Львенок

      — Либо заказывай, либо уебывай, лицезреть твое сиятельное хлебало просто так я не нанимался, — отрезал Бен, сложил руки на груди поверх неприлично глубоко расстегнутой темно-синей рубашки и вскинул подбородок тем самым упрямым жестом, что, по словам Кинна, Порша и Пита, унаследовал от погибшего Бига.       Венис обреченно выругался вполголоса и еще раз провел руками по джинсам, чтобы высушить после мытья — сушилка в мужском туалете барахлила, за что он собирался расцарапать управляющему клубом как минимум лицо. Он всего-то отлучился на пять минут в туалет — два безалкогольных коктейля активно просились наружу — а Бен уже успел с кем-то если не разругаться в пух и прах, то сцепиться точно. При всем своем миролюбивом и уживчивом характере, так что ситуация сходу напрягала. Самым адекватным решением было затаиться в тени от двери и послушать немного, чем Венис и занялся.       — …все мои условия ты и так знаешь. Слушай, я в курсе, что тебе насрать на этот клуб и в последнее время ты плотно занят другими делами. Так продай его! Ты же старший наследник самого Кинна, этот клуб для такого, как ты, просто капля в море. Почему ты так вцепился в него? — продолжил убеждать Бена темноволосый мужчина с залакированной прической и широкими красивыми плечами, обтянутыми идеально выглаженной белой рубашкой. Большего Венис со спины разглядеть не мог, но акцент наглого гостя весьма выделялся — какой-то странный, гортанный и резковатый, совсем не английский. Со спины Венис так его и не узнал, хотя в силу положения в обществе и отношений с Беном много общался и с его бывшими университетскими друзьями, и с представителями местной элиты лет на десять-пятнадцать старше себя.       — Во-первых, это мой дипломный проект, — спокойно ответил Бен, отпивая из бокала с мартини так вальяжно, что с первого взгляда становилось понятно, кто здесь хозяин и помещения, и ситуации. — Во-вторых, это моя земля и мой абсолютно легальный клуб, что хочу, то и делаю. В-третьих, я не горю желанием отдавать его конкретно тебе в силу наших прошлых разногласий. Но у меня встречный вопрос: зачем тебе этот клуб? И закажи уже бухло, иначе выкину отсюда.       — Во-первых, я сделаю из него конфетку за пару месяцев, — явно передразнивая Бена, начал говорить молодой мужчина, все же попросив кровавую Мэри у проскользнувшей мимо двери разносчицы. — Во-вторых, мне нужно уединение и нажраться, чтобы без стыда сказать вторую причину.       — Девушка, — вмешался Венис, выходя вперед. Он свободно прошел к креслу Бена и опустился на тихо скрипнувший и промявшийся подлокотник, удобно опираясь на твердое плечо любимого человека.       Теперь он видел гостя лицом к лицу и сразу узнал — молодой человек был на год старше Бена, имел греческие и иранские корни и влиятельную, набирающую обороты семью, занимающуюся поставками винограда из Греции и Италии к столам элиты. Из Таиланда же они поставляли редкие фрукты и приправы, неплохо на этом навариваясь. Практически никакого криминала, если не считать мухлевание с таможней и катастрофическую неуплату налогов в обеих странах. Сидящий нога на ногу в кресле молодой мужчина был породист и красив — густые черные брови с плавным изгибом, высокий открытый лоб без морщин и шрамов, острый крупный нос, полные темно-розовые губы, не особо упрямый подбородок, покрытый легкой темной щетиной. Жгучие черные глаза и некоторые черты лица вроде носа и точеных скул ему достались от дедушки и бабушки по матери, коренных иранцев. Кастор Канатас, средний наследник переселившейся в Таиланд более двадцати лет назад известной в определенных кругах семьи действительно был хорош собой, умен, молод и горяч — отличная партия для любой светской львицы. С Венисом до этого ни разу не пересекавшийся лично, но оба были наслышаны друг о друге.       