Два капитана

Рабочая неделя ещё не закончилась толком, а у Сони уже было ощущение, что эта неделя проехалась по ней.   Она устроила детей на домашнее обучение, и те сидели по уши в уроках, изрядно вымотавшись от программы. Соня пыталась вместе с У уговаривать детей, что торопиться некуда и нужно сначала адаптироваться, но они упёрлись, утверждая, что им скучно и нужно заниматься образованием. И достались же ей порядочные дети. Алиса, дай ей волю, вообще бы не училась.   В среду ей пришлось взять выходной на работе и отправиться в школу как опекуну, чтобы предоставить восстановленные и слегка подправленные аттестаты детей за девятый класс. Устраивать в школу детей без аттестатов за девятый класс было бы странно, но, к счастью, архивы удалось поднять и найти нужные документы датированные 2016 годом.  МФЦ при ГРУ, хоть и славилось своей расторопностью, особенно в работе с офицерами, всё равно тянуло время и донимало вопросами, пытаясь выяснить у молчаливой офицерши причину внесения исправлений в такие старые документы.   Ситуация изменилась только после вмешательства Лилина, который доходчиво объяснил, зачем нужно было подправить документы двоих детей офицерши. Бурчание мгновенно прекратилось, и всю документацию восстановили за сутки, хотя Соня трясла МФЦ с воскресенья. Поэтому заявления в школу удалось подать только к среде, снова погрузившись в бюрократический круговорот.   Классная руководительница Алисы, в чей класс Соня записала Колю и Витю, конечно, сильно удивилась, увидев Булычеву в коридоре с двумя мальчишками. От шока бедная Марина Львовна даже забыла, что хотела пожаловаться на поведение Алисы и попросить повлиять на дочь.   Поймать офицершу в коридоре ей не удалось, так как капитан носилась как угорелая, а мальчишки семенили за ней то в одну сторону, то в другую. Поэтому учительница отступила, решив подойти позже.   Зато в коридоре Булычеву настигли несколько одноклассников Алисы, обступив женщину и парнишек со всех сторон.   – Софья Андреевна, здравствуйте! – поприветствовал её Леха Тетерин, протягивая руку и с интересом разглядывая подростков за её спиной.   – Будь здоров, не кашляй, Алексей, – фыркнула капитан, отвечая на рукопожатие.   Краем глаза она заметила, что Витя выпрямился, увидев толпу, и ткнул Колю в бок, чтобы тот тоже выпрямился.   – А вы не знаете, почему Алиска не отвечает на мои сообщения? – почесал бритую голову Лёха.   За ним тяжело вздохнул Аркаша и буркнул, закатывая глаза: "Ну, началось".   – Она в экспедиции с отцом, может поэтому, – пожала плечами женщина, уходя от прямого ответа.   Не к чему ей было лезть в это, Алиса сама разберётся, как только встретится с Колей.   Дожить бы до пятницы, не потеряв рассудок от этого бюрократического карнавала.   – Да она и до этого не особо отвечала, – протянул парень с сомнением. – Но если вы думаете, что из-за экспедиции, то ладно, вы явно знаете Алиску лучше.   Соня лишь хмыкнула в ответ, Леха ещё раз пожал ей руку и вприпрыжку устремился в класс, за ним последовали остальные одноклассники, попрощавшись с женщиной. Остался только Арик Сапожков, хороший друг Алисы.   – Здравствуйте, Софья Андреевна, – с улыбкой протянул руку капитану Аркаша, слегка картавя.   – И тебе привет, Арик, как ты? Как дед? – улыбнулась женщина, мягко сжимая ладонь мальчишки.   – Да как обычно, дед ворчит, я в уроках по уши, выбираю, куда поступать, – пожал плечами парень, потом с интересом посмотрел на Колю и Витю.   