Шанс на прошлое

      Если бы Малфой не собирался извиняться, Гермиона вполне могла бы принять это за свидание.       Комната, в которой когда-то преподавал профессор Флоренц, была похожа скорее на уголок зачарованного леса, чем на классное помещение. Густые заросли плюща обвивали стены, виноградные лозы свисали с потолка, а в дальних углах тихо светились орхидеи, словно миниатюрные фонарики. В воздухе витал тонкий аромат влажного мха и хвои, а в клумбах, разбросанных по всей комнате, расцветали как ухоженные, так и дикие цветы, местами перемежающиеся сорняками. Над головой мерцали магические светильники в форме барабанов, внутри которых кружили зачарованные светлячки, отбрасывая мягкие, танцующие тени.       Когда Гермиона вошла, Малфой уже ждал её. Он стоял у длинного стола, перебирая что-то на его поверхности, но, услышав шаги, поднял голову и повернулся к ней.       — Грейнджер, — его голос прозвучал ровно, но в нем проскользнуло что-то… осторожное. Уголки губ дрогнули, едва заметно приподнявшись в приветственной полуулыбке. — Привет. Спасибо, что всё-таки пришла.       Он сделал широкий жест, указывая на стоящий рядом стул.       Но Гермиона не села. Она шагнула ближе, но остановилась, сжав ладони в кулаки, чтобы скрыть дрожь. Волнение. Легкую, едва ощутимую панику. Она боялась сказать что-то не то, боялась оступиться, упасть, сделать что-то глупое — особенно сейчас, когда он смотрел на неё вот так.       Малфой заметил это. Его челюсть чуть напряглась, но затем он глубоко вдохнул, будто собираясь с мыслями, и медленно выдохнул. Он посмотрел ей прямо в глаза, без насмешек, без притворства, но с заметным напряжением в лице.       — Я хочу попросить у тебя прощения, — сказал он просто. И прозвучало это без прикрас, но при этом удивительно искренне - И… спасибо, что не прокляла меня с порога и мой нос все еще на месте.       Гермиона ничего не ответила, давая ему возможность продолжить, но с трудом подавила хихиканье, оценив его шутку.       — Тогда, в библиотеке… наш разговор с Асторией… Ты неправильно всё поняла, — он замялся, словно подбирал нужные слова, а затем решительно продолжил: — Мы с Асторией проводили ритуал по снятию с нее кровного проклятья. Он пошёл не так, как мы планировали. Она могла пострадать. Или даже умереть. По моей вине.       Гермиона нахмурилась, но не перебила.       — Я злился, — голос его стал ниже и глуше. — На себя. Очень сильно. И ты просто… попалась под горячую руку.       Она уже открыла было рот, чтобы возразить, но он вдруг поднял руку, словно отрезая любое её слово.       — Это не оправдывает меня. Вообще. Как человека, — Малфой качнул головой. — Я правда сожалею, что вёл себя как последний идиот. И сделаю так, чтобы это больше не повторилось. Никогда.       Он выдержал короткую паузу, а потом, глядя ей прямо в глаза, произнёс медленно и чётко:       — Ты — последний человек, которого я хотел бы обидеть.       Что-то дрогнуло у неё в груди. Сжалось.       — И раз уж так вышло… — он слегка вскинул руки, словно сдаваясь. — Скажи, как мне искупить свою вину?       Гермиона чуть приподняла бровь, сложив руки на груди.       — Ты действительно готов сделать всё?       — Всё, — без малейшего колебания кивнул он. — Даю слово.       Она улыбнулась краешком губ.       — Я подумаю.       Драко чуть расслабился, но в его взгляде оставалась настороженность, словно он не был уверен, простила ли она его на самом деле.       Гермиона уже собиралась заверить его, что всё в порядке, но её взгляд невольно зацепился за его запястье. Браслет. Он снова светился. И с каждой секундой сияние становилось всё ярче.       Малфой резко сжал его, нервно потирая большим пальцем о прохладную поверхность металла. На секунду он прикрыл глаза и замер. Свечение начало слабеть… пока не угасло окончательно.       