Going East

      А начиналось все очень даже прозаично. Это было очередное совещание с главами федеральных округов, и шло оно по привычному сценарию: Московский в лучших своих традициях опоздал на одиннадцать с половиной минут, потом повыёбывался новым невероятно продвинутым и дорогим микрорайоном где-то в Красногорске, выслушал отчёты от каждого федерального центра, выдал очередные сомнительные по скромному мнению Санкт-Петербурга распоряжения, ииии… и на этом все должно было закончиться, но не тут-то было.       — Итак, дорогие мои россияне! Хочу сообщить вам кое-что важное! Сегодня начинается новая эпоха нашей великой страны!       Москва умел включать помпезность и пафос при всяком случае, особенно не самом удобном. Александра за столько лет это уже перестало раздражать. Интересно, какие новости припас Михаил? Текущая обстановка не предвещала ничего хорошего. Взаимоотношения с Западными коллегами всегда были мягко говоря напряженными, а сейчас… а сейчас мягко сказать и не получится. И как раз по этой причине Москва слишком рьяно внезапно изменил политический курс на Азию и голодным энцефалитным клещом вцепился в Дальний Восток, стремясь выжать из округа все жизненные силы во благо страны. Хотя это можно было предвидеть, не просто ж так Михаил зачастил с визитами во Владивосток, который всего-то несколько лет как стал столицей ДФО, стараниями всё того же Михаила Юрьевича. Более того, Москва все время зовёт Владимира к себе, даже свой личный самолёт за ним дважды гонял. Романову в целом Мишины закидоны известны много лет, но вот как бы столичная «красивая жизнь», которая Московского уже не испортит, не заляпала совсем ещё молодого и во много неискушенного главу ДФО.       Тем временем столица поднялся со своего места и медленно направился к другому концу стола для переговоров в сопровождении внимательных взглядов подчинённых.       — Посмотрите в это прекрасное, юное, невинное лицо, — Михаил вальяжно подошёл к сидящему в самом конце длинного стола миловидному пареньку с вьющимися сине-черными волосами и слегка раскосыми глазами цвета насыщенного ультрамарина. Столица резко, с тяжелым глухим звуком опустил свои жилистые ладони на хрупкие плечи юноши, который от неожиданности слегка подпрыгнул на своём месте, выдавливая неловкую улыбку от прикованного к нему всеобщего внимания. — Так вот, это чудесное дитя и есть наш проводник в новую жизнь! Наш Дальневосточный форпост, которому предстоит стать нашей светлой надеждой и крепкой опорой!       — Михаил Юрьевич, конкретизируйте, пожалуйста, — Александр манерно смахнул несуществующую пылинку с рукава идеального пиджака.       — Терпение, мой дорогой Питер, — он знал, что Саша не любит это дурацкое прозвище, которое прицепилось к нему как шершавый банный лист кучу лет назад, поэтому специально противно выделил его.       Санкт-Петербургу же казалось, что линзы очков в мгновение раскрошатся на осколки от едва сдерживаемого негодования. Никто в мире не мог его вывести из себя так быстро и метко, кроме его заносчивого и совершенно не следующего никаким правилам и логике наставника.       — Так, на чем я остановился? Ах, да, — Москва сделал театральный жест, будто поймал вдохновение за хвост. — Вы знаете, кто это? — Он, расплываясь в наигранной медовой улыбке, любовно погладил по непослушным тёмным волосам парня, у которого не было ни единой возможности сбежать из цепких лапищ столицы.       — Это че, вопрос с подвохом, Михаил Юрьевич? — Усмехнулся Пятигорск. — Это ж Вовчик Приморский, ну.       — Ну-ка, цыц! Никаких «Вовчиков»! Владимир, — Москва многозначительно вскинул к потолку указательный палец, — великое русское имя, и оно как нельзя подходит нашему Владивостоку. Потому что…? — Миша вопросительно обвел пытливым взглядом подчинённых.       — Потому что он миленький? — Со смешком спросил Ростов-на-Дону и подмигнул Владивостоку, который слегка покраснел.       — Нет, не по этому, — холодно отозвался Московский. — Хотя неплохой вариант, почему бы и нет? Но! Причина в другом! Продуйте уши и слушайте, мать вашу, — мужчина выдержал драматическую паузу. — Владеть Востоком — Владеть миром!       Повисла неловкая тишина, которую усиливало тиканье часов на стене кабинета.       — Вау, — едко произнес Екатеринбург. — Долго придумывали, Михаил Юрьевич?       — Твоя язвительность не иначе, как от лукавого, поставлю за тебя свечку, — парировал тот мгновенно, а затем более торжественным тоном продолжил: — По сим заявляю, что Владивосток становится мои новым любимчиком на следующий год, а может и на два, а может и на три. Как масть пойдёт. В общем, я собираюсь выстроить на его базе широкое и надёжное окно в Азию, — Москва наклонился и, абсолютно не стесняясь, начал сюсюкать с Вовой как с маленьким ребёнком. — Я тебя хорошенько пофинансирую, мы тебе ещё мост до Сахалина отгрохаем, все дороги сделаем, суперльготные авиабилеты до меня замутим, туризм Петропавловску и Южно-Сахалинску разовьём, из Хабаровска, прости Господи, нормальный город сделаем, коренные народы севера поддержим, Китай охмурим так, что жить без нас не сможет…       — Михаил Юрьевич, — холодно перебил поток фантазий Санкт-Петербург, — обычно такие вещи мы решаем общим голосованием.       — В этот раз обойдёмся без этой пустой формальности.       — Но вообще-то…       — Я так решил, я тут столица, что хочу, то и во… действую в интересах государства, — с важным видом отрезал Московский. — Ну, а теперь слово нашему дорогому Владивостоку. Расскажи-ка нам, дружок, что ты думаешь о той огромной ответственности, которую я на тебя взваливаю?       Со стороны было очевидно, что парнишка в шоке от таких новостей, он беспомощно обвел вопросительным взглядом присутствующих, а потом с осторожной улыбкой тихо заговорил:       — Ой, нууу… это такая честь, Михаил Юрьевич, но…       — Да-да, конечно, конечно, я понимаю, как ты рад, Вовочка. Но ты ещё не знаешь самого главного, — казалось, воодушевление Михаила не знало границ. Он чуть ли не вприпрыжку обошёл стол для переговоров и остановился за спиной напрягшегося Романова.       — Блять, — беззвучно выходнул Саша, понимая, что его ждёт неминуемый пиздец. Не подумайте, он крайне редко позволяет себе крепкие словечки.       — Наш драгоценный Александр Петрович будет твоим наставником, Владимир. Он у нас опытный город-порт с трехсотлетней историей, пронес на себе бремя столицы, а ещё он знает, как найти общий язык с нашими иностранными партнёрами, — Москва хитро глянул на Романова. — Питер, не вижу энтузиазма. Ну, чего ты, у вас с Владивостоком так много общего, например… у обоих есть море и военно-морской флот.       — А ещё одинаково высокие цены на морепродукты и недвижимость, — радостно добавил Пятигорск и с дурачливой улыбкой осмотрел всех коллег. — Ну, вы чо, смешно же…       — Нет, это не смешно, Георгий, — строго отозвался Михаил, а за тем с приветливой улыбкой обратился ко всем присутствующим. — На этом предлагаю считать наше собрание закрытым. Александр Петрович, благословляю тебя в путь далекий. Владимир, надеюсь на тебя. Новосибирск, твой доклад о науке послушаем в следующий раз, не расстраивайся. Так, у кого-то есть вопросы? — Пятигорск поднял руку, но был искусно проигнорирован. — В таком случае, дорогие коллеги, пошли все вон! У всех нас работы до жопы. Алиса, врубай гимн.       