Embers and light

Предстояла долгая ночь. Е Сиу снова украла несколько бумажек для рисования заклинаний у Пан Ичжи и спрятала их в рукава, готовая использовать их, чтобы компенсировать недостаток силы, и теперь ждала вместе с тремя совершенствующимися, чтобы увидеть, будет ли работать массив, в чем Сусу сомневалась. Все вчетвером, а именно дремлющий Пан Ичжи, всегда внимательный Сяо Линь, скучающий Сяо Цзиньфан и сама Е Сиу, ждали в павильоне рядом с массивом с самого захода солнца. Ночь опустилась быстро, но демон так и не появлялся. — Е Сиу, не лучше ли тебе пойти в свою комнату? Уже поздно, и маленьким дамочкам нужно хорошенько выспаться, — полунасмешливо посоветовал Цзиньфан. — Ты не можешь командовать мной в моем собственном доме! Если я хочу остаться, я останусь, — раздраженно ответила она. Она была более решительной, чем когда-либо, чтобы остаться и посмотреть, что произойдет, даже несмотря на то, что он был невыносим. Она совершила огромную ошибку в первый раз, когда оставила его одного, и демон забрал его. Ей удалось добраться до него по счастливой случайности, но разве можно рассчитывать на удачу? Так что нет, ей было наплевать на поддразнивание, она останется и доведет дело до конца. В какой-то момент он покачал головой, затем кивнул Сяо Линю и собрался уйти. — Куда ты собрался? — спросила Е Сиу. — Проверить периметр, посмотреть, не были ли нарушены какие-либо чары движения. — Будь осторожен, — посоветовал Сяо Линь на ходу. После секундного колебания Сусу последовала за ним. — Неужели сяоцзе так мало доверяет мне, что может бросить своего возлюбленного Сяо Линя, чтобы следовать за мной? — сказал Цзинь, смешав горечь и насмешку. К тому монету она уже привыкла к такому тону, потому Сусу только пожала плечами и улыбнулась: — Я не думаю, что тебе стоит идти одному. Особняк большой, ты можешь заблудиться, я буду сопровождать тебя. — Как заботливо, но в этом нет необходимости, — он повернулся к ней лицом. — Возвращайся, немедленно. — Ты не можешь мне приказывать. Он наклонил голову: — Возможно, нет, но у меня могут быть другие способы удержать тебя подальше от себя. Его глаза стали острыми, а выражение лица похолодело до такой степени, что Сусу вздрогнула от внезапного изменения. Неужели он скрывал это все время? Это была ловушка? Как глупо с ее стороны забыть, что он все еще был Маленьким Богом Демонов, и последовать за ним туда, где никто не увидит! Появилось притяжение вокруг ее рук и живота, а также слабое оранжевое свечение, и ее спина прижалась к ближайшему дереву. Она посмотрела вниз и увидела, что вокруг нее появилось магическое сдерживание, подобное поясу, мало чем отличающееся от того, которому учили учеников Бессмертных сект. Нет, именно одно из них, поняла она с возмущенным визгом. Он ухмыльнулся ее смятению, холод в его чертах растворился, как будто ей это только привиделось. — Оставайся там, ладно? — сказал он и ушел. — Что? Сяо Цзиньфан, развяжи меня немедленно! Не смей оставлять меня здесь! Ты меня слышал? Молодой человек даже не обернулся, вскоре исчезнув в ночи. Он привязал ее к дереву, чтобы за ним не следили! Заклинанием Бессмертных Сект! О, она собиралась заставить его заплатить за это! Даже если его намерения не были злыми сами по себе, она не собиралась позволять ему уйти безнаказанным. Сусу быстро пробормотал контр заклинание, а затем его пришлось повторить снова, потому что тело Е Сиу до сих пор не тренировалось, а небольшое количество совершенствования, которое Сусу удалось собрать, было в лучшем случае жалким, поэтому его было очень трудно использовать. Но вскоре она освободилась и сердито зашагала в том же направлении, в котором, как она видела, он ушел, все это время мысленно проклиная его. Именно тогда она увидела фиолетовый туман, след демона кошмара, собравшийся немного дальше по дорожке во вращательном движении. Сусу побежала, холодный ужас сковал ее внутренности. Она слишком хорошо помнила, что произошло в прошлый раз: тогда суккуб выбрал Тантай Цзиня, и она, вероятно, сделает это снова. Ее догадка оказалась верна: багрово-черный туман окутал его фигуру в светлых одеждах. Он боролся с этим, но какими-то слишком слабыми чарами, чтобы на самом деле отразить воздействие. Сусу знала, что ей самой нечего противопоставить демону, но все же пыталась использовать все, что могла, отвлекая её как раз в тот момент, когда она собиралась похитить молодого человека. Цзинь смотрел на Сиу широко открытыми глазами, пока она бежала в его сторону, а затем схватила его за руку. — Е Сиу, что ты делаешь? — крикнул он сквозь шум. — Я не позволю ей забрать тебя! — крикнула Сусу. — Ты с ума сошла? Тебя убьют! — Как и тебя! — Сусу боролся с чувством дежавю и продолжала держать его за руку, пытаясь оторвать от демонической энергии. Демон рассмеялся, ее насмешливый голос эхом отдался в тумане: — Что за парочка влюбленных. Тогда ты можешь пойти с нами. И затем все пошло точно так же, как и в первый раз, подумала Сусу, когда ее подхватила та же самая энергия, но на этот раз она могла прочитать гнев и беспокойство на его лице, а не безразличие, смешанное с легким любопытством. — Е Сиу, ты не должна была, — отругал он, но схватил ее за талию, прижимая ближе, как будто опасаясь, что демон передумает и уронит девушку на полпути. Краем глаза она могла видеть, как Сяо Линь и Пан Ичжи достигают внутреннего двора и что-то бледное летит к ним, но затем ее зрение затуманилось, и демон набрал скорость, унося пару в ночное небо. Она поддалась искушению сна, уронив голову на его плечо, чувствуя его руки на ее талии и, возможно, вцепившись собственными руками в его одежду.

