В этой борьбе у него нет шансов

***

Джисон валяется на своей кровати в одних трусах-плавках и майке, и придирчивым взглядом оглядывает свою комнату. Вообще-то он убрался. А потом написал Чану, что не против был бы, если бы сегодня Чан пришел домой пораньше. Джисон ерзает и вздыхает. На самом деле он толком не знает, что Чану говорить, потому что с одной стороны не хочется врать, что Чан ему давно нравится, но с другой… Чан ведь и правда ему нравится. Как объяснить ему, что он долгое время был причиной всех страданий Джисона, потому что он ревновал к нему Минхо, а буквально за одни сутки настроение Джисона поменялось настолько, что даром ему никакой Минхо не нужен, и он просто хочет, чтобы Чан пришел и позаботился о нем. И если эта забота будет включать член Чана в его заднице – то он двумя руками за, поэтому на всякий случай даже подготовился. Джисон садится и смотрит на себя в зеркало, встроенное в шкаф. Он смуглый, подтянутый, у него рельефная грудь и пресс, и он думает, что в целом его очень приятно трогать. Он никогда не считал себя красавчиком, но и замухрышкой в собственных глазах никогда не был. Он знал, что его проблема в другом – он колебался от нелюдимости, до назойливости, то молчал неделями, то тараторил без умолку, хвастаясь и бахвалясь. Он не особенно умел дружить, и часто вспыхивал по любой ерунде. Он считал себя талантливым, настолько, что иногда пропускал мимо ушей замечания и предложения остальных, потому что считал их глупыми и не заслуживающими внимания. Он был несправедлив. Он был слишком остер, резок и груб снаружи, и слишком мягок, раним и хрупок внутри. В нем не было баланса, и он ругался в пух и прах, а потом рыдал в одиночестве и уходил в себя. Он не нравился себе, и поэтому с трудом представлял, что может предложить другим. И он так долго страдал по Минхо, а сейчас просто взял и выкинул его из головы, и это получилось, сработало. Джисон болезненно усмехнулся и улегся обратно на кровать. Может, он просто ветренный? Стоит поманить его красивым телом и стоящим членом, как он имя свое забудет и побежит следом как собачонка? Или дело в том, что несмотря на собственное плохое отношение к себе, он все-таки заметил, что чувства к Минхо его разрушали еще сильнее, и уже какое-то время до поцелуя Чана и сам пытался от него отстраниться? С Минхо было хорошо. И больно. И иногда хотелось сбежать. С Чаном было спокойно и комфортно. И очень часто хотелось сбежать к нему. - Я не плохой человек, - вслух сказал Джисон, глубоко вдыхая и выдыхая, - просто есть вещи, которые бессмысленно отрицать и за которые бессмысленно себя гнобить. Я просто хочу Чана. Я просто хочу быть счастливым и знаю, что буду таковым с ним. И мне не стоит себя за это желание ругать или проклинать. Дыхательные практики и тихая музыка помогли и расслабили Джисона достаточно для того, чтобы он успокоился и просто начал вспоминать. Как Чан касался его, как нежно целовал, какие полные и мягкие у него губы, каким напряженным и влажным был его член, когда он дрочил себе, глядя на Джисона. - Боже, - выдохнул Джисон и отправил Чану первый же попавшийся смайлик, просто чтобы напомнить о себе. Где он там? Еще немного и Джисон начнет мастурбировать, думая о нем, а этого делать бы не хотелось, потому что они пока не разобрались, что собираются делать дальше. Вкрашиться в нового недоступного парня очень не хотелось.