Умная колонка распознала голос хозяина, и кабинет заполнила торжественная мелодия гимна Российский Федерации. Главы округов встали со своих мест и, прощаясь друг с другом, поздравляя обескураженный Владивосток, один за другим покидали кабинет. Сидеть остались лишь Москва и Санкт-Петербург, который настойчиво сверлил холодным недовольным взглядом начальника. В дверях Приморский обернулся и неуверенно позвал:       — Ммм… Александр Петрович…?       — Да, Владимир, подождите меня снаружи, — отозвался тот, не отрываясь от Московского, делавшего вид, что Саша просто не существует.       Кивнув, молодой человек вышел и тихо прикрыл дверь.       — Почему ты все ещё здесь? Заняться нечем? — Нетерпеливо спросил столица, не отрываясь от заполнения каких-то бумаг. — Хочешь отблагодарить меня за незапланированные каникулы на другом краю материка?       — Миш, какого хрена? Я не собирался становиться нянькой, — резко заявил Санкт-Петербург.       — Меня Пётр Алексеевич, царствие ему небесное, в свое время тоже не спрашивал.       — Неужели ты решил на мне отыграться за давно минувшие времена?!       Наконец Московский поднял на него взгляд.       — Отыграться, говоришь, — укоризненно произнес он. — Как будто у меня других дел нет?! — Пальцами сжал переносицу. Видно, что устал. Романову на секунду стало совестно за свои слова. — Саша, мы слишком долго полагались на кого-то из вне, шли за кем-то, как в стаде баранов. Мне лично это осточертело. Мы — Россия! Пора начать думать самостоятельно, без условного «старшего брата».       — Азиатский курс перспективен, не спорю, но почему я? Я же ничего не знаю и не понимаю в азиатском мире.       — Вооот! Видишь? В этом и проблема. Знаешь, недавно я кое-что понял: мы, русские, находимся на стыке двух миров — Европы и Азии, и при этом не соответствуем ни одному из них. В Европе нас считают азиатами, поэтому футболят подальше, а для Азии мы выглядим слишком как европейцы, а значит не подходим. При этом у нас внутри огромная попасть между европейской и азиатской частью России. И это я еще не говорю о многчисленых этносах. Чтобы выжить, мы должны быть едины, этот разрыв необходимо вылечить и установить баланс.       — И все же почему я?       — Потому что ты как никто другой можешь понять то положение, в котором оказался наш Вовка.       — В какое положение ты его загнал. И меня заодно.       — Вот что у тебя за манера к словам цепляться, — исподлобья зыркнул на него Москва. — Такое дело я могу доверить только тебе, потому что в свое время я передал тебе всё, что знал сам.       — Тогда все было по-другому.       — Ты сам жаловался, что задолбался общаться с Хельсинками, Таллином и Стокгольмом.       — О, мой Бог, не напоминай, — Саша театрально схватился руками за голову — с этими партнёрами было крайне сложно иметь конструктивный диалог.       — Я тебя фактически спасаю, сам займусь этими кренделями заморскими, и другими Европейскими коллегами, — Михаил резко помрачнел. — У нас ещё хуева туча нерешенных с ними вопросов… Ну, ладно, не заставляй Вовчика ждать. Кстати, он так фанатеет по тебе, смотри, как бы не затискал до смерти, — Московский противно хихикнул, что у Саши сами по себе брови сошлись на переносице от недовольства.       — В каком смысле?       — Вали уже.       Со вздохом Романов наконец поднялся со своего места и направился к выходу. Уже взявшись за ручку двери, он обернулся. Михаил снова увлечённо копошился в стопках бумаг.       — Даже удачи не пожелаешь? — Не получалось у Александра обойтись без колкости в голосе.       — Я тебе дал свое благословение. Чего тебе ещё надо? Закрой уже дверь с той стороны, — Московский, не поднимая взгляда, нетерпеливо махнул рукой.       