Достоин Тебя.

      День заканчивался тем же, чем и начинался: Покои младшего принца, занятый делом Му Цин и само младшее ленивое высочество, возлежащее на кровати. Разница была лишь в том, что теперь Му Цин шил, а не боролся с волосами Се Хуа, сооружая прическу с дорогой заколкой, как это бывало по утрам. День выдался насыщенным. Сегодня Се Лянь решил посвятить себя оттачиванию навыков обращения с мечом. Он и Му Цин скрестили клинки в тренировочных боях недалеко от монастыря на горе Тайцан. Младший брат и телохранитель наследного принца выступали в роли восхищенной публики. Се Хуа всегда обожал смотреть на своего старшего брата, когда тот сражался. Юный принц был заворожен. Он мечтал пойти по стопам Се Ляня в один день, стать заклинателем, бесстрашным и сильным (это ли не мечта каждого мальчишки?), даже если он, даже в этом возрасте, начинал понимать, что до брата ему вряд ли суждено дотянуться. Но, в конце концов, быть зрителями на протяжении целого часа оказалось для них черезвычайно скучно. Когда Му Цин и Его Высочество закончили свой последний спарринг, они обнаружили Фэн Синя, склонившегося над принцем со спины, и командовавшего: “Да, верно, вот так. Сильнее натяни.” Принц выпрямил спину и сжал несоразмерно большой для него лук крепче. Под руководством Фэн Синя он послушно отвёл локоть назад, натягивая тетиву лука. Рука Фэн Синя помогла принцу нацелиться. Се Хуа смешно зажмурил один глаз, стараясь прицелиться, даже если понятия не имел, как это делается. Стрела со свистом полетела и вонзилась в дерево на добрую ладонь ниже нацарапанной Фэн Синем мишени.       – Развлекаетесь? – посмеялся Се Лянь, взмокший от борьбы, утирая пот со лба рукавом дорогих одежд, и подошёл поближе, чтобы погладить брата по голове. Се Хуа неловко улыбнулся, но ничего не ответил. — Не видишь? Скоро меня переплюнет, глядишь, и Ваше Высочество затмит в мастерстве меча, – шутливо пригрозил Фэн Синь, возвращая лук себе за спину. Се Лянь фыркнул и заливисто засмеялся. Фэн Синь попытался сдержать смех и скрыть его кашлем, но потом тоже издал низкий смешок. — Хватит уже. Одернул их Му Цин, всё ещё пытавшийся перевести дыхание. Размахивание саблей, которая в два раза больше него самого, явно утомляло. Но, на удивление Се Хуа, Му Цин очень быстро пришел в себя. Му Цин не слишком ценил моменты, когда Фэн Синь или Се Лянь журили мальчика. Се Хуа благодарно улыбнулся Му Цину, неловко оглядываясь.       Се Хуа теперь лежал на животе на своей постели, изредка медленно качая ногами взад-вперёд, пока вынимал из причёски дорогие шпильки и расплетал маленькие косицы, прочёсывая каштановые локоны пальцами. — Не запутывай волосы, я потом не распутаю. — Я не запутываю. Му Цин нахмурился: — Се Хуа. — ... Ладно. Взгляд его медовых глаз следил за каждым движением иглы в руках Му Цина. Се Хуа неоднократно приставал к Му Цину с одной и той же надоевшей просьбой: “Научи.”       Се Хуа и Се Лянь были схожи во многом, одно из этих сходств – упорство или, как бы сказал Му Цин – “Ослиное упрямство”, жертвой которого в один вечер Му Цин пал. В тот вечер он смирился и усадил Се Хуа рядом с собой, протянув ему иглу и нити. Тренироваться пришлось на одеждах Му Цина, а не на одеяниях Се Ляня, над которыми в тот вечер он трудился, но принцу было достаточно и этого. По ходу всего процесса Му Цин только и повторял: “Не-а.”, “Нет, не так.”, “Неправильно”, “Ты пропустил стежок”. Се Хуа готов был сойти с ума, но не отступиться от задуманного, что заставило Му Цина окончательно сдаться и просто завершить работу над его одеждой руками Се Хуа, взяв их в свои. Он не мог смотреть как этот малолетний дурень колол пальцы. Теперь же интерес Се Хуа к шитью поубавился, ограничившись простым любопытством и наблюдениями. Му Цин, до этого погружённый в свои мысли, неожиданно нарушил тишину первым: — Ваше Высочество. Се Хуа поднял глаза к бледному лицу юноши, а пальцы его рук прекратили расчёсывать волосы. — Не мог бы ты звать меня просто по имени?