***

Когда Чан возвращается домой и, сбросив вещи у себя, приняв душ и переодевшись, он стучится в комнату Джисона, тот во всю сладко спит, раскинувшись на кровати звездой. - Ты хотел поговорить? – Чан улыбается и смотрит на встрепенувшегося сонного Джисона с нежностью. - Я, да, в общем… Джисон хмурится, и одновременно с Чаном обращает внимание на свой пах. Его стояк в этих трусах прекрасно видно за километр, и Джисон стыдливо стонет и пытается прикрыться. Ему снилось… всякое. Чан прикрывает за собой дверь, язычок в двери щелкает, и Джисон сглатывает, наблюдая за тем, как Чан приближается к нему. Джисон знает, что Чан умеет быть властным, умеет давить, манипулировать и добиваться своего. Он и грубым может быть, если того требует ситуация, но обычно с Джисоном он терпелив и мягок, но сейчас Джисону хочется, чтобы Чан… - Не хочу, чтобы ты сдерживался, - шепчет Джисон, широко распахнув глаза и с замиранием сердца наблюдая за раздувающим ноздри хищным Чаном. - Это предложение? Или разрешение? Джисон кивает, и быстро тянет с себя вниз белье. Его член тверд и прижимается к животу, пачкая кожу смазкой. Он тыкает пальцем с сторону тумбочки. Чан поворачивает голову и скалится. Там разложены презервативы смазка и пробки, которыми обычно Джисон развлекается в особо одинокие вечера. - Ты растянут? - сразу же спрашивает Чан, откидывая в сторону пиетет. Они обязательно поговорят, но прямо сейчас оба они жаждут вовсе не разговоров. Джисон качает головой и переворачивается на живот и раздвигает ноги, а потом еще и помогает себе руками разводя ягодицы в стороны и демонстрируя себя. Он побрился и смазал себя между ягодиц, так что теперь его дырочка призывно поблескивает в искусственном освещении. Он никогда не стал бы так развязно вести себя с кем-то другим, но это Чан, и с ним отчего-то хочется быть грязным, дерзким, и уровень стыда перед ним не убивает, а трансформируется в еще большее желание. А еще он знает, что его задница с этого ракурса выглядит просто фантастически. - Хочу твои пальцы внутри, - шепчет Джисон, то и дело сглатывая лишнюю слюну, - хочу почувствовать, как ты растягиваешь меня ими. Холодная смазка обжигает горячую кожу и Джисон стонет и ерзает от этого ощущения. Чан проводит кулаком между его ягодиц, костяшками надавливая одновременно и на дырочку, и на мошонку, и на чувствительную точку над ней. - Чан, - Джисон стонет протяжно, разводит ягодицы еще сильнее, растягивая и деформируя отверстие, позволяя Чану увидеть, что хоть с другим парнем он и не спал, но его дырочка явно не девственна. Он уже баловался с собой пальцами, пробками и даже силиконовым членом, который он, возможно, покажет Чану чуть позже. Главное, сейчас он демонстрирует, что хоть Чану и придется приложить усилие, но его дырочка жаждет его принять. У Чана сильные руки, он крепко держит одной Джисона за бедро, сжимая пальцы на коже, второй продолжает водить по промежности. Это приятно, но недостаточно, зато это заставляет Джисона замирать и сокращаться в надежде, что вот-вот Чан перейдет к более активным действиям. - Ты спал с парнями раньше? – властный, сильный и низкий голос Чана заставляет его съежиться и задрожать. От Чана это не укрывается, и он склоняется ближе к Джисону, мягко целуя острую лопатку, - я не в том смысле, это не обвинение, просто мне для понимания. - Я понял, что ты имеешь в виду, - Хан тушуется и боится признаться. Он не знает, каким лучше казаться, опытным и развязным или просто жаждущим готовым на все девственником. У него не было живого члена, но силиконовый-то был, и получается, что не совсем он невинен, но и формально с парнями же действительно не спал. Джисон скулит и прячет лицо в простынях. Чан замирает, останавливается. - Джисон-и… - Я…я… не спал, но просто, - Джисону хочется казаться перед Чаном взрослым, а не жалким, но язык сказать ложь не поворачивается. - Ты боишься? – перебивает Чан, все неверно поняв. Джисон поворачивается к нему и смотрит отчаянно. - Вовсе нет, наоборот, я хочу так