Два капитана

Утро пятницы радовало только фактом того, что рабочая неделя почти закончилась, и можно будет позволить себе повтыкать пустым взглядом в стену без зазрения совести. У досыпал положенное ему, ведь на работу ему идти не надо было. В одиннадцать у него была встреча по поводу выставки. Соня бесшумно села, чтобы не разбудить мужчину, и потерла лицо ладонями. Глаза слипались, хотя она, казалось, легла вовремя. У мерно сопел, уткнувшись лицом в подушку и повернувшись к ней. Руки он сунул под подушку и что-то бубнил сквозь сон на цетирианском. Булычева не могла сдержать улыбку. Вот так посмотришь на это чудо в перьях, пока он спит, и подумаешь, что самый порядочный человек на Земле. Она вылезла из кровати, стараясь не дышать, чтобы не потревожить сон пирата. А то вскочит сейчас, чтобы накормить всех и каждого в доме, а спал он на этой неделе мало. С кормёжкой двух человеческих детёнышей она и сама справится. Капитан юркнула в душ, включив холодную воду на максимум. Струя ледяной воды окатила её сверху. Женщина вздохнула со смешком: видимо, кто-то спросонья не переключил воду, вот ей на голову и хлынуло из душа. Зато взбодрилась, что уже плюс. Настроение было в духе любимой фразы Хруста: «Ищите плюсы везде! Даже на кладбище». Она неизменно подтрунивала над Хрусталёвым, добавляя под смешки ребят: «На кладбище плюсы вообще куда ни плюнь». Выключила она воду, когда почувствовала, как её колотит от холода, и тут же включила режим быстрой сушки, чтобы не выходить мокрой. Волосы летели ей в лицо, будто решив раздать своей обладательнице по щам за халатное отношение. Сил вообще не было на уход за отросшей шевелюрой, и она уже ждала, когда выпадет шанс откромсать это всё к Глотовой матери. Вылезла из душевой кабины она лохматая и растрёпанная, как та забавная мелкая собака из старого видео, где та терлась об обивку дивана, и шерсть у неё торчала во все стороны. С трудом расчесав волосы, она зажала резинки в зубах и принялась собирать их в косы. Закончив рутину, она по-быстрому намазала обветренную кожу кремом, чтобы не так стягивало, и юркнула на кухню. А на кухне была картина маслом. Ну или чем там картины пишут. Витя с Колей приглушённо о чём-то спорили, и со стороны это выглядело как ссора двух котов. Витя прижимал к себе сковороду так, будто это любовь всей его жизни, не меньше. Коля же жестикулировал и активно пытался доказать, что справится с готовкой завтрака, и нечего его держать за беспомощного идиота. — Да у тебя хлеб и тот подгорает, Герасим, мы с пятого класса знакомы, кому ты затираешь? — недовольно шипел Витька, отступая назад со сковородкой, прижатой к груди. Сковороду надо было спасать, потому что её купил У, и стоила эта утварь каких-то баснословных денег. Он, может, и переживёт её потерю, но осадочек останется. — Детвора, что за кухонные баталии? Бытовую поножовщину разнимать с утра пораньше не хватало, — фыркнула со смешком Соня, подходя к мальчишкам. — Выбираем, кто готовить завтрак будет, — буркнул стеснительно Витька, протягивая женщине сковороду. — Ну хоть бы на камень-ножницы-бумага скинулись, я не знаю, не очень демократичные выборы, — хмыкнула капитан, забирая несчастную утварь. — Против сладкого завтрака есть возражения? — Да нет, — пожал плечами Коля, почесывая шею. Витька лишь угукнул на это. Соня вытащила хлеб из полки и сунула его в руки притихшему Герасимову, давя хихиканье на корню. Потом попробуй объясни, что выглядит он до смешного трогательно, а не просто смешно. Подростки же, шаг влево, шаг вправо — пиздец индикатору. Ну и любому подвернувшемуся под руку до кучи, плавали — знаем. Был у Алисы этот трогательный период лет в пятнадцать, и эмоциональную реакцию могло вызвать что угодно. Ты не так вздохнул, не так посмотрел — и так до бесконечности. Игорь в тот период, по его словам, ощущал себя как на минном поле. Соня же в голос гоготала, хоть и жалела беднягу. Ну правда забавно, когда человек, заходящий в клетку к самым опасным тварям, боится лишний раз вздохнуть при собственном ребёнке. У Булычевой в этом плане был иммунитет, потому что временами офицеры спецназа были хуже детей. После того как ты кого-нибудь из этих великовозрастных дебилов ночью ловишь в центре Москвы, когда они, пьяные в тапочки, избили какую-то важную делегацию, заперли вооружённую охрану в лифте, а биометрический замок сначала взломали, а потом культурно починили и при этом ушли незамеченными — при том, что камеры были везде, и пройти незамеченными невозможно, — после такого дети кажутся просто ангелами. Короче, как один раз сказал Коля: «Я прошла Афганскую войну». Именно этот сборник анекдотов и мемов сейчас стоял, разглядывая упаковку хлеба как