Когда он открыл глаза, а Гермиона всё ещё стояла перед ним, его губы дрогнули в осторожной, почти застенчивой улыбке.       — Ты… — начала было она, но тут Малфой, будто смущаясь (это правда тот же Малфой из 1998-го?), вдруг неуверенно бросил:       — Грейнджер… Как там говорилось?.. Не согласишься ли ты на примирительный чай?       Гермиона хотела было сказать «да», но вдруг замерла. Вчера. Ведь он впервые назвал её по имени.       — Ты назвал меня Гермионой… — выдохнула она, глядя на него в лёгком потрясении.       Малфой мгновенно напрягся, заметив выражение её лица.       — Когда? — нахмурился он. — Где?       — В библиотеке, — Гермиона скрестила руки на груди. — Вчера, когда я уходила.       Он медленно провёл языком по нижней губе, словно пытаясь что-то осмыслить, а потом пожал плечами и неуверенно потер затылок.       — Видимо… шок. Забылся, наверное, — пробормотал он, избегая её взгляда. — Не знал, разрешишь ли ты мне так тебя называть.       Она смотрела на него внимательно. А потом вдруг улыбнулась.       — Это мило, — сказала неожиданно гриффиндорка.       Малфой слегка дёрнулся, будто не был готов к такому ответу.       Гермиона глубоко вдохнула. Нужно было отпустить эту версию Драко. Дать ему быть таким, какой он есть. Дать ему стать тем, кого она… И тогда она протянула ему руку.       — Мир?       Он на секунду удивлённо посмотрел на её ладонь. А потом усмехнулся.       — Мир, — повторил Малфой, пожимая её пальцы.       Но в последний момент, прежде чем разжать руку, Драко чуть перевернул её ладонь и медленно, нарочито поднёс к губам. Глядя Грейнджер в глаза, он коснулся кончиками губ её мягкой кожи. И в этот момент девушка почувствовала разряд тока.       Гермиона уже собиралась ответить что-то колкое, чтобы разрядить внезапно повисшее напряжение и неловкость, но вдруг её предательский желудок издал отчётливый голодный звук. Она похолодела. Малфой, конечно, услышал. Она это поняла сразу — по тому, как его губы дрогнули в сдержанной ухмылке. Гермиона вспыхнула, проклиная свой организм за то, что он выбрал именно этот момент для голодного бунта.       — Эм… — Она одернула руку и неловко поправила рукав рубашки, стараясь выглядеть невозмутимо. — Вообще-то… Я хотела сказать, что было бы неплохо немного подкрепиться.       Гермиона лишь слегка намекнула, что им, возможно, стоило отправиться в Большой зал на обед, но Малфой вдруг понимающе кивнул, словно принял это за настоящий запрос.       — Конечно, — протянул он, и в следующую секунду, не раздумывая, позвал: — Бидди!       Раздался знакомый хлопок, и в комнате возникла маленькая домовушка.       — Мистер Малфой! — радостно пискнула она, а потом её большие глаза расширились от восторга. — Мисс Грейнджер!       Она бросилась к Гермионе, вытянув вперёд крохотные ручки в ожидании рукопожатия.       Гермиона улыбнулась и, не раздумывая, пожала ей ладошки.       — Бидди, какое у тебя чудесное платье! — искренне воскликнула она, рассматривая домовушку.       На Бидди было очаровательное платье-рубашка с воланами, украшенное узором из крупных лимонов, а поверх него — свежевыстиранный белоснежный фартук.       — Бидди знала, что увидит сегодня мисс Грейнджер! — с гордостью сообщила домовушка, покрутившись на месте. — А мисс Грейнджер любит, когда у Бидди красивое платье!       Гермиона рассмеялась, но Драко мягко прокашлялся, возвращая внимание домовушки к делу.       — Бидди, ты же знаешь, как должен выглядеть приличный обед по стандартам мэнора?       Бидди даже подпрыгнула от важности поручения.       — О, конечно, мистер Малфой! Бидди знает, как это сделать!       — Тогда покажи нам, что ты умеешь, — сказал Драко, чуть приподняв бровь.       Бидди не подвела.       