Embers and light

В последующие дни они продолжали натыкаться друг на друга. Ну да, хорошо, некоторые из них Ли Сусу спланировала сама, слоняясь около его дома или по местам, которые, Чуньтао удалось узнать, он часто посещал - немногочисленные и редкие, чаще всего его побуждал к мероприятиям на свежем воздухе приемный отец. Но другие? Сусу понятия не имела, как это случалось так часто. Каждый раз это становилось поводом для шуток: он как-то раздражал ее, горько отвечала она, а потом они спорили или пытались перекричать друг друга, и обычно это заканчивалось тем, что один из них уходил, так и не сделав того, ради чего он был там. Это было одновременно невероятно нормально и приземленно абсурдно. Ей это почти нравилось, даже несмотря на то, что он мог быть в ярости, она могла ответить тем же, не беспокоясь об и без того ужасной репутации Е Сиу. Это помогло ей узнать больше о том, каким человеком был Сяо Цзиньфан, о его новой жизни и даже о чертах его личности, которые он раньше скрывал или которые он развил благодаря своему второму шансу. Он был заядлым собирателем самых разных сказок, особенно историй о старых богах, и часто останавливался, чтобы послушать уличных сказителей. Он искал партитуру песни, которую почти не мог вспомнить, чтобы сыграть ее, потому что он знал, как играть, как Сусу узнала из первых рук, когда увидела, как он купил особенно красивый лакированный гучжэн и опробовал его в магазине. Ему нравились цветочные пирожные, но очень специфического вида, который он нигде не мог найти, и в итоге ему не нравились все, что он покупал, и он раздавал их любой группе детей, которую мог найти в данный момент. Он был исключительно хорош в общении с купцами. И были другие мелочи в этом роде. Последний случай произошел в мастерской портного. Бабушка Е Сиу заказала для нее новый плащ, и она должна была примерить его и забрать домой, если он был готов и ей понравился. Ничего необычного, пока она не вошла в магазин и не узнала знакомый голос, слегка жалующийся. — Янфу, еще раз повторяю, в этом нет необходимости, — говорил Сяо Цзиньфан. — Здесь намного холоднее, чем в Лучэне. Сяо Ланьхуа снесет мне голову, если я позволю тебе простудиться только потому, что ты вовремя не купил более теплое пальто. Молодой человек закатил глаза, но в уголках его рта мелькнула легкая ухмылка. — Я не заболею. Может быть тогда иму поймет, что я уже не ребенок, и успокоится. — Сомнительно. Тебе едва двадцать пять лет, а у нее растения старше тебя на десятки лет. — Двадцать шесть. — Если ты чувствуешь необходимость считать один год, ты моложе, чем хочешь признать, — был остроумный ответ, после чего младший вздохнул. Е Сиу рассказала ученице портного, зачем она здесь, сначала притворившись, что не заметила двух мужчин, стоявших перед образцом пальто спиной к входу, но затем не устояла перед искушением подойти поближе и поздороваться. Как только он увидел ее, Сяо Цзиньфан закатил глаза, а Чанхэн улыбнулся и поприветствовал. — Какое совпадение! — он сказал. — Одно из слишком многих за последнее время, — добавил молодой человек, и в его тоне сквозила обида. — Это лучший портной в городе, когда дело доходит до плащей и пальто, а этот зимний сезон будет холоднее и длиннее, чем в среднем в прошлые годы, по крайней мере, так сказали ученые, — сообщила Е Сиу о том, о чем беспокоилась ее бабушка. — Видишь, тебе нужно более прочное пальто, чем те, которые у тебя есть, — указал Чанхэн своему сыну, а затем снова повернулся к Е Сиу. — Я не знаком с модой в этом районе, возможно, Сиу-нянцзы поможет нам выбрать? Она нетерпеливо кивнула и взглянула на подборку, и вскоре ее глаза уловили что-то знакомое: сиреневое пальто, которое она подарила Тантай Цзиню давным-давно, то самое, которое Чуньтао принесла домой, а Е Сиу сама укоротила и ушила по фигуре. Она потрогала толстую ткань и потянула вверх, чтобы подтвердить свое впечатление: — Вот, эта теплая и цвет приятный. У Цзиня было странное выражение лица, как будто он задумался. Он тоже коснулся ткани возле лацкана, рядом с тем местом, где ее рука держала его, но быстро отдернул руку. — Я предпочитаю более темные оттенки, — сказал он. — Кроме того, оно слишком большое. Е Сиу подняла бровь, глядя на бледно-голубую мантию, которую он сейчас носил, а затем ухмыльнулась. — Я думаю, что цвет приятный, а размер — это быстрое решение, я могла бы сделать это сама менее чем за час. Он нахмурился: — Интересно, откуда сяоцзе знать это? Я сомневаюсь, чтобы тебе когда-либо приходилось чинить одежду самостоятельно. — Ты удивишься, но ты очень мало обо мне знаешь, — не могла не поддразнить Сусу. — Это, безусловно, так, особенно когда касается тебя и иголок, — в его ответе была некоторая горечь, даже щепотка обиды. Она была ошеломлена этим ответом и его внезапным холодным тоном: — Что ты?.. — Цзинь, я думаю, это и правда подойдёт, — прервал его Чанхэн с легким беспокойством на лице, прежде чем вернуть свою обычную приятную улыбку. — У нянцзы хороший глаз. — Да, проблема в другом, — отрезал молодой человек. — Мне не нужно новое пальто, я сказал. Оставь его. — Цзинь... Он развернулся и выбежал из магазина, не сказав больше ни слова, глухой к попыткам отца окликнуть его. Чанхэн нахмурился, но вскоре повернулся к Е Сиу: — Я не знаю, что на него сейчас нашло, приношу свои извинения, — сказал он. Е Сиу покачала головой, так же сбитая с толку: — Все в порядке… — Нет, это не так. Мы его лучше воспитали. Должно быть есть какая-то проблема, о которой я не знаю. Пожалуйста, извините меня, — он склонил голову и тоже ушел. Ли Сусу тоже не могла не задаться вопросом, что могло произойти. Может быть, он уже был капризным сам по себе? В последние дни он представлял собой загадочную смесь чередующихся настроений, колеблясь между самодовольством и раздражением каждый раз, когда они встречались без видимой причины, но никогда еще он не был так расстроен. «Он такой странный». Она снова посмотрела на пальто. Это что-то значило для него в другой жизни, где он был подвержен бедности, но на этот раз он был богат и о нем заботились. Было очевидно, что его приемный отец, как и другие люди, должен был заботиться о его здоровье. Это пальто сейчас было ему не по вкусу — будучи нищим, он не мог выбрать, но если бы у него были варианты, он бы выбрал для себя что-то другое, предположила она. Именно тогда она вспомнила, что это был ее первый подарок ему. Может быть, на этот раз ей нужно было попытаться стать лучше. Она должна была каким-то образом завоевать его, чтобы у него выросли любовные нити. Е Сиу обратился к портному с идеей.