неизвестную зверушку. — Вон там печка для хлеба, сунь кусков шесть, режим сам выбери, только не переусердствуй, — махнула Соня со смешком в сторону маленькой печки на столешнице. Коля суетливо принялся выполнять задание, естественно, стукнулся об угол столешницы мизинцем и зашипел, тихо матерясь. Витя буркнул ворчливо: — Не шипи, разбудишь Весельчака. Булычева покосилась на него — заботушка прям, а не ребёнок. — Пусть шипит сколько влезет, во всей хате звукоизоляция такая, что из автомата стрелять будешь — никто не почешется, — хмыкнула женщина и ткнула на холодильник. — Яйца достань, сейчас тосты в яйце с сахаром намучу вам. — А, так вот почему, когда я в первую ночь об мечи споткнулся, никто не пришёл ругаться, — понятливо протянул Витька, сунувшись в холодильник и выискивая яйца. — Твою ж, сразу надо было убрать этот металлолом, не поранился хоть? — уточнила капитан, сев на корточки и разглядывая пальцы ног парнишки на предмет повреждений. — Да нет, просто офигел, когда они с грохотом рухнули, думал, оглохну, ещё и схлопочу, — с отчётливой неловкостью в голосе протянул Витька, пятясь от женщины назад. Он-то думал, что реально схлопочет, ведь у женщины, судя по синякам под глазами, явно проблемы со сном, а тут он танцы с мечами устроил. — Какого дьявола ты здесь шумишь? — со смехом протянул Коля наигранно скрипучим голосом. — Так, нужно пояснить: единственный расклад, при котором кто-то схлопочет, как вы выразились, это если вы нарочно влезете в какую-нибудь опасную ситуацию, чётко осознавая свои действия, — мрачно пояснила Соня, вставая и оглядывая пареньков. Ей эта постоянная тревога со стороны Вити про «схлопочешь» была в целом понятна. Судя по рассказам, обстановка в семье у паренька была не шибко радужной. И ей было отчасти больно от этого, хотелось внушить мальчику, что он в безопасности, и никто его пальцем не тронет. Но быстро сделать это не получится при всём желании. Неделю всего эти дети провели в её доме, и быстро подменить старые понятия не выйдет. Витя на её не вполне убедительный довод про «никто не схлопочет просто так» слегка расслабился, но ей было очевидно по напряжённым плечам и недоверию в глазах, что до конца он контроль не отпустил. Что можно было понять. У него были сформированы определённые стереотипы о военных, которые она узнала в беседах с мальчиком. И в целом это было очевидно. Если человек военный — значит, есть проблемы с гневом и привычка раздавать приказы. И ему пока непонятно, когда эта «привычка» проявится у женщины. Мальчик вытащил несколько яиц, и одно предательски выкатилось у него из рук. Он попытался было его поймать, но не смог, поэтому вцепился в уцелевшие два яйца, с тревогой поглядывая то на разбитый кусок завтрака, то на женщину. Соня фыркнула смешливо: — Ты пол накормить решил? Не стоит, он и так неплохо существует. Кукушкин дёрнулся убрать беспорядок, но женщина его затормозила, положив руки мальчику на плечи и аккуратно сжав. — Спокойно, ты же не знаешь, чем убираться, расслабься, сейчас покажу, что и как, — она смотрела ему неотрывно в глаза. Глаза мальчишки нервно бегали, выдавая его тревогу как на ладони. Соня потрепала его по волосам, забрала яйца, положила в раковину и сунулась в нижний шкафчик. Взяв в руки маленького андроида размером с полулитровую банку, она поставила его на пол. Оказавшись в ладонях у женщины, андроид очаровательно заморгал, загудел и взлетел, сканируя окружение. Обнаружив лужу с ярким желтком на полу, он спланировал к ней, осветил каким-то странным лучом, и беспорядок исчез, будто его и не было. Витя с Колей косились на происходящее, пока робот не спланировал Герасимову руки. Кудрявый протянул высоким голосом: — Какой милаха, он уборщик? Как работает эта булочка? Ты мой хороший. — Мини-помощник, энергию генерирует, перерабатывая органический мусор в топливо, — хмыкнула Соня, посмеиваясь над умилением, с которым ребята смотрели на андроида. Колина реакция была один в один как у её дочери. Та тоже сюсюкалась с этим малышом всякий раз, как он вылезал из шкафчика, чтобы прибраться. — Лапушка какой, — погладил андроида по дисплею Витька и восторженно пискнул в один голос с Колей, когда андроид прикрыл глазки и издал звук, похожий на мяуканье. Кошатники найдены, — фыркнула про себя Соня, хихикая на то, как мальчишки мультяшно подпрыгнули, когда печка издала звуковой сигнал о готовности хлеба. — Если что, это чудо робототехники реагирует на биометрию тех, кто внесён в систему дома, соответственно, на вас в том числе, так что не надо корячиться, если вдруг набедокурите, — заранее проинформировала капитан детей, возвращаясь к приготовлению завтрака. Так как Витя оделся заранее, в штаб