Очнулся?

      «Теплое местечко», – довольно промычал мысленный голос в голове. Длинное худое тело мужчины, закутанного в лоскут фиолетово-чёрного шелка, концы которого беспрерывно превращались в туман и рассеивались, парило в вакууме. Совсем рядом, в каких-то тридцати миллионах километров, коптило термоядерными реакциями Солнце. Царила жара, которая хорошо пропекала старые кости духа. Мужчина блаженно потянулся и, выпустив немного магии из руки, как осьминог выбрасывает из себя чернила, бесконтрольно закрутился в пространстве. Обхватив колени, он стал похож на новорождённого ребёнка, который волей судьбы попал каннибалам на вертел.       Уши духа, способные улавливать сверхдлинные радиоволны, наслаждались музыкой создаваемой жёлтым карликом. На его вкус этот схожий с биением человеческого сердца звук был слишком тревожным и непостоянным, а вот жуткое завывание Сатурна – то, что нужно. Мужчина записал в мысленный список дел слетать к центру Солнечной системы и послушать пугающее дрожание газового гиганта. Внезапно ауры духа коснулась чужая, и тот сразу зафиксировался в неподвижном положении и огляделся. Чуть выше освещенная ярыми лучами парила женщина, окутанная защитным ангельским заклинанием. В золотых волосах плясами рыжие блики, пока она пыталась подобраться поближе к мужчине. Тот приметил особенную силу её ауры, но полную беспомощность в пространстве без верха и низа. Подскочив на уровень незнакомки, дух сделал вид, будто глубоко вдыхает, а затем выпустил через трубочку губ воздух, сдерживаемый его магией. По-джентельменски он протянул руку и показал, что на поверхность огромного пузыря можно встать ногами.       – Теперь вы не задохнётесь, миледи.       Та благодарно кивнула и вдохнула поглубже, всё-таки ангельское заклинание не могло надолго сохранить вокруг неё много кислорода. Одним мажущим профессиональным взглядом дух уловил красоту её глаз, стройность и идеальную сложенность фигуры, изящность движений.       – Барон Суббота, очень рада знакомству с вами, – женщина протянула ладонь для поцелуя.       – Вы не просто так здесь, какая жалость! – Самеди оторвал губы от нежной кожи, чувствуя на них привкус демонической силы.       – К вам часто приходят с просьбами?       – Ох, нет, конечно. Но мне хотелось думать, что я спас даму в беде, – он лукаво прищурился.       Женщина ничуть не смутилась и приняла правила игры, мягко опуская плечи и устремляя взгляд немного исподлобья.       – Я действительно дама в беде. Мне нужна помочь в одном сложном деле.       Радиационный фон Солнца заметно повысился, Барон чувствовал это кожей. Он незаметно придал пузырю скорость, и тот медленно стал отплывать. Других космических объектов благо не наблюдалось, и дух не переживал за сохранность жизни своей гостьи.       – Мне нужно переместить душу из Ада в Рай. Это не идёт в разрез с законом... Сэра уже дала согласие.       Самеди продолжал загадочно улыбаться, в то время, как в голове крутились варианты того, кем могла быть эта женщина.       – Вы знаете, как поменять демонический статус души в ангельский. Только вам под силу провести меня.       – Это всё замечательно, – Барон дождался, пока она закончит, и протянул ладонь внутренней стороной к собеседнице. – Но мне нужно знать чуть больше. Позволите?       Женщина неуверенно посмотрела на чужую руку. В ней ничего не было, вполне обыкновенная сухая ладонь с потёртой, будто от работы, кожей.       – Просто положите свою поверх. Мне нужно на миг прикоснуться к вашей душе.       Когда длинные аккуратные пальцы соприкоснулись с шершавой ладонью Самеди, волосы на голове гостьи приподнялись, а диафрагма прогнулась наверх, выдавливая из лёгких воздух. Живот мгновенно опустел, будто она падала с большой высоты. Тем временем под закрытыми веками мужчины активно перемещались глазные яблоки, он искал нужные чужие воспоминания.       – Прошу прощения, Королева, не признал вас сразу, – проговорил он почтенно, но глаз не открыл.       