В этой борьбе у него нет шансов

***

Джисон лениво зевает и клацает мышкой, перебирая новинки анимэ. Ему скучно и лениво настолько, что он даже не может дойти до кровати, чтобы взять оставленный там телефон и заказать себе что-нибудь поесть. А поесть очень хочется – он первым приехал в общагу с выходных, и в холодильнике шаром покати, а он на кухню традиционно заходит только чтобы получить миску с едой от сердобольных Чана или Хенджина, на большее он не способен. Тем не менее телефон сам пиликает, оповещая о каком-то сообщении. Джисон лениво отмахивается и продолжает листать страницы сайта. Ему скучно и ничего не нравится. И Чан еще в Японии. Гуляет, жрет вкусную еду и договаривается с большими боссами об очередной коллаборации. Джисон скучает по нему, но лимит по сообщениям превысил еще в первые два часа, как Чан вылетел в другую страну. Джисон не стал удалять все написанное, но ему стало стыдно от количества текста, которым он завалил Чана. Ему следовало держать себя в руках и контролировать свою приставучесть. Чан правда выглядел счастливым, когда он в очередной раз к нему лез, были ли они при этом вдвоем, и Джисон нагло стягивал с него одежду, или просто во время их работы, в студии или на съемках, когда Джисон подходил и тыкался лбом Чану в спину. Чан всегда так искренне и довольно улыбался, что у Джисона щемило сердце. Но сейчас он тусит в Японии, а Джисон здесь один и… Джисон подпрыгивает на месте и бежит за телефоном – ему в голову не сразу пришло, что написать ему мог как раз-таки Чан. Подумал, что тебе может быть скучно, и ты сидишь, дуешь губы и капризничаешь. Это тебе, чтобы не грустил. *видеофайл* Джисон хмурится и открывает видео, представляя, что Чан снял, как он гуляет по живописным улочкам Токио, или, чтобы подразнить Джисона – как ест очередную космическую японскую вкусняшку. Но на видео стоны и тяжелое дыхание, а еще длинные пальцы с черным лаком на ногтях толкаются внутрь растянутого розового ануса, а потом растягивают его еще сильнее, делая его открытым. Джисон задыхается и роняет телефон из рук. Он совершенно забыл про это видео, потому что сразу после - у них было очень яркое утро, а потом дела закрутили так, что было не продохнуть. Они, конечно, много с Чаном разговаривали и спали уже наверное с десяток раз, но вот этот их первый раз и то, что Джисон сам попросил Чана снять на видео его задницу, вот это из его головы вылетело напрочь. А Чан видимо хранил видеозапись и коварно ждал удобного момента, чтобы вогнать Джисона в краску и довести до припадка. Ты такой красивый здесь. Мне нравится смотреть на тебя, когда я остаюсь один и не могу прикоснуться к тебе настоящему Джисон тихо пищит в кулак. - Ты такой красивый здесь. Боже! – задушено шепчет он, понимая, что из всего него – здесь только его дырка и ягодицы и больше вообще нихуя не видно. Хотя нет, член и поджавшиеся розовые гладкие яички тоже видно. Видно всю промежность Джисона, но не его самого, и значит, вот что конкретно Чан считает в нем красивым. Джисон вздрагивает и замирает. Что там еще Чан написал? Ему нравится смотреть это, когда он остается где-нибудь один без Джисона? Чан тупо дрочет на него, а написал это так красиво и поэтично. Джисон фыркает и довольно улыбается. Он все еще чувствует свои красные щеки и уши, но в голове уже складывается коварный план по выведению Чана из себя. Он скидывает видео на ноутбук и разворачивает на полный экран, а потом, подумав, выкручивает громкость на максимум – все равно в квартире кроме него никого нет, а соседи, даже если и услышат стоны, все равно не поймут, откуда именно они доносятся. Джисон включает фронтальную камеру и устанавливает так, чтобы не было видно его лица – только грудь, пресс, разведенные в разные стороны бедра и тяжело покачивающийся возбужденный член между ними. Он думает пару секунд и идет в их общую с Хенджином ванную, чтобы принести оттуда массажное масло и облить им себя, заставляя смуглую кожу влажно блестеть в приглушенном свете настольной лампы – единственного источника света, который Джисон оставляет. Он включает запись на телефоне и тут же старается про нее забыть, потому