они попали даже раньше планируемого женщиной времени. Мальчики глазели по сторонам всю дорогу на флипе, что-то обсуждая на грани слышимости. Соня же воткнула наушники без зазрения совести и уткнулась в окно, будто Москву двадцать второго века никогда не видела, честное слово. На КПП её и двух детей проводили заинтересованными взглядами, но ничего не сказали женщине, зная её характер и отлично считывая по мимике дикое нежелание работать в пояснительной бригаде в данный момент. Её жрало какое-то дурное предчувствие, поэтому по пути она написала У, пожелав хорошего дня и удачи в переговорах по поводу выставки. Тот отправил ей абсолютно уморительную фотографию в ответ, что-то приписав под ней, но Соня даже прочитать не смогла. Залипла позорно на взъерошенную пиратскую моську, со следами от подушки на щеке, заспанными глазами и её каффом на ухе, оставшемся с тех времён, когда уши были не проколоты. Выглядел её личный пират абсолютно по-дурацки, но так хорошо при этом, что, стоит признаться, сердечко защемило. Надо было, конечно, менять органический моторчик на механический, а то ей даже не голое фото прислали, а сердечко барахлит. Она свернула переписку, отправив смайлик с поцелуем, старомодный донельзя, но крайне забавный. Мальчишки бодрячком топали за ней, придерживая сумки с планшетами, у Коли на шее болтались наушники, забавно подпрыгивая при каждом шаге. Витька же выглядел как модель, впрочем, как обычно, и, почти подойдя к штабу, он вдруг встал как вкопанный, чтобы залезть в коннектор и сфотографировать здание. Потом вдруг он поднял брови, округлил глаза и уточнил у женщины встревоженно: — Ничего, что я сфоткал здание? Просто натолкнуло на идею по платью, но я удалю, если что. — Расслабься, детёныш, если бы было запрещено, штаб бы не стоял в открытую, а был бы утоплен в землю, как наши колуары, — хлопнула капитан мальчишку по плечу с улыбкой. Коля с Витей отзеркалили улыбку женщины, хоть и очевидно тревожились по поводу предстоящего времяпровождения в штабе ГРУ. В здание они вошли, сливаясь с толпой офицеров в форменных комбинезонах, и Соня схватила мальчишек под локти, чтобы не унесло толпой здоровых лбов. По лестнице она шла нарочито медленно, понимая, что детёныши в её темпе быстро выдохнутся. На четвертом этаже было броуновское движение: туда-сюда слонялись институтские, у которых рабочий день ещё не начался, кто-то из офицеров уже гремел оружием в сторону грузового лифта, который должен был увезти их вниз на ГРУшную парковку с космолётами, а кто-то, точнее Платовские бойцы, подпирали стены, будто те без поддержки упадут. — Здорова, Сонь, — гаркнул добродушно Хруст с чересчур весёлым видом. — Че такой весёлый, Хрусталёв? Опять тяжёлая смена, ёпт, — вздохнула с усмешкой Булычева, приобнимая товарища. — Дайте мне пару минут, я детвору Крастеру сдам и почешем по делам. — Позавтракать надо бы, — заметил Якут, посмеиваясь над круглыми глазами детей, которыми те оглядывали людный коридор. — Позавтракаем, а то ты нами, видимо, питаться начнёшь, — хмыкнула Соня, протягивая ладонь Вольту. Тот ладонь пожал, сжимая аккуратно, и отлип от стены, видимо решив сопроводить офицершу с детьми до Крастера. Как раз по пути к столовой инженеры-механики и прочие хулиганы и обитали. Самое выгодное расположение, между прочим, один хрен, что эта толпа мужиков и женщин инженерных наклонностей питается фотосинтезом да кофе в нездоровых количествах. Даже Булычева с кофейной зависимостью нервно курила в сторонке рядом с механиками и их бадьями с кофе. Пока они перешучивались на эту тему, а Соня аккуратно вела детей по обе стороны от себя, будто конвоируя, наперерез им бросилась какая-то девчонка с короткой взъерошенной шевелюрой. — Санька, стоять, — гаркнула Соня, на что девчонка аж подпрыгнула. Как и весь коридор, в общем-то. — Крастер пришёл? — Кто? — неистово заморгала девочка, тупо пялясь на женщину, будто впервые слышит такое прозвище, потом до неё вдруг дошло под насмешливым взглядом отряда. — Даниил Евгеньевич на месте. С этими словами девчонка шустро унеслась куда-то, бурча себе что-то под нос. Соня хмыкнула, мужчины заржали, и только Коля с Витей переглянулись непонимающе. Из двери, на которой висела голографическая ярко-красная табличка «Не влезай — убьёт», вылезла чья-то синяя взъерошенная башка. Обладатель ядовитой шевелюры было открыл рот, видимо чтобы кого-то окликнуть, но увидел толпу у двери и, оглядев её, уточнил сиплым голосом: — Жеваный крот, кто опять сломался? — Судя по твоей роже — твой режим сна сломался, хотя, скорее, сдох окончательно, — фыркнула язвительно капитан, протягивая левую руку для рукопожатия. Мужчина высунулся полностью в коридор, ответил