Шанс на прошлое

      Драко шагал по коридору подземелий, его шаги отдавались глухим эхом в каменной тишине. Пальцы сжались в кулаки, но он не позволил себе выплеснуть злость, хоть и чувствовал, как она клубится в глубине, тяжелым, душным огнем, обжигающим изнутри. Но злился он не на Гермиону.       Он злился на себя. На то, как легко потерял контроль. На то, как позволил эмоциям взять верх. На то, как её взгляд — полный обиды, разочарования — врезался в память, как раскалённое клеймо.              Когда всё снова пошло не так?       Он спас её. Проклятье, он сделал для неё больше, чем когда-либо думал возможным в этом времени, больше, чем для кого бы то ни было. Искупал ошибки прошлого, шаг за шагом восстанавливал хрупкий, ненадёжный мост между ними. Он думал, что заслужил её доверие. Что они наконец научились… понимать друг друга.       Но стоило ему оступиться — и всё рушилось. Разом. Как карточный домик, развеянный одним порывом ветра. И он утащил её за собой в эту бездну.       Грейнджер была права. Он был груб, он сорвался, обрушил на неё свою ярость, хотя на самом деле злился только на себя. Но хуже всего было не это. Хуже всего было то, что он не мог выбросить из головы не её слова, а её тон.       Тон, в котором звучала ревность.       Драко резко выдохнул, провел рукой по лицу, пытаясь привести мысли в порядок. В этом времени они вообще еще были никем друг другу. Ревность? О Мерлин, но как же тогда рыжий Кислый? Неужели, он что-то упустил?       Нет. Грейнджер не принадлежала ему. Никогда не принадлежала. Ни в каком времени, ни в каком мире. У неё была своя жизнь, свои друзья, свои чувства — всё, что не имело к нему никакого отношения.       Так почему тогда его злость задела ее так сильно?       Он запустил пальцы в волосы, раздражённо взъерошив их. Грейнджер всегда защищалась, атакуя первой — он знал это, понимал. Но, чёрт возьми, почему именно его она выбирала мишенью? Почему он вызывал в ней такие сильные эмоции?       Драко думал, что у них есть шанс. Маленький, но шанс. Они учились доверять, учились понимать друг друга. А теперь…Теперь всё летело к чёрту.       Он сжал кулак так сильно, что ногти впились в ладонь. Он не мог это исправить. Не знал, как. Но знал одно: если бы снова пришлось спасать её — он бы спас. Снова и снова. И неважно, сколько раз она будет смотреть на него с ненавистью.       Драко не спал всю ночь. Поначалу он пытался заглушить мысли, но стоило закрыть глаза, как перед ним вставали две картины.       Астория. Хрупкая, ледяная, безжизненная, застывшая на мраморном полу ритуальной комнаты, с кровавыми дорожками под носом. И Гермиона. Её взгляд — полыхающий злостью и болью. Дрожащие губы, выплёвывающие слова, бьющие его сильнее, чем любой удар.       Была ли в нём злость? Конечно. На себя. На судьбу. На нее. На то, что рядом с этой чертовой девушкой он уязвим так, как не был никогда в жизни. Он мог пытаться сбежать, отгородиться, заглушить чувства. Но она всегда находила его. Врывалась в его мир, приносила хаос — а он отвечал ей ядом, потому что… потому что не знал, как иначе.       Как теперь загладить вину? Он мучительно пытался представить, как подойдет к ней, подбирает слова, объясняет… Но что бы он ни придумывал в голове, всё звучало жалко. Ничтожно. А жалость — это последнее, чего он хотел от Грейнджер.       К утру ответ так и не нашёлся. Он просто лежал на влажных от холодного пота простынях, глядя в потолок.