Она громко щёлкнула пальцами, и в центре комнаты вырос изящный резной круглый стол, застеленный кремовой скатертью с тонкой вышивкой по краям. Рядом с ним появилось два удобных стула с мягкими бархатными подушками.       На столе уже стояли четыре блюда: серебряная супница с дымящимся супом, два варианта салатов — один с запечённой тыквой и козьим сыром, другой — с маринованными огурцами и свежими травами. В центре — изысканное горячее: поджаренная на сливочном масле утка с ягодным соусом и гарниром из запечённого картофеля и спаржи. Рядом в корзинке аккуратно сложены сдобные пампушки, покрытые лёгкой золотистой корочкой.       Гермиона в изумлении раскрыла глаза… и рот.       — О, — только и смогла вымолвить она.       Малфой тихо хмыкнул.       — Довольна? — усмехнулся он и подошёл к столу, отодвигая для неё стул.       Она замерла.       От него пахло чем-то привычным, тёплым, обволакивающим — едва уловимый аромат дорогого одеколона, свежести и чего-то неуловимо родного.       Гермиона глубоко вдохнула, на мгновение потеряв ориентацию в пространстве, но всё же подошла и опустилась на стул.       Малфой, не спеша, сел рядом. Не напротив. А рядом.       Девушка почувствовала, как у неё чуть быстрее забилось сердце. Она подняла взгляд и увидела, что Бидди с увлечением за ними наблюдает, хитро прищурив глаза. Грейнджер тут же схватила салфетку и аккуратно положила её себе на колени, стараясь выглядеть максимально сосредоточенной.       — Бидди, это… невероятно. Спасибо тебе.       Домовушка присела в изящном реверансе.       — Бидди очень рада, что мисс Грейнджер довольна! — пропела она. — И, если мисс позволит, Бидди рискнёт предложить сегодня чудесный десерт к чашечке ароматного чая с бергамотом!       Гермиона улыбнулась, но не успела ответить — Бидди хлопнула в ладоши.       — А пока Бидди оставит хозяина и юную мисс!       Щелчок пальцев — и оба молодых человека почувствовали, как что-то невидимое мягко окутало их.       Гермиона перевела взгляд на Драко.       — Она только что…       — Закрыла комнату на замок и наложила заглушающие чары, — спокойно ответил он, поднимая вилку.       Гермиона сглотнула. Кажется, этот обед будет ещё интереснее, чем она думала.       Грейнджер аккуратно взяла ложку и зачерпнула суп — ароматный, чуть пряный, густой, согревающий. Её глаза на мгновение закрылись, когда первые тёплые нотки коснулись языка.       — Это потрясающе, — прошептала она, не сразу осознавая, что сказала это вслух.       Малфой усмехнулся, склонив голову набок.       — Я знал, что Бидди справится, — произнёс он, откидываясь на спинку стула. — Впрочем, у нас дома всегда были высокие стандарты еды. Если что-то не соответствовало уровню мэнора — сразу в мусорное ведро.       Гермиона покачала головой.       — Неправильно это… Сколько еды могло бы кому-то помочь, а её просто выбрасывали.       — На самом деле, она скорее всего уходила нашим кухонным эльфам в качестве моральной компенсации. Ты бы удивилась, но многие домовики воспринимают это как личное оскорбление, если их еду не подают идеально, — заметил Малфой. — Они гордятся своей работой, так же, как ты гордишься своими знаниями.       Гермиона приподняла бровь, но не стала спорить.       Она сделала ещё один глоток супа, а затем осторожно посмотрела на Малфоя.       — Ты правда так любишь еду, или это просто привычка из детства?       Драко задумался, лениво прокручивая в руках ложку.       — Я ценю хорошую еду, но это не то, что определяет меня, — наконец ответил он. — Скорее… привычка. Я вполне могу обходится и чем-то более простым. У нас дома всегда было заведено устраивать ужины, где все должны присутствовать, независимо от обстоятельств.       — Даже если ссора? — уточнила Гермиона.       Малфой скривил губы.       — Особенно если ссора. Отец не терпел несогласия, и уж точно не хотел, чтобы это было видно за столом. Этакий театр абсурда.       Она уловила в его голосе нотки чего-то, что он не говорил вслух. Словно за этой простой фразой пряталось что-то большее — что-то, о чём он не мог или не хотел говорить.       Гермиона накрыла ложку пальцами, на мгновение забывая про еду.       — Мне кажется, ты всегда показываешь только то, что хочешь показать, — сказала она, вглядываясь в его лицо. — Но в тебе намного больше, чем ты позволяешь другим увидеть.       Малфой слегка напрягся, но затем вдруг усмехнулся.       — Это же очевидно, Грейнджер, — сказал он, склонив голову набок. — Разве ты не такая же?       Она нахмурилась, но он продолжил:       — Все видят в тебе идеальную мисс Всезнайку, которая знает ответ на любой вопрос, лучшую ученицу и образцовую гриффиндорку. Но на самом деле ты совсем другая.       Гермиона замерла, а сердце сделало странный рывок.       — Какая же? — тихо спросила она.       Малфой на секунду задержал взгляд на её губах, а затем снова посмотрел в глаза.       — Ты упрямая, но не ради упрямства, а потому что хочешь докопаться до истины. Ты защищаешь тех, кто слабее, но не потому что хочешь казаться хорошей, а потому что не можешь иначе. Ты умнее, чем все думают, даже умнее, чем сама себе позволяешь быть. И… ты терпеть не можешь, когда тобой командуют.       Гермиона моргнула, чувствуя, как по коже пробежали мурашки.       — Ты… ты внимательно наблюдаешь, — пробормотала она, не зная, как иначе отреагировать и истолковать все услышанное.       — Ну, конечно, — спокойно ответил он. — Ты думаешь, я бы смог так долго играть свою роль перед Тем-самым-Уродом, если бы не умел замечать детали?       Она улыбнулась, но это была немного грустная улыбка. Она-то надеялась, что он…       — Знаешь, а я тоже вижу тебя, — сказала она, наклоняясь чуть ближе.       Драко не отстранился.       — Правда? — спросил он, и в его голосе прозвучало что-то… чуть более личное.       — Ты не такой, каким хочешь казаться, — продолжила Гермиона, не отводя взгляда. — Ты ведёшь себя уверенно, но иногда я вижу, как ты проверяешь почву, прежде чем сделать шаг. Ты выглядишь холодным, но на самом деле тебе не всё равно. Ты можешь быть жестким, но… не со всеми.       Малфой чуть прищурился, но не отступил.       — И что? — спросил он.       — Просто… думаю, что никто не видит в тебе этого, а ты ведь не только «тот самый Малфой», — она улыбнулась. — Как и я не только «мисс Всезнайка».       Он посмотрел на неё долгим взглядом, а затем кивнул.       — Думаю, что с этим не поспоришь, — тихо сказал он.       Они вернулись к еде, но молчание не было неловким. Оно было насыщенным. Полным чего-то нового, невысказанного, но понятного без слов. И каждый из них лелеял в сердце свои надежды.       Когда Бидди принесла десерт — нежнейший черничный тарт с тёплым бергамотовым чаем — Гермиона уже не чувствовала себя так, как в начале обеда, неловкой и напряженной.       Она чувствовала, что между ними что-то изменилось. И это было чертовски приятно.                          Тишина заброшенного класса была мягкой и обволакивающей, словно старый плед, в который приятно завернуться прохладным вечером. Пыльные лучи закатного солнца пробивались сквозь высокие окна, раскладывая на деревянном полу причудливые тени, а в воздухе стоял лёгкий запах старых книг и слабого чародейственного следа магии, давно пропитавшей стены.       Гермиона задумчиво постучала пальцем по краю чашки, разглядывая кружево чайной пены, и вдруг спросила:       — Как ты думаешь, если бы существовало множество параллельных миров, как сказала однажды мисс Уиттакер, кем бы мы там были?       