– неловко заметил он, что очевидно значило: “Я слушаю” За всё это время он успел сблизиться с Му Цином достаточно, чтобы называть его другом. Даже если он терпел Се Хуа только по приказу Императрицы и Се Ляня. Му Цин – друг, и не просто друг, а его собственный друг, не друг Се Ляня и Фэн Синя, а его, Се Хуа, друг. — Рвёшь в одном и том же месте каждый раз, – тактично проигнорировав замечание принца, указал Му Цин на порванный по шву рукав одежд Се Хуа, которые сегодня были на нём. Видимо,то последствия стрельбы из лука: роскошные одежды не рассчитаны на подобного рода занятия. — Извини. Се Хуа пристыженно опустил глаза. На самом деле весь уход Му Цина за принцем не входил в его обязанности, а платой за него была лишь благодарная улыбка Се Ляня. От этого Се Хуа становилось неловко и даже обидно за неоплаченный труд Му Цина, поэтому спустя долгую минуту раздумий, он вдруг встрепенулся. Он подскочил на кровати, непослушные волосы упали ему на глаза, плечи, спину, и он поспешил сдуть их с лица. Он пошарил пальцами по прикроватном столике, находя среди дорогих гребней, шпилек, иных украшений, шкатулку. Серьги, которые родители подарили ему на его ближащийся День Рождения. Они были сделаны из золотого крепления и алых длинных кисточек. Он протянул закрытую шкатулку Му Цину. — Вот, прими это от меня, пожалуйста. Му Цин ошарашенно посмотрел на золоченную шкатулку в руках принца. И пусть все покои Се Хуа, подобно покоям Се Ляня, были усыпаны драгоценностями, Му Цин не мог позволить себе принять такой дар. Это было бы воровством, а Му Цин – не вор. — Что ты творишь? Прекрати это баловство, – тихо, почти испуганно прошипел Му Цин. — Если ты примешь это – это станет лучшим подарком на мой скорый праздник, – настоял Се Хуа. Это был почти шёпот. Се Хуа с его большими, блестящими глазами и жалобным лицом — худшая кара, когда либо выпадавшая на долю Му Цина. Шёпот, который в полутьме и свете свечей казался криком испуганного сердца Му Цина, грозящего вырваться из грудной клетки, ломая рёбра. Кто бы мог подумать, что Се Хуа посмеет шантажировать его своим скорым Днём Рождения? — Се Хуа, это неправильно. Убери сейчас же. — Если тебе противно принять этот подарок от меня, как от друга, то пусть так. Я приказываю тебе принять это, как плату за твою работу. Му Цин колебался. Это всё не правильно. Его рука немного подрагивала, когда он протянул её, чтобы коснуться золоченой поверхности шкатулки. Его губы сжались в тонкую линию, глаза блуждали по покоям принца: в трепещущем свете свечи, он видел драгоценности на столах, кровати, полу. Не столько, сколько у Се Ляня, но это тоже впечатляющее количество для столь юного мальчика. Наконец он кончиками пальцев, сухими и покрытыми мозолями от постоянного труда и тренировок, коснулся сначала ладони Се Хуа, а после – самой шкатулки. Это самая дорогая вещь в жизни, которую он когда-либо держал, за исключением того самого золотого листа, который он украл когда-то. Он долго смотрел на шкатулку в своей руке. — Я не могу это принять. Сказал он, кладя коробочку на простыни, качая головой. — Му Цин. Се Хуа склонил голову набок с опечаленным видом. — Клянусь, что буду молчать об этом после, но прошу, возьми. Если хочешь - можешь продать или.. — Се Хуа. — Да? — Не нужно было. Се Хуа засветился от счастья, когда Му Цин поддался на уговоры. Они оба знали, что семья Му Цина не была богата. — Спасибо. Поблагодарил принц негромко. — За что ты благодаришь меня?! Му Цин нахмурился и совсем растерялся. Се Хуа пожал плечами.