Гость оказался так же идеально воспитан — заметив новое лицо, он встал и чуть склонился, представляясь по всем местным правилам, будто между ним и Венисом не было десяти лет разницы в его пользу. Венис ответил учтивым поклоном и хотел вернуться на подлокотник, но Бен мягко перехватил за плечо и опустил в кресло, а сам, точно цепной пес или Вегас рядом с Питом, опустился на пол, прислоняясь спиной к ногам парнишки.       — Венис Тирапаньякул, старший сын второй ветви, — с мягкой добродушной улыбкой представился Венис, показывая, что не опасен для Кастора. — Так что, я прав? Замешана девушка?       — Я не знаю, — вид у гостя стал ужасно несчастный и забитый, как у ребенка, которого поманили вкусной конфетой и оставили ни с чем. Он плюхнулся на свое место, огорченно закусил пухлую губу, потер друг о друга крупные ухоженные руки и опустил взгляд в пол. — Я уже четыре месяца схожу с ума, и даже не знаю, по ком.       — Поясни, — с любопытством попросил Бен, неудобно выворачивая шею, чтобы заглянуть в лицо Вениса, ища поддержки или ответов на вопросы, которых с каждой секундой становилось все больше у них обоих.       — Мы еще на местном рынке относительные новички. Я не… не думаю, что имею право претендовать на такого человека, но меня, как хомяка, на части рвет от ревности и бессилия.       — Да о чем ты вообще?       — Третий наследник семьи Танака, — выпалил Кастор, кривя губы и все время поднимая и опуская взгляд на Бена — точь-в-точь нахулиганивший в школе ребенок, боящийся гнева строгих родителей. — Все зовут его или ее… Сайенс, но вы сами понимаете, что это может быть и мужское и женское имя.       — Стоп. Ты видел Сайенс лично? — удивился Бен, и было чему: японцы берегли младшего наследника процветающего, огромного клана Танака, как зеницу ока, никто не знал ни его точного возраста, ни даже пола. Наследник появлялся на приемах не чаще, чем раз в год, одевался неброско, в стиле унисекс — балахоны, шарфики, огромные футболки, безразмерные штаны, медицинские маски. Говорил тихим, невыразительным, бесцветным и бесполым голосом, и единственными известными и стабильными увлечениями этого загадочного человека оставались точные науки и баллистика. По слухам, Сайенс мог творить волшебные вещи с оружием, все его наработки тщательно охранялись кланом Танака, так как основная боевая мощь семьи, позволяющая им так долго удержаться на самой верхушке японско-вьетнамского синдиката, зависела напрямую от оружейных модификаций Сайенс.       — Да, на одном из приемов дяди. Нам не удалось и двух минут поговорить, его… или ее уволокли секьюрити. Но мне хватило, чтобы в омут с головой. Она… он просто чудо, понимаете? Умный, милый, красивый, маленький совсем, мне по грудь. Я бы очень хотел еще хоть раз встретиться и поговорить нормально. Узнать хотя бы, есть у меня шанс или нет.       — Ты понимаешь, что с тобой сделают якудза, если ты хотя бы в малости обидишь наследника их клана? — уточнил Бен, ошарашенно качая головой. Разумеется, чувства такой силы он уважал, будучи с детства окруженным людьми, которые друг за друга были готовы пойти на все, да и их с Венисом странные и нелогичные отношения тоже прошли проверку временем и обстоятельствами. И именно поэтому Бену было сложно принять тот факт, что можно влюбиться так крепко и рискнуть всем — от репутации до собственной жизни и здоровья — ради одной повторной встречи. Венис же знал по себе, на какие опасные порой вещи идут люди, чтобы сохранить любовь, и даже не думал осуждать вляпавшегося по самую макушку Кастора.       — Понимаю. И все равно не могу отказаться от него… нее… от Сайенс.       — Сайенс не зря использует такой псевдоним, основные специализации этой личности — биофизика и баллистика. Сайенс — отличный стрелок и неплохой снайпер. На счету этого человека, как ученого, около двадцати крупных научных работ в известных журналах. Чем ты можешь заинтересовать Сайенс, кроме виноградников семьи и вина, которое эта личность не употребляет совсем? — уточнил Венис максимально серьезно, про себя вопя чайкой от восторга из-за зарождающейся роскошной сплетни, дурной радости за хорошего друга и удовлетворения от сложной комбинации, которую можно замутить при доле везения и тонне стараний. Впрочем, если учесть все риски и подстелить соломки в опасных местах, овчинка очень даже стоила выделки.       — Я не знаю. Пытался найти его… ее в сети, но не смог. Только работы прочитал.       — И как много понял? — съязвил Бен, все еще испытывающий к Кастору какое-то нездоровое чувство соперничества.       — Слушай, я не настолько тупой, как ты думаешь. У меня есть глаза, мозги и руки, чтобы найти нужную информацию в сети, — огрызнулся молодой человек, показывая крутой норов. При упоминании Сайенс его глаза загорелись неподдельным восторгом, а на породистом лице отражалась смесь восхищения и гордости. — Она… или он… Сайенс делает потрясающие научные открытия, я в восхищении от таланта и уровня начитанности, но восхищаться на расстоянии уже не могу. У меня чердак съезжает от того, что я даже не знаю, могут ли ответить на мои чувства.       — Я все еще не выкупаю, зачем тебе мой клуб?       — Брат Сайенс сказал, что позволит ей встретиться со мной лично, если я перекуплю этот клуб.       — Я им настолько тут мешаю? Вроде же ничейная территория была, — потер подбородок Бен, на рефлексах копируя задумчивого Кинна.       Венис незаметно погладил его по лопатке и положил руку на плечо, разминая. И чертыхнулся, осознав, что и сам неосознанно копирует Пита, таким образом частенько приводящего в чувства темпераментного Вегаса.       — Нет, хиа’, им нужен не клуб, им нужно удостовериться, что Кастор реально может вести дела. Все знают, как ты любишь это место и сколько сил, времени и денег в него вложил. И у меня есть идея, — вмешался он в разговор, решив отложить рефлексию до лучших времен, хотя тенденция его порядком напугала — они с Беном даже до постели еще не дошли, а уже ведут себя как давно и счастливо женатая пара, умудряясь попутно проворачивать лучшие психологические трюки собственных родителей.       — Какая же? — Бен еще удобнее откинулся на его колени, позволяя тонким пальцам, украшенным дешевыми колечками с ближайшего рынка, перебирать и гладить смоляные прядки, выбившиеся из хвостика.       — Дай мне подумать пару минут, и я все расскажу. Можешь пока обсудить с Кастором другие дела.       Венис минут на пять полностью ушел в себя, просчитывая ходы, выбирая лучшее время, возможных соратников и подбирая слова для назревшей масштабной идеи. Наконец он обратился к малость успокоившемуся Кастору, с любопытством наблюдающему из-под черных густых ресниц за тем, как Венис методично наводил на голове Бена настоящее воронье гнездо.       — Слушай, жертва спонтанной стрелы Купидона, условия были полностью выкупить или предоставить права владения?       — Второе.       — Заебись, — Венис потер ладони, улыбаясь в лучших традициях Танкхуна, затеявшего сложную в реализации долгоиграющую шалость. — Ты, хиа’, делишь с ним права сорок на шестьдесят в его пользу с правом вето на решение о перестройке или продаже. Погоди орать, дослушай, — он предупредительно закрыл ладошкой губы Бена, вознамерившегося спорить и ругаться из-за его безумной идеи. — У дяди Кинна скоро день рождения, ему стабильный мир с японцами сейчас нужен аж бегом. Будет неплохим подарком породниться с ними через Кастора и на время успокоить кипящую воду.       — Откуда ты знаешь, что это прокатит? — нахмурился Бен. — Что Сайенс вообще захочет в это влезать?       — Потому что знаю мнение второй стороны относительно него.       — Стой, что?! Ты знаешь Сайенс живьем?! Это он или она? Что он сказала обо мне? — тут же заволновался Кастор, едва не опрокинув на тщательно выглаженные брюки бокал с коктейлем.       — Это не моя тайна. Извини, но от меня вы оба ни слова не узнаете. Могу только сказать, что симпатия есть. Легкая, но есть, если правильно все сделаешь, сможешь развить, — сообщил Венис, внутренне оглушая самого себя децибелами восторженного писка. Он обожал Сайенс, очень уважал эту выдающуюся личность, и радовался за хорошего друга. Ну и преследовал свои корыстные интересы вроде мира с якудза.       Все складывалось просто идеально.       