Гостья уставилась на него с долей агрессии: стоило хотя бы узнать, с кем говоришь, до того, как лезть в его душу! Она чувствовала ужасный дискомфорт от того, что в её мыслях копаются, как в кишках убитого медведя.       – Увидел.       Барон скорее разорвал контакт и повернул голову в сторону пустоты так, что лицо покрылось густой тьмой. У Королевы возникло сомнение, что это была естественная темнота.       – Душа приняла на себя чужие грехи во имя любви...       Его шёпот не достиг ушей женщины, но она и так начинала нервничать из-за того, что сделка может сорваться.       – Душа хочет покоя и заслуженного отдыха, – Самеди повернулся обратно. – Сэра как всегда ведёт двойную игру. Но я рад, что она позволила вам получить жизнь, как у Адама.       Королева понимала, к чему клонит Вуду: всё-таки строительство Ада и поддержания его процветания грешно само по себе, даже если не учитывать чужие грехи, которые женщина приняла на душу. Но Сэра была неглупа и прекрасно понимала, зачем даёт первой женщине возможность вернуться в Рай. Без правителя мир и спокойствие во всех девяти Кругах пошатнётся, а пропащий падший серафим не станет препятствовать краху своей империи.       – Я помогу, но за достойную плату.       Гостья благодарно сложила руки в молитвенном жесте.       – Переход проводится только через смерть тела. В этот момент душа честна перед миром. Учтите, что если вы недостаточно чисты, то я буду вынужден вернуть вас обратно в Ад.       – Я принимаю все риски, – женщина чуть помедлила. – Но убить меня непросто...       – За это не переживайте, – Самеди показал идеальный ряд молочно-белых зубов с серебряными острыми клыками. – От вас требуется несколько десятков оверлордов, которые захотят защитить Королеву.       – Вы...       – Да, они станут платой за мою услугу. Или вы готовы пожертвовать часть собственной души?       Лицо Королевы не изменило сосредоточенного выражения, но левая рука заметно дрогнула, и она быстро спрятала её за спину.       – Я выберу лучших, – женщина протянула правую ладонь.       – Тогда сделка закреплена.       Крепкое рукопожатие на несколько раз обвилось цепью из фиолетовых и красных звеньев. Души Барона и Королевы засияли ярче, ощущая в собеседнике не подданного, но равного по силе.       Когда след от телепортации исчез, Самеди позволил телу свободно падать вверх, пока в голове крутилась лишь одна мысль: «Знает ли об этой авантюре её ненаглядный?»              – Сир, мы закрываемся, – булькающий голос корчмаря раздался над головой Барона.       Медленно выйдя из потока нахлынувших воспоминаний, дух кивнул человеку и отдал, не глядя, несколько купюр. Ловкими толстыми пальцами мужчина пересчитал их и более, чем довольный, побежал прятать всё в кассу. Самели снял фиолетовый пиджак со спинки стула, накинул на плечи, не продевая рук. За окном захудалой корчмы лил обильный холодный дождь, под него Самеди и вышел без зонта и шляпы. Касаясь его тела, капли скатывались вниз и не оставляли мокрых следов, точно встретились с масляной плёнкой. Поднимая лицо к тучному ночному небу, дух затворил веки, тяжело выдыхая клубы горячего воздуха, что стремительно простреливались водными пулями.       Барон испытывал глубочайший голод. Прошло семь лет с того дня, как он в последний раз лакомился действительно питательными душами. Дальше лукавить было просто невозможно.       В мгновение ока он исчез из людского бытия, спустившись в Ад, где бывал крайне редко. Лоа запрещалось напрямую охотится на человеческие души, поэтому приходилось питаться подношениями подданных. Впрочем, расщеплять души, низвергать их в небытие разрешалось только при сильной греховности. Хоть даже райская душа могла пожертвовать частицу себя взамен на что-то, но она никогда не могла отдаться целиком.       Под красным небосводом величественное здание приветствовало неоновой вывеской “Hazbin Hotel”. Внешняя архитектура напоминала современенный достаточно простенький стиль с обилием стекла и металлических конструкций. Стариной веяло только от двух противоположных друг другу башен. Одна из них сияла позолоченными рамами окон и лепными барельефами с мотивами каких-то библейских сказаний. Вторая была сложена чёрным кирпичом, имела огромные панорамные окна, кажущиеся голыми из-за отсутствия занавесок. Из крыши устрашающей корягой торчала антенна.       – Хорошо, что эти двое так явно обозначили своё местоположение, – сам с собой говорил Самеди.       Слившись с тенями, он пропитал собой стены Отеля. Внутренне убранство помещений восхищало чистотой и прекрасным синтезом удобства и незахламлённости. На первом этаже пьянствовали трое грешников, но Барон не стал останавливаться здесь надолго и заскользил выше. По лестнице поднималась девушка с очень сильной смешанной аурой, при взгляде на её лицо дух мысленно засмеялся – копия своих родителей. К слову, Самеди был бы не прочь с познакомиться с молодой наследницей, но это могло подождать ещё сотню лет.       Идеально ровная спина, пальцы в бархатных перчатках, медленно перебирающие костяные чётки, шуршащий голос, разыгрывающий очередную радиодраму. Аластор даже в одиночестве продолжал контролировать себя, может, это был принцип, а, может, подозревал, что тени постоянно наблюдают за ним. Самеди не спешил появиться в радиорубке открыто. Духу искренне нравилось наблюдать за этой грешной душой, еще с тех времен, когда она была обёрнута не эфирным, а плотским телом. В Аласторе крылся такой потенциал, который тот сам в себе глушил из-за особой озлобленности на мир. Добродетель, проистекающая из стабильной самооценки и не очернённая желанием угодить. Любовь, не умеющая становиться грязной. Гордость и благородство, присущее, разве что, средневековым рыцарям. Именно это Самеди узрел в самых глубинах этой души, в миг, когда сам Аластор убивал и калечил людей.       Этот демон в действительности был самым любимым подданным Барона.       – Твои спектакли с каждым годом всё более тривиальные.       Спина Радио-демона дрогнула и скрючилась, медленно его расширившиеся зрачки заглянул назад. Высокий худой мужчина во фраке цвета бездны стоял, опираясь на микрофон Аластора обеими ладонями. На облитом белой краской лице кривилась радушная улыбка. Он демонстративно поправил перья пышного воротника, продолжая:       – Молчаливых не любят, Аластор.       – Я н-… – он подавился своей поспешной попыткой что-то вымолвить, – не ожидал вас увидеть, – демон развернулся полностью к Вуду и начал смотреть чётко в центр его тела. – Прошло всего два дня с нашего последнего разговора.       Барон озадаченно изогнул широкие брови: его маленький подопечный слишком заметно нервничал, что для него было совсем не свойственно. От внимательного взора духа не утаилось и то, что грешник начал накапливать вокруг себя сгустки энергии. Разумеется, это происходило бессознательно, но почему вообще происходило?       – Ты опять нажил проблем? – прямо рубанул Самеди, не заботясь о тактичности.       – Всё прекрасно.       Кратко и несодержательно.       – Тогда почему ты начал меня бояться?       Хриплый демонический смех разодрал сердце Барона на две части. Донельзя агрессивные глаза напротив уставились на Вуду, как на истинное Зло во плоти. Самеди крепче сжал микрофон, чувствуя, как по душе скребут этим отвратительным смехом.       – Я ненавижу, когда заявляются на мою территорию, – наконец, выплюнул ядовитый ответ Аластор и тут же поднялся со стула.       В наступившей тишине Радио-демон попытался развязно опереться поясницей о столешницу, но только нервно оступился и остался стоять без опоры. В которой раз смыкая веки, Самеди мысленно потянул за цепь, что крепилась к металлическому кольцу на шее оверлорда. Касаясь чужих воспоминаний, дух зашарил по самой подкорке мозга, пытаясь найти, где поселился новый страх. Аластора пробрал мандраж, увеличилось сердцебиение и мерзкие капельки пота потекли по лбу. Его зашатало от щекочущего чувства, которое бегало внутри головы от виска к виску, будто ловкие пальцы секретаря перебирали карточки каталога.       – Увидел.       