***

На этот раз Сусу знала, что была во сне, с первого момента. Возможно, ее первый опыт оказал некоторое влияние, дав силы ее разуму на сопротивление, или это было потому, что она знала, чего ожидать. Она позвала на помощь арфу Чунъюй и вырвалась из сна самостоятельно через несколько мгновений, даже не обращая внимания на бледный пейзаж и знакомые лица вокруг. Как только она проснулась, ее ноги коснулись земли сада демона. Он был точно таким, каким она его помнила: потусторонне красивым с его зеленью, мягким светом и цветами, но смертоносным и ужасным из-за всех людей, пойманных в лианы и покрытых сияющими пурпурными цветами. На мгновение она забеспокоилась, когда поняла, что Цзиня нигде не видно, но это было недолго, так как она увидела его худую фигуру, что мчится к ней, полностью проснувшись. Невредимый. На его лице были гнев и беспокойство, каких она никогда раньше не видела, и они становились все более и более очевидными по мере того, как он приближался. Внезапным движением он схватил ее за плечи и чуть не закричал: — Зачем ты это сделала? Это было глупо с твоей стороны! — Я пытался спасти тебя! — она робко стряхнула его руки. — И это твой способ отблагодарить меня! Он был немного ошеломлен, в его глазах промелькнула какая-то сложная эмоция, которую она не могла определить, но вскоре он восстановил самообладание. — Ты не должна была этого делать, все шло по плану. — А? — она моргнула несколько раз, неуверенная, правильно ли она расслышала. — Ты действительно думала, что я позволил бы себя поймать и что Сяо Линь не стал бы бороться, чтобы помочь мне, если бы это не было нашим планом с самого начала? — И потом ты обвиняешь меня в безответственности? Ты знаешь, что этот демон мог убить тебя? — Настала ее очередь ругаться. Знал ли он вообще, какой опасности он подвергался? — Я бы убил ее первым, если бы не был слишком занят поисками того места, где она тебя уронила. Это на мгновение лишило ее дара речи. — Почему? Ты волновался? Цзинь отвел взгляд в сторону, высоко подняв подбородок и сжав губы, и отказался добавить что-то еще. Она сменила тему, как только стало ясно, что он не собирается отвечать. или, скорее, чувствуя, что он уже ответил по-своему: — Как ты освободился от кошмара? — Я этого не делал. Я просто притворился, что сплю, и демон не понял, что ее заклинание не действует на меня. — Нет? — Всегда столько удивления. Ты не единственная, у кого есть секретные способности. Должен ли я спросить, как ты вырвалась на свободу? Она запнулась и издала нервный смешок. Он всегда был слишком умен для своего же блага. — Ну, хм, ты не видел мою сестру? Она тоже должна быть здесь, — она снова попыталась направить дискуссию. — Иди и поищи ее сама, сейчас мой приоритет — Инсинь. — А? Но я думала... — Ты не можешь претендовать на то, чтобы знать, что у других людей в умах. Или в их сердцах, если на то пошло, — ответил он, а затем продолжил осматриваться. — Это место полно цветов кошмаров, будь осторожна, чтобы никто не прицепился к тебе. — Ты знаешь, что это такое? — Сяоцзе постоянно забывает, что я был учеником Бессмертных Сект. Иногда мне интересно, не принимает ли она меня за кого-то другого. — Я просто удивлена, даже там это не является общеизвестным. Он склонил голову. — И ты знаешь.. как? — Я читала об этом некоторое время назад. Мой младший брат привез несколько свитков из своей поездки в секту, мне было любопытно, что это, — солгала она, благодарная, что придумала достаточно хорошую историю. — Интересно, что еще ты знаешь. Она пошла вперед, пытаясь вспомнить подробности, а также желая сбежать от его пытливого взгляда: — Этот демон вроде суккуба. Она приводит людей в это логово, чтобы использовать их темные воспоминания в головах как семена, которые превращаются в лианы и связывают их на месте. Цветы... — Заманивают их в ловушку бесконечных кошмаров, и энергия от этого поглощается демоном, — закончил он. — Она, должно быть, близка к дьяволизации, раз у нее такой сильный барьер и так много людей здесь. Сусу кивнуал. На этот раз его знания закончились, она не могла не заметить. Ей потребовались годы, чтобы дойти до того, что ей разрешили изучать такого рода демонов среднего уровня. — Туда, — внезапно Цзинь ускорил шаг, как будто что-то увидел. На самом деле он заметил Е Бинчан и Инсинь неподалеку. — Слишком большое количество цветов для того, кто был здесь всего около дня, как будто она полна злой энергии, — отметил он вслух, сравнивая ситуацию Бинчан с теми, кто ее окружал. — Если бы я был ее сестрой, я бы поинтересовался, почему. Сусу нахмурилась, не зная, что с этим делать. Конечно, между сестрами Е не было хороших отношений, и, возможно, он обвинял Сиу в жалком положении старшей сестры? Он прошел мимо, как будто только что сказал что-то огорчительное, и пошел дальше — туда, где содержалась его няня. — Я полагаю, ты не читала, как их освободить, не попадая в кошмар, — спросил он. — Войти в сон — единственный способ положить ему конец, иначе цветы не сдадутся. Если, конечно, демона не убьют. — Понятно. Демон еще долго не вернется, сейчас ранняя ночь, и она еще будет охотиться. Думаю, мне придется это сделать. — Что делать? Хочешь войти? — Он не ответил и схватил лианы без малейшего колебания. — Подожди, ты не можешь! — Она попыталась остановить его, но вместе с ним была поражена спорами, из-за которых они оба заснули, и оказались во сне Юэ Инсинь.