***

      Смотреть со стороны на встречу двух социально неловких пирожков было даже весело. Клуб закрыли специально, чтобы создать уединенную, интимную и полностью безопасную обстановку для них четверых. Бен, ворча больше из принципа, чем из реальных чувств, стоял у барной стойки и методично замешивал безалкогольные коктейли, переняв умения и профессиональные хитрости у Порша. Венис, подперев щеку, сидел с другой стороны стойки, умиленно глядя на втихую бесящегося партнера.       Во второй половине зала, в мягком, игривом полумраке, создаваемом приглушенными до минимума настенными светильниками, на одном из относительно уединенных диванов у стены Кастор пытался поговорить с Сайенс, связав в предложение больше трех слов подряд. От сильного волнения он все время дергался и алел щеками, так что получалось пока не очень, да и Сайенс, несмотря на научные изыскания и IQ в 170 с лишним баллов, производил впечатление очень растерянного и смущенного человека, как всегда запакованного в плотные темные бесформенные штаны, свободную фиолетовую футболку, кожаную курточку и серо-белую клетчатую куфию, прикрывающую шею.       — Это все-таки он или она? — уточнил Бен ради спортивного интереса, приглядываясь к забавно подпрыгивающим во время кивков ярко-синим прядкам в черных жестких на вид волосах Сайенс, остриженных чуть ниже ушей и забавно торчащих во все стороны, как шапочка одуванчика.       — Не могу сказать, сердце, не моя тайна, сам понимаешь, — усмехнулся Венис, забирая свою любимую Пина Коладу без рома.       — Не думал, что скажу это, но они прикольно смотрятся вместе. Сайенс просто кроха рядом с этим лосем.       — Кастор не тронет Сайенс, по крайней мере, пока не получит однозначное на это разрешение, — улыбнулся Венис чеширским котом, делая пробный глоток вкусного, как и всегда, напитка — с самого первого дня работы клуба повелось, что именно Бен готовил для него напитки и из соображений безопасности, и ради тренировки навыков. И, стоит признать, с каждым разом получалось все лучше и вкуснее.       — С чего ты взял? Этот ловелас уже успел себя зарекомендовать не с лучшей стороны. Без жести, конечно, но он — бабник.       — С того приема, когда у него чердак потек из-за Сайенс, у Кастора не было никого, я проверил. Если он так долго продержался без секса, то и дальше протянет. К тому же, не хочу лишний раз льстить Кастору, но я ему верю.       — Почему же? Интуиция?       — У меня глаза есть, — хихикнул Венис, увлеченно наблюдая, как Кастор что-то экспрессивно объясняет внимательно слушающему японцу. — Он на Сайенс смотрит примерно как Мак на Тэ. Я с ними в одном доме почти тринадцать лет живу, уж поверь, научился такое определять. Ну и вот этот взгляд, который «ебать, а почему такой охуенный человек, как ты, выбрал такого хуевого человека, как я» уже тоже издалека узнаю. Папа Ви так на папу Пита смотрит очень часто.       — Отец на папу тоже, — поддержал Бен, тоже вспомнив что-то свое и явно невеселое. — С одной стороны, глупо вот так не доверять партнеру, а с другой я понимаю, что отец не папе не доверяет, а самому себе.       — Как ни крути, но нам повезло в разы больше, — Венис обошел стойку, прихватив бокал, и встал прямо перед Беном, позволяя знакомым до последней родинки и вены рукам обвить свою талию прочным надежным кольцом. — Мы росли в полных любящих семьях и самого детства знали, что наши родители и дяди ради нас любому глотку перегрызут. А Кастора, как второго сына нелюбимой жены, нахуй посылали примерно всю жизнь. Вот он и считает себя недостойным Сайенс.       — А он и правда не достоин?       — Решать только Сайенс в любом случае.       — Простите, что отвлекаю. Мы поговорили. Бен-сан, спасибо за предоставленную возможность встретиться с Кастор-саном. Я…       — Хиа’! Что возле твоего клуба делают якудза, в какую задницу ты встрял? — в помещение с ноги влетела Саммер, за которой следовал напряженный Винтер.       Венис оперативно перепрыгнул стойку, подтолкнул Сайенс к одному из достаточно высоких столиков и засунул под него, пряча. Затем нацепил на лицо как можно более непринужденное выражение и выступил вперед, успокаивая взволнованных кузенов, держащих оружие наготове. Убедив ребят отложить пистолеты и отозвать вызванное подкрепление, Бен раздал им легкие воспитательные подзатыльники за то, что сами вломились на потенциально опасный объект без охраны.       — Мы вообще-то сначала с твоим Лианом поговорили. Он сказал, все нормально, да и признаков борьбы и стрельбы не было.       — Все равно никогда больше не делайте так. Вы у меня одни, — возразил Бен и тут же обернулся, кладя руку на кобуру пистолета.       Саммер смотрела за его плечо стеклянным взглядом. Винтер машинально завел сестру за спину, прикрывая своим телом от возможной опасности. Но это всего лишь Сайенс выбрался из-за стола и теперь виновато поглядывал на Саммер.       — Что ты тут делаешь? — девочка сорвалась с места, обогнула братьев и почти упала в подставленные навстречу тонкие руки, лишенные маникюра и кое-где прожженные кислотой.       — Я… прости. Я здесь из-за Кастора. Твой старший брат любезно предоставил возможность и место для встречи, так что мы… — На симпатичном остреньком лице Сайенс красными неровными пятнами проявились мучительный стыд и неловкость.       Саммер нашла взглядом смущенного Кастора, метафорически пронзила им, словно копьем, и прорычала:       — Тронешь Сайенс — сдохнешь в муках. Слово семьи Тирапаньякул.       — Я хочу для него… нее только добра, — начал оправдываться Кастор, и Венис не мог его в этом винить — уж больно много Саммер, с виду нежная и невинная — переняла от Танкхуна, Нампын и Чана. Что-что, а напугать его юная кузина могла кого угодно, даже взрослые много повидавшие бойцы Вегаса шептались все чаще, что из девочки может получиться отличный хладнокровный и беспощадный снайпер.       — Него, — прозвучал в почти полной тишине робкий голос Сайенс.       Бен и Винтер шокировано распахнули глаза, Кастор осекся, укладывая в голове новую информацию, а Венис и Саммер, и так посвященные в тайну Сайенс, переглянулись, оценивая храбрый поступок японца.       — Физиологически я — парень, и если для тебя это проблема, то нам лучше сейчас остановиться. Ты знаешь, что будет, если ты хоть кому-то сольешь мою тайну. И мне всего девятнадцать, так что…       Кастор с очень сложным, загруженным выражением лица подошел к Сайенс. Тот притих, отступил на шаг, кладя узкую ладонь на пояс в предупредительном жесте. Кастор поддернул брюки, опустился на колени и вскинул голову, чтобы смотреть маленькому парню в глаза. Стоя на коленях он был лишь сантиметров на десять ниже хрупкого японца.       — Ну и за кого ты меня принимаешь? Мы же вроде договорились, что пол мне не важен. А на возраст забей. Тебе девятнадцать, мне двадцать пять, всего-то шесть лет разницы. С твоими мозгами вообще кажется, что это ты старше.       — Я не готов к сексу! — огрызнулся Сайенс. — Мы же оба знаем, кто снизу будет.       — Я хоть слово о сексе сказал? Не бойся меня, пожалуйста, я не зверь и не озабоченный.       — На твоем счету три постоянных и восемнадцать временных любовников. И это я Италию не считаю, куда ты несколько раз в год летаешь.       — Сколько раз я спал с кем-то с тех пор, как встретил тебя? — прямо спросил Кастор, не отводя темного, проникновенного взгляда от побледневшего личика Сайенс. — Я знаю, что твои люди и в этом направлении копают.       — Ни разу.       — Почему думаешь, что потом буду? Я же вроде бы обсудил с твоим братом, что будет со мной и моими яйцами, если я тебя обижу. Сайенс, ну правда, я могу себя контролировать. Не сбегай.       — Я иду очень медленно, — Сайенс расстроенно сжал собственные плечи руками и понурился. — Ты красивый. Очень красивый, а я не подготовлен к простым отношениям. Благодаря тебе я впервые смог заметить чужую красоту, оценить ее, признать стоящей, но мы такие разные… Я не хочу, чтобы потом было больно. Я не знаю, как себя правильно с тобой вести. Я не хочу тебе врать.       — Я не могу обещать, что мы продержимся вместе до самого конца, не хочу давать пустые обещания, в жизни бывает всякое. Но и ты пойми, колибри, если не рисковать — можно остаться совсем одному в пустоте.       — Колибри? Потому что маленький? — бесполый голос дрогнул, в нем четко проявились нотки возмущения и даже легкой обиды.       — Потому что колибри — на самом деле очень сильная, беспощадная и уникальная птичка. И это самый маленький калибр оружия. Так что…       — Ты льстец. И хитрый. И вообще!..       — Могу я узнать, откуда наследник семьи Танака знает мою сестру? — светским тоном вмешался в воркование голубков Бен. Внешне он казался спокойным и собранным, но Венис знал его даже лучше, чем самого себя, и чувствовал кожей, как под маской благости в его парне бурлит и переливается страх за Саммер, помноженный на нетерпение и простое любопытство.       — Я думал, ты догадливее, Лев Тирапаньякулов, — Сайенс неожиданно захихикал, растрепал себе волосы и проказливо улыбнулся, словно поменяв маску и став другим человеком.       — Харуко? Ты… ты просто… я их на ленты порву! — рыкнул Бен, осознав, что школьная репетиторка Саммер по японскому и корейскому — тот самый неуловимый наследник семьи Танака.       Усевшись за один из столиков, Саммер пригласила остальных и вкратце рассказала их с Сайенс историю, чтобы не нервировать Бена лишний раз. Девочка узнала о реальной личности своей репетиторки случайно — увидела некрупный, но все же выделяющийся кадык на шее, когда та перематывала свой шарф, думая, что никто не видит. Затем, уловив первое крупное несоответствие, Саммер, не чуя угрозы от японца, затаилась и принялась наблюдать еще внимательнее, вскоре уловив ряд мелких несоответствий, вроде ожогов на руках от кислот и плохо замаскированных из-за спешки специфических мозолей от оружия на руках. Загнав «Харуко» в угол, Саммер сумела частично вызнать правду, затем между ними что-то произошло — Венис и сам не знал точно, что именно — и их отношения укрепились, перейдя в разряд дружеских. Присматривая за младшими, в круг которых он почему-то включал автоматом и Саймона, который физически был старше на три года, Венис сходу просек, что с Харуко что-то не так, и лично наведался на один из уроков, якобы что-то передать. Его чуйка давала осечки крайне редко, вот и в тот раз он сходу уловил несоответствия образа и действительности и сообщил об этом Саммер, но та лишь хитро улыбнулась и заверила, что все под контролем. Затем Харуко, вернее, Хару, потребовалась небольшая услуга, Саммер согласилась помочь, втянула в то дело Вениса, как более компетентного и опытного в интересующих японца делах, и тот тоже оказался посвящен в тайну третьего наследника семьи Танака.       У Хару с семьей были странные отношения, похожие со стороны на отношения симбионтов. Вроде и взаимовыгодно, но совсем не по-родственному. Парнишка с детства был хитрым, умным и сообразительным, опережал двух старших братьев и в стрельбе, и в головоломках, и в шахматах, на радость патриарху семьи. А затем, когда дедушка в семь лет подарил Хару первый пистолет, тот забыл обо всем другом, завороженно разбирая и собирая новую игрушку и жадно проглатывая всю доступную информацию об оружии. Затем ушлый дед заметил, как восхищенно его маленький внук смотрит на театральные постановки — и вот Хару уже занимается с лучшими актерами и визажистами, учась играть роли и перевоплощаться в кого угодно. Танака Рю был очень дальновидным и изворотливым человеком, он целенаправленно лепил из младшего, самого умного и способного внука идеальное оружие семьи Танака, примерно как Корн в свое время пытался создать идеального аналитика в лице Кима.       Все шло ровно по его плану до тех пор, пока Хару не напечатал первую статью под псевдонимом в научном журнале. Увлекшись созданием скрытого наследника и опоры клана, Танака Рю упустил момент, когда внук стал влиятельнее и даже опаснее его самого — Хару, вернее, теперь уже Сайенс, стал крайне важен для клана как ученый, способный накрутить на привычное оружие пару модификаций и сделать его непредсказуемым для врагов семьи. А непредсказуемость в бою — это очень жирный бонус, помогающий спасать жизни верных семье людей и контролировать ситуацию на черном рынке. Хару оказался очень трудолюбивым и способным учеником, достиг большого мастерства в искусстве перевоплощений и собрал неплохой компромат на основных членов семьи, вырвав у них некое подобие автономии. За