∼∽ ∼∽

      Когда Драко спустился в гостиную Слизерина, его ожидал неожиданный, но приятный сюрприз.       Тори. Она сидела на диване у потухшего камина, с легким румянцем на щеках, весело болтая о чем-то с Пэнси Паркинсон. Ее видимо перенес один из его домашних эльфов, и Драко устало улыбнулся, наконец-то видя ее в Хогвартсе здоровой и невредимой… но в голове все никак не стиралась другая картина, которая мучила его всю ночь.       Пэнси, завидев его, кивнула в знак приветствия и мягко сжала руку Астории.       — Позже поболтаем, — пообещала она подруге, кидая на Малфоя выразительный взгляд.       Потом подхватила Блейза под локоть и скрылась в проеме портрета, направляясь в сторону Большого зала на завтрак.       Астория, ласково улыбаясь, поднялась и шагнула к Драко, протягивая руки в привычном жесте. Он знал, что она хотела его обнять, чтобы успокоить. Она всегда так делала, когда видела, что он напряжен или расстроен. Но заметив его хмурый взгляд, она замерла, чуть склонив голову набок.       — Это ведь не только из-за меня, да? — ее голос звучал мягко, но проникновенно. — Что случилось?       Малфой стиснул зубы и, прежде чем успел себя сдержать, подошел и уронил голову ей на плечо, заскулил и едва слышно простонав уже высеченные на сердце слова:       — Я облажался, Тори. По-крупному.       Астория терпеливо ждала. Драко вздохнул и кратко рассказал ей о ситуации в библиотеке: о ссоре с Грейнджер, о словах, что прозвучали в сердцах из его уст. Девушка шумно вздохнула, быстро оглянулась по сторонам, а потом, к его полному удивлению, схватила за галстук и, с силой, что не вязалась с ее хрупкостью, потянула в отдаленный угол гостиной, где они могли бы сохранить хоть какую-то приватность разговора.       — Ты же помнишь, что я уже не раз просила тебя объясниться с ней, — ее взгляд потемнел, а в интонации появились стальные недовольные нотки, как у рычащей кошки — Тогда она бы не ревновала тебя ко мне, понимаешь?       — Какая ревность, Тори? Если ты забыла, Грейнджер помолвлена. Наверняка строит планы на свою свадьбу мечты с Кислым Уизли, - Драко скептически усмехнулся.       — Ну, если уж на то пошло, мы с тобой тоже технически помолвлены Драко, - Астория фыркнула сделав пальцами кавычки в воздухе и после скрестив руки на груди.       — Это другое, — отрезал он, отводя взгляд.       — Да, но наш разговор в библиотеке больше походил на обсуждение первой брачной ночи, а не на снятие проклятья! Вспомни, с каким лицом стояла Грейнджер, когда нечаянно обнаружила себя, - Астория выразительно посмотрела на Драко, будто общалась с глупым пятилетним ребенком - Я не знаю до чего вы там дошли в твоем будущем, но она точно не выглядела как равнодушная девушка. Мне кажется, ты что-то упускаешь и ее симпатия к тебе есть уже сейчас.       Малфой многозначительно молчал, глядя в сторону и недовольно надув губы, поэтому Астория решила немного поменять тактику.       — Драко, ты должен попросить у нее прощения. По-настоящему, а не как в твоих фантазиях, - Тори покачала головой.       — Я знаю, — он устало провел рукой по лицу. — Просто… Не знаю как вообще к ней подойти. Она мне врезала на третьем курсе из-за какого-то гиппогрифа. Боюсь сейчас она придумает какое-то невероятное проклятье или впервые использует непростительное на знакомом слизеринце….       — Тогда напиши ей длинное, красивое письмо, письмо с извинениями, - Тори заглянула в испуганные глаза лучшего друга - я знаю, что ты умеешь красиво писать Драко! Если мне не изменяет память именно письма вас связали в прошлом. Так вот - возьми пергамент и напиши ей! И в конце предложи встретиться, чтобы закопать топор войны и выкурить трубку мира. А там уже подключишь все свое обаяние.       — Мне кажется, она просто пошлет меня сейчас. У меня и так все валится к чертям. Я чуть не… — он оборвался, сглотнул. — И мне еще нужно понять, в чем была ошибка в нашем ритуале. Найти недостающий кусочек пазла. До Рождества осталось не так много времени Тори, время для того, чтобы контакт можно было разорвать заканчивается….       Астория долго смотрела на него, а потом вздохнула.       — Хорошо. Тогда давай решать проблемы по мере их поступления. Сейчас мы идем на завтрак. Потом у нас уроки. А после них — ты попросишь прощения у Гермионы. Сначала напишешь письмо, потом пойдешь на встречу лично и попросишь прощения повторно. Искренне, без этих своих уловок и увиливаний. Попросишь прощения, а не извинишься, Драко! Это разные вещи!       Драко молча кивнул. Он предложил Тори локоть, и они направились к Большому залу. По пути он спросил:       — Как ты себя чувствуешь? Есть какие-то мысли, что могло пойти не так?       Она задумалась. У нее возникло несколько предположений, и она хотела обсудить их с Тео с Блейзом, а также отправить сову домой.       Малфой тем временем достал из кармана ее кулон и осторожно положил на ее ладонь, сжав ее пальцами.       — Мы разберемся, — сказал он, глядя ей в глаза. — Мы решим эту головоломку. Вместе.       Астория улыбнулась. Все будет хорошо.