что все, что его интересует – это пальцы Чана в его заднице, то как он ласкает его, как растягивает, как на видео, хоть и с помехами, но видно его язык, касающийся текущей головки Джисона. На этом видео все прекрасно видно, и Джисон тягуче стонет и гладит себя. Он думает о том, чтобы принести пробку и поиграть со своей дырочкой на камеру, но потом решает, что вот Чан приедет и сам с ним поиграет, а пока пусть наслаждается его членом во всей красе. Он оттягивает крайнюю плоть, а потом снова собирает ее на головке. Он слушает собственные стоны на видео и стонет с ними в унисон сейчас, прикрывая глаза, а потом распахивая их, жадно всматриваясь, как длинные пальцы постукивают его по сжимающемуся отверстию. Он слышит, как откровенно, стыдно, хлюпает смазка, когда Чан проникает в него, когда вытаскивает блестящие влажные пальцы и гладит промежность. Джисон скулит, когда Чан сжимает его яйца в кулаке и слегка оттягивает, и краснеет от того, как дергается его член на видео, и как он дергается прямо сейчас у него в руке. Ему не хватает Чана прямо сейчас – он чертовски хочет отдаться ему на этом самом кресле, или на полу, или даже готов быть прижатым к твердой холодной стене и стоять - с трудом из-за трясущихся коленок, когда Чан будет врываться в него. Чан страстный на грани грубости. Он оставляет засосы и укусы, хотя утром шипит на Чанбина за то, что тот ровно таким же образом разукрасил Сынмина. Он заводится с пол оборота, и у него всегда стоит – он еще ни разу не отказал Джисону, каким бы сильно уставшим не был. Он хочет Джисона. Это такое чертовски охуительное чувство. Джисон упивается им, когда быстро двигает кулаком по члену. Он знает, что видео прервется в самое ближайшее время, потому что он попросил Чана взять его, и Чан просто откинул телефон в сторону, так что дальше в лучшем случае будут слышны стоны, но Джисон чувствует, что он кончит вот-вот, совсем скоро, ему даже на повтор ставить не придется. Он готов кончить, разглядывая то, как Чан его растягивает и готовит для себя. Это был их первый раз. Первый раз Джисона с парнем. Первый раз Джисона с его парнем, с Чаном, который всецело принадлежал ему одному, был зависим от него и вызывал внутри такую бурю эмоций и чувств, что Джисон порой задыхался рядом с ним, а иногда задыхался, просто думая о нем. Он снова видит язык и нос Чана рядом со своим зажатым между бедер членом. Джисон прикрывает глаза и представляет Чана сейчас в этой комнате, сидящего между его разведенных ног на полу, с открытым ртом и высунутым языком, готового в любой момент собрать и проглотить все, что Джисон ему даст. Джисон стонет, а потом вскрикивает, когда кончает. Видео и правда обрывается, но Джисон продолжает смотреть вперед, теперь на экран собственного телефона, прерывисто дыша и наблюдая, как теперь его рука становится главным действующим лицом на другом видео и размазывает сперму по все еще твердому члену. Джисон громко вздыхает и тянет испачканные пальцы в рот – этого не будет видно, зато в наступившей тишине будет прекрасно слышны его причмокивания. Он облизывает пальцы и с наслаждением мычит, а потом собирает еще немного и снова сосет. Он хотел бы, чтобы сейчас Чан был здесь и поцеловал бы его, похвалил за то, что он был хорошим мальчиком и кончил для него. Звуки снова превращаются в протяжные стоны, Джисон зовет Чана по имени и беспокойно ерзает. Ему надо успокоиться и прийти в себя. Возможно, принять холодный душ. Он останавливает видео и тяжело выдыхает, проводя рукой по лицу. Сначала он хотел отправить видео Чану сразу же, но сейчас думает, что можно найти и более подходящий момент, а еще, возможно, тоже выдумать какую-нибудь провокационную подпись, чтобы Чан тоже сидел с открытым ртом, краснел, потел и смущался. Он принимает душ, заказывает наконец покушать и спокойно валится в кровать, беря телефон в руки и снова проверяя уведомления. И не верит в свою удачу. Чан в баббл пишет, что хочет посмотреть вместе со стэй какой-нибудь фильм и просит посоветовать ему что-нибудь интересное. Джисон злорадно хихикает и, выждав пять минут, отправляет ему снятое им полчаса назад видео.

