Going East

      Первое, с чем ассоциируется Владивосток у простого обывателя, это, конечно же, море. На втором месте по статистике чаще всего оказываются знаменитые мосты города. Всего их три: наименее популярный, пожалуй, низководный мост через Амурский залив, а вот серебро и золото никак не могут поделить между собой известные по всему миру величественные вантовые мосты — Золотой и Русский. Санкт-Петербург, Северная Венеция, город восьмисот не похожих друг на друга мостов, был поражён мастабом и монументальностью сооружений.       Первый, как узнал Саша от Владимира, получил свое название по наименованию бухты, которую он охватывает — Золотой Рог, а происхождение имени второго подходит сразу под две версии: мост соединяет материк с Русским островом, а ещё ванты, крепящие мост к пилонам, окрашены в цвета отечественного триколора.       — Да, мосты строились по французской технологии, — ответил на вопрос Саши Владивосток. — Французские специалисты даже специально приезжали. Им очень здесь понравилось, особенно после знакомства с русской водкой и местными морепродуктами.       — Аааа! — Воскликнул Клим. — Золотой мост же ещё горел в процессе строительства!       — Да, точно, — кивнул Вова, — при не выясненных обстоятельствах загорелся утеплитель. К счастью, быстро потушили. На самом деле за годы подготовки к саммиту столько происшествий было, думал, поседею с таким количеством стресса.       — Я читал, что остров Русский — самый крупный из архипелага Императрицы Евгении, названного в честь жены императора Наполеона, — заговорил Александр, когда колеса джипа коснулись поверхности упомянутого острова.       — Да, все верно. Ещё до моего рождения французские моряки побывали в Японском море, описали острова и первыми нанесли их на свои карты, — Приморский вдруг грустно вздохнул. — Страшно даже думать, что вместо меня здесь мог бы быть… кто-то другой… Какой-нибудь японский или китайский город, может даже французский…       — История не знает сослагательного наклонения, поэтому прекращай нагнетать! — Вдруг резко выпалил Петропавловск. — На меня, вон, сколько покушались, что англичане, что японцы. Ещё не известно, кто хуже!       — В этом плане тяжелее всего Юке, — Владивосток задумчиво покачал головой. — Она, наверное, единственная из нас, кому дважды пришлось сменить свои принадлежность и имя. По рождению русская, была вынужденно отдана Японской власти под именем Тоёхара, после войны вернулась, став Южно-Сахалинском, а ведь изначально обснована была как посёлок для каторжников, изгой, похуже сибирских каторжных поселений…       — Вов, хватит, а! — Вдруг возмущённо рявкнул Авачинский, что от неожиданности Владивосток вздрогнул, крепче сжав руль, а Саша обернулся. Клим напряжённо сидел, сложив руки на груди и с мрачным видом смотрел в окно.       Атмосфера в машине резко стала гнетущей, а ненавязчивый шум кондиционера внезапно сделался очень громким и раздражающим.       — Что ж, — спустя примерно полминуты Вова снова заговорил, опасливо косясь в зеркало заднего вида, — сначала взглянем на океанариум, потом всё остальное.       Далее путь продолжился в тягучем молчании. Слава Богу, ехать оставалось недолго, примерно через пять минут они въехали на длинную парковку, которая была плотно заставлена машинами. Со всех сторон тянулись вереницы людей всех возрастов — от самых маленьких крох до глубоко пожилых стариков. Отдельное стояли туристические автобусы, доставившие китайских туристов, коих были настоящие толпы. Здесь же были организованные детские группы с флажками и в одинаковой форме, наверняка, отдыхающие оздоровительных лагерей для школьников. В общем количество людей однозначно свидетельствовало о высокой популярности этой достопримечательности.       На контрольно-пропускном пункте с необычной крышей, похожей на морскую ракушку, Владивосток достал из бардачка толстую папку с какими-то документами и, полистав страницы, вынул какую-то фирменную бумагу. Приморский показал документ терпеливо ожидающему охраннику, тот кивнул и отдал распоряжение поднять шлагбаум.       — На любой случай? — С улыбкой спросил Саша, помогая спрятать папку обратно.       — Каюсь, пользуюсь служебным положением, — Вова шутливо вскинул руки вверх, а затем, усмехнувшись, опустил ладони на руль.       