∼∽ ∼∽

      Гермиона шагала по коридору, едва сдерживая желание просто исчезнуть. Не трансгрессировать — это было бы слишком легко. Нет, она хотела провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе, стать призраком замка, лишь бы не сталкиваться с ним.       Драко Малфой.       Как она могла? Как позволила эмоциям взять верх над разумом? Как допустила, чтобы ревность, да-да, именно ревность, заменила собой всю ту выдержку, что она годами в себе воспитывала?       Она оступилась. Нет, она рухнула в бездну.       Гермиона прокручивала в голове произошедшее снова и снова, пытаясь найти момент, когда всё пошло не так. Когда мостик их хрупкого взаимопонимания, который только-только начал выстраиваться после долгих лет ненависти, дрогнул и рухнул под тяжестью её же слов.       Её взгляд, полный обвинений и голос, полный горечи.       "Как ты мог?.."       Да кто она такая, чтобы задавать ему этот вопрос? Этот Драко не принадлежал ей. Они даже не были друзьями. Их связывало лишь школьное прошлое, которое они оба хотели забыть, прошлое будущее, о котором знала только она, и настоящее, которое она только что разрушила.       Он спас ей жизнь. А она обвинила его в бесчестных мотивах по отношению к его же невесте. От стыда Гермиону передёрнуло, и она крепче сжала пальцы, словно пыталась удержаться за что-то, чего больше не существовало. Как же глупо…       Гермиона не имела права лезть в его жизнь. Как бы ей ни хотелось прокричать, что она знает его лучше, чем кто-либо. Как бы ни хотелось сказать, что он не тот, за кого себя выдаёт. Что он добрее, смелее, честнее, чем кажется.       Но он должен сам пройти этот путь. Должен пройти, чтобы стать тем человеком, которого она...       Это было его время. Его история. А она? Сейчас, она была в ней лишней.       Гермиона сжала губы, подавляя стон отчаяния. Воспоминания накрыли её волной — его рукописные письма, тщательно выведенные строчки, пропитанные эмоциями, словами, в которых было столько тепла, что она каждое из них складывала в сердце, как драгоценность.       Она мечтала об отношениях с ним. О будущем, где у них есть шанс и время друг для друга.       Но сейчас… сейчас она только что, возможно, уничтожила всё. Можно ли было накосячить ещё сильнее, чем она?       Гермиона не знала. Но, кажется, только что установила новый рекорд.              Морозное утро ноября началось с тяжести в висках. Гермиона с трудом разлепила глаза, но тут же снова уткнулась лицом в подушку, зарываясь в мягкие складки одеяла. Голова была словно налита свинцом, мысли вязли, разбегаясь в разные стороны, но одна была яснее прочих: только не завтрак.       Только не Малфой.       Она ни за что не спустится в Большой зал и не сядет за стол, даже если её желудок будет вопить от голода. Не после вчерашнего. Не после того, как его голос, его взгляд, его злость продолжали звучать в её голове, словно заевшая пластинка. И чувство стыда, которое заставляло желать билет до Северного полюса без права возврата.       Поэтому она попросила Тео принести ей пару бутербродов и кофе чуть позже перед занятиями — и теперь могла позволить себе проваляться в кровати, кутаясь в тепло, слушая, как за окном воет пронизывающий осенний ветер.       И вдруг — стук. Глухой, осторожный, но настойчивый. Гермиона приоткрыла глаза, нахмурилась, едва высунула нос из-под одеяла… и ахнула.       За стеклом, утопая в морозном свете раннего утра, сидела сова. Но не просто сова. Серебристо-белая, с янтарными глазами, блестящими в тусклом свете. Она узнала бы её из тысячи других. Личная сова Драко Малфоя.       Сердце ухнуло вниз, потом взметнулось вверх и забилось так сильно, что казалось, его биение отдаётся в каждой клетке тела.       Сквозь оцепенение Гермиона всё же нашла в себе силы вскочить с кровати и распахнуть окно. В комнату тут же ворвался холодный воздух, обжигая кожу, заставляя её поёжиться. Сова, гордо ухнув, деловито влетела внутрь и уселась на спинку ближайшего стула, сложив крылья и бросив на неё выжидающий взгляд.       