на рукопожатие и покрутил протез женщины, оглядывая его со всех сторон. Потом понял непонимающий взгляд на капитана, пытаясь понять, что её сюда привело. — Не понял, рука в норме, с глазом что-то не то? — заторможенно спросил инженер, потом вдруг обратил внимание на пацанов по обе стороны от офицерши и присвистнул. — Вот оно, на хую намотано, это кто? — Твоя благодарная публика, ты ж мне жаловался, что тебе некому за физику втирать, вот тебе два школьника, мои… — Соня сначала очень уверенно со смешком втирала по поводу причины, по которой два ребёнка находятся здесь, а потом запнулась. Вот как их назвать? Сыновья? Шутки-шутками, конечно, но слишком рано для этого. Может быть, позднее они начнут считать её родительской фигурой, Витька так точно, насчёт Коли она не была уверена. Просто дети под её опекой? Более вероятно. — Дети её мы, — бодренько ответили пацанята, хихикая на округлённые глаза женщины и инженера. Отряд тоже давился смешками, пока капитан смотрела на подростков, будто у них по дополнительной голове выросло внезапно. — Серьёзно? — ошалело протянул Крастер, пялясь на женщину. — Ебать ты везде успеваешь, временем не поделишься? — Да серьёзно, а ты не верил, — прошепелявила Соня, с усмешкой, пародируя Колю. — Так берёшь ли ты этих двух одарённых гуманитариев себе в ученики по физике? Сколько я буду тебе должна? — Ты совсем что ли, Навь? Какое должна? Да мне ж только в радость, что есть благодарные слушатели, а то с этими ворчунами заспанными сдохнуть можно, только анекдоты и травят, когда глаза не слипаются, — буркнул Даня, хватая пацанов за запястья и утягивая к себе, будто Булычева их отнимет и лишит его возможности трепаться на любимую тему. — Ладно-ладно, сочтёмся тогда, бубнилка ты картонная, — отмахнулась с фырканьем женщина и обратилась к детям. — Уборную вам покажут, если спросят — вы со мной, на вас даже дышать побоятся. Столовая прямо по курсу, есть не забывайте, пожалуйста. Голодных обмороков нам не хватало. И карманные деньги я вам выделила, но в столовке их не надо тратить, деньги за еду спишут с моего счёта. — В смысле карманные деньги? — склонил голову Витька непонимающе, и на лице его опять появилось то самое выражение, которое можно было описать словом «неудобно». Соне это «неудобно» уже всю плешь проело, честное слово. — В прямом смысле, какие тут могут быть смыслы потаённые? — не терпящим возражений тоном отрезала женщина. Это ж дети, всякую мелочь им нужно покупать, если захотят. Хотя Булычева и без того бы любую вещь купила нужную им. Она и Алисе денег подкидывала всегда, хоть Игорь и бурчал, что он и сам ей карманные выделяет, мол, чего ты её балуешь. Соня лишь плечами на это пожимала и хлопала ресницами. Ну не могла она не баловать дочь, хоть ты тресни. И несмотря на это, Алиса не выросла избалованным ребёнком. — Командир… — протянул Паша, как Булычева резко повернулась и собиралась уже начать ругаться, что никакой она не командир, иди ты, мальчик, к Платову, как Пашка фыркнул с насмешкой. — Командир на балконе тебя ждёт. — Платов в штабе? Ну наконец-то, — улыбнулась довольно женщина, боднула Войтовского в плечо и чуть ли не вприпрыжку понеслась на другой конец этажа. Мальчишки попрощались с ней, пожелав хорошего дня, и Булычева даже ворчать не стала, что теперь день точно будет дерьмовеньким для одного отряда спецназа. Она махнула им на прощание, пожелав удачи в грызне гранита науки, и быстрым шагом пошла на балкон, где её ждал командир. Что-то не давало ей покоя, всю неделю вообще-то, но она старательно затолкала это чувство поглубже. Можно хоть денёк пожить без вечной говномешалки в голове, в конце концов, она и без того как вечно уставший крокодил Сеня из Космозоо. Клим действительно сидел на балконе, уставившись перед собой, и лишь повернул голову, услышав шаги женщины. Та юркнула на балкон, закрывая за собой дверь, и радостно, хоть и достаточно сдержанно, спросила: — Здравия желаю, как дела, командир? — Садись, Навь, жить буду, — мягко хмыкнул Платов, вставая со стула и обнимая женщину. Та если и удивилась, то виду не подала. Все же давно не виделись. Даже после самых тяжёлых травм командир старался вернуться в строй в экстренном режиме. Это была первая такая длительная разлука с отрядом. Соня села на корточки подле стула командира, вытащила пачку сигарет из нагрудного кармана и по привычке предложила. Платов, на удивление, сигарету взял, посмеиваясь над удивлённым видом офицерши. Та сиюминутно протянула ему протез с электрической подрагивающей и шипящей дугой, от которой мужчина подкурил, делая затяжку. Булычева проделала то же самое и покосилась на командира в ожидании разговора. — Тебе уже говорили про