Я не специалист по кино, но говорят,

что здесь все прекрасно – и операторская

работа, и режиссерские ходы,

и костюмеры, и звуковик.

А актер, так вообще, талантище

Он отключает телефон и, посмеиваясь, идет забирать доставленную еду. Он мог бы сидеть и ждать реакции Чана в прямом эфире, но думает о том, что это будет забавнее – оставить Чана безо всяких комментариев и исчезнуть из сети, заставив наматывать круги по гостиничному номеру, выть волком и лезть на стены. Может, он тоже подрочет и скинет Джисону видео. Тоже будет неплохо. Джисон сладко улыбается и завершает этот день в прекрасном настроении.

***

Джисон валяется на диване в студии Чанбина, картинно закинув одну ногу на другую, и хихикает с Чана. Тот вчера начал смотреть кино со стэй, а потом внезапно все отменил, сказав, что у него появились важные неотложные дела. И до утра так и не вернулся. Зато утром скинул фотку неба и подписал, что ему иногда тоже надо выйти подышать воздухом и потрогать траву. - Ага, ага, знаю я, что тебе нужно, - фыркает Джисон и показательно чат с Чаном игнорирует. Ему хочется приключений, так что он надеется, что завтра Чан прилетит из Японии достаточно взвинченный, чтобы устроить Джисону незабываемый вечер. - У меня такое ощущение, - недовольно бурчит Чанбин, - что я прямо сейчас становлюсь свидетелем вашей с Чаном личной жизни. А мне, знаешь ли, не особо-то и хотелось. - Да ладно, - тянет Джисон и показывает Чанбину язык. - Ты либо давай соберись и помогай мне, либо проваливай мечтать о Бан Чане в другое место. У тебя из глаз сейчас сердечки посыпятся. - Ты такой нудный, хен, - поет Джисон и ухмыляется, - а вот скажи, каков Ким Сынмин в постели? Чанбин дергается и смотрит на него гневно. - Да хорош делать вид, что вы не спите друг с другом. Во-первых, вы и раньше мне казались уж очень сильно слепленными друг с другом пельменями, а, во-вторых, мне потом Чан рассказал, что нифига мне не казалось. - Трепло, - рычит Чанбин и зло откидывает в сторону ручку. - Эй, ну ты чего? Джисон подпрыгивает на диване и тащит стул Чанбина за подлокотник к себе поближе. Он разворачивает парня к себе и заглядывает в глаза. - Мы будто заново открываемся друг перед другом, - вдруг неохотно отвечает Чанбин, - у нас были сложности, и мы… ну вроде как прошли этот этап, и теперь двигаемся дальше. И мы вроде уверены друг в друге и в своей симпатии, но Сынмин резко стал каким-то отстраненным. Я не из тех, кому фейерверки в постель подавай, но Сынмин, бывало, устраивал шоу, и раньше он никогда резко ни от чего не отказывался. Однажды я попросил его надеть повязку на глаза, он похихикал надо мной, но без проблем надел, а теперь каждое мое слово будто вызывает в нем отторжение. «Давай не будем подходить к окну, зачем нам полностью раздеваться, я не буду сосать тебе в студии, и нет, ты мне тоже не будешь». И все в таком духе. Хотя раньше это никогда не было проблемой, и он часто был инициатором того же самого. - А я думал секс с Ким Сынмином должен быть горячим, как пиздец, - задумчиво тянет Джисон, - ну знаешь, с плетками, с грязными словечками, с заломаными руками и красной помадой. Внизу начинает тяжелеть от собственных слов, и Джисон слишком заметно ерзает. Еще и Чан снова пишет в баббл, что он и воду погладил и цветочками подышал, но пока это не помогает. - Если ты сейчас скажешь, что фантазируешь о Сынмине, то я сдам тебя Чану, - едко говорит Чанбин, и в его глазах ни капли смеха. Он выглядит злым. - Да не фантазирую я о нем, - скулит Джисон, очень ясно осознавая, что ему нужен Чан вот прям сейчас, иначе Чанбин его с потрохами сожрет, решив, что он подкатывает яйца к его зазнобе, - но просто объективно