Гермиона уставилась на неё, ощущая, как ком подступает к горлу.       — Мерлин, — прошептала она, подойдя ближе. Губы тронула слабая, дрожащая улыбка. — Я знаю, что прозвучит странно… но я давно тебя знаю.       Сова чуть склонила голову набок.              — И я… скучала. Очень скучала по тебе, Никти.       Пальцы осторожно провели по мягкому, шелковистому оперению. Веки сомкнулись, на ресницах повисли невесомые капли. Как же странно. Как же правильно. Она достала из шкафа ячменные печенья, которые купила не так давно и положила на стол перед совой.       Сова угукнула, словно соглашаясь.              Пальцы коснулись письма, зажатого в её клюве. Оно было всё таким же, каким она помнила. Дорогая бумага. Герб Малфоев, отпечатанный на сургучной печати. И этот аромат. Тот самый, до боли знакомый запах его одеколона, пропитавший конверт. Запах, от которого её сердце скулило, словно раненый зверёк.       Гермиона сглотнула, закрывая глаза на мгновение. Её руки дрожали, когда она разворачивала письмо, ощущая, что держит в руках ящик Пандоры. Она набралась смелости — и открыла его.       Грейнджер,       Не знаю, стоит ли мне писать это письмо. Не уверен, прочтёшь ли ты его или выбросишь, как только увидишь имя отправителя. Возможно, ты рассмеёшься, удивишься или — что более вероятно — почувствуешь желание немедленно отправить его обратно с ответным проклятием. И если так — что ж, я приму это.       Я заслужил.       Ты была права. Что бы ты ни сказала мне в тот день в библиотеке — ты была права. А я… Я повёл себя отвратительно. Грубость, которую ты услышала, не была направлена на тебя, но это не оправдание. Неважно, на кого я злился, важно лишь то, что я сорвался на единственном человеке, который этого не заслуживал.       Грейнджер, я не просто сожалею — я ненавижу себя за это. За то, что позволил своей злости, своему бессилию выплеснуться на тебя. За то, что увидел, как в твоих глазах промелькнула обида, и всё равно не остановился. Мне хочется стереть этот момент, но я не могу. Единственное, что мне остаётся — признать свою вину и попросить у тебя прощения.       Ты можешь сказать, что я слишком поздно опомнился, и, наверное, будешь права. Но я всё же надеюсь… надеюсь, что ты позволишь мне загладить свою вину. Что найдёшь в себе силы, если не простить, то хотя бы выслушать меня.       Я бы хотел поговорить с тобой. Объяснить. Просто сказать всё, что тогда не смог. Но я не знаю, согласишься ли ты.       Но если вдруг… Если твои драгоценные минуты не заняты чем-то более важным, чем злиться на меня, может быть ты будет столь любезна, что выделишь мне хотя бы пару из них?       Мне очень нужно объясниться лично, и я хотел бы закопать топор войны и выкурить трубку мира.       Буду ждать тебя в забытой классной комнате профессора Флоренца. После уроков. Ты можешь прийти, можешь проигнорировать это письмо, можешь явиться туда только затем, чтобы выплеснуть на меня весь свой гнев — и, клянусь, я не стану возражать.       Любой твой выбор будет справедлив. И я приму его с благодарностью в сердце.       Жду твоего решения,       Д.М.       P.S. Сову зовут Никтея, она любит ячменные печенья, но ты можешь просто ее выпустить в окно и она улетит без скандала и упрека.              Гермиона перечитала письмо несколько раз, прежде чем прижать его к груди и беззвучно заскулить со слезами. Ее сердце сделало кульбит.       Он извинился первым.       Она не сомневалась, что могла бы сделать это сама — подошла бы, сказала бы что-то примирительное, убрала этот дурацкий накал напряженности. Но это было бы... очень неловко. Теперь же все оказалось куда проще.       И все же ее не покидало ощущение, что через строчки с ней разговаривал совершенно другой Драко Малфой. Не тот, которого она привыкла видеть в этом времени.       Гермиона решила отпустить ситуацию, выдохнуть, и плыть по течению. Тем более, что она уже услышала через приоткрытую дверь спальни, как в Башню Старост вернулся Тео с ее ароматным завтраком.