повышение? — пространно спросил Клим, поворачиваясь к капитану. Он смотрел на неё привычно сверху-вниз, и Соня машинально почувствовала себя маленькой, ещё совсем юной, как после присоединения к отряду. Она в общем-то смотрела на командира с таким же восхищением, которое было трудно распознать человеку со стороны, но Платову это было очевидно. Булычева выросла у него на глазах, превратившись из зелёной во всех отношениях девчушки в суровую и стойкую женщину, но что-то не менялось. Её почтительное отношение к командиру, как к отцу, и отношение к одному пиратскому элементу. Должна же быть какая-то стабильность в их жизнях. — Шаман проговорился, когда его на предмет бумажек спрашивала, ну вот вы мне скажите, какой из меня командир? — пробухтела женщина, и буквально на мгновение Платов увидел ту же самую тощую бритую девчонку, которую когда-то взял под своё крыло. Неуверенную и долго думающую, вечно прокручивающую возможные расклады в голове. Сейчас Соня действовала моментально, но неуверенность местами проявлялась. Груз ответственности на ней тоже был больше, за бойцов, за успешное выполнение операции, за бумаги, с которыми она исправно пыталась помочь. Судя по измождённому лицу и глубоким теням под глазами, кто-то опять взвалил на свои отнюдь не хрупкие плечи слишком много. Чему-то он научить её так и не смог, как бы ни старался. — Сонь, из тебя получится отличный командир, — потрепал Клим женщину по волосам. — Ты самый опытный боец в отряде, ответственности тебе не занимать, боевого опыта тоже, за своих ты порвёшь и доказывала это не раз и не два. Да, тебе многому придётся научиться, взвешивать риски, например, чтобы ты не пострадала. И не взваливать на себя слишком много. На последнем предложении Соня цокнула и закатила глаза, тут же стыдливо потупившись, поймав пристальный взгляд серых глаз на себе. — У меня не получится, — отрезала женщина, тише, чем хотелось бы, и, увидев упрёк в глазах Платова, пояснила. — Мне до вас как до Луны раком, командир. Да я опытная, да я умею взвалить на себя дохрена и больше, да я за пацанов глотки порву, но я не смогу быть как вы, командир, сколько бы ни рвала жопу. — А быть мною и не надо, — мягко сказал Клим, аккуратно перехватил женщину за подбородок, чтобы смотрела на него, глаза в глаза, так всегда лучше доходило. — Ты не станешь мной, потому что ты другая изначально. Я никогда не думал столько, голова заболит, если я столько размышлять буду. Соня фыркнула на это смешливо, но отвернулась и съежилась. Нет, не от холода. От страха. — Мне страшно, я однажды уже объебалась, и тут же сдалась под следствие, хотя по-хорошему должна была доказывать, что я не виновата. Будь на моём месте кто угодно из отряда — я бы глотку перегрызла, доказывая их невиновность, но как только дело касается меня — я в домике сразу. А командир не должен делать так, — Соня начала обдирать никогда не заживающие губы, хоть тейпом рот заклеивай, ей богу. Под пристальным взглядом она съежилась ещё сильнее, качнулась вперёд и уткнулась лбом в колено командира. — Командир в долг ни у кого не брал, чтобы быть должным. Ты должна успешно выполнять операции, с чем у тебя проблем нет, да за бойцами приглядывать, а какой ты должна быть как командир — никто не знает, кроме тебя самой, Навь, — погладил мужчина офицершу по волосам, собранным в тугие косы. Боксёрские, кажется. — Командир, если вы скажете надо — я приму командование, но только не сейчас, пожалуйста, хотя бы недельку дайте, — сказала Соня нарочито стальным голосом, но Платов знал отчётливо, что сейчас она роняет слёзы ему на штанину. Кажется, кто-то совсем устал, может, проблемы опять какие-то. Детей ещё двоих на себя взвалила. Да, сильная девочка, вопросов нет, но продыху так и не научилась себе давать. И непонятно, кого просить за ней приглядывать, то ли пирата её, то ли Пашку, то ли Игоря Всеволодовича. Ну и он, конечно, глаз с неё не спустит как старший. — Опять все беды мира на себя взвалила, Навь? А потом гундишь, что тебя матерью всея спецназа кличут, — усмехнулся Платов, поглаживая её по волосам, чтобы успокоить и дать понять, что он рядом. — Да какие там все беды, тут не знаешь куда деться. Двое детей, которым надо адаптироваться, Алиса там с Кирой всё к консенсусу не приходит никак, как мать не воспринимает её, У ещё что-то темнит уже неделю, не знаешь за что хвататься, — вздохнула Соня, всё ещё пытаясь не выдать свои слёзы, ей всегда было тяжело принять эту слабую сторону себя, сколько они с Игорем Всеволодовичем ни старались. — Неделю выбью тебе, но после этого придётся взять командование отрядом на себя, Сонь, — он аккуратно дёрнул её за ворот комбинезона, чтобы она подняла голову с его