***

«Эти воспоминания…» Ли Сусу огляделась. Она уже знала большинство из них. История Инсинь с момента ее прибытия во дворец Цзин, ставшая свидетельницей счастливого брака между королем Цзин и принцессой племени Июэ и до ее смерти, до заботы о новорожденном принце с Ланьань. Но что-то должно было разойтись, и лучшего шанса узнать, чем этот, не было. Ли Сусу потребовалось несколько минут, чтобы изучить реакцию Цзиня. В первый раз он почти не выказывал никаких эмоций, только легкое удивление или желание, в зависимости от того, что он видел. В конце концов, он был лишен чувств или не умел их выражать. Ли Сусу все еще не знала, что именно. На этот раз только то, как он смотрел на свою мать, было более или менее таким же, с тоской и сожалением, если не считать небольшого любопытства. Когда он увидел короля Цзин, он чуть не усмехнулся, особенно когда дело дошло до той части, когда мужчина лишил ребенка права на жизнь и сжег бумаги с счастливыми именами в пользу печального, скромного, больше похожего на проклятье. На этот раз он не поднял сгоревший лист бумаги и вообще не посмотрел на Е Сиу. Он просто позволил воспоминанию-сну быть, как будто оно его почти не касалось. Ли Су Су вспомнила, что в какой-то момент появился демон и вытащил Тантай Цзиня, но на этот раз этого не произошло, и они оставались в кошмаре Инсинь. Воспоминания о дворце Цзин остались прежними: все проблемы, с которыми столкнулись две служанки, пытаясь самостоятельно вырастить маленького принца в Холодном дворце, жестокое обращение, которое все, особенно другие дети, оказывали ему. Однако беспокойство Ланьань и Инсинь по поводу отсутствия у него нормальной реакции заставило его приподнять бровь. — Какой абсурд, — сказал он. — Что? — Это невежественно и наивно, многие дети такие. Е Сиу поднял бровь: — Как ты думаешь, нормально ли, что ребенок спрашивает, может ли он убить людей, которые плохо с ним обращаются? — У детей бывают странные рассуждения. — Он скрестил руки на груди. — Иногда они реагируют в зависимости от того, что они уже узнали. Когда человек живет в условиях, когда его собственная жизнь не имеет никакой ценности, как он может отличить правильное от неправильного? Ланьань, казалось, разделял схожую точку зрения, но вскоре тема переключилась на то, что она планирует уйти в поисках помощи, а затем декорации снова изменились к тому моменту, когда Маленькому принцу было объявлено, что он будет отправлен в качестве заложника. «Должно быть, это тот самый момент, — подумала Ли Сусу, — момент, когда линия времени изменилась». И, словно подтверждая это, Цзинь слегка напрягся рядом с ней. Нападение на карету, очертания демона, бег по лесу, все смешалось и запуталось. Как будто у бедной горничной не было четких воспоминаний об этом событии. В какой-то момент Инсинь потеряла сознание, пока не очнулась в постели, а не на земле, где она рухнула. Она огляделась: должно быть, это был гостиничный номер или что-то подобное, роскошный, с несколькими комнатами. Она начала лихорадочно оглядываться, пока не увидела ребенка, свернувшегося калачиком в кровати рядом с ней, все еще глубоко спящего. В безопасности, они оба были в безопасности. — О, ты проснулась, — сказал добрый голос, и Инсинь повернулась к двойным дверям. Вошли две женщины, одна из которых держала небольшой поднос с двумя чашками. Женщины обладали неестественной красотой: светлая и безупречная кожа, идеальные волосы, легкая одежда, которая, казалось, парила на каждом шагу. Прекрасны, как бессмертные феи. Сусу смотрел в их сторону с более чем легким любопытством. У Цзиня, стоявшего рядом с ней, взгляд стал ласковым и тёплым. — Где я? — спросила Инсинь с беспокойством на лице. — Сначала лекарство, — сказала женщина, державшая поднос, предлагая чашку, которую служанка взяла и тут же опорожнила. Лицо женщины осветилось яркой улыбкой, которая согрела Инсинь и осветила всю комнату. — Хорошо. Я Сяо Ланьхуа, это Даньинь, моя диси. Мы нашли вас двоих в лесу и не могли оставить вас там. — Ах, спасибо, — попыталась поклониться Инсинь, но Сяо Ланьхуа остановила ее. — Пожалуйста, не нужно, ты еще слишком слаба. Должно быть, ты сильно испугалась. Горничная кивнула, не зная, что сказать. Сказывалась плохая социализация предыдущих лет, не говоря уже о беспокойстве по поводу неизвестной ситуации. Тем не менее женщина казалась нежной и доброй. Золотые цветы в ее волосах говорили о богатстве, точно так же, как драгоценности и кристаллы, которые носила