∼∽ ∼∽

      Гермиона Грейнджер вошла в класс самой последней, чтобы не привлекать внимание одного высокого блондина и села на крайнюю пустую парту в левом ряду. Она отпустила Никти утром без ответа, гостеприимно накормив совиным печеньем, решив лично дать свое согласие. Но трусила.       Класс был полон, студенты привычно водили пером по пергаменту в ожидании преподавателя. Артефакты и зачарования. Новый предмет, который ввели только в этом году. Гермиона достала учебник и по привычке начала конспектировать текущую лекцию, но в какой-то момент поймала себя на том, что скользит взглядом по аудитории, невольно отмечая, кто из студентов был на занятии. Точнее был ли Драко на нем. Ее сердце ухнуло, когда глаза нашли платиновую макушку на первой парте правого ряда, склонившуюся как и все, над учебником.       В расписании АИЗ значился под именем профессора Ниама О’Райли, но преподавателя на первых уроках они так и не увидели. Какая-то банальная задержка в Министерстве, и начало учебного года они провели над скучными учебниками, делая записи непонятно о чем. Только сегодня, когда все собрались в аудитории, дверь открылась и вошёл профессор.       И весь класс замер.       Перед ними стоял не высокий пожилой мужчина с лукавой улыбкой и ожерельем из зубов каких-то опасных существ, как многие ожидали, а женщина. Среднего роста, средних лет, с серебристыми прядями в тёмно-каштановых волосах, с тёплым, но цепким взглядом, в строгой мантии с вышитыми узорами кельтских символов.       — Добрый день, дети, — её голос был ровным, мягким, но в нём чувствовалась какая-то скрытая сила. — Я профессор О’Райли.       Она подошла к кафедре и, сложив руки, оглядела аудиторию, ловя разные реакции.       — Вижу, что некоторые из вас ожидали кого-то другого, — уголки её губ дёрнулись и профессор пожала плечами. — Простите, что разочаровала.       Несколько студентов захихикали, а Гермиона быстро записала в уголке листа «Профессор О’Райли – женщина», чтобы потом переделать конспект.       — Если вас волнуют слухи, что я работала в Отделе Тайн, то они правдивы. Но будьте уверены: я не собираюсь делиться тем, что вам не положено знать. А вот чему я вас научу — так это различать зачарованные артефакты, понимать их природу, исправлять их или, в крайнем случае, нейтрализовать.       Она щёлкнула пальцами, и в воздухе перед ней завис старинный золотой медальон, испещрённый рунами.       — Кто может сказать, почему этот артефакт опасен?       Гермиона резко подняла руку, но её опередил Малфой.       — Возможно, он несет в себе проклятье, запертое на печать? — предположил Драко, наклоняя голову.       Профессор О’Райли удовлетворенно кивнула.       — Десять очков Слизерину. Почти верно. Но тут не просто печать. Это так называемый обратный контур. Любой, кто попытается открыть его насильно, получит удар в ответ. В зависимости от силы артефакта — это может быть лёгкий ожог или смертельный выброс магии.       Некоторые студенты переглянулись, а Драко внимательно посмотрел на медальон, словно в уме разбирал его чары.       — Помните, — продолжала О’Райли, — артефакты — это застывшая магия. Они могут хранить память, эмоции, даже проклятья. И чем старше предмет, тем сложнее его природа.       Гермиона с энтузиазмом записала слова профессора, а после задумчиво постучала кончиком пера по столу.       — А еще они могут содержать частичку души психопата и называться “крестражами”, - иронично произнесла Грейнджер, но ее услышали все. Резко развернувшиеся в ее сторону головы студентов были весьма удивлены.       — Тридцать очков Гриффиндору! Благодарю, мисс Грейнджер, - профессор улыбнулась и тоном голоса сделала реверанс - как замечательно, что они все были разрушены и страшное прошлое никогда не повторится вновь.       Гермиона промолчала и, когда все уже повернулись обратно в сторону О’Райли, поймала на себе выжидающий осторожный взгляд Драко Малфоя. Она аккуратно улыбнулась ему и, получив осторожную улыбку в ответ, многозначительно кивнула, не разрывая зрительного контакта. Ей показалось, что Малфой выдохнул полной грудью и уже более спокойный вернулся к своему конспекту.       