Внутренняя территория выглядела очень ухоженно: постриженные газоны, система автоматической поливки травы, пешеходные дорожки, детские зоны. Здание океанариума было выполнено в виде белой морской раковины, прилегающая парковая территория была оформлена в морской эстетике с объемными фигурами представителей морской флоры и фауны. Людей и здесь было много, они фотографировались, трогали фигуры, гладили на удачу, садились верхом. Типичные люди.       На парковке Клим первым выскочил из машины и, бросив что-то не особо разборчивое вроде про туалет, убежал вперёд.       — С ним всё нормально? — Обеспокоенно спросил Александр, глядя ему вслед.       На вдохе горячий влажный воздух заполнил нос, рот, а следом и лёгкие, что молодой человек от неожиданности поперхнулся, сразу стало жарко, особенно на контрасте после автомобильного кондиционера. От духоты у Саши немного кружилась голова, наверное, лучше будет оставить пиджак в машине. И да, он расстегнул верхнюю пуговку рубашки и мелкие пуговицы на рукавах, которые аккуратно закатал до локтей. Посмотрев на Владимира в ожидании ответа, он поймал его внимательные изучающие глаза.       — Мм, он слишком резко реагирует на всё, что касается Юки, — чуть покраснев и отведя взгляд, пояснил Приморский. — Не обращайте внимание, он скоро отойдёт.       Возле центрального входа в океанариум их нагнал Петропавловск, он уже снова был в приподнятом настроении и без умолку рассказывал про встреченных по пути туристов с Камчатки, которые приехали в отпуск в Приморье. На входе Владивосток снова показал женщине лет сорока пяти с ярким макияжем пропуск, и та с благожелательной улыбкой его пропустила:       — Ой, Вовочка, как давно ты нас не радовал своим появлением! Мы соскучились с девочками, — она игриво подмигнула и захихикала.       — Тамара Сергеевна, вы прекрасно выглядите, — любезничал парень в ответ.       — Вот же дамский угодник, — хмыкнул Клим и отвёл Александра в сторону. — Тётеньки за сорок его просто обожают. Смотрите, сейчас она начнёт ему свою дочку или племянницу сватать.       И действительно, женщина достала свой телефон и стала Вове что-то показывать, очевидно, фотографии в галерее. Парень стал активно протестующе взмахивать руками и пятиться. Наконец, он смог уйти от назойлового внимания женщины, той вообще-то ещё работать надо.       — Простите, что задержался.       — Да мог бы с ней остаться, мы бы с Александром Петровичим сами прогулялись, — шутливо толкнул его локтем Авачинский.       — И не мечтай, дурак!       — Вот уж и не думал, сам дурак!       — Господа, — покровительно прервал их Романов, — не будем терять ни минуты драгоценного времени.       Океанариум показался Саше не менее интересным, чем Питерский или Московский аналоги. Наполнение и оформление были на высоте. Сам Владимир надолго замер у бассейна Байкальских нерп, которые будто его узнали и крутились поблизости как маленькие любопытные детишки до тех пор, пока они с Климом чуть ли не насильно увели умиляющийся Владивосток к следующей экспозиции.       Дальнейшим пунктом их экскурсионно-рабочей поездки стал кампус Дальневосточного Федерального университета, а точное вторая очередь его застройки.       — Жилья для студентов катастрофически не хватает, — объяснял Вова, пока они с Санкт-Петербургом ходили по территории стройки. Авачинский заявил, что задолбался с ними лазить, и остался в машине. — Для сотрудников тоже. К сожалению, университет — это больше красивый фасад, площадка для важных мероприятий. Образование здесь вторично, чего, конечно же, быть не должно. Вот об этом я более настойчиво говорю Михаилу Юрьевичу, но он считает, что и так всё в порядке. Он поддерживает образование в Казанском и Сибирском федеральных. А как же остальные восемь? — Владивосток с каждым словом говорил все более и более эмоционально, кажется, эта тема действительно его задевала. Вдруг он осёкся и испуганно посмотрел на Сашу. — Извините за такую прямоту, Александр Петрович.       — Вам не за что извиняться, Владимир. Наоборот, это очень хорошо, что вы прямо указываете на проблемы. И на будущее, — он в поддерживающем жесте легонько сжал плечо через тонкую ткань рубашки, — высказывайте Михаилу все, что считаете нужным без всяких стеснений.       — И тогда меня постигнет учесть Лёни.       — Ни в коем случае, потому что у вас будет моя поддержка.       — Но… в любом случае, это не просто. Михаил Юрьевич… пугает.       — Он пугал во времена Революции и СССР, а сейчас он почти плюшевый. Почти, — Саша улыбнулся, и Вова отзеркалил его улыбку.       Но в мгновение его лицо стало настороженным и напряжённым, когда парень глянул за плечо Саши.       — О, нет, — проговорил Владивосток, — только не это.       В непонимании Александр обернулся и сразу увидел группу людей в деловых костюмах которую возглавлял невысокий суховатый мужчина с на удивление неприятным лицом, рядом с ним шёл высокий крепкий темноволосый мужчина в очках и с густой щетиной. Не успел Санкт-Петербург спросить что-либо, как Владимир крепко схватил его за руку и потянул за ближайший контейнер с инвентарем. Он прижался спиной к металлической поверхности и тихо сполз вниз, присаживаясь на корточки. Саша, не отдавая себе отчёта в своих действиях на фоне странной ситуации, повторил за ним. Вова осторожно выглянул из-за угла провожая взглядом делегацию, которая как раз шла мимо его джипа.       — Чёрт, — прошипел он, — просто иди мимо. Просто иди мимо…       Видимо, телепатическое воздействие Приморского сработало, возглавляющий процессию мужчина лишь покосился на машину и направил людей дальше, а парень облегчённо выдохнул.       — Кто это? — С любопытством спросил Александр. — Местная мафия?       — Хуже, — Владимир обернулся к нему, припечатывая отчаянным взглядом. — Это губернатор. А второй — мэр.       Санкт-Петербург недоуменно заморгал, а затем вдруг, манерно прикрыв рот рукой, тихо рассмеялся. И он никак не мог остановится, от чего Владивосток испуганно обхватил его голову руками.       — Александр Петрович, вам плохо?! Может тепловой удар?!       А Саша смеялся все громче и свободнее, что мешало ровному дыханию:       — Всё… в порядке. Вы… Владимир… не знаете, почему мне так смешно? — Он снова зашелся в приступа смеха, а всё из-за абсурдности этой ситуации — Владивосток прячется на стройке за контейнером от своих мэра и губернатора. — У вас было такое лицо, вы бы со стороны видели!       — Вам точно голову припекло, — Вова встревоженно достал свой телефон. — Я сейчас позвоню Климу, и…       — Не надо, — Александр обеими руками обхватил ладони Приморского с телефоном, а сам лбом уткнулся в его плечо, пытаясь отдышаться. — Не надо…       Так они и сидели несколько минут. Со стороны это должно было выглядеть не просто странно, а жутко компрометирующе. Таких вольностей Романов себе никогда не позволял, но сейчас ему было все равно. Это чувство спокойствия и лёгкости, коих он не ощущал уже давно, были слишком притяны и желанны.       — У вас какие-то проблемы с мэром и губернатором? — Наконец заговорил Саша, поднимаясь.       — Да не то чтобы, — уклончиво отозвался Вова, вставая следом и направляясь обратно к машине. — Просто это не самые приятные люди, жадные и корыстные, все наши встречи заканчиваются разговором о деньгах. Работают они из рук вон плохо, но денежки очень любят, так ещё их Михаил Юрьевич прикрывает. Ух, не нравятся они мне, да и населению не нравятся. Но что поделать — они оба Москвой назначены.       — Хмм, — Александр сделал очередную пометку в свой планер. — Боже, знаете, Владимир, я уже лет сто так не смеялся, — о снял очки и пальцами потер влажные от слез глаза. — Такое чувство, будто тяжкий груз скинул.       — Это же хорошо, — Владивосток улыбнулся. — Лучше, когда негатив выходит со смехом, а не с плачем.       — Наверное, вы правы. Давайте на сегодня закончим. И что-нибудь поедим, но не хочу никуда идти больше, как насчёт доставки?       — Как пожелаете, Александр Петрович!       На обратной дороге Климу было поручено заказать доставку японской кухни. Вова врубил громкую яркую музыку, которая непривычна Александру, слишком резкая, да ещё и голосов исполнителей слишком много, и все разные.       — Это Stray kids, — пояснил Владивосток, делая громче, а затем мечтательно добавил: — Вот бы к ним на фанмитинг попасть.       — Ты чё, тринадцатилетняя девчонка? — Съязвил Авачинский.       — Ты просто не понимаешь. Тебе лишь бы шансон в уши лить.       Саша тоже не особо понимал, причём ни первое, ни второе, ему ближе были Чайковский, Шуберт или Моцарт, например. Но сейчас его больше заботило его слишком умиротворенное состояние и пылающее лицо. Кажется, он действительно подпёкся на солнышке.       