Вдруг он удивлённо вздохнул и спросил, немного смущаясь:   – А вы случайно не тот самый Николай? Алиса рассказывала про вас немного.   Соня мягко фыркнула и кивнула, подтверждая догадку Сапожкова.   – Ну, типа того, – хмыкнул Коля, заправляя кудри за ухо и протягивая руку подростку.   – А вы? – обратился Арик к Вите, вытягивая руку.   – Виктор, очень приятно, – сдержанно ответил мальчик, пожимая руку и расправив плечи.   – Тёть Сонь, Алиса как вообще? – спросил с тревогой в глазах рыжий.   Булычева вздохнула, прикусив губу. Что ей ответить? Что дочь как ёжик: плачет, колется, но продолжает жрать кактус, как её приёмная мать?   – Напиши ей, Арик, она будет рада, – ушла от прямого ответа женщина, сжала угловатое плечо мальчишки и чуть наклонилась, чтобы заглянуть ему в глаза. – Ей сейчас непросто по причинам, которые я не могу озвучить вслух. Но ты, я думаю, можешь сложить два и два, ты же умный.   – Служебная тайна? – тихо предположил школьник, глядя женщине в глаза с лёгкой тревогой за подругу.   Арик с Алисой периодически влипали в разные истории. Чего стоил тот случай с рукотворным накопителем влаги, который Сапожков притащил в школу и чуть не отправил местного роботизированного завуча на свалку. Ох и ругались тогда Игорь с дедом Аркадия на пару на этих двоих. Хотя, скорее, отчитывали их с беспокойством за судьбу этих не в меру озорных и одарённых детей.   Соня даже отпросилась из штаба, чтобы прилететь в школу, роняя берцы, и выслушать почти истерические вопли классной Алиски по поводу экспериментов этих двоих. Марина Львовна тогда была вчерашней выпускницей педагогического, и жизнь молоденькую девушку не готовила к таким озорным восьмиклассникам, которые устраивали хаос, порой даже не желая того.   – Кира Людвиговна вернулась, но Алиса будто и не рада этому, если честно. Это, конечно, теоретически, но всё же, – поделился мальчик, слегка картавя своё любимое "теоретически", почесывая шею и отводя взгляд.   – Ну, скажем так, ей непросто. Кира пропала, когда Алисе было три года, воспитывали её я с Игорем, ты же всё знаешь. Вот её и штормит, потому что возникает диссонанс: вроде мама — это Кира, а на деле получаюсь я, – пожала плечами капитан, недовольно хмурясь.   – Я вас понял, напишу Алиске тогда, поддержка друга лишней не будет. До свидания, тёть Сонь, – кивнул Арик, и по зову учителя удалился в класс.   – Пошли, детвора, – поманила Соня мальчишек, откидывая челку со лба.   Надо было утром собрать волосы в косы, но, как обычно, не хватило времени. Мальчишки кругами бегали, собираясь впопыхах.   Коля вообще натягивал штаны в прыжке, чуть не упал, и выглядел при этом так, будто вылез из мультика. В общем, вид был крайне комичный.   Витя, напротив, скрупулёзно подобрал одежду и выглядел так, будто сошёл с подиума. Соня с улыбкой осмотрела его, поправляющего наручи и закатывающего рукава, затем зашла в свою комнату и принялась копаться в пепельнице, где валялись украшения.   Всё это богатство было как-то очень неаккуратно сложено, что её слегка напрягло, ведь до этого всё было аккуратно. Но лишь пожала плечами. Может, У искал себе подходящее украшение, мало ли. Не без труда найдя в этой куче "столового серебра", как шутил Пашка, кулон с подвеской в виде меча, Соня вышла из комнаты, чуть не столкнувшись лбом с Кукушкиным.   Витя покосился на неё удивлённо и склонил голову набок, вызывая у женщины улыбку. Капитан протянула ему украшение:   – Тебе пойдёт, мне кажется, возьми.   