Когда последние студенты покинули аудиторию, захлопнув за собой тяжёлую дубовую дверь, Драко Малфой выждал ещё несколько секунд, словно прислушиваясь к удаляющимся шагам. В тишине просторного класса было слышно лишь приглушённое потрескивание магических светильников и еле уловимое шелестение страниц — профессор О’Райли что-то просматривала в своих записях, казалось, совершенно не обращая внимания на оставшихся в комнате гостей.       — Ниам О’Райли, значит? — Драко протянул её имя с ленивой растяжкой, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову набок. — Вот так сюрприз.       Блейз, стоявший чуть позади, сдавленно прыснул в кулак, но тут же вернул лицу невозмутимое выражение.       Профессор неспешно подняла взгляд, безмятежно вскинув бровь.       — Есть проблема, мистер Малфой? — её голос был ровным, чуть насмешливым, но в глазах мелькнул интерес. — Вы так говорите, будто бы уже знакомы со мной.       Знаком.       Драко не сразу ответил. Он смотрел на неё, но видел совсем другую картину — кабинет в Аврорате, прокуренный воздух, огневиски в тонких стаканах, задумчивый взгляд женщины, которая, казалось, видела мир иначе, глубже, чем остальные. Её голос звучал быстро, отрывисто, будто мысли рвались наружу быстрее, чем она успевала их озвучить. Иногда она замолкала на полуслове, прикуривала сигарету, запрокидывала голову и устало прикрывала глаза, давая себе несколько секунд перед тем, как вновь вернуться в бесконечный вихрь расследований, поисков, догадок.       Консультант О’Райли приходила трижды в неделю по особому приглашению Поттера и помогала им со сложными делами, которые касались артефактов. Именно от нее он узнал об артефактах, которые использовали Пожиратели смерти во время войны для разрушения магического ядра волшебника.       Тогда он ещё не знал, что эта с виду спокойная женщина, которая одинаково мастерски владела как боевой магией, так и искусством дипломатии, станет для него своего рода наставником, человеком, который научит его разбираться в магических артефактах лучше, чем кто-либо другой. Именно она расскажет о редких артефактах и их свойствах, например, о Карте теневого пути.       Она говорила о ней с редким для себя восторгом, почти благоговением, хотя внешне оставалась холодной и сдержанной. Драко тогда не придал её словам значения: для него этот артефакт был лишь одной из множества загадок, которыми увлекались маги-коллекционеры. Он не помнил, чтобы среди вещей Малфоев было что-то подобное, поэтому интереса не проявил.       — Говорят, карта сейчас в частной коллекции, — рассказывала она как-то вечером, откидываясь на спинку стула в прокуренном кабинете. Её пальцы сжимали стакан с огневиски, а во взгляде читался азарт. — Когда-то я видела мельком у кого-то из чистокровных семей. Это не просто артефакт, Драко. Это… ключ.              — Ключ к чему? — он тогда ухмыльнулся, грея ладони о собственный стакан.       — К возможностям. К силе. К тому, что могло бы изменить всё.       О’Райли никогда не раскрывала карт до конца. Она была из тех, кто предпочитал говорить загадками, пока собеседник сам не находил ответа. Малфой тогда только отмахнулся. Не придал значения.       А потом её не стало. Аврорат не прощает ошибок.       Её смерть была нелепой. Не героической, не громкой, а именно нелепой. Ошибка одного аврора — и она осталась лежать в крови, с глазами, в которых еще теплилась жизнь, но уже не было времени. Пожиратель смерти был быстрее и Поттер еще долго изводил себя за то, что позволил О’Райли пойти с ними на миссию. Драко тогда выкурил две пачки сигарет за ночь, хотя бросил курить еще на подготовительных курсах в Аврорат.       А теперь он мог всё изменить. Он знал, что заветный артефакт с самого начала был в коллекции Малфоев. Теперь он знал, что профессор задолго до аврората будет преподавать в Хогвартсе.       Аврорат ограничивал её, ставил рамки, сжимал в тиски правил и приказов, в итоге просто забрав её жизнь. Но он мог дать ей другое будущее. Драко намеревался забрать О’Райли в свою команду. И на этот раз он не собирался допускать ошибок.       И вот, стоя перед ней в этой самой аудитории, он не мог позволить ей снова исчезнуть.       