Вернулись они уже под вечер, солнце приближалось к поверхности моря, а красно-розовые сполохи снова окрасили небо. Оставив машину на парковке, троица поднялась на нужный этаж. Владивосток уже занёс ладонь над дверной ручкой и вдруг напряжённо замер.       — Блять, открыто, — тихо прошептал он. — Неужели домушники?       Парень отошёл в сторону и слегка стукнул по стене в метре от двери. Оказалось, это что-то вроде встроенной в стену потайной кладовой, откуда Вова достал две бейсбольные биты. Одну он молча передал Климу, вторую оставил себе.       — Александр Петрович, держитесь сзади, — спокойно скомандовал он.       — Может полицию вызвать? — Предложил Санкт-Петербург, обеспокоенно осматриваясь. — Вдруг они вооружены?       — Сами разберёмся, — мрачная решимость Владивостока заставила его в ту же секунду замолчать.       Приморский медленно опустил ручку и, открыв дверь, бесшумно прошёл внутрь. Клим — за ним следом. Санкт-Петербург застыл прямо в дверном проёме, чувствуя, как от волнения колотится сердце, однако он ясно услышал, что в гостиной работает телевизор.       — Юка?! — Вдруг в один голос воскликнули парни, опуская биты.       Опасность миновала, поэтому Романов парой шагов поравнялся с ребятами.       На диване, поджав ножки, сидела миниатюрная девушка азиатской наружности, но с круглыми, почти кукольными голубыми глазами. Тёмные волосы завязаны в два тугих хвоста, кончики выкрашены в кислотный розовый цвет, длинная чёлка задевает неестественно длинные ресницы. Девушка была одета в розовое укороченное худи, открывающее живот, короткую фиолетовую юбку и пёстрые гольфы выше колена. Так же на ней было несчётное количество аксессуаров: браслеты, подвески, кольца, пирсинг на обоих ушках и в левой брови. В руках девушка держала большое ведро с мороженым и столовую ложку. Рядом с ней, свернувшись, мирно дремала Уссури.       –Яхо, мальчики! — Весело поприветсвовала она тоненьким мультяшным голоском и мило помахала рукой. — Сюрприз!       — Ты опять ковырялась в замке? Могла бы просто позвонить мне, — проворчал Владивосток, отбрасывая в сторону биту.       — Эффект не тот, согласись, — игриво подмигнула девушка и, приблизившись к парню, крепко его обняла, обвив руками шею. — Ты такой милый, когда злишься.       Вова бережно обнял её в ответ, строго проговорив:       — Если мне опять из-за тебя придётся сменить замок, денег на зимний сезон не получишь.       Девушка недовольно цокнула, закатив глаза, и ловко выскользнула из объятий. Она подошла к Авачинскому, который буравил её яростным взглядом.       — Ты чего? — Спросила она, в невинном удивлении вскинув тонкие бровки. — Не рад меня видеть?       — Ничего, — буркнул он и сложив руки на груди, отошёл к окну.       — Эмм, Юка, иди сюда, — прерывая неловкую тишину, позвал её Вова. — Познакомься, это Александр Петрович, Санкт-Петербург. Александр Петрович, это Южно-Сахалинск, Юка Сусуя.       — Очень рад знакомству, — Романов в галантном жесте сжал прохладную ладошку девушки и на бесконечно короткое мгновение прижал пальчики к губам.       Юка, слегка приоткрыв маленький ротик, чуть зарделась, поднесла сжатые кулачки к груди и непосредственно выпалила:       — Какой же он красивый!       — Чего?! — Снова в один голос возмущённо воскликнули Вова и Клим, с какой-то мрачной досадой глядя на Южно-Сахалинск.       Тут раздался звонок домофона — прибыла доставка.       — Я заберу, — тяжёлыми шагами Авачинский покинул квартиру.       — Я с ним схожу, — голос Юки звучал слегка встревоженно, но она светло улыбнулась и выбежала следом за парнем, хлопнув дверью.       Вова и Саша остались одни. Владивосток, стараясь не смотреть на Романова, прошёл к барной стойке и достал с полки бутылку вина и четыре бокала. Александр, не понимая, что вообще произошло, тихонько забрался на барный стул, ожидая каких-то пояснений от Владимира. Уссури, чувствуя странную атмосферу, приблизилась к ним и вопросительно осмотерела их по очереди.       — Судя по щелчку, замок целый, — наконец, скованно заговорил он. — У Юки есть дурацкая привычка — вскрывать замки шпильками. Это какая-то зависимость, честно говоря. Возможно со времен каторги, когда она сама вскрывала кандалы каторжников…       — Эти двое… они в каких-то определённых отношениях? — Осторожно спросил Саша, поглаживая леопарда между ушек. Очевидно, что реакция Клима была вызвана ревностью. Но зеркальная реакция Владивостока? Может он тоже…?       — Сложно сказать, — устало выдохнул парень, вытаскивая пробку из бутылки. — Они то ведут себя как суперлучшие друзья, братаны, и всё такое, то разыгрывают вот такие любовные драмы. Сплошные двусмысленности. Я сам уже ни малейшего представления не имею, что думать.       — А вы… — Саша хотел спросить, возможно ли, что и сам Владивосток влюблён в Южно-Сахалинск. В конце концов, фанатская одержимость и романтические чувства — это не одно и то же.       — Я — что?       — А вы… — нет, почему-то Александр не смог заставить себя озвучить свой вопрос. — А вы… нальёте мне вина, наконец?       — Разумеется, — Вова улыбнулся и с мастерством опытного бармена наполнил бокал.       К тому моменту вернулись Юка с Климом, которые уже беззаботно вместе над чем-то смеялись. Выглядели они настолько легко и гармонично, будто ранее ничего не произошло. Во время ужина Южно-Сахалинск без умолку расспрашивала Александра обо всем подряд и бесконечно восхищалась им.       — А ты зачем вообще сюда пришла? — В какой-то момент спросил Владивосток, хмурясь.       — Я принесла тебе мерч с Ateez, как ты и заказывал, — девушка кивнула в сторону большого картонного пакета, который стоял на полке возле телевизора. — Эй! Потом посмотришь, — она ловко схватила за запястье вскочившего в нетерпеливом любопытстве Приморского. — Где твои манеры, Вовочка?!       — Ты права, извините, — молодой человек сел на место.       – И вообще, я первой хотела познакомиться с нашим гостем, – она кокетливо глянула на Александра, – но я и подумать не могла, что кое-кто, – она перевела стрый взгляд на Авачинского, — меня опередит!       Почти весь оставшийся вечер Вова молчал, лишь задумчиво смотрел на широкую ладонь Клима, укрывающую кукольную ручку Юки, которая все так же не смолкала.       — Ну, думаю, мне пора к себе. Увидимся завтра, — очаровательно порозовевшая после вина Южно-Сахалинск на прощание обняла смутившегося Вову, пожала руку Саше и нетерпеливо посмотрела на Петропавловск. — Ты идёшь, или как?       Тот непонимающе глянул на Юку.       — В смысле… к тебе?       — Ну, да, — ответила она таким тоном, будто это была самая очевидная вещь на свете. — Клим, не заставляй девушку ждать тебя слишком долго.       У двери она обернулась, подмигнула Владивостоку и, стуча каблучками, вышла в подъезд.       Только со щелчком замка Авачинский ожил, он неуверенно посмотрел на Владимира, тот рвано кивнул и неуклюжим жестом указал на дверь. Тогда Петропавловск наконец широко улыбнулся, он дружески хлопнул парня по плечу, энергично пожал руку Александру и пулей вылетел за дверь.       — С ума с ними сойти можно, — с тяжелым вздохом Приморский грузно опустился на стул и подпер кулачком щеку.       Он прикрыл глаза и чему-то усмехнулся. Длинные ресницы мелко дрожали на раскрасневшихся от алкоголя щеках. Потягивая остатки вина, Саша с каким-то эстетическим умилением наблюдал за своим протеже. Голова казалась одновременно и лёгкой, и тяжёлой, а лицо пекло не то от загара, не то красного сухого. Вдруг Владивосток вскинул веки и насыщенным ультрамарином осветил Романова.       — Александр Петрович, а можно вопрос?       — Пожалуйста, Владимир.       — Вам никогда не хотелось быть обычным человеком?       Этим вопросом парень застал его врасплох. Этот вопрос мучил многих бессмертных, он был опасен и бессмысленен, но отказаться от этих размышлений было непросто. Люди не осознают, что быть смертным человеком — это свобода. Свобода буквально во всем. Города лишены этой роскоши, они лишь притворяются людьми. А в притворстве нет ничего хорошего…       — Да, хотелось, но очень давно, тогда я был даже моложе вас.       — А сейчас?       — А сейчас… а сейчас, Владимир, давайте-ка мы с вами отправимся спать, — Саша поднялся с места и подхватил бокалы, чтобы убрать.       — Не нужно, оставьте все, — Приморский перегородил ему путь и осторожно отобрал бокалы.       Соприкосновение кожи отозвалась слабым электрическим разрядом где-то глубоко внутри. Нет, у них нет такой свободы, в том числе на это. Особенно на это.       — Спокойной ночи, — не поднимая глаз пробормотал Санкт-Петербург и почти убежал в свою комнату.       Он долго смотрел на полоску света под дверью, не в силах уснуть, до тех пор пока она не исчезла, слившись с темнотой.