Драко поднял на неё взгляд, и в его серых глазах вспыхнул неподдельный интерес. Казалось, эта мысль зацепила что-то внутри него, и он даже немного подался вперёд, усмехнувшись:       — Ну, если бы я там был, то точно стал бы ещё большим… — он сделал театральную паузу, а затем весело закончил: — …засранцем!       Гермиона фыркнула, не удержавшись.       — Представь, — продолжил Малфой, лениво откинувшись на спинку стула, — я бы пожимал руку самому Избранному, а потом неделю её не мыл. Долго бы меня помнили!       Она не выдержала и рассмеялась. Честно говоря, этот смех сам её удивил — он вырвался легко, искренне, словно между ними никогда не было многолетнего противостояния.       — А ещё, уверен, есть мир, где я так и остался хорьком. И где-то там я, гордо распушив мех, отправился бы искать милую, очаровательную принцессу, которая бы меня поцеловала и превратила обратно в Принца Слизерина.       Гермиона покачала головой, улыбаясь.       — Я бы с удовольствием посмотрела мир, где нет факультетской неприязни. Где ты и Гарри играете в одной команде.       — О, это было бы шоу! — Драко фальшиво вздохнул. — Видишь, Поттер, как я ловко обошёл всех охотников и забил гол? Всё потому, что я — твой лучший друг!       Она тихонько хихикнула, представляя это.       — Тогда точно есть мир, — задумчиво сказала Гермиона, — где вы с Гарри стали профессиональными игроками в квиддич.       Драко довольно кивнул.       — И разбивали множество женских сердец.       — Конечно! — театрально подыграла ему она.       Но тут её улыбка чуть угасла, а голос стал тише.       — Думаю… есть мир, где у Гарри остались живы родители. Где ему не пришлось проходить через весь этот кошмар в одиночку.       Разговор вдруг обрёл новую глубину, и лёгкость мгновения начала исчезать. Драко посмотрел в сторону, нахмурившись.       — Знаешь… — его голос вдруг стал серьёзным, спокойным, без привычной насмешки. — Я надеюсь, что есть мир, где я не… ну, не был тем, кем был. Где я не носил метку, не… издевался над тобой. Где эта война закончилась, так и не начавшись.       Он помолчал, а затем с едва заметной тенью улыбки добавил:       — И, возможно, там Того-Кто-Всех-Достал просто переехало такси. Представь: вышел он в маггловский Лондон… и фьюх — мокрый асфальт.       Гермиона закрыла рот рукой, сдерживая смех. Она настолько увлеклась диалогом, но не обратила внимание на то, что Драко рассказывал вещи, которых по идее знать не должен.       — Малфой!       — Что? Очень поэтично, если честно.       Она покачала головой, всё ещё улыбаясь.       — Или мир, где кто-то из нас — сказочное существо?       — Ты имеешь в виду оборотней? Или вейл? — Драко чуть склонил голову, внимательно разглядывая её, словно всерьёз представляя этот вариант. — Грейнджер, я ещё могу подойти под вейлу, у меня волосы подходят… но ты… ты…       Он замолчал, его взгляд стал изучающим.       — Ты была бы интересной вейлой, наверное. Или странной, вместо похоти у мужчин ты вызывала бы жажду знаний.       Гермиона затаила дыхание.       — Почему?       Он усмехнулся, но в этой усмешке не было обычной насмешки, только лёгкий оттенок чего-то… особенного.       — Ты бы точно довела всех до безумия, — он хмыкнул, — но при этом… тебя было бы невозможно не слушать.       Она почувствовала, как её щёки начали гореть.       — А может… — Гермиона опустила взгляд, улыбаясь уголком губ. — Может, есть мир, где ты и я… друзья?       Драко замер. Его лицо стало серьёзным, взгляд — задумчивым. А потом он вдруг слегка склонил голову и с тихой усмешкой спросил:       — А разве в этом измерении это невозможно?       Гермиона моргнула, сердце вдруг сбилось с привычного ритма.       — Всё возможно, — прошептала она, и в этот момент её охватило странное, почти неуловимое чувство. Как будто они уже говорили об этом. Где-то. Когда-то.       — Если бы существовали параллельные миры… — Гермиона решила разрядить атмосферу и наклонилась к нему. — Уверена, в одном из них ты стал бы самым лучшим зельеваром.       Малфой вскинул бровь, притворно польщённо стряхнул невидимые пылинки с пиджака.       — О, спасибо за доверие, Грейнджер. Хотя я, конечно, больше вижу себя грозным Аврором.       — Но талант к зельям у тебя всё же есть, - Гермиона откинулась на спинку стула.       — Эх, возможно. Может, стоит перестать его закапывать? — он наклонился чуть ближе и с лёгкой улыбкой добавил: — Раз ты так веришь в меня, Грейнджер… я подумаю.       И вдруг она поняла, что тепло его слов окутало её, словно мягкий шарф. Может быть, на секунду, в этой заброшенной, тёплой тишине они оба поняли, что между ними в этом настоящем что-то уже безвозвратно изменилось.       Драко снова провел ладонью по рукаву пиджака, будто стирая следы невидимых размышлений, и усмехнулся:       — Интересно, если бы был мир, где ты и я — друзья… что бы это значило? Мы бы вместе готовились к СОВ, обсуждали книги, ссорились на почве теорий трансфигурации?       Гермиона чуть склонила голову набок, наблюдая за ним с любопытством.       — Почему нет? Думаю, ты был бы отличным собеседником.       — Это ты намекаешь, что я слишком умен, чтобы просто быть твоим врагом? — с прищуром спросил он.       — Скорее, что ты слишком умен, чтобы быть просто Малфоем.       Она не знала, откуда взялись эти слова. Но как только они слетели с её губ, то повисли в воздухе, наполняя его каким-то странным, почти электрическим напряжением.       Драко молчал, глядя на неё чуть дольше, чем, возможно, следовало бы. А потом, будто рассеяв этот момент лёгким вздохом, хмыкнул:       — Ну, раз уж ты решила, что я в каком-то мире стану зельеваром, то давай развивать эту мысль. Представь: профессор Малфой, строгий, но справедливый, вся школа боится моего гнева, а Поттеру младшему я намеренно ставлю колы, потому что могу.       Гермиона хихикнула.       — И ты правда думаешь, что смог бы выдержать планку учителя?       — Почему нет? Если бы у меня была достойная ассистентка… — он лениво скользнул взглядом по ней.       Гермиона вспыхнула.       — Вот уж нет! Скорее, в каком-то мире я бы стала твоим соперником.       — О, то есть ты не прочь поспорить со мной даже в альтернативных реальностях? Приятно знать, что стабильность — твоя главная черта.       Она улыбнулась, но не ответила.       Драко вдруг тоже откинулся на спинку стула и взглянул в потолок.       — А если представить… что есть мир, где ты — чистокровная, а я… нет?       Гермиона замерла. Она никогда об этом не думала.       — Вряд ли что-то изменилось бы, — медленно сказала она. — Я всё равно бы спорила с тобой, всё равно бы отстаивала свои взгляды… Разве только... ты бы оказался на моём месте.       — И тогда мы бы стали врагами? — в его голосе прозвучало что-то трудноуловимое.       Гермиона на секунду задумалась, а потом, неожиданно даже для себя, покачала головой:       — Не думаю. Мне кажется, в каком бы мире мы ни оказались, рано или поздно нам всё равно пришлось бы поговорить.       Драко хмыкнул и склонил голову набок, изучая её взглядом.       — Ты правда в это веришь?       — Да, — уверенно сказала Гермиона. — Потому что… несмотря на всё, ты умеешь слушать.       Он слегка удивлённо моргнул, но ничего не сказал.       Тишина снова повисла между ними. Гермиона посмотрела на их чашки — чай уже успел остыть.       — Знаешь, Малфой… если бы в каком-то мире всё было иначе, я бы хотела его увидеть.       Драко с лёгкой улыбкой покачал головой.       — Может, он уже здесь?       Гермиона взглянула на него. Что-то теплое и необъяснимое коснулось её груди, и, впервые за долгое время, она не стала искать этому объяснения.