много. Но просто я… я гребанный девственник, да, - Джисон вздыхает и снова отворачивает лицо. Чан фыркает и слегка прикусывает кожу на его плече. Его кулак возвращается к активному движению и теперь он намеренно давит костяшками на отверстие Джисона, постылая электрические разряды по всему телу. - Ты правда думаешь, что это проблема? - Тогда зачем ты спрашивал? - Я же сказал – для понимания. Чисто с технической точки зрения. Все-таки помимо того, что это может быть особенным моментом эмоционально, если у тебя не было опыта раньше – нужно быть намного осторожнее, чем если бы он был. Это все, что я хотел знать. Я не собирался… - Чан замолкает и прижимается к Джисону бедрами, позволяя почувствовать свое возбуждение, - устраивать сцен. - Тогда, - Джисон прилагает усилия, чтобы приподняться, схватить с изголовья кровати большую подушку и подсунуть ее под себя, - я сказал, чтобы ты не сдерживался. И я имел в виду не то, чтобы силу и интенсивность, скорее я про то, что хочу все эти грязные вещи с тобой, понимаешь? Мне так хочется… разного. - Мой малыш так вырос, - смешливо поет Чан, и Джисон тихо матерится в подушку. А потом протяжно стонет, когда Чан проникает в него пальцем. Он продвигается сразу глубоко и Джисон сжимается, пытаясь его обхватить посильнее. - Ты так сильно меня хочешь, да? – рычит в ответ на это Чан. Он добавляет еще смазки, а потом добавляет еще один палец. Пальцы у Чана длинные и узловатые, и Джисон отчетливо ощущает это внутри, когда он двигается. Это чертовски приятно, особенно когда Чан нащупывает простату, сгибает пальцы и начинает мягко ее массировать. Джисон хнычет в подушку и толкается бедрами назад насаживаясь на пальцы до упора. Он может принять больше прямо сейчас, но ему нравится показывать Чану, какой он нетерпеливый, нравится, что Чан уделяет ему внимание и играет с ним. А потом Джисон вспоминает. - Чан? – сипло зовет он. - Да? – Чан ложится, сверху прижимая своим весом, и начинает двигать пальцами внутри быстро-быстро, раздражая колечко мышц и заставляя Джисона вскрикнуть и задергаться от удовольствия. - Чан, Чан, пожалуйста, - бессвязно бормочет Джисон, - боже, Чан, да! Джисон гортанно стонет, когда Чан чуть приостанавливается, но только для того, чтобы добавить третий палец, войти до упора и начать разводить их внутри. - Я хочу попросить, пожалуйста. Чан трется об него, и он все еще одет, а Джисон умирает от желания почувствовать его обжигающую кожу на своей. Но есть еще кое-что. - Разденься, прошу тебя, хочу тебя чувствовать. И еще… ты можешь снять на телефон, как ты меня растягиваешь? Чан замирает и на нем, и в нем и пораженно мычит. - Чего, блять? Он скатывается с Джисона и ложится рядом, так что повернувший голову Джисон теперь спокойно может видеть его. Вообще, Чан редко ругается. Еще реже он ругается от восхищения. А то, что он восхищен, Джисон понимает, когда заглядывает ему в лицо. Чан изгибает брови, на его лице застыла полуулыбка, обнажая ряд ровных белых зубов, и весь он до ужаса красивый, с темными волосами, без макияжа. Джисон тянется к нему, обхватывает за затылок и сладко целует, постанывая и заводя руку назад, чтобы подразнить себя, пока Чан переваривает информацию. - Джисон, - хрипит Чан, когда Джисон отпускает его и только слабо лижет полные мягкие губы, продолжая растягивать себя самостоятельно. - Мне нравится твой черный лак. Сначала я подумал, что это круто будет смотреться, когда ты возьмешь в руку мой член, но потом мне пришло в голову кое-что получше – я хочу видеть, как твои пальцы с этим блядском лаком исчезают внутри меня, растягивают, готовят для тебя, для твоего члена. - Когда ты сказал, что тебе хочется всякого разного, ты это имел в виду? Джисон быстро кивает. - Это и еще больше. Все, что ты или я сможем придумать. Чан ухмыляется и смотрит на него голодно. Он молча разглядывает Джисона целых несколько минут, жадно оглаживает взглядом его тело, а потом наконец встает, снимает с себя одежу, заставляя теперь уже Джисона извернуться и