он весь такой… ну сам понимаешь. Я бы его белье женское заставил нацепить и трахнул бы сзади. - Ого, а я думал, что это ты тот, кто носит кружево и подставляет зад, - в глазах Чанбина горят пожары, и Джисону становится его по-человечески жалко. Он выглядит как человек, который отчаянно хочет Сынмина так, как Джисон о нем говорит, но при этом страдает от того, что не может этого получить. И Джисон решительно не понимает почему. С Сынмином всегда можно было договориться. Он никогда не отказывал в обсуждении проблемы. По крайней мере Джисону точно. - Почему ты не попросишь его об этом? Быть раскрепощеннее? Почему не поговоришь о том, что тебе этого не хватает? Что тебя обижает его закрытость, и ты думаешь, что проблема в тебе? - Потому что проблема определенно во мне, Хан. - Нет, ну… Джисон хватает телефон и открывает чат с Сынмином. - Приветик, Сынмо, не поверишь, чем мы сейчас занимаемся, - тараторит Джисон, - выбираем, какое бельишко горячо бы на тебе смотрелось. Чанбин-хен говорит, что абсолютно любое, а я вот считаю, что розовое. Джисон отправляет голосовое сообщение и быстро что-то ищет в телефоне, радостно восклицает и показывает Чанбину фотку розовых кружевных трусиков, которые тоже уже успел отправить Сынмину. - Он нас убьет, - констатирует очевидное Чанбин и откидывается на стуле назад. Ответ голосовым от Сынмина приходит через пару минут. - Купи их, Хан-и. Купи и принеси мне, как раз будет, чем тебя придушить. Ну или на чем тебя повесить. Я еще не до конца определился. Джисон ржет, а потом вдруг замолкает и внимательно смотрит на экран. Он закусывает губу, чешет лоб, а потом что-то нажимает и вытягивает телефон в руке. Оглушительные гудки наполняют студию, и Чанбин вскидывается и, вращая глазами, смотрит на Хана. - Закрой пасть и слушай, - одними губами шепчет ему Джисон, а потом громко в трубку, - О, Сынмо, мой самый любимый голос на свете. Как дела? - Ты с Чанбином? Джисон качает головой и машет Чанбину кулаком на его попытку открыть рот. - Нет, я пошутил, что я с ним. Валяюсь в нашей с Чаном студии и скучаю. Ну ты понял. Так что насчет розовых трусов? Круто же, да? - Это Чанбин попросил тебя? - Нет, я же сказал. Сынмин молчит, и на громкой связи слышно его мерное тихое дыхание. Чанбин смотрит в глаза Джисону и кривится, кивая и говоря «прекрати». - Сынмо, у вас все в порядке? – тихо спрашивает Джисон. Сынмин молчит еще какое-то время, а потом все же отвечает: - Не знаю, я не уверен. - Что случилось, расскажи мне. - Это сложно Хан-и, мы как будто заново знакомимся друг с другом, и я не чувствую себя… это как будто бы он узнал все худшие стороны меня, когда я отдавался ему просто так, как он наверняка думал - из похоти и скуки, а теперь я должен быть другим, я должен вкладывать в это чувства и не знаю, каким я должен быть, чтобы он почувствовал эту разницу – между мной-парнем, которого можно в любой момент просто трахнуть, и мной-парнем, с которым у него серьезные отношения. Чанбин тихо откатывается назад и мотает головой, будто пытается вернуть обратно слова, что он только что услышал. - Чаги-я, - Джисон с трудом дышит, подбирая слова, - с чего ты решил, что он когда-либо думал о тебе плохо? Он ведь любит тебя. - С чего бы? Я не уверен. Чанбин закрывает лицо рукой, и Джисону отчаянно хочется подойти к нему, обнять и уткнуться носом в шею. - Зачем ты так говоришь, Мин-и? Он же как Чан, такой же влюбленный идиот. Сынмин горько усмехается и хрипло говорит: - Чан ждал тебя годами, и наверняка ни разу не предлагал тебе просто развлечься. Просто так. Я не обвиняю Чанбина и не имею в виду, что он плохой человек или что-то в этом роде, да он и не первый, кто не хотел