∼∽ ∼∽

      Ноябрь медленно завладевал Хогвартсом, опускаясь на школу густыми тенями сумерек. Небо пылало последними отблесками заката, индиго сливалось с пурпуром, а воздух был наполнен терпким ароматом сырой листвы. С озера тянуло прохладой — не резкой, но настойчивой, пробирающейся сквозь мантию, заставляющей поёжиться. Осень пока держала зиму на границе горизонта, но холод уже просачивался в кости, предупреждая: скоро.              Астория шагала по влажной земле бесшумно, как тень, поправляя меховой подбой мантии и натягивая капюшон глубже, так, чтобы свет фонарей не выхватывал её лица. Её дыхание растворялось в прохладном воздухе лёгким облачком.       Он ждал её у самой кромки воды. Высокий силуэт выделялся на фоне чёрной глади озера. Напряжённые плечи, руки спрятаны в карманы мантии — замкнутый жест, почти защитный. Но стоило ему услышать её шаги, как он тут же повернулся, и его лицо озарилось улыбкой — тёплой, искренней, чуть смущённой, как будто именно сейчас он позволил себе выдохнуть.       — Ты пришла, — выдохнул он, голос его был тихим, почти осторожным, как если бы это мгновение можно было спугнуть.              Астория кивнула, чувствуя, как её сердце вдруг сделало странный, непонятный скачок.              — Конечно.              Дан — именно так она позволила себе его называть — внимательно вгляделся в её лицо, словно пытался прочесть в тенях под капюшоном что-то невидимое.       — Ты несколько дней не появлялась, — заметил он, и в его голосе проскользнула едва уловимая тревога. — Я начал беспокоиться. А потом увидел Малфоя… злого, мрачного, как грозовое облако.       Он сделал едва заметное движение в её сторону, но тут же остановился, сохраняя приличную дистанцию.       — Всё хорошо, Стори?       Астория улыбнулась уголками губ, хотя в глазах мелькнуло что-то большее.       — Да, — прошептала она. — К счастью, Гриффит вовремя меня отвлёк. Кто бы мог подумать, да? Если бы Драко не успел...       Она не договорила, но Дан понял. В уголках его глаз появилось напряжение.       — Это было бы ужасно, — глухо произнёс он. В его голосе слышалось не просто беспокойство — едва сдерживаемая ярость. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.       Астория опустила взгляд, задержав его на тёмной воде, которая двигалась едва заметными волнами, словно что-то прятала в глубине.       — Я в порядке.       Между ними повисло молчание. Не неловкое, но наполненное чем-то невысказанным. В воздухе витало напряжение, тонкое, но ощутимое, словно они стояли на границе чего-то важного, но пока не решались сделать шаг.       — Я хочу видеться с тобой чаще, — вдруг сказал он, и в его голосе звучала осторожность. — Но... не знаю, как Малфой к этому отнесётся.       Астория рассмеялась — тихо, мягко, и этот звук растворился в прохладном вечернем воздухе.       — Драко… он как курица-наседка. Всегда был таким, ещё с детства. Заботится обо мне, даже если не всегда это показывает.       — Это очевидно, - Дан усмехнулся, склонив голову набок.       — Но знаешь, мне бы хотелось, чтобы вы подружились, — добавила она мягко, вглядываясь в его лицо.       Он задумчиво прикусил губу, словно прикидывая, возможно ли это вообще.       — Думаю, это… сложно.       Астория пожала плечами.       — Посмотрим.       Дан хмыкнул, но в его глазах появилось что-то более мягкое.       — Кстати… — он слегка смутился, но в уголках его губ мелькнуло довольство. — Я рад, что тебе понравились цветы.       Астория улыбнулась шире, теплее.       — Каллы — мои любимые. Это было очень приятно. Я даже наложила на них чары стазиса, чтобы сохранить их дольше.       Дан довольно приподнял бровь и закусил губу.       — Значит, я не ошибся в выборе.       — Нет, — призналась она.       Он чуть наклонился вперёд, но всё ещё держался на почтительном расстоянии, не переходя невидимую черту.       — Малфой, если узнает, вызовет меня на дуэль?       Астория снова пожала плечами, но теперь в её движении появилась едва уловимая лукавость.       — Скорее всего, да.       Дан прищурился.       — Но… не по той причине, о которой я подумал?       Она лишь тихо рассмеялась, но ничего не ответила. Опять молчание. На этот раз оно было другим — не просто насыщенным невысказанным, а тёплым, спокойным. Они стояли рядом, но не касались друг друга, соблюдая границы. И всё же что-то в их взглядах, в голосах, в каждом чуть более долгом вдохе говорило: то, что было между ними было бесценно для обоих.       — Стори, — позвал он негромко.       Она подняла на него глаза.       — Да?       Он не ответил сразу, только чуть прищурился, словно запоминая её в этот момент — лицо, полутень капюшона, слабый свет фонарей, отражающийся в глазах.       — Ничего, — выдохнул он наконец, с лёгкой улыбкой.       Астория кивнула. Она понимала его без слов.