пялиться, а потом идет за телефоном. От Джисона не укрывается, что он берет свой смартфон, а значит, видеозапись в итоге останется у Чана. - Хочешь немного поиграть на камеру? – интересуется Чан и отчего-то вдруг хихикает, - боже, это немного неловко, мне кажется, я совсем не такой. «Такой, такой» - думает про себя Джисон, вспоминая как секунду назад Чан быстро трахал его пальцами. - Хочу, чтобы у меня стояло от простого упоминания, что это видео вообще существует. Чан хмыкает, и Джисон слышит сигнал начала записи видео. Чан подходит ближе, кровать прогибается под весом его колена. Он кладет руку Джисону на ягодицу и отводит в сторону, вызывая тихий вздох у Джисона. Каждый раз, когда колечко мышц оттягивается в сторону, когда Чан или сам Джисон играют с ягодицами – Джисон чувствует нереальное наслаждение. Он специально сжимается на камеру, заставляя дырочку пульсировать. Он чувствует, как Чан касается его пальцем, а потом проталкивает его внутрь на одну фалангу. А потом вытаскивает. А потом проникает снова. Чан и правда играет с ним, массируя чувствительные места, приподнимает Джисона, чтобы вытащить его член и завести назад, так чтобы он был виден между бедер. Чан гладит его, отодвигает крайнюю плоть и наклоняется, чтобы пройтись языком по головке. Джисон скулит в ответ на это и пытается сдвинуть ноги, зажимая член между ними. - Жаль, у меня нет чего-нибудь по типу стека, - говорит Чан и легонько шлепает его по ягодице, - иначе я бы прошелся по тебе основательно. - Я куплю, - тут же отзывается Джисон, изгибаясь, когда Чан похлопывает пальцами по сжимающейся дырочке. Он проникает внутрь и раздвигает пальцы на манер ножниц, не щадя Джисона, надавливая сильно, заставляя раскрываться. Джисону нравится. Он растягивал раньше себя сам, и это действие в основном было не особо приятной подготовкой к чему-то более захватывающему, но сейчас ему нравится, как пальцы Чана шевелятся в нем, нравится, как он задевает простату, и Джисон вскрикивает и выпячивает задницу только сильнее. Смазка льется прохладным потоком, Чан размазывает ее по всей промежности и ввинчивается в Джисона несколькими пальцами. Этого много, Джисон даже не может сосчитать сколько их, но его головки вновь касаются мягкие губы и Джисон забывает обо всем. Он не знает, попадет ли это на видео, скорее всего нет, но даже сейчас ему просто нравится представлять в голове, как он выглядит со стороны – с зажатым между бедрами членом, который влажно посасывает Чан, с покрасневший раскрытой дырочкой, внутри которой исчезают и появляются длинные узловатые пальцы с черными ногтями. - Хен, - зовет его Джисон, понимая, что голос просел и охрип, а в горле пересохло так, что даже говорить больно, - Чан, я хочу тебя. Сейчас. Телефон падает где-то сбоку на кровати, а Чан ложится на него сверху и облизывает ушную раковину. - Повтори. - Я хочу тебя, хочу твой член внутри. Ему хотелось бы видеть Чана в этот момент, хотелось бы разглядывать страсть на его лице, но Джисон вдруг понимает, что таких возможностей у него будет еще много, и если он не затупит, то он сможет разглядеть Чана во всех подробностях столько раз, сколько ему будет угодно, но прямо сейчас он просто уже наконец хочет получить его член. Чан погружается в него медленно, давая привыкнуть, и все время добавляя смазки. Как Джисон и думал, размер Чана позволяет им… начать прямо сейчас. - Двигайся, - хрипит Джисон, - Чан, пожалуйста, двигайся. Он хочет глубже, сильнее, резче. Чан двигается аккуратно и явно себя сдерживает, потому что звуки, которые он издает сдавленные и измученные, словно зверь внутри него рвет его внутренности изнутри, желая вырваться наружу и овладеть Джисоном, но Чан ему не позволяет, привычно взяв на себя роль лидера и ответственность. - Глубже, - ноет Джисон, толкаясь навстречу, - я хочу глубже. Ты обещал не сдерживаться. Вообще-то, не обещал, но Джисон надеется обмануть, обвести Чана вокруг пальца и заставить уже трахнуть его по-серьезному. Он даже не может подрочить