Кукушкин с интересом принялся рассматривать подвеску, крутя её из стороны в сторону, прижал к груди на мгновение и принялся надевать, явно довольный. Он порывисто обнял женщину и пошёл к зеркалу, чтобы удостовериться в идеальности своего вида.   Коля же с лёгкой усмешкой проводил его взглядом, теребя задумчиво мочку уха:   – Вот так посмотришь и не скажешь, что кулаками машет будь здоров.   – Я же извинился, Герасим, ё-моё, ты опять? – послышался приглушённый и виноватый бубнёж из комнаты.   – Да забыли-забыли, я просто угараю, – хмыкнул Коля с невинным видом, сунув руки в карманы и перекатившись с пятки на носок.   Соня на это лишь фыркнула и покачала головой. Дети, что с них взять.   На этой прекрасной ноте, упаковавшись в куртки, они отправились до флипа, чтобы попасть в школу.   Сейчас же они покидали образовательное учреждение с чувством выполненного долга. В коридорах не было ни души, будто все сдохли, подумалось Соне. Вся эта бюрократическая возня выматывала её сильнее, чем толпы пиратов, с которыми приходилось иметь дело по работе.   Вроде двадцать второй век на дворе, а бюрократия как была, так и осталась. Параллельно с её размышлениями на этот счёт мальчишки, шедшие чуть позади, тоже бухтели на эту тему.   Булычева почти сделала шаг за порог школы, как её звонко окликнула Марина Львовна.   – Да ну ебена вошь, – глухо буркнула себе под нос офицерша, разворачиваясь на пятках.   Учительница летящей походкой на высоченных каблуках догнала семейство и резко затормозила:   – Софья Андреевна, я бы хотела поговорить по поводу Алисы.   – Да я так и поняла, – потерла переносицу капитан, подавляя желание закончить ещё не начавшийся разговор.   Ей адски хотелось кофе, курить, тишины и никаких бумажек.   Но фиг вам, товарищ капитан, фиг вам.   – У неё упала успеваемость с тех пор, как её перевели на домашнее обучение. Меня это беспокоит, и достаточно сильно, стоит отметить, – чётко изложила классная руководительница суть проблемы. – Что с ней происходит?   Соня тяжело вздохнула, возводя глаза к потолку. Что ей на это ответить? Что её дочь невероятно везучая и встряла в заварушку с космическими пиратами и космионом? Влюбилась впервые в жизни в мальчика из прошлого, чуть не убила его, будучи под контролем бывшего капитана Альянса и поехавшего диктатора Глота? И в довесок проходила свидетелем по делу некоего Весельчака У, потому что у её матери мозгов ноль и та упорно решила выбить ему амнистию?   М-да, уволят её за такие разъяснения к Глотовой бабушке, и будет она лезть на стену от безделья. Ну или вздернётся по той же причине. А у неё дети, между прочим, целых трое.   – Марина Львовна, я не могу вам объяснить, что с моей дочерью происходит, – уклончиво ответила женщина и, только завидев изящно изогнутые брови учительницы, подняла руку, останавливая потенциальное возмущение. – Потому что это разглашение информации о делах ГРУ и СГБ. Моя дочь, как истинно везучий пирожок, оказалась замешана в крайне неприятной и опасной ситуации, что повлияло на её душевное состояние.   Марина Львовна не стала отвечать, её губы сложились в удивлённое "о", а глаза стали глубоко печальными и задумчивыми.   – Я прекрасно понимаю вашу тревогу, ведь вы считаете Алису блестящим ребёнком, – продолжила Соня свою тираду как можно спокойнее, но в голосе слышались стальные нотки.   Она прекрасно знала риторику Марины Львовны. "Алиса очень умная, но ленивая" – повторяла та как мантру, а Булычева из раза в раз скрипела зубами и смотрела на преподавательницу матом. Она всю жизнь этот бред слушала от собственных учителей и матери, вопрос был не в лени, а в отсутствии интереса. А заинтересовать умели далеко не все школьные учителя.   – Алиса действительно блестящий ребёнок, но… – учительница не успела закончить фразу, наткнувшись на стальной и очень красноречивый взгляд.   Будь у Сони в глазах бегущая строка, точно было бы написано "не влезай – убьёт". И за дочь она была готова убивать.   – Безусловно, Алиса очень умна, но, вы меня извините, дело далеко не в лени. Может быть, со временем вы поймёте, в чём корень проблемы, – отрезала женщина, прежде чем смягчить тон и продолжить. – Моя дочь пережила достаточно тяжёлый опыт, попав в тот водоворот событий. Лучшее, что сейчас можно для неё сделать: либо дать максимум поддержки, либо, простите меня за мой коренной сатурнианский, отвалить от ребёнка.   – Я вас услышала, – сделала шаг назад преподавательница, но Соня шагнула к ней, загоняя в угол.   – Мой вам искренний совет: оставьте её в покое. Двоек у неё ни по одному предмету не выходит, я это прекрасно знаю. Для меня важнее всего, что останется у ребёнка в голове, – подняла Булычева брови и хрустнула шеей, от чего учительница слегка вздрогнула. – И можете даже не пытаться влиять на мою дочь через её отца или её мать, выхлопа не будет.   – До свидания, – скомкано попрощалась Марина Львовна и пулей полетела в неизвестном направлении.   Соня покачала головой и потерла глаза. Кажется, она перегнула палку, но, справедливости ради, будто это единственный одарённый ребёнок в классе. Пусть на других наседает. Или пытается заинтересовать с таким же рвением.   – Жёстко, – в один голос впечатлённо произнесли Коля с Витей, смешно округлив глаза.   – Пошли уже, синхронисты, – фыркнула Соня мягко, подкинула сигарету, вытащенную из пачки, и, поймав её губами, пробурчала. – Ебала в рот я этот бюрократический карнавал и официальное образование.   ***   Булычеву в связи с этими событиями временами накрывало мерзким ощущением, что она будто украла дочь у сестры и заняла её место. С одной стороны, это не могло быть её виной: Кира пропала, а она не смогла бы игнорировать племянницу и позволить Игорю тащить на себе в одиночку и Космовет, и Космозоо, и воспитание ребёнка. А с другой, всё равно накрывало не по-детски. На У не хотелось переносить эти загоны, тот и без неё вёл себя странновато. То залипал, сидя за столом, и неотрывно наблюдал за её передвижениями, то после окончания работы закрывался в гараже и буквально выползал оттуда, моментально вырубаясь, только коснувшись головой подушки. Даже не приставал и не зажимал её по углам квартиры. В общем, о чём-то напряжённо думал, изводя себя, а Соне не хватало на всё сил. Детей пристроить, помочь адаптироваться, висеть на связи с Алисой в любое время дня и ночи, потому что ребёнку тяжело, работа ещё веселья подкидывала. Вот и получалось колесо: пираты – работа – дети – дом – бардак в голове. Повторите по новой на следующий день и скоро вы свихнетесь. Соня уже мечтала, как эта неделя подойдёт к концу, Коля наконец-то встретится с Алисой, и хотя бы этим двоим станет легче. Витя же неплохо справлялся сам, с головой погрузившись в шитьё и чтение книг, которые находил дома. Иногда он приходил к Соне поговорить, прислоняясь к плечу женщины и тихо высказывая наболевшее. В ночь вторника она отвезла его на кладбище, где были похоронены его родители, потому что тот в ночь воскресенья тихо попросил об этом с очень трогательным видом и умоляющими глазами. Наверное, стоило отказать ему хотя бы сейчас, пока он нестабилен, но Соня не смогла отказать таким глазам. Пусть глаза и были не привычно голубыми с карим пятнышком, а цвета крепкого чёрного чая.   