со мной ничего, кроме как этого самого - развлечься, но просто я не хочу, чтобы он видел меня таким сейчас. - Но он не видит! Он же совершенно не такой… Сынмин, он любит тебя и хочет тебя. Яркого тебя, взрывного тебя, раскрепощенного тебя. - Значит, вы все-таки обсуждали меня? – вздыхает Сынмин. - Послушай, это не то, что ты мог представить, мы не сплетничали и не зубоскалили, просто он переживает за тебя и он сбит с толку твоим поведением. Ему тоже не просто, и если ты хотя бы выдумал эту ерунду с разными вариантами поведения, то он вообще не знает, как себя с тобой вести. Вам бы поговорить, а? Джисон боится, что Чанбин сейчас встанет, уйдет и наделает каких-нибудь глупостей. Он подходит к нему, садится перед ним на корточки и гладит по бедру. Чанбин отрывает руки от лица и смотрит на Джисона таким несчастным растерянным взглядом, что Джисон чувствует, как его захлестывает паника. Он всхлипывает, выключает громкую связь и прислоняет телефон к уху. - Сынмин-и, пожалуйста, поговори с ним. Купи чертово белье или игрушки или все что угодно, что ты на самом деле хочешь. Просто признайся Чанбину, что тебе страшно и что ты хочешь, чтобы он говорил тебе о своих чувствах. Вам обоим надо перестать прятаться друг от друга. Чанбин не слышит то, что отвечает Джисону Сынмин, но цепко следит, за тем, как первый трет глаза, вздыхает и несколько раз молча кивает, а потом тихо шепчет «все будет хорошо» и откладывает телефон в сторону. - Кажется, ты разворошил осиное гнездо, Джисон, - устало говорит Чанбин. У него нет ни единой причины злиться на Хана, поэтому он просто грустно его разглядывает, подмечая, что тот воспринял их с Сынмином проблему, как свою собственную. Джисон тяжело сглатывает и словно в подтверждение мыслей Чанбина говорит: - Ты не понимаешь. Ты думаешь, что все как-нибудь само образуется и как-нибудь само исправится. Нихрена это так не работает, хен. Сынмин правильно сказал – Чан ждал меня так долго. И ждал бы еще больше, если бы на секунду не позволил бы себе подумать, что я готов к его чувствам. А я может быть и не был готов, но то, что он сделал этот первый шаг, то, что громко и очень наглядно дал мне понять, что именно чувствует ко мне – это спасло нас обоих. Сейчас я сам себе кажусь таким глупым, как я мог не замечать его, и что самое главное - как я вообще жил без него? - Джисон… - Нет правда, - Джисон сжимает кулаки и смотрит почти гневно, - сейчас я только о нем и думаю, и во мне больше нет ничего, нет чувств… к другим. Я как будто бы проснулся от многолетнего затяжного сна, и единственное, что мне нужно, помимо музыки, концертов и нашей группы – это Чан. И мне еще предстоит так долго и много ему об этом говорить, потому что я уверен, что он не поверит сразу. И мне очень жаль и так грустно от этого, но я знаю, что мне предстоит долгий путь и готов его пройти. Ради Чана. Ради того, чтобы мы оба были счастливы и непременно вместе. Я думаю, у вас с Сынмином примерно то же – неважно как вы начали, но сейчас вам обоим нужно знать, что вы любимы, что ваши чувства взаимны. Секс, кстати, неплохой способ поговорить, но, если с сексом туго – просто поговорите. Умоляю тебя, Чанбин, я не вынесу смотреть на ваше расставание. - Еще чего, - вдруг невесело, но все же усмехается Чанбин, - хрена с два я его отпущу. Особенно сейчас зная, что он… - Вот видишь! – восклицает Джисон, подпрыгивая на месте, - а если бы не я и этот звонок, и вообще, если бы не разговор за трусы, ты бы в жизни ничего не узнал, потому что не додумался бы спросить. Быстро шуруй успокаивать щеночка и делать его счастливым. Я сегодня, так и быть, работаю за двоих, тем более Чан прилетает только завтра.

***