другая женщина. — Я Юэ Инсинь, — сказала она наконец. — Этот ребенок… — она остановилась, пытаясь сформулировать мысль. Возможно, ей не нужно было идти во дворец Шэн и менять одно заключение на другое. Возможно, эти богатые женщины могли бы помочь ей и принцу добраться до племени Июэ и начать все заново. — Я должна была сопровождать его кое-куда, — сказала она, не зная, как с этим справиться. Две женщины обменялись взглядами. — Возможно, мы сможем помочь. Мы путешествуем с остальной частью нашей семьи, вы можете пойти с нами, так будет безопаснее, — предложила Сяо Ланьхуа. — Куда вы направляетесь? — Это зависит от того, — ответил Даньинь, — куда ты хочешь пойти, Юэ Инсинь? — Мы можем сопровождать тебя, куда ты захочешь, Инсинь. — Сяо Ланьхуа кивнула. — Ты также можешь пойти с нами, если хочешь. Инсинь подняла голову: — Но… но я… — Когда мы нашли вас, вы выглядели так, будто убегали от чего-то, — Сяо Ланьхуа взяла ее за руки, утешительный жест, которого женщина не получала с тех пор, как Ланьань ушла. — Этот ребенок не твой, не так ли? — спросила Даньинь коротко, но не злобно. Инсинь покачала головой. — Место, куда вы должны были отвести его, безопасно для вас обоих? — был следующий вопрос. Она снова отрицательно покачала головой. — Тогда решено, вы пойдете с нами, — сказала веселая молодая женщина. — Нянцзы, вы не знаете... — Все в порядке, вы будете в безопасности с нами, вы оба будете в безопасности. От чего бы вы ни бежали, все, что есть позади вас, останется таковым. А теперь отдохните, вам это нужно. Несмотря на страх в глубине души и чувство вины за то, что не смогла объяснить нежной женщине, какой опасности она подвергала свою семью, Инсинь позволила себе снова погрузиться в сон. Проснувшись, она в тревоге встала, увидев, что кровать рядом с ней пуста. Только через мгновение она узнала голос принца, доносившийся из другой комнаты. — Значит, ты будешь моей новой семьей? — говорил ребенок. — Да, если хочешь, — ответил мужской голос, мягкий и теплый, в котором Ли Сусу узнала голос Сяо Жуня. — Я думаю, что то, что мы нашли тебя в лесу, должно быть, было знаком. — Мне больше не придется быть принцем? Инсинь напряглась. Он раскрыл им правду, свою настоящую личность. Они никак не могли не отвести его во дворец Шэн, принц должен был быть заложником, никто не стал бы рисковать гневом нации из сострадания. — Не придётся. Я землевладелец в Юньмэн, у меня нет детей, ты можешь быть моим сыном и быть счастливым, не будучи заложником или даже дворянином. Я позабочусь о тебе, даю слово. — Инсинь пойдет с нами? — Если она хочет этого, она имеет право выбора, как и ты. В этот момент Инсинь открыла дверь. В комнате было довольно многолюдно: кроме Сяо Ланьхуа и Даньинь, за низким столиком сидели четверо мужчин и еще одна женщина. Все они носили одежду по иностранной моде и выглядели более достойно, чем даже дворяне Цзин. Служанка медлила, переступая порог. Они одели Тантай Цзиня в совершенно новую чистую одежду, позаботились о его незначительных царапинах, и он выглядел странно среди этих людей. — Инсинь, ты же пойдешь со мной? — спросил ребенок. — У нас будет новый дом. Сяо Жунь встал, и Ли Сусу увидела, как Инсинь покраснела под его взглядом. Честно говоря, это не было неожиданностью, мужчина был красив, как немногие, а излучаемая им доброта делала его еще более привлекательным. — Инсинь-нянцзы, пожалуйста, не пугайтесь. Мы не из Шэн и не из Цзин, и мы не собираемся допускать, чтобы к вам двоим относились плохо, независимо от того, какова политика. Король Цзин отправил своего сына заложником, как и было обещано, и Шэн потерял его. Никто не подумает, что он или вы пережили нападение, и они не смогут найти ни одного из вас. Или вы можете вернуться домой, в свое племя, если хотите. Глаза Инсинь расширились, предложение было слишком соблазнительным, что ясно отразилось на её лице. Она посмотрела на ребенка, на его пустые глаза и изможденные конечности. Ребенок, рождение которого она видела, начало ее позора, но также и величайшее свидетельство ее усилий. Она может быть свободна, вернуться домой. Нет, она не могла. Не могла отказаться от своих клятв принцессе и всему племени. Кроме того, на землевладельца было бы не так уж плохо работать. Он выглядел таким добрым, что, она была уверена, он не станет с ней плохо обращаться. Это было надежнее, чем идти во дворец Шэн или обратно в Цзин. — Если вы не возражаете, — сказала она, — я бы хотела последовать за принцем. Сяо Жунь