Женщина не стала мешать мальчишке, поэтому к двум могилам, разделённым заборчиком, он пошёл в одиночку, сел на корточки и долго что-то высказывал почившим родителям. Соня курила, усевшись на лавочку неподалёку и спрятав лицо в ладонях. К ней даже подошёл пёс, принадлежавший сторожу, судя по информации на чипе, и лёг женщине в ноги. Рыжеватая шерсть была ухоженной, а на морде собаки был шрам, пересекавший глаз, отчего он напомнил ей её пирата.   Булычева выкинула сигарету в урну, стоявшую под рукой, села на корточки и принялась чесать пса за ухом. Бур, как было написано на адреснике, оказался ласковым мальчиком и с удовольствием подставлялся под грубоватые почесывания, довольно скалясь.   – Эх ты, пёс, – грустно фыркнула Соня, трепля собаку по шее. – Что-то в тебе мне напоминает У.   Пёс гавкнул радостно, напугав Витю, так что тот завалился в сугроб от неожиданности, а Булычева глухо хохотнула, возвращаясь к невесёлым мыслям. Причины поведения У были для неё загадкой. Что можно было делать в гараже с таким упорством и скрытностью – она в душе не чаяла. Ещё его глаза, эти преданные, но грустные до сжимающегося сердца, её пугали. В голове мелькнула отвратительная мысль: а не собирается ли У сбежать обратно в Альянс, к привычной пиратской жизни? С одной стороны, он не давал ни единого намёка на то, что ему скучно без резни и противоправных действий, его вроде устраивала вполне размеренная жизнь с ней. С другой, может, её тараканы его достали? Да и, зная натуру мужчины, ему нужен был движ и быть в центре внимания, даже не совсем законными методами.   Бур заскулил, будто понял, что капитан сама себя морально закапывает в данный момент. Он вскочил и облизнул лицо женщины, наваливаясь на неё всем весом и укладывая на землю. Соня не стала отгонять животное, лишь хмыкнула и, уворачиваясь от шершавого языка, принялась чесать собачье мягкое и тёплое пузо. Наигравшись, пёс отошёл, вцепился ей в куртку зубами и заставил сесть, чтобы женщина не валялась на заснеженной тропинке. Витя всё ещё сидел на корточках и, скрутившись как креветка, что-то вполголоса бубнил в адрес безмолвного изображения отца.   Лицо у него было заплаканное, как разглядела Соня, увеличив изображение на искусственном глазу. Бур ещё раз оглушительно гавкнул, напугав мальчика, и Булычева строго посмотрела на пса. Под пронзительным взглядом офицерши хороший пушистый мальчик заскулил и лёг на землю, прижимая уши.   Женщина хмыкнула на это и ласково потрепала пса по голове, на что тот завилял хвостом и радостно гавкнул. Витя утёр слёзы, встал и, круто развернувшись, покинул территорию участка, аккуратно прикрыв калитку за собой. Он плюхнулся на лавочку рядом с женщиной и с полуулыбкой посмотрел на пса.   Соня положила ладонь мальчишке на колено и сжала:   – Выговорился, детёныш?   Мальчишка в ответ лишь носом шмыгнул, сполз с лавочки и, сев рядом с женщиной, уткнулся ей в плечо лбом.   – Ну, скрутился как креветка, спина потом будет болеть, – фыркнула мягко Булычева, приобнимая подростка за плечи.   Витька шмыгнул носом и тяжело вздохнул:   – Вот почему всё так?   – Как, детёныш? – мягко поинтересовалась Соня, поворачиваясь к подростку.   – Мне вроде всё равно было, когда я вышел из заморозки на то, что их уже нет, – дрожащим голосом сказал Кукушкин, вжимаясь сильнее в плечо капитана. – А сейчас меня всего колотит от осознания этого факта. Им было всё равно на меня, что я был, что не было, лишь бы статус семьи не рушил.   – Детёныш, мы родителей не выбираем, как и часто не выбираем любить их или нет, – пожала плечами Соня, выуживая из рюкзака шарф, связанный У, и надела его мальчику на шею, отстранившись. – К тому же эту сотню лет ты по сути спал и физически не мог отрефлексировать весь этот кавардак в душе. Тебе всё ещё 18 лет, хоть по бумажке и 118, понимаешь? Времени, чтобы у тебя отболело, не было попросту.   Витю хватило только на подобие кивка, он прикрыл глаза, заливая слезами плечо уставного бомбера. Соня извернулась и прижала к себе плачущего парнишку. Пусть уж лучше выражает свою боль, а не как она держит всё в себе, загоняя свою офицерскую тушку в угол.   Мальчонка так доверчиво прижимался к ней, будто она его мать родная, а не та женщина, похороненная здесь, буквально в паре метров от лавочки. Бур скулил непонимающе и крутился вокруг них, пытаясь заглянуть в лицо мальчика. Тот сжал скользкую и холодную ткань куртки до треска, вжимаясь в плечо женщины, и трясся. На коннектор пришло сообщение от Коли: "Вы куда делись?"   Соня аккуратно ввела сообщение движениями искусственного глаза: "Покататься вышли, не спится, не переживай, дитё".   И скобочку в конце поставила, как Коля научил под хихиканье Витьки над его старомодностью.   Кукушкин отстранился, утирая слёзы рукавом дутой куртки, потер нос до красноты и почесал скулящего пса за ухом.   – Ну что ты скулишь, лохматый? Нормально всё, вроде… – протянул ласково парнишка, стараясь убедить скорее себя, чем пса.   "Ключевое слово – вроде", – мрачно подумала Булычева, но не стала нагнетать и мягко потрепала парнишку по волосам. Она выудила из кармана мятую пачку сигарет и, завидев желание в глазах Кукушкина, со смешком вытащила из другого кармана новую пачку для пацанёнка.   – На, эти полегче, – фыркнула женщина, вскакивая на ноги, и протянула руку Вите. Тот уцепился за неё и тоже встал, чтобы тут же плюхнуться на лавочку.   Зажигалки у него, естественно, не было, поэтому Соня залезла в интерфейс рюкзака и начала копаться в нём, остервенело моргая, чтобы сбить сонливость.   Зажигалку она всё-таки нашла, добротную, с электрической дугой и на солнечной батарее, чтобы не надо было заряжать. Она протянула её мальчику, а сама подкурила от пальцев.   – От пальцев прикуривать – это, конечно, мощно, – фыркнул мальчик с ехидным смешком. – Так понтово.   – Ну, кому понтово, а кто-то зажигалки просирал только так, а руку я всё-таки не проебу при всём желании, – хмыкнула Соня, затягиваясь.   Едкий дым привычно обжёг горло, Булычева сжала сигарету зубами покрепче и уставилась на уходящую вдаль кладбищенскую дорожку. Бур уцокал куда-то, оставляя их вдвоём, напоследок боднув мальчика в ногу и лизнув подставленную ладонь.   Капитан вздохнула, вслушиваясь в завывания ветра. Ни души вокруг, и два искалеченных человечка курят молча, каждый думая о своём. Где-то дома их ждал Коля, волнующийся обо всём на свете, и У, загоняющийся как не в себя.   С понедельника Соня ложилась в пустую кровать и мёрзла, ведь греть её было некому. Весельчак приходил спать уже после полуночи, аккуратно ложась рядом с женщиной и накрывая её, трясущуюся и мечущуюся по кровати из-за кошмаров. Он её прижимал к себе, укутывая их двоих одеялом, и что-то бурчал на цетирианском, что Соня никогда бы не разобрала. Да и не надо было, наверное, разбирать.   ***   В одиноко стоящем доме офицера ГРУ творился дурдом в деревне.   