все, впрочем, приходилось платить, и Хару заплатил коммуникативными навыками — привыкнув играть с чужаками по своим правилам, он разучился быть искренним, открываясь только перед тремя людьми — своей воспитательницей, что частично заменила ему родную мать, Венисом и Саммер. Только они знали всесильного Сайенса как неловкого в быту человека, очень боящегося как-то поранить или потерять близких. Хару много читал о психологии, прекрасно понимал чувства людей, умел им подражать, но сам почти ничего не испытывал, привыкнув гореть страстью только к науке и оружию. Он тяжело сходился с людьми, если пытался делать это искренне, и боялся ярких чувств, умея их копировать, но не проживать. Кастор же нахрапом расшатал его тщательно выстраиваемую оболочку, и Хару растерялся, не зная, что делать, столкнувшись впервые с настолько сильными и живыми чувствами.       Вот и теперь он сидел на диванчике рядом с Саммер, смотрел на Кастора большими печальными глазами через столик и неловко мялся, не зная, куда деть ходящие ходуном руки.       — Эй. Тише, малыш, тише. Я тебя не обижу, слышишь? — Кастор сполз на колени, чтобы сократить расстояние, но не напугать, и медленно вытянул руку вперед, на пробу касаясь обожженной кислотой руки Сайенс. — Я не тащу тебя в постель прямо сейчас, я могу потерпеть и подождать, пока ты не будешь к этому готов.       — А если никогда не буду?.. Я не умею… вот это все, — Сайенс неопределенно махнул рукой, указывая почему-то на Бена и Вениса. — Я могу только играть в чувства, но я поклялся, что не буду так делать с тем, с кем заведу отношения. А я неловкий! Я никогда такого не испытывал, я не знаю, как себя правильно вести, я даже по меркам Тая странный! Я спокойно говорю о себе в женском роде не только ради роли, я никогда ни с кем не спал, я даже не знаю, как это работает, если не с девушкой…       — Стой, колибри, стой. Давай по очереди, — Кастор поймал ладонь Сайенс в свою, мягко пожимая и успокаивая. Тоненькая лапка Хару буквально утонула в его смуглой крепкой ладони. — Я очень рад, что ты отказываешься носить маски в моем обществе. Я не могу передать словами, как для меня это важно и ценно, и как я горжусь тем, что ты решил попробовать со мной встречаться, что из всех ты выбрал меня. Я постараюсь сделать все, чтобы тебе было комфортно и хорошо. Хочешь называть себя в женском роде? Не вопрос, я буду поддерживать твою легенду, сколько скажешь. Носишь бесполые шмотки? Хорошо, я влюбился в душу и рост, мне неважно что на тебе. Не умеешь быть в паре? Я научу, только доверься. Мы сможем все вместе разрулить, но нужно, чтобы ты хоть немножко мне доверял. Сможешь?       Сайенс закивал и чуть сжал пальцы. На что-то решился, тоже сполз на пол, опираясь одной рукой на столик, и протянул руку, как к пугливому животному или маленькому ребенку. Кастор не мешал, по своей воле превратившись в живую статую, только глаза широко распахнул и тихонько вздохнул от удовольствия, когда маленькая ладошка легла на его щеку, чуть дернувшись от соприкосновения с колючей щетиной. Сайенс осторожно погладил большим пальцем кожу под глазом, спустился чуть ниже, провел пальчиками по подбородку и губам, и Кастор прикрыл глаза, наслаждаясь мягкой, робкой, искренней и пугливой нежностью.       — Пиздец, чувствую себя Купидоном на полставки, — хихикнул Венис и встал, приподнявшись на цыпочки, чтобы достать до уха Бена.       Тот хмыкнул в ответ, подхватил младшего на руки и уволок обратно к бару, поманив за собой близнецов. Их ждал отличный вечер в хорошей компании, за разговорами, вкусными напитками, негромким джазом из искусно спрятанных колонок и ленивым обсуждением планов и грядущего дня рождения Кинна. Венис с удобством откинулся на плечо Бена, привычно используя его вместо подушки, переглянулся с Саммер и приподнял бокал, указав взглядом на милующуюся парочку голубков. Девочка улыбнулась, кивнула, приподняв свой лимонад в ответ и удобно поджала под себя ноги, скинув кроссовки. У них намечались ну очень серьезные перестановки на теневой арене города, и Венису было крайне приятно приложить к этому руку, заодно доказав старшему поколению, что он с близнецами тоже на что-то способны.