улыбнулся с заразительной радостью, которая осветила комнату, и щеки Инсинь стали теплее и краснее. — Это хорошо. Я мало знаю, как заботиться о детях, и я не женат, поэтому доверю тебе заботу о Цзине. — Как пожелает ланцзюнь. Она не была уверена, что это лучший выбор, но в данный момент ей было все равно: что угодно, лишь бы избежать страданий. — Должно быть, она так устала и была так напугана, что согласилась бы на все, что угодно, — сказала Е Сиу. Было понятно, что она ухватилась за этот шанс, и Ли Сусу подумала, что она сделала правильный выбор, зная, какими в противном случае были бы последствия. — Да. Не то чтобы у нее не было на то причин, — последовал неожиданный ответ. — Видишь, Цзинь'эр, Инсинь не оставит тебя, она пойдет с нами, — третья женщина шмыгнула носом и улыбнулась. — Тогда хорошо, — спокойно ответил он, не впечатлившись. — Ах, сейчас есть важное дело! — воскликнула Сяо Ланьхуа. — Что такое? — Тебе нужно новое имя! Новое имя для новой жизни! — Правильно! Позволь мне сказать. Я Сяо Жунь, и у тебя, конечно, будет моя фамилия. Насчет твоего имени, дайте подумать... — Вы не должны выбирать небрежно, Жунь-лан. — Даньинь права, имена важны, — сказал один из мужчин. — Ты что-то задумал, Дунфан-сюн? — Его настоящее имя Цзинь, как и пепел, оно неадекватно. Мы должны использовать другой иероглиф, означающий золото, это более благоприятно. — Сяо Цзинь... звучит неплохо. — В нем чего-то не хватает, — вмешался голос Сяо Ланьхуа, — А как насчет… Цзиньфан? Золотой рассвет: новое благоприятное имя для яркого нового начала. Как тебе оно? Ребенок кивнул, а Инсинь улыбнулась и поблагодарила всю семью. Цзинь казался задумчивым, как будто он что-то понял, но Ли Сусу не могла понять, что это могло быть. Она не могла не думать о сожженном списке благоприятных имен, бессердечно отброшенном королем Цзин, и сравнить этот момент с теплым и сладким чувством, когда его новая семья выбирает совершенно новое имя с более счастливым значением для своего ребенка без кровных связей. Неудивительно, что он так обожал своего приемного отца. Декорации изменились: яркий город, большой особняк и слуги в ярких одеждах. Сусу предположила, что они должны были быть в Юньмэн, в доме, где вырос Цзинь. В углу двора Инсинь сидела рядом с Джином, который смотрел на детей-слуг, играющих неподалеку. Они оба были одеты в гораздо лучшую одежду, новую и хорошего качества, и выглядели сытыми. Несмотря на это, ребёнок всё так же не улыбался. Он пристально смотрел на детей, словно пытаясь что-то понять. — Янфу не позволяет им запугивать меня. Он хозяин, и они его боятся, но он им всем также нравится, поэтому они делают то, что он говорит. — Так и есть, — был предварительный ответ горничной. — Почему мой настоящий отец не сделал того же? Разве король не важнее помещика? Бедная служанка была ошеломлена: — Дянься… короли не поступают так, как другие люди. — Она права, — в этот момент появился Сяо Жунь и улыбнулся ребенку. — Я знал одного правителя, который был очень суров со своей семьей. Он прогнал свою мать, а затем и младшего брата своей жестокостью, хотя многие говорили, что он был хорошим правителем, но он никогда не был добр со своей семьей. — Почему? — спросил ребенок. — Некоторых людей учат неправильно или развивают неправильные идеи, и ни у кого не хватает смелости научить их лучшему. Тем более правителей, потому что у них так много власти, что люди боятся их рассердить. — Должен ли я стать страшным? — нахмурился Цзинь. — Я думал, ты хочешь нравиться. Страшных людей боятся, а не любят. — Но они не страдают и не нуждаются в ком-либо, чтобы их защищали. — Цзинь’эр, каждый, даже самый сильный человек, может пострадать или нуждаться в защите. Но они могут получить помощь, только если у них есть кто-то на их стороне, а если они всех напугали, никто не поможет в случае необходимости. Всегда лучше быть любимым, Цзинь’эр, поверь мне. — Как стать любимым? — Это, Сяо Цзиньфан, самый сложный вопрос, — Сяо Жунь сморщил нос, — который я когда-либо слышал. И я боюсь, что на него нет правильного ответа, потому что разные люди любят по-разному и по разным причинам. Придется найти ответ самостоятельно. На это могут уйти годы, но я уверен, что ты справишься. Цзинь внимательно посмотрел на своего приемного отца, затем кивнул: — Я постараюсь, янфу. — Хороший малыш. А теперь у меня для тебя кое-что есть, — мужчина вытащил из-за спины мешочек. Цзинь взял его осторожно, с небольшой благодарностью, которая