Нестерпимо белые глаза Барона мелькнули флуоресцентным светом в радиорубке, которую словно погрузили в банку с чёрной краской. Словно солнце за окном стремительно закатилось за горизонт.       – Что кон-... – горло Аластора сжалось болезненным спазмом, – конкретно вы смотрели?       – Тебя обманули, идиот, – в Самеди закипала обида. – В тот день в стенах Отеля на тебя напал не Вуду, а паскуда Люцифер!       Барон без капли сочувствия наблюдал, как до Аластора медленное доходит весь смысл сказанного. Как его начинает шатать, как в поиске опоры он с грохотом роняет стул и сам чуть не падает сверху, упираясь руками в деревянные ножки. Как алые зрачки загнанно шныряют из стороны в сторону, пока демон шарит руками по пустому пространству, пытаясь нащупать столешницу и подняться.       – Таким образом он узнал, что я твой хозяин, – Самеди спрятал в своей тени микрофон и приблизился к мечущемуся в истерике Радио-демону.       Пытаясь что-то выдавить из себя, Аластор не мог произнести ничего, кроме хрипов и помех. Тяжеловесно опустив руку на чужое плечо, дух вцепился в него в миг выросшими вороньими когтями и поднял на ноги. Радио-демон не обратил внимания на текущую по руке кровь, концентрируясь на то, как успокоить трясущиеся колени. Он дышал надрывно и поверхностно, ещё не имея сил как-то оценить своё состояние.       – Меня беспокоят твои отношения с падшим, – Самеди стоял рядом, оглядывая ауру демона. В голове духа прыгали картинки последних встреч Аластора с Люцифером, и серебряные клыки сами собой скрипели о нижние зубы.       До Радио-демона не доходило, почему при его коварности и сотни провёрнутых обманных манёвров, он не может воспринять правду спокойно. Он лгал, ему лгали, так почему ложь от Люцифера приносила… ощущение того, что его предали.       – Ты опасно сблизился с ним, – Барон мягко огладил чужую ауру, залатав этим возникшие в ней дырочки, отчего демон задышал ровнее.       – Я убью его, – эти слова отозвались болью в душе Аластора.       Отвратительное ощущение, что в тебе покопались, достали сокровенное и использовали в своих целях, заклокотало в Радио-демоне с новой силой. Он совсем не хотел разбиться, почему его настолько шокировала лицемерность Владыки. Он желал только…       – Чем больше ты будешь желать его смерти, тем больше будешь привязываться. Охотник – ничто без своей охоты.       – Мне нужно отомстить ему, – цедил сквозь зубы Радио-демон.       – Хватит! – гаркнул Вуду, цепляясь за плечи демона и нависая над ним. – Для тебя этот обман был бы пустяком, если бы ты не подпустил эту тварь близко. Ты не понимаешь этого?       Аластор, правда, не понимал ничего из происходящего. Рациональное зерно в словах Господина быстро упало в плодородную почву развитого демонического ума, но выводы делать было рано. Ангельская магия – вот, что Радио-демон определял для себя как главный фактор.       «Я погублю себя, но заполучу его силу и откажусь от тебя», – прочёл в алых глазах Самеди.       Барон безразлично отбросил от себя демона, щёлкнул пальцами, на какое-то время стирая из сердца Радио-демона все чувства.       – Теперь слушай меня внимательно.       Возобладав с собой, грешник встал ровно и поправил рубашку.       – Твой микрофон, – Барон кинул ему в руки работающую трость. – Принеси мне душ. Таких, чтобы грехов было не сосчитать по пальцам.       Оверлорд оглядел новое орудие, прощупывая пальцами идеально гладкую поверхность трости. Вскоре она покроется царапинами и сколами.       – Вы голодны? – демон настороженно глянул на белёсый нос Господина.       – Да, Аластор, теперь я действительно голоден, – прорычал Барон ожесточенно и исчез во тьме, которую унёс из радиорубки вместе с собой.       Дух любил своего Радио-демона настолько же, насколько тот жаждал расторжения их сделки. Не смотря на все послабления и особое отношение Вуду к нему, Аластор создал этот запутанный клубок взаимоотношений с Люцифером только ради достижения этой цели.       Самеди давно не ощущал себя так, словно насквозь промыт ливнем и вдавлен в грязь тяжёлыми каплями.              