Дети натурально выли, все по разным причинам, но как минимум двух из трёх школа сводила с ума. И Соню заодно. Вите, к счастью, давались гуманитарные науки и геометрия, но вот физику с алгеброй он в упор не понимал. В четверг вечером Булычева вернулась из штаба с больной головой и отнимающейся рукой и обнаружила за кухонным столом Витю и У, который объяснял парнишке квантовую физику. Пытался, точнее, но, видимо, получалось не очень. Коля рядом лежал моськой в стол, видимо отчаявшись понять хоть что-то, и время от времени тихонько выл.   Лицо у Кукушкина было настолько несчастное, что хотелось обнять пацана и плакать. И Соня была готова спорить на что угодно, что Коля тоже не отказался бы от объятий и поплакать.   У же был на энтузиазме, то ли потому что ему в кайф было объяснять тему, в которой он разбирается, то ли страдания детей так его забавляли. Хотя, вряд ли, конечно, второе. У вообще людей любил, а детей так вообще обожал, что Соня воспринимала с интересом и лёгким смехом. Ей вот люди никакого удовольствия не доставляли. Хватало с головой её отряда, У, семейства Селезнёвых и дочери, ещё и двух пацанов в придачу отхватила.   – Ну что, тугрики, не даётся квантовая физика? – с усмешкой уточнила женщина, трепля Колю по волосам.   Тот что-то пискнул в ответ, как игрушка с пищалкой, коих в Космовете было в избытке, а Витя уронил голову на стол с криком птеродактиля. У оглушительно заржал, откидываясь на спинку стула, неаккуратно качнулся и свалился плашмя на пол. Дети подскочили, Кукушкин вскочил со стула и сделал попытку поднять хохочущего пирата с пола, но провалился, ведь мужчина весил в пять раз больше его рабочего веса. Соня глухо хохотнула и, подойдя к У, села рядом по-турецки, наблюдая, как тот заливается хохотом. Выглядел он до странного красиво в этот момент безудержного веселья, и женщина нервно сглотнула образовавшийся в горле ком. Досталось же ей за какие-то заслуги вот это вот счастье.   – Стесняюсь спросить, сколько вы весите, блин? – измученно поинтересовался Витька у Весельчака, плюхнувшись на стул и показательно утирая пот со лба.   – За три сотни килограмм вес переваливает, можешь даже не пытаться его поднять, – фыркнула капитан, потирая переносицу.   Она отодвинула стул, стоящий позади, рукой и просто легла на пол рядом с У, выдыхая.   – Тяжёлый день? – сочувственно поинтересовался парнишка, заглядывая ей в лицо.   – У нас каждый день тяжёлый, – фыркнула Соня, накрывая глаза здоровой рукой, механической она потрепала его по волосам и могла поклясться, что мальчик доверчиво прикрыл глаза, подставляя голову под ладонь женщины.   – Вы в квантовой физике шарите? – послышался приглушённый бубнёж Коли в стол, видимо адресованный ей.   – Крастер шарит, со мной в штаб поедете, он пояснит, думаю, – пожала плечами женщина, устало выдыхая.   Спину и место стыка протеза тянуло, за окном собирались тучи с середины дня, и что-то подсказывало, что ночью их ждёт грандиозный ливень. У, судя по звукам, сел и принялся разглядывать лежащую на полу офицершу. Она приоткрыла глаза и наткнулась на изучающий взгляд голубых глаз.   И там не было похоти, только бесконечная любовь, душащая и не дающая путей к отступлению, и какое-то странное сожаление. Последнее можно было привязать ко многим причинам, у них была богатая биография, плотно завязанная друг на друге. Были шрамы, раскиданные по телам, так же как и шрамы на сердцах каждого, была долгая дружба и взаимное уважение, настолько глубокое, что словами не описать.   – Заебали тебя совсем? – мягко поинтересовался У, сжимая колено капитана.   – Да лучше б ебали, честное слово, – фыркнула Соня, доверчиво закрывая глаза.   "Делайте со мной что угодно, только не доебывайте", – пронеслось у неё в голове.   У мягко сжал колено, пробежался пальцами по бедру, очерчивая скрытые под тканью комбинезона татуировки планет системы Медуза, и также мягко потянул её за руку сесть, утягивая в объятия. Он уткнулся носом ей в ухо, фырча как ёж и нежно притираясь щекой к щеке, сжимая здоровую руку под рёбрами и пробегаясь кончиками механических пальцев по позвоночнику.   От долгожданных объятий Булычева удовлетворённо прикрыла глаза, пригреваясь. Сердца этого дурного заполошно колотились по неясной ей причине. У нее под ребрами разлилось какое-то теплое ощущение, мягко тянущее и сворачивающееся в клубок. Она ткнулась носом ему в шею, мягко дуя и с усталой улыбкой отмечая, что мужчина дернулся. Наконец, Соня обессиленно уронила голову ему на плечо, сил не было даже руки поднять, чтобы ответить на объятия. Это было самым долгим тактильным контактом за прошедшую неделю, и Булычева с удивлением отметила, что скучала по этому. У, конечно, сжимал её руки, привычно укладывал ноги себе на колени, но не более того, и капитан была в напряжении. Пират будто где-то крупно накосячил и старался не трогать её лишний раз, кружа вокруг как провинившийся пес. Опять в голове мелькнула мысль о том, что эта дурная голова собралась дать деру в пираты, и Соня собрала оставшиеся силы, чтобы сжать рёбра мужчины до хруста. Тот охнул удивлённо, но лишь мягко потерся носом о плечо женщины, ничего не говоря. Она погладила поясницу под тонкой футболкой, укладывая ладони на бока пирата. Тот же в свою очередь понимает, что у Булычевой тянет руку, и мягко разминает мышцы в месте стыка с протезом. Соня на это лишь приглушенно хмыкает. Иногда ей казалось, что слова им в общем-то не нужны. Он даже не смотрел на нее сейчас, пристроив подбородок на плече женщины, но понял, что ей больно. Он мягко пробежался пальцами по больному плечу, будто извиняясь за что-то. За недостаточное внимание на этой неделе, за скрытность, за тяжесть той ноши, которой отказывался делиться с любимой. Соня в ответ на это титаническим усилием воли подняла руку и почесала бритый затылок пирата. Как бы говоря: "Все хорошо, я рядом, я помогу, если попросишь". Только этот упертый баран не попросит. Попытается как обычно вывезти все сам. Только в последний раз это "сам" закончилось сначала его смертью, который будто отпечатался у нее на внутренней стороне век на всю оставшуюся жизнь, а потом и её. Ну точно два дурака. Она лелеяла эгоистичную надежду, что У слишком глубоко застрял в этом всем и не сбежит, опять оставляя ее одну. В ней, в том равновесии и любви, которая была между ними, в новой работе и хобби, в детях в конце концов. У кого-то из детей заурчало в животе, и Булычева хохотнула. Весельчак хихикнул, чмокнул её в родинку на скуле и вскочил на ноги, намереваясь приготовить ужин. Соня встала, размяла затекшую шею и потерла стык протеза и плоти, морщась от тупой боли. Она мягко сгребла планшеты со стола и потрепала горе-учеников по волосам:   – Хватит с вас физики, детёныши, завтра со мной в штаб погоните, я вас Даньку сдам, тому волю дай про физику потрепаться.   Коля буркнул в ответ скомканную благодарность и сжал ладонь женщины. Витька же мягко боднул её в бок, устало улыбаясь.   Завтра утром У полетит договариваться насчёт выставки своих картин, и, возможно, его тревогу и странное состояние как рукой снимет. Но далеко не факт. В таком случае это будет ее проблемой в выходные.