себе сейчас, потому что член так и остался внизу между ног и теперь до него не достать, и единственное, на что он может рассчитывать– это на то, что Чан достаточно пылок, чтобы Джисон смог кончить только от стимуляции простаты. - Джисон, нам нужно быть осторожнее, - судя по голосу, нервы Чана на пределе, он готов сорваться в любую минуту, и Джисон делает все, чтобы тот наконец уступил место зверю. - Мне тебя мало, слишком мало, недостаточно. Позволь мне почувствовать тебя, позволь узнать, как сильно ты хочешь меня на самом деле. Джисон всегда умел пользоваться словами. Чан стонет отчаянно, гортанно и его стон переходит в рык, когда он толкается в Джисона резко, до конца и замирает так на пару секунду. Потом он полностью выходит под невнятный сбивчивый скулеж Джисона и загоняет член обратно на всю длину. Он делает так с десяток раз, Джисон раскрывает рот в беззвучном крике и лежит головой на кровати, глядя перед собой стеклянными глазами. Он ничего перед собой не видит, только считает толчки, сжимается от каждого спазма удовольствия, который его прошивает в такой момент. Чан рычит и кусает его несколько раз, причиняя настоящую боль, и Джисон всхлипывает, но выгибает шею, подставляя Чану все новые и новые участки кожи, которые можно пометить. Чан начинает трахать его размашисто, быстро, придавливая рукой к кровати словно наковальней. Джисон, кажется, впервые осознает, насколько Чан сильный, потому что просто не может двинуться с места, он прикован, насажен на Чана, и все, что он может, это пытаться выпятить задницу так, чтобы Чану было удобнее его трахать. Чан хватает его за бедра и насаживает на себя, делая амплитуду их общих движений почти безумной. - Да, - стонет Джисон, - да. Пожалуйста, еще, еще. Ему и правда хорошо, невыносимо тягуче-сладко в чужих сильных руках. Он игрушка в руках Чана, и ему нравится это ощущение. Чан тянет его на себя, заставляя сначала встать на четвереньки, а потом подняться, прижимаясь спиной к его груди. Он не останавливается ни на секунду. Джисон поворачивает голову, но не может дотянуться до его губ, и тогда Чан целует и лижет его щеку, и начинает толкаться глубоко внутри, почти не высовывая из него член. Эта поза другая, Джисон сдавленно стонет и дергается, но Чан держит его мертвой хваткой, а потом опускает руку вниз и окольцовывает покрасневший от прилившей крови член. Он быстро крепко дрочет, так же быстро, как и двигается внутри, и Джисон терпит, терпит минуту, может две этой пытки, а потом с криком кончает. Чан замедляется, но все еще облизывает его лицо, мелко постанывая. - Теперь мне тебя недостаточно, - пытается пошутить он, но Джисон мотает головой, и наконец получив свободу, соскальзывает с чужого члена. Он переворачивается, ложится на спину и подхватывает ноги под коленками разводя их как можно шире. - Ты не закончил. Чан жадно смотрит на него, а потом ползет, буквально ползет к нему, целует тонкую кожу на внутренней стороне бедра, облизывает по очереди яички, сосет влажный, теряющий твердость член. Он слизывает и проглатывает сперму Джисона, и мозг самого Джисона слишком перегружен ощущениями, чтобы реагировать еще и на это. Чан устраивается между его ног и толкается внутрь. Теперь он двигается намного спокойнее, размереннее, и они оба разглядывают друг друга. Во взгляде Чана явное желание, плохо контролируемый голод и готовая вырваться наружу страсть. Черты его лица заостряются, становятся почти агрессивными. Джисон его таким видит только на концертах. Сам же Джисон любуется им, таким жадным, сильным и влюбленным. Чан влюблен в него, и, казалось бы, это должно было быть очевидно на протяжении уже двух дней, но у Джисона в голове только сейчас формируется эта мысль. Когда Чан говорит, что хочет его, он имеет в виду, что влюблен так сильно, что эмоции перерастают в страсть и желание. Как же Джисон умудрился не заметить этого раньше? «Я рад, что ты наконец заметил его». Ничерта глупый Джисон не заметил, это Чан, смелый, отважный Чан, заявил ему о своей