***

      – Нет, я не понимаю, как ты умудрился испортить такой душевный момент. Я знал, что ты кретин, но настолько?       Арахнисс хищно схватился за бутылку, которую у него тут же вырвал брат и запрокинул голову, жадно обхватывая губами горлышко. Когда треть оказалось внутри Энджела, тот яростно вытер рот ладонью и выпучил на паука разноцветные глаза.       – То же самое я бы сказал про тебя! Мы спустя столько лет вернулись на Землю, а ты только и мог постоянно ворчать и портить всем настроение. Это не круто, если ты не знал!       В зале отдыха появился Хаск, который даже не сразу обратил внимание на ругающихся братьев. В старой душе грешника царило такое умиротворение, что его ничто не могло нарушить.       При жизни Хаску приходилось запечатлеть солнечное затмение только в детстве, когда сердобольная мама не пускала мальчишку на сопку вместе с друзьями. «Там слишком высоко, оступишься – умрёшь, эти дружки тебя до добра не доведут», – навсегда застряло в памяти с долей ехидства, ведь шустрый Коленька в тот день нарушил запреты. Он навсегда запечатлел на киноплёнке воспоминаний миг, когда широкий простор под ногами покрывается ночной тенью посреди дня, а от солнца остаётся лишь огненный ореол. Николай, и правда, вернулся с ободранными коленями, но мама почему-то его не отчитывала. Только по прошествии лет мужчина понял, насколько эта женщина была мировой.       Возвращение в мир смертных и нахлынувшие волны ностальгии легли на душу демона большим листом подорожника. Никто, пожалуй, не знал, сколько он перенёс тягот, сколько раз копал могилу родным, друзьям, товарищам по оружию, незнакомцам и самому себе. Пусть в Аду Хаск пробыл меньше всех в Отеле, суммарная его жизнь превосходила многих. Увидеть раскол общества внутри родной страны и братоубийственную бойню, пережить на полях сражений две мировые войны, быть репрессированным и длительно путешествовать в поиске пристанища. Такой набор выпавших на судьбу испытаний не каждому даже в фантазию взбредёт, поэтому мало кто был в состоянии понять мужчину.       В свою очередь Николай, тщательно скрывающий в Аду истинное имя, понимал всех практически всегда, но сейчас проникнуться ссорой двух братьев не выходило. Возможно, тут сыграл русский менталитет и воспитание: семья в его жизни была тем столпом, который постоянно поддерживал на плаву. Но Хаск повидал уж слишком много несчастливых ячеек общества, чтобы просто так смириться с происходящим.       – Вы оба были хороши.       Хлыстом тишина щёлкнула по ушам троицы. Верхняя губа Арахнисса задрожала, оголяя острый клык, который специально повернули в сторону бармена. Энджел же наоборот обмяк, выпрямил спину и опустил руки, всем телом направляясь к другу. Прозрачная бутылка забулькала розоватой жидкостью внутри и звонко приземлилась на лакированную стойку. Хаск жестом призвал сесть на барные стулья, достал два стакана и наполнил их на треть.       – Ты, – он зыркнул на Даста, – мог бы не домогаться до того парня. Секс демона с человеком разрешён только суккубам всё-таки.       