не достигла его глаз, и с каким-то энтузиазмом. Он открыл его, обнаружив, что он полон камня и керамических шариков. — Да ладно, теперь они не смогут тебе отказать, — Сяо Жунь с ободряющей улыбкой кивнул в сторону играющих детей, и Цзинь, хотя и немного нерешительно, пошел туда. После минутного размышления при виде красивых шариков они позволили ему тоже поиграть, и хмурый взгляд Инсинь немного расслабился. — Ланцзюнь, ты мудр, почему ты не сказал ему, что он должен вести себя хорошо и учиться, чтобы его любили? — спросила она через мгновение. Сяо Рун не повернулся, не сводя глаз с детей: — Потому что это было бы неправдой. Любовь не может зависеть от таких усилий. — Тогда от чего? Сяо Жунь с улыбкой покачал головой: — Ни от чего, Инсинь. Любовь исходит из заботы, ее нельзя заставить почувствовать или создать, она просто есть. В то время как привязанность возникает из знакомства и привычки, любовь должна быть спонтанной, этому нельзя научиться, нужно просто чувствовать и действовать. Инсинь выглядела так, словно хотела спросить что-то еще, но не стала, просто кивнула, опустив глаза. Декорации снова изменились: на этот раз в руках у Инсинь был поднос с чаем, чашками и сладостями в виде зверюшек. Она открыла дверь в красивую гостиную, которую сейчас занимали Цзинь и суровый мужчина, которого Сяо Жунь называл Дунфан-сюн. — …улыбаться — это еще и способ проявить доброе расположение, — говорил мужчина. Инсинь поставила поднос, глядя на разворачивающуюся сцену с плохо скрытым любопытством, но держась в стороне. — Я не знаю, как улыбаться, ифу, — признался Цзинь. — Иму сказала, что я буду счастливее, если буду больше улыбаться, но я не знаю как. «Ну, тебе повезло, что бэньцзо знает для этого один трюк, — он сложил два пальца в форме буквы «V» и поджал уголки рта, потянув их вверх. — Это нелегко, но это первый шаг к обучению, — сказал он затем. Ребенок пытался сделать то же самое, но результат был ужасен. — Попробуй вот так, — мужчина повторил это на себе, а затем помог ребенку скопировать жест, направляя его. Цзинь сделал еще несколько попыток, ожидая одобрения. — Это потребует некоторой практики, но у тебя все получится, — ответил мужчина с легким намеком на улыбку, но все же добрую. — Всем нужно практиковаться в улыбке, ифу? — спросил мальчик, пока его названный отец наливал чай. — Не всем, но некоторым, бэньцзо точно. — Ты тоже не мог быть счастлив? Мужчина слегка кивнул, выражение его лица было задумчивым. — У меня не было всех моих семи эмоций, они были у меня давно забраны. Но однажды, благодаря моей жене, я снова их понемногу вырастил. — Значит, я тоже смогу? — Я уверен, что ты сможешь. Продолжай практиковать свою улыбку, и однажды тебе даже не придется об этом думать, — и, словно чтобы показать правдивость своего заявления, на его лице появилась нежная улыбка. На этот раз Цзиню почти удалось сделать то же самое. Прошли другие моменты, обрывки воспоминаний, случаи, когда Цзинь рос и становился все более и более нормальным на первый взгляд, в то время как Инсинь продолжала подмечать за ним странности. Попытки подражать членам его семьи заканчивались тем, что он копировал большую часть их поведения. Долгие часы, посвященные той или иной дисциплине, пока он не был удовлетворен результатами, будь то игра в куджу или окончание свитка на сложную тему. Уход за садом с маниакальной точностью, изучение гучжэн или занятия боевыми искусствами, — все делалось методично до одержимости, но больше всего хвалилось как усердие. В то же время он держался на расстоянии от большинства людей и имел тесные связи только со своей семьей, игнорируя остальной мир, пока не находил что-то новое для изучения. Как будто это была кульминация чего-то, однажды днем Инсинь вызвал хозяин дома. — Цзинь решил, что хочет отправиться на гору Бучжао, чтобы научиться совершенствованию у Бессмертных сект, — сказал Сяо Жунь, — я собираюсь сопровождать его и, возможно, остаться ненадолго там. Мы уйдем через несколько дней. — Что мне делать, ланцзюнь? Раньше ты всегда брал меня с собой в поездки с дянься. — Не в этот раз. Цзели займется имуществом, и ты можешь остаться здесь, если, конечно, ты не хочешь также изучать совершенствование. Она посмотрела вниз: — Ланцзюнь шутит, я не могла бы этого сделать. — Все будет хорошо, Инсинь, здесь никто не будет с тобой плохо обращаться, даже в наше отсутствие. — Горничная посмотрела в сторону, что-то сложное отобразилось на ее лице. — Что-то не