колена, и, глядя в глаза, уверенно и твердо произнёс. — Ты справишься, больше мне ставить на это место некого, а нового командира вам дать — на притирку уйму времени потратите. Да, ты человек, у тебя есть свои слабые и сильные стороны. Не только слабые, Навь. Ты будешь ошибаться, это неизбежно, я тоже ошибался. По справедливости, в смерти Динамита виноват я. Не остановил этого упёртого барана, который вечно кирпичи головой ломал. — Он сам виноват был, как и я, когда то здание подорвала, — потерла лицо Соня, грубо утирая слёзы. Вид у неё был вселенски уставший, хотелось завернуть её в одеяло, как гусеницу, и закинуть на верхнюю кровать, чтобы отоспалась для начала нормально. Сон, как известно, лучшее лекарство. — Ты опять про тот подрыв думаешь? Тебе тогда чёрным по белому аналитики со стратегами прописали, что заложников бы не спасли ни при каком раскладе. Только чудо могло их спасти, но мы спецназ, а не волшебники, просто наши ошибки иногда стоят дороже, — твёрдо сказал Платов, намекая, что Соне стоит извлечь опыт из этого инцидента и забыть этот ужас, что она пережила, отсидев неделю в одиночной камере, наедине со своими мыслями. Из камеры она тогда вышла с расцарапанными в кровь плечами, которые прятала под формой. Платову её сдал вездесущий и вечно трясущийся за её состояние Пашка. Клим надавил на неё тогда — единственный раз за всю совместную работу — выражение предательства в её глазах будто отпечаталось у него на внутренней стороне век. Она сдалась, раскололась и показала разодранные предплечья и разрыдалась беззвучно, когда он обрабатывал царапины. От болезненности собственной слабости. Профессор Селезнёв потом между делом уточнил у него, не знает ли Платов, отчего Соня опять начала кричать во сне. Тот не нашёлся, что ответить, но Игорь всё понял. У профессора с эмпатией проблем не было, в отличие от Клима, тот всегда с трудом находил слова, чтобы поддержать своих ребят. Его слова казались недостаточными, и Соня, понимая это и сама того не зная, учила его эмпатии и находить нужные слова. Она была первой, к кому бойцы несли свои проблемы, периодически получая люлей, если накосячили. Как по отряду летали подвернувшиеся Нави под руку предметы в Хруста, все помнили, будто это вчера случилось. У того были какие-то проблемы в браке, и дело пришло бы к разводу, не вправь Булычева несчастному Володе мозг. То, как Соня оглушительно шипела на Хруста, напугало всех без исключения. Он вообще за пятнадцать лет, что воспитывал в ней себе замену, не видел её такой злой. Лену — жену Хрусталёва — Булычева любила как-то по-особенному нежно и трепетно, и её реакция на рассказ Хрусталёва была вполне ожидаема, хоть и напугала всех, кого могла. От неё тогда шарахались все без исключения офицеры, кроме Шамана, которому было всё ни по чём, да Клима. Ну и Док, конечно, от офицерши не шарахался. Он вечно шутил, что видит женщину чаще, чем отца родного, так часто она к нему попадала. По своей воле или же на плечах Пашки. Клим никогда не видел, чтобы Навь повышала тон в моменты раздачи пиздюлей всем, кому причитается. Гаркать она, конечно, умела, но делала это только, когда была в хорошем настроении и шутила. Если отчитывала или показывала зубы – всегда понижала тон до минимума и смотрела из-под бровей тёмными, как грозовые тучи, глазами. Сейчас же эта гроза пиратов и всея спецназа устало смотрела куда-то вдаль, чуть прищурившись из-за солнечных лучей, облизывающих её лицо. Давненько он не видел её такой замученной. Даже после космиона и сотни лет в прошлом она была бодрее, носилась по штабу со своим карманным пиратом за ручку, чтобы амистию ему выбить. Ещё и три месяца скакала по работе, как заведённая. На счёт этого кадра с шрамом на половину физиономии Клим спрашивать не стал. Нетактично это было, да и Соня явно сама не знала ответа, как разберётся — расскажет. Их дело — подставить плечо ей и дать понять в тысячный раз, что она не одна. Дверь балкона отворилась, и показалась лохматая голова Паши. Расчёску ему подарить, что ли? Лохматый как чёрт ходит, офицер же, никакого порядка. — Сонь, нам там работу нашли, тебя требует к себе генерал, — отрапортовал Войтовский, тревожно разглядывая уставшее и осунувшееся лицо женщины. — Ну пошли, раз работу нашли, я уж думала, безработными останемся, — язвительно фыркнула Булычева, вставая и выбрасывая в банку окурок. Платов встал со стула, замерев на мгновение от прострелившей позвоночник боли, и, заметив, как у Сони дёрнулись брови, отрезал: — Всё в порядке, остаточное явление после замены позвоночника, врач сказал, что такое в порядке вещей. Капитана это не убедило, но спорить она не стала, лишь кивнула сдержанно, но по сжатым в полоску губам было понятно, что беспокоится. Вздохнув, Клим втянул женщину в медвежьи объятия и мимикой намекнул Паше, чтобы приглядел за этой мадам неугомонной. Тот сдержанно кивнул. Соня вжалась в командира, стискивая форменный комбинезон у того на спине и шмыгая носом.