***

Чанхену потребовалось некоторое время, чтобы найти Цзиня, и когда он это сделал, молодой человек был уже почти дома. В его сжатых кулаках чувствовалась легкая дрожь, а в том, как сжимались губы, было какое-то мучение. Со стороны он ничем не отличался от себя обычного, но Чанхэн знал его жесты. Он просто вошел в дом и сел на лестнице, ведущей во внутренний двор, потеряв все следы самообладания, когда сполз вниз по стене, сложив руки на коленях, что в значительной степени подтвердило впечатление Чанхэна. Бессмертный жестом отклонил встревоженный взгляд Инсинь и с любопытством приближавшихся служанок и подошел к нему, устроившись рядом. Он знал, что его сын, должно быть, почувствовал его приближение, но не обернулся. Он смотрел на снег, выбеливший растения во дворе, словно погруженный в свои мысли. — Что это было, в магазине? — он должен был спросить. — Ничего, — был ровный ответ. — Цзинь... — Ничего. Просто оставьте меня в покое, — повторил он настолько ровным голосом, насколько это было возможно. — Это не похоже на тебя, — закатывать истерики. Ты не делал этого ни в детстве, ни в подростковом возрасте, и я не знаю, почему это произошло сейчас. — Истерика, кэйди? Это так выглядело? Детский порыв? — он покачал головой, а затем горько рассмеялся, приложив руку к лицу. — Конечно, она может выявить во мне всё лучшее и худшее. Пораженный внезапным пониманием, Чанхэн сел рядом с ним: — Это из-за той жизни? Какие-то плохие воспоминания всплыли на поверхность? Младший кивнул, его взрыв веселья иссяк. — Что это было? — Она купила мне тогда то самое пальто. — Вздох. — Это был первый подарок, который я когда-либо получил, я не знал, что она также починила его, чтобы он подходил мне. Она сказала мне выбросить его, как будто это было ничто. Это был самый драгоценный подарок для меня, вещь, не имеющая значения для нее. Бессмысленная, как и ее забота обо мне. — Вот почему ты не хочешь его, это напомнило тебе о том времени? — Это как... Я только что понял, что как бы ни была глубока моя любовь, она никогда... Я принимал каждую мелочь, которую она мне давала, как пес, питающийся объедками, дорожил каждым мгновением и крохой, и все это никогда ничего для нее не значило, она все равно предала меня, она все равно выбрала другого. Я бы отдал ей весь мир, а она хотела только моей смерти, а потом и своей. Это был не первый раз, когда он говорил что-то подобное, и каждый раз Чанхэн беспокоился о том, что именно происходило в его жизни до того, как Цзи Цзэ перематывал время назад и просил вмешательства Сяо Ланьхуа. — Цзинь’эр, я же говорил тебе, что это уже не правда, все это больше не имеет значения. — Она сделает это снова, если я позволю ей приблизиться. Я просто знаю это. Но я ничего не могу поделать. Я знаю, что она такая же, она причинит мне боль, она уже делает это, но я не могу не позволить ей, пока это что-то, что я могу получить от нее, - он усмехнулся, зажмурив глаза. - У меня действительно нет достоинства. Чанхэн покачал головой и глубоко вздохнул: — Помнишь историю о свадьбе Шанцюэ и Цзели? Свадебную традицию драконов? — Муж снимает самую твердую из своих чешуек и дарит ее невесте, чтобы показать свою готовность быть с ней всегда открытым, —вспомнил он. — Что ты хочешь этим сказать? — Любить — значит быть открытым для ран, сама природа любви такова, что это и сила, и слабость. Мы любим, потому что без этого мы были бы другими, и в этом нет ничего постыдного. Наступило долгое молчание. Снова пошел снег, но Цзинь не собирался возвращаться внутрь. — Как ты это делаешь? — Чанхэн наклонил голову, не понимая вопроса. — Как ты до сих пор доверяешь любви, когда ты потерял ее давно и не нашел снова? — в его темных глазах, в которых блестели непролитые слезы, было искреннее любопытство. — Не нашёл снова? Цзинь, о чем ты говоришь? То, что я не женился, не означает, что у меня нет людей, которых