Блейз неловко кашлянул где-то рядом с ним, возвращая в настоящее, и Драко тряхнул головой. Он шагнул ближе к преподавательскому столу, одним движением поднял защитный купол и наложил заглушающие чары второго уровня — чтобы никто не услышал того, что будет сказано.       — Никаких проблем, профессор, — наконец сказал он, убирая руки в карманы и пристально глядя на О’Райли. — У меня есть артефакт, который неисправен. Я бы хотел обратиться к вам за помощью, как к лучшему специалисту в этом деле.       Профессор задумчиво сложила руки на груди, изучая его с лёгкой, едва заметной улыбкой.       — Что ж, показывайте, мистер Малфой.       Драко молча вытащил из кармана потёртый пергамент и развернул его на столе.       Карта Теневого Пути.       О’Райли скользнула по ней взглядом — и не выдала ни капли удивления. Только на долю секунды её глаза вспыхнули тем же азартом, что когда-то, много лет назад, в прокуренном кабинете Аврората. Она быстро отвела взгляд, но он успел заметить.       — Интересно, что вы именно ко мне обратились… — произнесла она с лёгкой насмешкой.       — Вы знаете, что это? — он задал вопрос, уже зная ответ, но всё же желая услышать его из её уст.       О’Райли чуть усмехнулась, кивнув:       — Ещё бы. Я видела этот артефакт раньше. Но думала, что он давно утек в руки частных коллекционеров. Вы говорите, что карта неисправна, но это не так, мистер Малфой, — она чуть склонила голову, как хищница, которая только что раскрыла слабость добычи. — Но она просто не признаёт вас своим владельцем.       Малфой нахмурился, губы дрогнули в невольной усмешке. Он был не готов к такому повороту событий.       — В смысле? - они переглянулись с Блейзом, который стоял рядом и подошёл ближе, внимательно вслушиваясь в разговор.       О’Райли пожала плечами:       — Поверхность карты пустая, потому что вы не активировали её по правилам. Кровь владельца. Вот и весь секрет, - она произнесла это так небрежно, будто объясняла пятилетке, как завязать шнурки.       Драко выдохнул через нос и коротко рассмеялся.       — Столько усилий — и всё решается парой капель крови?       — Так часто и бывает, — усмехнулась О’Райли. — Магия любит простые решения.       Она уже собиралась уйти, но Драко не дал ей сделать и шага.       — Кстати, есть и другие артефакты, требующие вашего внимания.       Она чуть прищурилась.       — Вы намекаете на хранилище Малфоев?       — Оу, нет профессор, это не намек, - он самодовольно улыбнулся - Это предложение сделки, ведь наследие требует заботы опытных рук. И не терпит ошибок.       О’Райли медленно наклонила голову, её губы тронула хитрая полуулыбка.       — Слушаю.       — А еще есть наследие Лестрейнджей, - в разговор мягко вошел Забини, положа руку на преподавательский стол - Мы разобрали все артефакты, но близко с ними ещё не знакомились. Но одно могу сказать точно — монокль и трость вашего деда определённо там.       В глазах О’Райли что-то сверкнуло — опасная, почти голодная заинтересованность.       — Вы умеете делать хорошие предложения, господа, — протянула она. — На этом всё?       — Нет, конечно, - Драко выдержал паузу, прежде чем продолжить. Он знал, что профессор в это время нуждалась в средствах и спокойствии, поэтому и пошла преподавать в Хогвартс. Он планировал дать ей и то и другое - Мой домовик проведёт вас в хранилище. Вы нейтрализуете или почините всё, что посчитаете нужным, и… в качестве награды можете выбрать один артефакт на ваш вкус.       Профессор медленно подняла бровь.       — Щедрое предложение. Но я хочу два артефакта и наследство моего деда.       — Вы торгуетесь? - Драко хмыкнул.       — А вы думали, я просто учёная? - О’Райли наклонилась ближе, её улыбка стала почти волчьей - Нет, мистер Малфой. Я профессионал.       Они обменялись понимающими взглядами.       — Ладно, два артефакта, — Драко поднял руки в капитулирующем жесте. — Но право первой консультации остаётся за мной, если у меня будут вопросы. И вы сотрудничаете с Блейзом Забини по всем его проектам.       О’Райли прищурилась, будто взвешивая предложение, затем кивнула:       — Согласна.       Драко довольно кивнул и протянул ей руку.       — Тогда считаю сделку заключенной.