***

Вернулись они только под вечер. Пришлось отлавливать новую группировку, которая называла себя "Свидетелями Глота" и толкала какую-то дрянь по окраинам Галактик, обещая контакт со Вселенной. Видели последователи эту «Вселенную» или нет, осталось загадкой, но трупов эти уроды оставили за собой немеренно, ещё и пару плохо развитых планет успели захватить до кучи. Главаря и группу приближённых они сдали СИН, остальных же мелких сошек просто перебили, когда те пытались сопротивляться. У Сони ломило всё тело, опять собирались тучи. Ещё и висок пульсировал при смене положения, даже на сантиметр. Мигрень пришла, хотя её никто не звал. Покоя, видимо, ей только на кладбище искать, раньше не дождётся. Ещё и У отписывался на сообщения как-то сухо и односложно, вызывая у неё нешуточную тревогу. Руки были заляпаны в крови по локоть, зато новый комбинезон с каким-то навороченным покрытием был в идеальном состоянии. Вот умеют же химичить в нужном направлении, а кто-то своё пристрастие к химии проявлял, варя наркоту. Цитируя одного бортмеханика, можно было сказать только: «Хулиганы и невоспитанные типы». Но Соня, за неимением сил, молчала как невидимая рыба. Она, отчитавшись начальству, плелась устало к кабинету Крастера, рядом с которым за каким-то хреном столпилась куча офицеров и институтских. Работы что ли нет у них? Дойдя до кабинета, Соня прислушалась. Изнутри слышалось, как кто-то играл на скрипке. И что-то ей подсказывало, что это не их инженеры-механики. Разогнав толпу своим недовольным видом, она сунула голову внутрь кабинета и улыбнулась. На скрипке играл Коля. Неожиданно, стоит признать, хотя логично, что мальчик владел музыкальным инструментом. Он дал ей послушать пару битов, которые успел накидать на пульте за неделю, и это было откровенно неплохо. Ещё и на скрипке играет. Соня мысленно сделала себе пометку купить ребёнку инструмент, и, когда мальчик завершил игру, а толпа прекратила оглушительно хлопать, сказала устало: — Да вы, сударь, талант. И биты пишет, и на скрипке играет. — Теперь ещё и в физике разбирается, — фыркнул Витька, уткнувшись лицом в стол и махнув рукой женщине. — Вы, я стесняюсь спросить, где скрипку откопали? Или в вашем бардаке ещё и пианино найти можно? — съязвила Соня, глядя на Крастера. — Не поверишь, сам ахуел, когда он в углу откопал скрипку, просто кругами ходил, ему так воспринимать информацию якобы проще, ну и хлоп — скрипку в углу отрыл, — поражённо пояснил Даниил, взъерошивая синюю шевелюру. — Поели? — устало уточнила у детей Соня. Скрипка это, конечно, хорошо, только эстетическим наслаждением сыт не будешь. — Угусь, можем ехать домой, — кивнул Коля, взяв на себя общение с офицершей. Витька, судя по его виду, два слова связать не мог, и Соня его отлично понимала. — Погнали тогда, иначе я прям тут сложусь, в этот, как его… — пощёлкала пальцами Булычева, пытаясь вспомнить слово. — В конвертик, — устало пояснил Витя, разминая затекшую шею и пошатываясь, пока собирал сумку. Коля же был бодрее всех их вместе взятых. Он вернул скрипку в тот угол, где её и нашёл, судя по всему, оделся на ходу и уже стоял подле женщины, разглядывая её. — У вас кровь на руках, — ошалело протянул он, с ужасом косясь на это неприятное для неподготовленного человека зрелище. — Она не её, не парься, парень, — гоготнул кто-то из толпы. Соня даже не стала тратить итак покидающие её силы на угрожающий взгляд. Пошли они в пень все, смешно им. Верный Паша же, такой же уставший, протянул ей влажные салфетки, чтобы женщина отёрла всё это безобразие. Пока Булычева оттиралась под изучающим взглядом Коли, Витька успел собраться, поблагодарить Крастера и просочиться мимо женщины в коридор. Попрощавшись, Соня поплелась за ребятами. Паша проводил их до лестницы, клюнул её в щёку на прощание и уплёлся куда-то. Это куда-то, конечно, было кабинетом Дока. Как они доехали до Космовета — Булычева помнила слабо, если честно. Глаза слипались, и все кости тянуло и выворачивало. Возможно, это был очередной приступ термоневроза, поэтому, когда они всей гурьбой вывалились из такси, Соня вытащила из рюкзака самокрутку с травами, выписанными мозгоправом, села на корточки и принялась курить, пока мальчишки что-то обсуждали. Коля наворачивал круги и подпрыгивал от нетерпения, Витя же ворчал на него, пытаясь урезонить под предлогом, что женщине плохо, и у него лично уже голова кружится от Колиных круголей. Булычева