так, Инсинь? — Нет, ланцзюнь. Я пойду присмотрю за приготовлениями, — поклонилась она и ушла. На улице ее остановила пара молодых служанок: — Инсинь-гугу, правда, что хозяева уходят? Она лишь кивнула. — Ах, чтобы иметь возможность учиться совершенствованию и оставаться вечно молодыми и красивыми, как Даньинь-нянцзы и Ланьхуа-нянцзы, — вздохнула одна из девушек. — Возможно, Сяоцзя-ланцзюнь посмотрел бы на нас, если бы мы могли быть такими. — Если бы это было так просто, Инсинь-гугу уже попробовала бы, — не без злобы сказала другая. Инсинь бросила обиженный взгляд на младшую служанку. — Вижу, тебе здесь особо нечего делать, — внезапно появился Цзинь, и молодые служанки поклонились, их лица покраснели при виде его сурового лица. Он выглядел только что вышедшим из подросткового возраста, худым и поджарым, но уже демонстрирующим свою кошачью грацию и суровый взгляд. — Цзиньфан-лан, мы... — Наслаждайтесь, пока можете, вас все равно скоро переведут в другие владения или уволят. Инсинь, тебе решать, куда. Молодые служанки встревоженно вскакивают и бросают обеспокоенные взгляды на старшую служанку, а затем убегают. Позже, несмотря на выговор, Инсинь слышала их сплетни, когда проходила мимо кухонь. — Все знают, что она здесь, потому что на самом деле она мать Цзиньфан-лан или его тетя, до сих пор для него семья, — говорила кухарка. — Несколько дней назад горничная из семьи Хо была избита до полусмерти только за то, что неправильно посмотрела на любимую горничную сяоцзе. Тебе не следовало так говорить с Инсинь, тебе повезло, что ланцзюнь тебя не наказал, как ту бедную девушку. — Но если она ему так нравится, почему ланцзюнь не женился на Инсинь много лет назад? — Кто знает... — Я знаю! Говорят, ланцзюнь должен был жениться на другой женщине, он был очень влюблен, но в день свадьбы она сбежала с другим мужчиной. Говорят, он любит ее по сей день и поклялся никогда не жениться на другой. Инсинь, должно быть, была его ошибкой в пьяном виде или что-то в этом роде. — Я слышала другую историю. Любовница ланцзюня был тем, кого его семья никогда бы не одобрила, и он абсолютно не мог жениться. — Может быть, проститутка? Или служанка? Потому что это подходит… — Правильно! Он не мог жениться на Инсинь, но он слишком добр, чтобы оставить своего ребенка… — Надеюсь, с тебя хватит этой бессмысленной болтовни, — раздался суровый голос, и шум в комнате стих. — О, да ладно, ты не можешь сказать, что тебе не любопытно! Ланцзюнь очень заботится об Инсинь, но мы все знаем, что она слабая и неумелая. Никто не знает, почему он так и не женился, но всё же усыновил ребенка. Это бы все объяснило... Инсинь перестала слушать и ушла со слезами на глазах. У нее также были слезы на глазах, когда она смотрела, как уходят главы дома, весь особняк ушел под ее опеку в их отсутствие. Другие члены семьи тоже были там: Сяо Ланьхуа рекомендовала следить за тем, чтобы оставаться в тепле, Цзели уверяла, что присмотрит за ценностями, и все давали советы или требовали писем. Инсинь не двигалась, пока не почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Она посмотрела в сторону, на дорогу, и ее глаза расширились. Медленно она пошла в том направлении, где ее ждала фигура в плаще с толстой вуалью на голове. Цзинь наклонил голову набок, и Сусу поняла, что это перестало быть воспоминанием. — Кто ты? — спросила служанка. — Ты предала племя Июэ, Инсинь, — женщина сдернула вуаль. — Ланьань? — ахнула Инсинь. — Нет, нет, я… Лицо другой женщины было жестким и холодным. — Ты сделала это. Ты должна была позаботиться о Цзинь-дянься, а не помогать превращать его в простолюдина. — Он счастлив! Он жил хорошо, он вырос сильным и в безопасности... — Он в опале! И ты тоже! Опальная женщина с запятнанной репутацией, неверная последовательница, предательница. — Ланьань, я пыталась сделать все возможное для… — Для себя. Только для себя. Теперь, когда король умирает, он мог бы отозвать своего третьего сына и оставить ему корону. Но из-за тебя все думают, что он мертв и никогда не достигнет тех высот, для которых был рожден! Предательница! Как тебе не стыдно! Инсинь стояла на коленях, ее умоляющие руки были вытянуты перед ней: — Ланьань, пожалуйста! Ты бросила меня, что я должна была делать? — Терпеть. Поддерживать. Убедиться, что у принца есть титул и слава, ради которых он был рожден, все, ради чего умерла принцесса! Но из-за твоей бесполезной трусости он никогда этого не сделает. Инсинь, ты недостойна принадлежать к клану Июэ. Ты вообще