Комок воздуха застрял в горле парня, он захрипел, выплёвывая обрывки ругательств. Сжатые кулаки несколько раз нервно и слабо ударили столешницу, а в уголках зажмуренных глаз что-то блеснуло.       – Он был похож на…       Слова оборвались, когда сухая и тёплая лапа опустилась на сжатую ладонь, большой палец аккуратно погладил тонкую бледную кожу. Белые волоски на предплечьях Энджела заметно поднялись, и он закрутил губы внутрь рта.       – Ты не обязан ничего объяснять, – Хаск подкрепил действия спокойными словами. – Я только озвучил факт.       Арахнисс выразительно фыркнул на такие нежности и потянулся за бокалом. Паук видел человека, который вызвал интерес брата, и он действительно был очень похож на первого возлюбленного Даста. Тогда Энтони по дурости признался в своей ориентации родителям и привёл знакомить ненаглядного с семьёй. Если мать всего-навсего разохалась и схватилась за голову, то отец поколотил обоих, а сына в придачу отпаивал зельем несколько месяцев. Уже в тот момент Арахнисс понял, что этот беспросветный идиот совсем не приспособлен к жизни. Собственно, старший брат понял, что оказался прав, когда закидывал гроб комьями сырой земли под громкие рыдания сестры.       – А тебе, – Хаск вывел паука из размышлений, – стоило меньше ворчать и портить всем настрой. Ты вообще умеешь отпускать ситуацию?       – Я не перегибал палку, – как мог защищался грешник.       Бармен закатил глаза и передёрнул усами.       – Ты буквально час без передышки ворчал на Энджела.       – Ты сам видел, что он чуть не учудил!       – Не учудил же! – вклинился Энтони, резко поставив бокал на стойку, и Хаск мельком рыкнул на него за это.       – Джонатан, – кот положил обе лапы перед пауком, как бы располагая к себе, – да, я видел, как они флиртовали. Но заметь – ничего непотребного не случилось, потому что мы с тобой вовремя его остановили. Этот парень, – мужчина кивнул в сторону нахохлившегося Даста, – иногда нуждается в таких пинках. Ты же прекрасно знаешь об этом, так почему до сих пор тебя это бесит?       Пытаясь не заворчать насчёт обращения по истинному имени, Арахнисс медленно водил рукой по кругу и уставился на плескающийся в бокале джин. Скажи это кто-то иной, он даже не стал бы задумываться, но к Хаскеру успел пропитаться уважением.       Энтони никогда не был главным человеком в жизни Джонатана, но тот наблюдал раз за разом, как брат падал на ровном месте, вляпывался в пропащих любовников и в наркотики, и чувствовал, как внутри умирает всё больше непонятной надежды. Это походило на смутное желание обрести в младшем того, кто унёс бы вместе со своим появлением то одиночество и то родительское давление, который неизбежно сваливается на первого ребёнка. Джонатана бесило в Энтони неумение подстроиться под окружающую среду так, чтоб выжить, неумение не злить людей вокруг, чтобы быть…       Арахнисс ненавидел понимать, что всю жизнь прожил как самый удобный для всех человек, и злился на брата за то, что он не сделал так же.       – Мне всё равно, что ты глупый и неуместный, – тихо прохрипел паук, даже не посмотрев в сторону младшего. – Меня бесит, что я не могу так, как ты.       