В коридоре у Саши даже не было шанса обдумать всё и собраться с мыслями. Он сразу же наткнулся взглядом на сидящего на ближайшем подоконнике Владимира. Парень с ногами забрался на белоснежную панель, обхватив руками одно колено и опустив на него подбородок. Белоснежный провод наушников (явно китайские), криво выкрашенные чёрным лаком ногти, закатанные рукава пиджака, расстегнутый ворот белой рубашки, какой-то странный значок на лацкане и вырвиглазно розовые кеды. Во всем чувствовалась небрежность, которую Александр не мог выносить. Его удивило, что в случае с Владивостоком он не чувствует тотального отторжения, как если бы это был кто-то другой. Интересно, почему?       Но и об этом он подумать не успел, так как Вова, видимо почувствовав на себе взгляд Санкт-Петербурга, ловко спрыгнул с окна и, стягивая наушники, подскочил к Романову. Тот, глубоко вздохнув, величественно заговорил:       — Что ж, Владимир, нам с вами предстоит…       — Ух, Александр Петрович, вы не представляете, как я рад, что вы станете моим сенсеем, то есть учителем! — Саша не смог донести свою речь, более того, он напрочь забыл все слова, когда Приморский внезапно изо всех сил обнял его. — Михаил Юрьевич говорил, что меня ждёт больше будущее, про окно в Азию, но я и предположить не мог, что вы… — молодой человек вдруг отпрянул так же внезапно, как втянул в объятие, и неловко почесал нос подушечками пальцев. — Простите, пожалуйста, что это я… Меня и так все ругают за излишнее… в общем, извините.       Море. Да, точно. Он пахнет морем. Вот о чем подумал Романов. Почему-то это наблюдение его удивило. Странно, он ведь сам неразрывно связан с морем всю свою жизнь. Но Балтийское море какое-то другое, особенное, такое же монументальное, изысканное и лощеное, как и сам Санкт-Петербург. Нет, вообще-то это не его личное мнение, просто все так говорят. А это дитя Тихого океана так сильно отличается. Свобода. Непосредственность. Открытость. Все это в себе Саше пришлось притупить очень давно. Миша верно говорил — «когда решаются судьбы миллионов людей, наши чувства и эмоции не имеют значения». Надо будет над этим поработать с Владимиром, однозначно.       Однако Владивосток чем-то отдалённо напоминает ему самого себя в юности. И теперь, кажется, наконец, Санкт-Петербургу выдался шанс, как говорится, прочувствовать шкуру Московского трехсотлетней давности на себе. В любом случае этот милый мальчик не вызывает негативных мыслей, и Романову уже не так сильно претит перспектива длительной командировки на другой конец страны.       — Кхем, Владимир, я очень ценю ваш энтузиазм, надеюсь, ваша энергия не иссякнет, — покровительно произнес Саша и намеренно излишне внимательно глянул на часы. — Что ж, у меня ещё есть незаконченные дела, я разберусь с ними и через две недели прилечу к вам. Согласны?       — Конечно! Конечно, согласен! — Приморский улыбается слишком заразительно. — Я буду вас очень ждать! Александр Петрович, обещаю, я буду самым лучшим учеником, я не подведу ни вас, ни Михаила Юрьевича, ни всю Россию!       — Ваше рвение похвально. Что ж, до встречи, — Романов протянул правую руку, и Владивосток сначала крайне удивлённо на неё посмотрел, осторожно сжал ладонью пальцы, а затем уже обеими руками обхватил, глядя на Сашу, как на икону в храме.       «…Кстати, он так фанатеет по тебе, смотри, как бы не затискал до смерти», — внезапно вспомнились слова Московского, и Санкт-Петербург вдруг смутился. Он деликатно высвободился из рук юноши и, вежливо кивнув на прощание, поспешил покинуть владения Москвы. Он ещё долго ощущал меж лопаток пристальный взгляд ультрамариновых глаз.       Дальний Восток, да? Такой загадочный и бескрайний. Интересно какие тайны он скрывает? Что его, Александра, может там поджидать?