привязанности. - Чан, - зовет Джисон, и мягко улыбается, протягивая к нему руку, - поцелуй меня. Джисон знает, что надо говорить, потому что знает, чего бы хотел, чтобы сказали ему. Он бы хотел, чтобы человек, в которого он влюблен, хотел с ним поцелуев. Чан наклоняется и жарко вторгается языком в его рот, и все связные мысли голову Джисона покидают. Он обнаруживает себя стонущим, беспорядочно гладящим Чана по плечам, груди и шее, и открывающим рот пошире, чтобы Чан смог получше его вылизать. Их языки сплетают, и Джисон сосет язык Чана, покачивая головой и намеренно имитируя фрикции. Джисон хочет ему отсосать. Хочет сосать его твердый влажный член, толкать его себе за щеку, пускать в горло, а потом глотать вязкую солоноватую сперму, слизывая ее с покрасневшей головки. Он хочет Чана. Эта мысль прошивает насквозь, одновременно с Чаном, толкающимся особенно глубоко и замирающим на месте, переживая свой оргазм. Чан валится на него, не контролируя свое тело, и ощутимо так придавливает к кровати. - Извини, - тихо говорит он, - ни руки, ни ноги не держат. Джисон целует его в плечо, рисует узоры на влажной спине. Прямо сейчас он хочет еще, хочет любой ласки, которую ему мог бы дать Чан, но он понимает, что тому надо отдохнуть, отдышаться поэтому покорно лежит и обнимает его. - Расскажешь мне? - Что именно ты хочешь знать? Чан скатывается с него и ложится рядом, криво и невесело улыбаясь. - Это же не просто недотрах, верно? – осторожно начинает Джисон. Он все еще боится оступиться на этой скользкой дорожке. - Верно, - соглашается Чан, поднимает глаза, тяжело вздыхает и разглядывает потолок. - И когда это началось? Чан молчит долгие минуты, его дыхание успокаивается и мышцы лица расслабляются. Джисон невольно вспоминает, сколько раз они вот так лежали в номерах отелей, когда у них на сон и работу было ровно три часа, и надо было успеть и то, и другое перед очередным концертом или каким-нибудь ивентом. - Сразу. Джисон так уходит в себя, что не сразу осознает сказанное. - Сразу? В смысле… когда? - В смысле в самом начале. До группы, до 3рачи, до всего. - Нет! – Джисон подскакивает на месте и смотрит на Чана в ужасе. Он не знает, что его пугает больше, то каким он был ужасным в то время или то, что Чан так долго носил эти чувства в себе. - Я был отвратительным! Грязнулей, злыдней, с раздутым самомнением, прыщами и кривыми зубами. Я был ужасен. Я и сейчас характером и привычками похвастаться не могу, но тогда… Чан, этого просто не может быть. Чан улыбается, поворачивается к нему лицом и смотрит болезненно. - Сердцу, как говорят, не прикажешь? Не было и дня, чтобы я не… - Чан замолкает и смотрит, так пристально смотрит, будто пытается запомнить. Джисон думал, что разговор будет серьезным и, возможно, даже тяжелым, но, чтобы такое… Джисон просто не знает, что Чану сказать. Что вообще можно сказать человеку, который влюбился в сопливого подростка со всем букетом подростковых заморочек, видел, как он вырос, влюбился в другого, и наконец получил толику его внимания, спустя очень долгое время. Чан вдруг тянется к нему и тихо просит: - Я хочу тебя поцеловать. Можно? Джисон хочет спросить, почему он спрашивает, но Чан целует его так, что Джисон рассыпается на части. Чан будто бы вкладывает все свои чувства, всю боль, все проведенное в одиночестве время в этот поцелуй. Его пальцы ложатся на член Джисона, и он только сейчас понимает, что, конечно же, он возбужден, еще с момента, когда Чан трахал его, глядя ему в глаза. Чан двигается медленно, целует трепетно, и Джисон проваливается в эту агонию чувств и ощущений. Его ласкают, ему поклоняются, его превозносят. - Кончишь мне в рот? – спрашивает его Чан, и Джисон хочет возмутиться, что это вообще-то была его идея, и это он хочет, чтобы Чан кончил ему в рот. Но слова возмущения застревают в горле, и он просто скромно кивает и тянет Чана вниз. - Давай сам, - Чан хочет, чтобы Джисон подрочил и кончил ему в рот, но Джисон упирается и тихо шепчет: - Твои ногти. Он