вова ловко переманил их внимание на себя, он вежливо и терпеливо ответил каждому работнику, попрощался и вернулся к оттесненному в сторонку Санкт-Петербургу.       — Какая у вас легенда для людей, с которыми вы взаимодействуете?       — Они считают, что я сын генерального директора, который живёт в Москве. Что типа папка отправил меня управляться с его делами здесь, а заодно уму-разуму поучиться. А, ещё они думают, что я параллельно учусь в универе на факультете кораблестроения. Относятся ко мне снисходительно и пожалуй пренебрежительно, как к надоедливому сироте, — парень неуверенно улыбнулся. — Но я не могу их за это винить — здесь много московских ставленников, и все местные относятся к ним…не очень, мягко говоря.       Романов задумчиво кивнул и сделал соответствующие пометки в свой планер.       — Вы не думайте, Александр Петрович, что я как-то негативно отношусь к людям из центра, — вдруг затараторил Владивосток. — Просто… здесь тоже есть талантливые и грамотные специалисты, но, как правило, у них просто нет шанса проявить себя… Вот.       — Я вас понял, — это действительно важный аспект, который может негативно сказываться на качестве жизни людей. Необходимо проработать. — А вы не пытались об этом говорить Михаилу?       — Ааа, — Вова неопределенно махнул рукой. — Вы же знаете, Михаила Юрьевича невозможно переспорить, да и он всё же начальство.       — Я с ним поговорю, — «надо же, Московский, сам создаёшь проблемные ситуации, а потом задаёшься вопросом, почему же регионы тебя недолюбливают. Время идёт, а ты не меняешься.» — В конце концов, именно для этого я здесь — лично оценить обстановку, реальную обстановку, и донести её Москве. Не хочу хвастаться, но ко мне он точно прислушается.       — Спасибо, Александр Петрович, — морские глаза Владивостока блеснули какой-то странной надеждой. Надеждой на что? — Ну, нам пора ехать дальше.       Покинув территорию порта, они поднялись к зданию Владивостокского морского вокзала. Это новое здание, как и большинство других вокруг, конечно же, Саша не видел его в свой предыдущий визит. А вот красивое старинное здание железнодорожного вокзала, на которое открылся вид, он мгновенно вспомнил. Это памятное мгновение вернуло его в то время, когда юный Владивосток беззаботно и непосредственно, как может лишь ребёнок, с детским обожанием клялся в верности России и лично Санкт-Петербургу.       — Совсем не изменился, — пробормотал Александр, глядя на перепутанные железнодорожные пути.       — Это вы про вокзал? — С улыбкой спросил Приморский, повиснув на ограждении. — Мы регулярно его реставрируем, но теперь он контрастно выделяется на общем фоне… Фу, жара, — парень протяжно выдохнул, оттянув ворот рубашки.       Действительно, с каждым часом пекло нарастало, а ведь время лишь слегка перевалило за десять утра. Александр следил, как Вова взглядом ведёт по виадуку, по которому суетливо спешили люди, торопясь скрыться от наступающего душного зноя в офисах с кондиционерами. Вдруг глаз Владивостока замерли и удивлённо округлились:       — О, нашлась пропажа! — Воскликнул он.       Саша обернулся в том же направлении и вдалеке увидел Клима. Петропавловск-Камчатский стоял возле… назовём это точкой продажи еды. Состояла она из красного пластикового прилавка, такого же красного зонтика и кругленькой женщины с козырьком на голове, в красном фартучке и солнцезащитных очках. Вова энергично замахал рукой, привлекая внимание Авачинского, тот, заметив, забрал у женщины пакетик с чем-то, очевидно, съедобным, и торопливо направился к ним.       — Ну, что, нагулялись среди контейнеров? — Поинтересовался подошедший Клим.       — Ты сам-то куда делся? — Проворчал Владимир.       В качестве ответа молодой человек впихнул в руки Приморского тот самый пакет.       — Вот, угощай гостя дорого местными деликатесами.       — Морепродукты? — Поинтересовался Саша.       — Кого удивишь этой банальщиной?! Лучше!       — Пян-се с «милкисом», — с особым теплом проговорил Владивосток и почти торжественно вручил Романову тёплую белую булочку и металлическую баночку, такую же, что Клим доставал из мини-бара в машине. — Это правда вкусно, вам стоит попробовать, — видимо Приморский заметил сомнение на его лице и решил убедить.       — Да, да, местные, как говорится, дуреют с этой прикормки, — весело добавил Авачинский. — Да, и приезжие тоже.       У здания морского вокзала была просторная видовая площадка, которая выходила как раз-таки к морю. Сидя на лавочке между Владивостоком и Петропавловском, Саша задумчиво смотрел то на белоснежный фрегат «Надежда», что выглядел изящной фигуркой на фоне массивных военных кораблей, то на угощение в руках. Затем на Золотой мост, раскинувшийся через бухту, и снова на угощение в руках. Саша смотрел на сопки, которые были застроены многоэтажными жилыми домами, что напоминали причудливые лестницы, а затем снова на угощение в руках. Все, на что падал взгляд, остро контрастировало со всем остальным, но вместе каким-то необъяснимым чудом создавало единую гармоничную композицию. Вот даже этот деликатес — сладкое газированное молоко и корейский паровой пирожок с перченой начинкой из мясного фарша и тушеной капусты. Кто додумался совместить что-то настолько разное и странное?! И тем не менее… что-то в этом было. Пусть и не охотно, но Санкт-Петербург это признал.       — Что ж, это было весьма интересно, — объявил он ожидающим его вердикт парням. Те обменялись довольными улыбками.       — А после хорошего перекуса положен крепкий сон, — заявил Клим, растекаясь по лавочке.       — Ну, уж нет, наш маршрут только начался. Поэтому прошу всех вернуться в машину, — Владивосток подал руку Александру и легонько коленкой толкнул Авачинского. — Давай, давай, вперёд!       Тот с наигранными причитаниями медленно поднялся и, жалуясь на жару Вове, поплёлся рядом с ними. Приморский же терпеливо отвечал на его нытьё, при этом, кажется, забыв, что он всё ещё держит Сашу за руку. А сам Романов поймал себя на мыли, что совсем не хочет, чтобы парень это заметил и спешно, смущаясь, выпустил бы его ладонь…       Однако отпуск… нет, то есть командировка, нравится ему все больше и больше.