Со стороны Хаска послышался дедовский смешок: мол, я был, как обычно, прав. Воздух между братьями всё больше накалялся, когда Энтони полностью повернулся к брату, превратившись во внимание.       – Черт, да я хотел видеть в тебе своего брата, а не вольную птицу, которая забыла все мои предостережения, – клыки Арахнисса вновь показались. – Сколько бы не выводил меня твой характер, я все равно сказал бы: «Будь самим собой, пожалуйста!» Но зачем бросать меня? Зачем оставлять с отцом один на один?       До Энтони не сразу дошла самая суть сказанного, что крылась не в зависти, не в разности их характеров, не в противоположном подходе к жизни, а в глобальной пустоте вокруг и внутри Джонатана. Будучи максимально конформным, мужчина так и не нашёл кого-то близкого, не пустил никого в свой мир, потому что так и не смог понять, из чего он сложен на самом деле. И в брате он видел того, с кем мог быть смелым, ворчливым, честным, а тот просто у-ле-тел. Умер. Испарился, так и не успев обрести семью.       – Я думал, ты меня не принимаешь…       На большее у Энтони не хватило сил. Глаза поплыли, и он скорее закрыл лицо ладонями, переполняясь чувствами. Новое осознание вовсе не избавляло от той боли, что всю жизнь приносили извечные наставление и ворчания брата. Не лишало ощущения нелюбви со стороны одного из важных примеров, на которые хотелось ровняться. Не уничтожало в памяти образ того, как старший стоит за спиной отца и ничего не делает, пока тот исступлённо машет первым попавшимся под руку предметом.       Холодные пальцы обхватили мочку уха Энтони и слабо потянули – когда-то давно Джонатан придумал так успокаивать брата, не умея идти на объятья. Всю нежность, которую можно придумать, он передавал через аккуратные пинки, щипания и тычки, и хоть это и было неприятно, младший привык затихать от приступов щадящей боли, скрывающей желание позаботиться.       – Первый шаг сделан, – Хаск упёрся сложенными на груди лапами в стойку. – Второй будет сделать проще.       Энтони открыл лицо и, шмыгнув носом, посмотрел на брата. Тот выглядел пристыженным за самые страшные преступления ребёнком. «Со стороны я, наверное, такое же дитё», – юноша неуверенно протянул одну из рук вперёд. Арахнисс ответил на жест, и спустя десятки лет братья впервые пришли к негласному соглашению. Они не помирились окончательно, но один пообещал не убегать, а второй – быть искренним.       Слабая улыбка побежала по губам пауков, пока Хаск внутренне отвешивал себе похвалы за проделанную работу. Бармен вновь взялся за бутылку, чтобы обновить порции грешников, как на спине поднялась шерсть. От стен Отеля потянуло иррационально пугающим холодком, по каждой тени поползли сотни цветных точек, будто чешуя гигантского ящера поймала на себя блики света. Энджел тоже напрягся, поежившись и обнимая себя, а нижняя пара рук Аранисса нервно потёрлась друг о друга. В голову Хаска полезли плохие мысли, и он быстренько трижды сплюнул через левое плечо и постучал по деревянной столешнице.       Мало ли что в Аду может преодолеть защиту ангельской силы семейки Монингстаров и проникнуть в Хазбин.              