завороженно следит за тем, как темные отметины на длинных пальцах мелькают перед его взглядом, когда Чан ускоряется, он подносит член к своему лицу и аккуратно открывает рот. Джисон стонет, предупреждая, что он близко и с упоением следит, как мутная жидкость течет из его головки прямо в приоткрытый рот Чана. Его второй оргазм не такой интенсивный, и спермы не так много, зато она красиво стекает Чану на язык. Он облизывается целует его в самый кончик и поднимется обратно наверх. - Я собирался предложить, - прочищая горло, говорит Джисон, - предложить тебе обдумать возможность наших отношений. Ему нужна вся его смелость, чтобы сказать это вслух. Чан искренне удивляется и смотрит на него, выгнув бровь. - Ты хочешь? Джисон шустро кивает головой. - Уверен? - Да. Я хочу…. Хочу показать тебе, как я изменился. Показать тебе, что я больше не сопливый подросток, и из-за меня теперь можно испытывать гордость, а не стыд. И что я могу быть тебе равноценным партнером. Я хочу, чтобы ты смотрел на меня и видел меня сейчас и забыл того Хан Джисона, от воспоминаний о котором даже я содрогаюсь. - Глупый. Ты был милым, ярким, слегка занозой в заднице, - Чан смеется от того, как Хан краснеет пятнами и недовольно сопит, а потом становится серьезным, - ты наверно думаешь, что я страдал от того, что я любил тебя, но на самом деле все это время я страдал без тебя. И я любил и люблю каждую твою версию, Джисон. - Тебе следовало сказать раньше, - шепчет Джисон, чувствуя непрошенную влагу на глазах, - тебе следовало сказать. Я годами не замечал тебя и мог бы не заметить и дальше. - К тому моменту как я набрался смелости, ты был уже влюблен, - в тоне Чана нет ни горечи, ни сожаления, - я подумал, что будет правильным не мешать тебе и дать прочувствовать эти чувства. - А сейчас? Что поменялось сейчас? Ты не спросишь о моих чувствах к… Джисон осекается, размышляя о том, стоит ли в такой момент называть чужие имена. - Ты был несчастен в последнее время. Я думаю, это потому, что твоя любовь, она, - Чан качает головой и гладит Джисона по щеке, - мне жаль, Джисон-и, но мне кажется, твоя любовь истончилась и исчезла, оставив после себя пустоту и усталость. Таким ты был в последнее время – пустым и усталым. Немного эгоистично, но я подумал, что это неплохое время, чтобы попытаться заполнить его собой. - Заполнить меня собой, - криво улыбаясь, говорит Джисон, и Чан очаровательно краснеет, улыбается и прячет лицо. Он такой милый, Джисон просто не выдерживает. - Ты оказался прав, - Джисон лезет к нему, ластится и пытается поднырнуть под руку, чтобы получить немного объятий. - Я ни на чем не настаиваю, Джисон. - А я настаиваю. Джисон тыкается в Чана носом, прихватывает губами кожу, там, где может достать, и чувствует, что ему хочется завернуться в Чана как в одеяло. Его не отталкивают, но Чан словно слегка зажат, угловат и его ответные ласки хорошо сдержаны. Джисон начинает беспокоиться. - Ты ведь не утратил интерес? Спустя столько времени? - А было похоже, что утратил? – фыркает в ответ Чан, но лицо его вновь становится серьезным. - Тогда обними меня. И поцелуй. И отнеси в душ. А потом принеси обратно, снова обними и останься со мной на ночь. - Как много требований, - Чан улыбается, но Джисон видит, как дрожат его пальцы после услышанных слов. - Будь со мной, пожалуйста. Ведь я только что осознал, как сильно ты мне нужен. Ты был мне нужен всегда, но на какое-то время я отдалился, был отрезан от тебя, но я ничего не забыл. Клянусь, я умирал от желания приползти к тебе, уткнуться в колени и просто дышать тобой. Все это время. Это не ложь, Чан, мне правда тебя не хватало, и я думал, что это по твоей инициативе мне сказали искать эмоциональной поддержки у других мемберов. Но я всегда хотел к тебе. Все это время. Правда. Это не совсем то же, что и признание в любви, но Чан стонет, вымученно, протяжно и обвивается вокруг Джисона, буквально душа его своими объятиями. И Джисон чувствует себя спокойно и правильно, обнимая Чана в ответ.

***