похихикала про себя, докурила и, чувствуя себя немного лучше, встала и решительно потащилась ко двери в клинику. У входа их встретил Игорь, видимо увидевший по камерам семейство. Он пожал руку Вите, познакомившись с ним и мягко приобняв, ну и, конечно, обнял Колю, трепля того по длинным кудрям. Соню же, когда переобнимал всех детёнышей, он даже спрашивать не стал ни о чём, не дурак, все же, выучил за восемнадцать лет весь спектр Сониных состояний. — Иди приляг в свою комнату, — мягко предложил он ей, кладя женщине руку на щёку, по-отечески тревожась за офицершу. Осунулась опять, синяки под глазами такие, что животных можно перевозить контрабандой, никто не заметит даже. — Погодь, дочь где? — устало уточнила она, заторможенно моргая. — Мама! — раздался звонкий голосок, родной до боли в сердце. Соня пошла на опережение и подлетела к Алиске первой, закрывая ей обзор на парнишек. — Мышка, ты же помнишь, что я выполняю обещания всегда? — спросила Булычева, ставя девочку в ступор. Она опять похудела, и как эту тоненькую веточку не сносит ветром в Москве — было для женщины загадкой. Дочь в ответ лишь кивнула непонимающе и нахмурилась. — Одна просьба — не кричать очень громко, а то всю животинку распугаешь, а я ловить фауну местную не в состоянии, — хмыкнула женщина и отошла в сторону, открывая девочке обзор на Колю. Алиса замерла, хлопая глазами и вцепившись в полотенце на плече. Голубые глаза тут же наполнились слезами, и Соня уже начала нервничать, но Коля, благо, сработал быстро. Подлетел к девочке и стиснул её в объятиях. Бедное полотенце упало на пол с хлюпающим звуком. Раздался приглушённый писк. Игорь стоял рядом с Витей и улыбался так мягко, что сердце сжималось. От радости, наверное. Хотя, может, всё-таки инфаркт. Так она и не посмотрела, когда у них осмотр. Алиса отстранилась от Коли и абсолютно неверяще пялилась на кудрявого, видимо, думала, что ей чудится. У неё всегда была такая реакция. Покупала ли мать ей какую-то мелочь, которую девчушка упоминала, привозила ли её в место, которое она хотела увидеть, дарила ли подарки — первая реакция всегда была неверием. И тут случилось то, чего Булычева опасалась. Алиса запищала от радости и начала прыгать, как мячик вокруг Коли. Соня дёрнулась к Вите и закрыла ему уши, потому что бедняга впал в жуткий ступор. Сама она привыкшая к подобному ультразвуку, а вот непривычные могли и оглохнуть, знаете ли. — Мама, как? — ошалело спросила девочка, подбежав к женщине и, заметив наконец и Витьку, добавила. — И ты здесь? — И вам наше с кисточкой, — фыркнул Кукушкин, кивнув ей с улыбкой. И к этому Сонина любимая фразочка приклеилась. Алиска кинулась обнимать и Витю, благо Соня успела отшатнуться. Она, конечно, малышка по комплекции, но сшибет так, что мама не горюй, в порыве радости. — Что за шум, а драки нет? — вышла из комнаты Кира, оглядывая развернувшуюся перед ней сцену. — Здрасте, Кира Людвиговна, — задушенно пропыхтел Витя, видимо оставив надежду на то, что его отпустят. Коля кивнул женщине и поздоровался, Соня лишь махнула рукой, не находя в себе сил складывать слова в предложения. Алиса перестала пытаться задушить Витьку в порыве чувств и кинулась уже к Булычевой на шею, ткнулась ей лицом в ключицу и засопела. Вот ещё не хватало, ребёнок решил развести сырость. Соня сгребла девочку в объятия, мягко покачивая её из стороны в сторону и поглаживая по спине. Коля подошёл поближе к ним и положил ладонь на угловатое плечо девочки, желая показать, что он рядом. Дочь в итоге разрыдалась ей в ключицу, стискивая ткань комбинезона на спине матери. — Ну, мышка, ты от радости сырость развести решила? — мягко уточнила женщина, чмокнув вихрастую макушку, та приглушённо угукнула, на что Соня фыркнула. — Ну разводи на здоровье, тоже полезно. Коля стоял рядом, замерев и едва дышал. То ли задохнуться решил от счастья, то ли не ожидал настолько бурной реакции. Наплакавшись, Алиса потерлась щекой о щёку офицерши, как котёнок, и благодарно чмокнула мать в щёку: — Спасибо, мам. Люблю тебя. Игорь на это хмыкнул на пару с Кирой, которая пристроила голову на плече мужа. Соня же боднула дочь головой, мягко подталкивая её к Коле. Тот аж светился, будто радия слопал, и благодарно улыбнулся женщине, прищурив глаза. Два кота прям в теле человека. Витя на это лишь хмыкнул, и, когда Алиса утащила Колю к себе в комнату, повернулся к женщине, ожидая предложения, что делать дальше. — Товарищи родители, вы как хотите, а я в приставку пошла играть, — потерла Соня устало глаза и почти вслепую вытащила бутылку коньяка из рюкзака. — Со мной идёшь, детёныш? Витька кивнул молча, не желая тревожить женщину, и вчетвером они потащились вглубь Космовета.