я люблю всем своим существом, и людей, которые любят меня в ответ. Есть много видов любви. Это правда, я потерял любовь женщины, которую любил, и я потерял своего самого старого и самого дорогого друга. Я также потерял всю любовь, которую мой брат имел ко мне. Что насчет другой стороны? Разве я не выиграл больше? Разве в моей жизни нет сестер и братьев от других родителей? Разве у меня нет тебя? — Это не одно и то же. — Конечно, это не так. Любви не бывает одинаковой, даже один и тот же её тип бывает разным в зависимости от того, к кому ты ее испытываешь. Но это все же любовь, и она сделала меня лучше, сильнее и спокойнее. Она делает меня лучше с каждым днем. Я стараюсь вернуть полученную любовь. Во всем этом нет ничего постыдного. — Ты говорил иначе. — Нет, я говорил, что не стоит губить себя ради какого-то пустого принятия, не то, что за любовь не стоит бороться, или что она не стоит каких-то жертв. Только надо знать, где провести черту. — И где здесь должна быть черта? — Это только ты можешь сказать. Ты должен решить, что является справедливым обменом, а что слишком дорого для тебя. «А если бы я все-таки хотел отдать ей все?» — подумал Цзинь, но не осмелился произнести это вслух, это был ответ, который ему не нужно было слышать. Нет, он не хотел слышать. Потому что он знал, что его приемный отец настоял бы на том, чтобы он провел границу, и он не думал, что сможет это сделать, не когда дело касалось Е Сиу. Если она придет к нему с этими проклятыми шипами прямо здесь и сейчас, готовая снова вонзить их в его сердце, он, скорее всего, позволит ей. Он, конечно, хотел бы знать, почему, но он принял бы это, даже если он не сделал ничего в этой жизни, чтобы заслужить ее ненависть, он знал, что в их теперь отмененной истории было много причин. Та жизнь... была ли она реальной? Было ли это? Он не мог понять этого, только держал в себе вину за все, что произошло, всю общую боль, все проступки и недоразумения, спрятанные в отдаленной надежде, что когда-нибудь он сможет со всем этим столкнуться. Потому что нет, они не начинали заново. Он мог сказать, что она помнила кое-что, если не все, но он всегда был не в состоянии отличить ее правду от ее лжи, до того она их перепутала, может быть, даже в собственной голове, и ему было страшно узнать, сколько она на самом деле знала, сколько своей ненависти к нему она несла. Ему хотелось верить, что у него есть шанс, что она будет рядом с ним, каким бы образом и в какой бы мере она ни позволила, и их маленькие «случайные» встречи, их шутки и обмены мнениями, кажущиеся такими нормальными и обыденными, будут основой нового развития между ними. — Не оставайся здесь на холоде, пойдем внутрь, — подсказал Чанхэн, вставая. Цзинь кивнул и начал двигаться, его голова все еще была в раздумьях, а сердце было в беспорядке, когда Инсинь торопливо приблизился к нему. — Ланцзюнь, это оставил посыльный из дворца, — сказала она, протягивая письмо. — Должно быть, от Сяо Линя, — предположил Цзинь, взяв его. Он бегло просмотрел его, а затем кивнул сам себе. — Пан Ичжи в столице. — Правда? Зачем? — Я полагаю, чтобы развеяться. Он никогда не упускает случая уклониться от своих обязанностей или отложить процесс совершенствования. Но, по крайней мере, с ним интересно быть рядом, — добавил он. Он не держал зла на Пан Ичжи, отчасти потому, что понимал, что все его действия в их прошлой жизни были вызваны лояльностью к Сяо Линю. Но в основном потому, что у Цзиньфана была возможность снова встретиться с ним в Секте Бессмертных без каких-либо воспоминаний, и, хотя он думал о нем как об ужасном совершенствующемся, он наслаждался его присутствием духа и беззаботной натурой. — Тогда чего же ты ждешь? Иди к своим друзьям, — подбодрил его Чанхэн. Возможно, общение с его друзьями из секты могло немного облегчить боль в его сердце или, по крайней мере, немного отвлечь его.