недостойна жить! Ланьань протянул длинную тонкую шпильку, острие которой зловеще блестело. — Подари себе подобающую смерть, Инсинь. Дрожа, служанка протянула руку и взяла булавку. — Нет! — Ли Сусу повернулась и увидела, как Цзинь вырвал шпильку из рук Инсинь. — Инсинь, посмотри на меня. Не на нее, на меня, — приказал он. Глаза Инсинь все еще были стеклянными, но, казалось, понемногу сфокусировались, когда она пробормотала: — Простите меня, простите меня… — Тебе не за что просить прощения, ты все сделала правильно. Ты никогда не покидала меня, никогда не предавала меня. Слава не имеет для меня никакого значения, я не забочусь о таких вещах, - он взял трясущиеся руки няни в свои. — Ты была рядом со мной, когда никого не было, никогда не бросала, даже когда ты меня терпеть не могла, не так ли? Она подняла глаза, трясясь, как лист. — В-вы знали? — Я не чувствовал так, как другие, и, может быть, до сих пор не чувствую, но я все это понимаю, я всегда понимал. — Простите меня, дянься… — и она всхлипнула. — Тогда проснись, Инсинь. Проснись, это все, о чем я прошу. Инсинь все еще тряслась, но сон начал распадаться на клочья и кусочки. Внезапный грохот, оглушительный крик, и они снова оказались в лесу, где все люди были поглощены деревьями и цветами, кроме Инсинь, чьи цветы засохли и опали, освободив ее, хотя она все еще была без сознания. Цзинь бросился вперед, чтобы поддержать свою няню, прежде чем она упадет, и с нежностью, которой Ли Сусу никогда не видел в нем, положил ее на землю. — Мы должны найти причину этого состояния, — пробормотал он. — Если мы победим демона, остальные тоже будут свободны, — он искоса посмотрел на Е Сиу, и на его лице отразилась неуверенность. — Я никому не скажу, что видела, — заверила она его. Она никогда не планировала этого, хотя ее новые открытия поставили перед ней ряд новых вопросов. Он покачал головой, как будто это был не тот ответ, который он искал, а затем зашагал прочь. — Постой, куда ты идешь? — Ищу место, чтобы устроить засаду демону, как только она вернется. — И что потом? Такой неопытный совершенствующийся, как ты, мало что может сделать против такого могущественного демона, как этот. — Почему ты решила, что я не способен на большее? Может быть у тебя есть предложения? Я думал, ты можешь делать только маленькие трюки с рисованием заклинаний, Е Сиу. У Сусу не было возможности ответить: в облаке черно-фиолетового тумана демон кошмара упала с неба, по-видимому, раненая. Демон споткнулся, в ее глазах вспыхнула ярость при виде двух проснувшихся людей. — Как ты освободился? — она подняла руку. Виноградные лозы выросли, целясь в них, и Цзинь толкнул Сиу себе за спину, в то же время подняв щит духовной силы. Однако он был ослаблен путешествием во сне Инсинь, и щит был достаточно неустойчивым, чтобы демон, который играл на своем поле и стал сильнее от ярости, мог прорваться. Сусу могла только смотреть, как лозы схватили его, но только его, так как он успел оттолкнуть ее, прежде чем ее тоже удалось схватить, и привязали к одному из деревьев. Одно из заклинаний, приготовленных Сусу, привлекло ее внимание, выглядывая из рукава, но у нее не было шанса им воспользоваться: лозы схватили ее за горло и руки за считанные секунды. — Ах, такой сильный разум, вы даже можете освободиться от моих чар… — теперь демон смотрел прямо на Сиу. — Вы настоящая пара, вы двое. — Оставь ее в покое! Демон злобно улыбнулся: — Конечно, она не имеет для меня никакой ценности. Разум, который может заставить кошмар раствориться, не подарит мне хороших цветов… Но ты! С такой болью, горем и надеждами... Наслаждайся своим кошмаром! — и она бросила в него поток фиолетовой магии. Сусу могла только смотреть, ее дыхание было прерывистым, а руки сцеплены вместе без возможности двигаться. Демон посмотрел на результат своего труда, но вскоре у неё появились более насущные дела: барьер над ними трещал, вероятно, из-за очень сильной духовной силы. Не бросив и взгляда на своих жертв, в том числе на Е Сиу, едва находящуюся в сознании, демон снова ушла. Сусу снова боролась с верёвками-лианами, прося помощи у Чунъюй, чтобы вырваться на свободу. Превращенное в арфу заклинание заставило одно из заклинаний выпасть из ее рукава, и она активировала его, сжигая оковы. Оказавшись на свободе, она сделала несколько глубоких вдохов, но у нее было другое, более неотложное дело, с которым нужно было разобраться, например, цветы, быстро распустившиеся на Маленьком Дьявольском Боге.