***

      Грохот падающей на пол стопки книг вспугнул спокойно отдыхающих в креслах жителей Отеля. Отвлекаясь от вечернего совместного просмотра земных фильмов, они увидели картину, как Аластор учтиво извиняется и помогает Мейберри собрать учебники. Идиллия на первый взгляд, если бы не кровавые пятна на воротнике и плече пиджака оверлорда. Его тень бесновалась на стене и корчила такие гримасы, что желание смотреть на неё пропадало тут же, а невидимые ниточки будто опутывали шею и запястья ощущением отвращения.       Радио-демон играл в дружелюбие, пока исинный гнев вырывался зелёными молниями по контуру его микрофона. От этих всполохов освещался весь коридор, ведущий прочь от общих комнат в сторону радиовышки. Аластор нервно почесал голову, на перчатке остались тёмно-кирпичные липкие сгустки. Давно демон не охотился на грешников, давно не получал отпор и не видел столь большого желания жить свою животную, паскудную жизнь. Клыки оверлорда скрежетали друг о друга, и противный звук прыгал по стенам коридора.       Впереди мелькнула копна соломенных волос, приглушая в демонической груди злость и обиду на всё и вся.       – Милая моя Шарлотта, почему ты выглядишь столь печально? – Аластор раскинул руки. – Улыбка спасёт от плохих мыслей.       Он аккуратно дёрнул девушку за щёку, оставив кровавый след. Поспешно вытаскивая платок, Радио-демон попытался стереть своё преступление, но Чарли отмахнулась от него, как от назойливого слуги.       – Пускай останется, мне не до красоты, – сказала она, не теряя быстрого темпа, спутник еле поспевал. – Я сейчас немного занята.       – Чем, боюсь спросить?       – Готовлюсь к… – она резко остановилась.       Обхватив ладони оверлорда своими, принцесса подошла к нему очень близко и прищурилась. Аластора такой загадочный настрой девушки не трогал ни капли, но он не мог отвести взгляд от маленького пятнышка на её щеке.       – Готовлюсь к вылазке в одно секретное место. Об этом никто не должен знать.       – Я тоже?       Чарли часто заморгала.       – Тебе можно, – её лицо приняло недовольное выражение. – Вэгги идёт со мной. И папе можно знать, а остальным, – девушка наглядным жестом застегнула рот.       Аластор спокойно кивнул, внутренне ухмыляясь. Странный разговор, однако, с учётом, что обычно Чарли не могла удержать секреты дольше дня.       – К слову, – принцесса отстранилась, – ты не видел моего отца?       Помехи бесконтрольно пошли от головы Радио-демона. Демонстративно закашлявшись, он попытался выплюнуть из себя колющую боль при упоминании предателя и просто сволочи, которая портит жизнь Аластору, прикрываясь маской добродетели. Скидывая тонны агрессии и гнева на ни в чём не повинных жертв охоты, демон пытался избавиться от мысли, что так жестоко обманулся мягкостью Люцифера и так глупо не понял, что действительно в какой-то степени привязался к нему… к его силе, если быть точным. Ужасно бесило, что человечность и слабости вылезали наружу из бывалого оверлорда, только завидев ангельскую ауру, и тут же раз за разом получали кинжал в самое сердце.       – Не видел, – кратко и лаконично.       – Жаль… – разочарованно и растянуто.       «Вообще не видел бы его больше никогда», – добавил Радио-демон и тут же осёк мысли. Он же не мог в действительности избегать Люцифера? Но факт того, что все предыдущие два дня демон всячески не появлялся в общих комнатах, оставался фактом. Тогда он не хотел встречать падшего ангела, потому что обещал сам себе окончательно разобраться, как действовать в нынешней ситуации, прежде чем появился перед его глазами. Теперь же хотелось одновременно бежать от Люцифера и отомстить ему. Самеди оказался прав, Аластор напрочь забыл, как оставить падшего серафима в покое.       Слишком много разных чувств и желаний бурлило в Радио-демоне, и он уже не понимал, как это переварить. «Нужно навестить Рози», – всплыло в голове и осталось заманчивым отпечатком.       Чарли уже исчезла, видимо, так и не дождавшись какой-либо реакции на свои слова. Собрав себя в кучку, Аластор побрёл в покои, смывать с себя корку бесконтрольного гнева, чужой и собственной крови и запах мусорных куч. Долг перед Хозяином был успешно выполнен и десяток самых греховных душ отправились в его лапы. Демон лишь надеялся, что Барону хватит этого надолго, часто отправляться на охоту становилось накладно.       Покрутив переключатель на радиоприёмнике, Аластор поставил на весь Круг Гордыни крики и плач убитых душ.