∼∽ ∼∽

      Драко Малфой наблюдал за ними, стоя неподалеку под деллюминационными чарами. Он должен был подтвердить свои догадки окончательно и теперь с уверенностью мог сказать, что его шестое чувство его не подвело.       В этот день за завтраком он сидел в ближе к концу стола, не привлекая к себе лишнего внимания, не проявляя никаких эмоций, кроме лёгкой рассеянности, идеально вписываясь в общую атмосферу сонного слизеринского утра. Но его взгляд был выверенным, цепким, внимательным.       Астория думала, что её никто не видит.       Она бросала скользящие, почти неуловимые взгляды в сторону Когтевранского стола, словно пыталась убедиться, что он всё ещё там. Иногда её ресницы чуть подрагивали, когда в поле зрения появлялся Айдан Риверс, капитан квиддичной команды воронов, и тогда она быстро отводила глаза, будто испугавшись собственной реакции. Но уже в следующую секунду на её губах появлялась та самая улыбка — светлая, нежная, немного смущённая, но искренняя до невозможности.       Улыбка человека, который влюблён.       Драко видел, как её глаза начинали сиять, когда она рассказывала Пэнси о занятиях по Древним рунам. Видел, как она перебирала кончиками пальцев край манжета, когда невзначай упоминала, что они с Айданом разбирали очередной сложный текст. Слышал еле уловимую мягкость в голосе, когда она невзначай произносила его имя.       Он видел её привязанность повсюду.       Как её взгляд задерживался на его силуэте чуть дольше, чем нужно.       Как она едва заметно вздрагивала, если случайно сталкивалась с ним в коридорах.       Как она замирала, когда он что-то говорил в компании своих друзей, оказываясь неподалеку от нее, прислушиваясь и что-то запоминая.       Как тянулась к нему — неосознанно, по наитию, невидимой нитью, которую даже самые опытные заклинатели не смогли бы разорвать.       Драко вздохнул и убрал с глаз волосы, делая вид, что просто задумался о чём-то своём.       Она даже не пыталась скрывать это. Ну, или пыталась, но опытный аврорский глаз давно всё увидел и сделал выводы. Просто Драко играл в её игру, позволяя ей думать, что он ничего не замечает.       Иногда он подшучивал, невзначай роняя фразы, от которых Тори смущённо морщила нос и начинала говорить быстрее, оправдываясь в том, в чём никто её не обвинял. Иногда подтрунивал, улыбаясь в уголках губ, когда она с излишним рвением начинала рассказывать, что они с Риверсом просто учились и ничего более. Иногда делал вид, что забыл, как после того самого матча она обещала рассказать ему нечто важное.       Но он помнил.       И он был искренне рад тому, что сердце его милого воробушка наконец-то нашло того, к кому стремится.       Драко стал внимательно наблюдать за Айданом Риверсом. Он не доверял людям сразу — не после всего, через что прошёл. Он анализировал, присматривался, искал детали. Стоит ли этот человек его маленькой подруги? Достаточно ли честен, благороден, силён, чтобы носить её сердце в руках и не разбить?       Один раз он чуть не вызвал его на разговор. Слова уже были наготове, он уже представил, как загонит его в угол, сведёт глаза в тонкую щёлочку и ровным голосом скажет: „Если ты хоть раз заставишь её плакать, я закопаю тебя в землю заживо.“       Но в самый неподходящий момент появилась Тори. Она что-то весело рассказывала, её глаза светились тёплым огнём, и Драко понял — это был бы лишний разговор.       Она уже выбрала.       Так что он продолжил наблюдать издалека, позволяя своему маленькому воробушку лететь туда, куда зовёт её сердце.