***

— Линь-дянься. Пан Ичжи сяо-шишу, приятно видеть вас снова, — поприветствовал Цзиньфан, как только оказался в комнате. Ученый широко улыбнулся: — Шиди Цзиньфан! Ах, как приятно тебя видеть! Садись с нами, давай! Он кивнул и грациозно устроился у свободной стороны стола: — Я бы спросил, что привело тебя сюда, но, думаю, я сейчас и так это выясню. — Всегда такой умный! Я сам понятия не имею, шифу послал меня сюда, но с ослаблением барьера Бесплодной Бездны, я думаю, скоро появится причина для моего присутствия. Это заставило его задуматься. — Барьер Бесплодной Бездны? С каких это пор? — С недавних. Мы были настороже, потому что в последнее время демоны ускользают, чтобы сеять хаос. — Сяо-шишу был назначен старшим камергером именно для решения таких вопросов, — добавил Сяо Линь. Джин едва сдержал веселый смешок. Пан Ичжи обладал многими качествами, но его вряд ли можно было считать компетентным, и иметь такого подчиненного для решения столь деликатного вопроса, как потенциальное вторжение демонов, было ужасным выбором. Но опять же, король Шэн был немного идиотом и очень невежественным, мысленно размышлял Цзинь, не выражая своих мыслей. — Если я могу быть полезен, ты можешь рассчитывать на меня, — предложил он вместо этого. Он знал, что сейчас произойдет: демон кошмара скоро ударит. — Спасибо, шисюн, — склонил голову Сяо Линь. — Твоя помощь будет бесценной. Его глазам, однако, не хватало обычного тепла и спокойствия. — Что-то тебя расстраивает, шиди, — заметил Цзиньфан. — Эх, я тоже хотел это сказать, но подумал, что это только потому, что ты вернулся к своим обязанностям принца, — добавил Пан Ичжи. Сяо Линь горько улыбнулась: — Ничего страшного. Я просто беспокоюсь, что моего совершенствования будет недостаточно для предстоящих неприятностей. — Вот почему я здесь! И шиди Цзиньфан тоже. Ты и он — лучшие ученики секты Сяояо за последнее время, мы точно справимся, — заверил Пан Ичжи с заразительным энтузиазмом. Цзиньфан просто кивнул, и Сяо Линь снова обрел свою настоящую улыбку. — Спасибо вам обоим, я ценю это.

***

Вернувшись домой, Сяо Цзиньфан обнаружил Инсинь в состоянии беспокойства. — Что такое, Инсинь? — он не мог не спросить, как только они оказались только вдвоем. — Есть новости, данься, — сказала она, — из Цзин. Молодой человек поднял бровь: — Я не знал, что ты ещё с кем-то там не контактируешь. Горничная покачала головой. — Это всего лишь слухи, данься, о которых сообщили слуги дворца Шэна. Они говорят… король Цзин умирает, — сообщил Инсинь, — от болезни, ему осталось мало жить, поэтому он уже позволяет Минлану-данься править вместо себя. Он уже знал. Его биологический отец умрет незадолго до Нового года, и Тантай Минлан немедленно займет трон и избавится от своего второго брата. — Какое это должно иметь значение для меня? — Данься, король все еще... — Инсинь, — остановил он ее, — король Цзин — человек, с которым я разделяю кровь, но с которым я не виделся и не разговаривал двадцать лет, да и не хочу. Я не помню его лица, мне все равно, будет он жить или умрет, он никогда не заботился обо мне, поэтому я не вижу причин заботиться о нем. Кэйди и ифу стали моими отцами больше, чем этот мужчина. Это все. — Но, данься, это может быть лучший момент, чтобы раскрыть свою истинную личность, вы могли бы получить то, что ваше по праву... — Разве я когда-либо говорил, что стремлюсь к трону? У меня и так хорошая жизнь, этого достаточно. Вести войну с Тантай Минланом — самый дальний из моих интересов. Никогда больше не поднимай эту тему. Если повезет, Тантай Минлан никогда не узнает, что его третий брат все еще жив, и на этот раз Цзинь останется один, чтобы жить мирной жизнью, которая больше подходит его характеру, чем быть императором. Инсинь посмотрела себе под ноги и кивнула: — Как пожелаете, — сказала она, и на самом деле она, казалось, выдохнула с облегчением, хотя все еще оставалась обеспокоенной. Он не придавал особого значения ее чувствам и не пытался продолжить расследование и успокоить ее беспокойство. Возможно, он должен был.

***

Прошло несколько дней, как Ли Сусу не видела Сяо Цзиньфана. Судя по всему, он был занят, помогая Сяо Линю и Пан Ичжи искать демона, который в последнее время бродил по городу, поэтому у нее не было возможности даже притвориться, что она встречает его повсюду, так как погоня велась ночью, а день проводился в разработке планов. В данный момент ее больше всего беспокоило то, что демон может нацелиться на него, а она ничего не узнает и не сможет ему помочь. В который раз она уверилась, что разные устройства в их жизни представляли реальную опасность для ее миссии. Отец Сиу предупредил ее и весь дом, чтобы они были начеку и оставались в безопасности. Не то чтобы подобное останавливало такого рода демонов, если вообще что-то могло это сделать. На самом деле, когда демон пришел за Бинчан, как и предполагала Сусу, он не встретил никаких препятствий, способных его остановить. Итак, в то утро, когда выяснилось, что Бинчан пропал, Сяо Линь бросился в особняк Е вместе с Пан Ичжи и Сяо Цзиньфаном, который, к счастью, не пострадал. Сусу чуть не вздохнула с облегчением, увидев его, и сумела скрыть это за легкой усталостью от того, что пробежала весь путь от двора, где она тренировалась, до комнаты Бинчан. Он едва взглянул на нее краем глаза, намек на улыбку тронул его губы на мгновение, но это было именно мгновение, так быстро, что ей показалось, что она вообразила это. Личная служанка Е Бинчан плакала, даже Е Цзэюй, казалось, был слегка обеспокоен, в то время как встревоженный глава дома отдавал тихие, но строгие приказы, как может быть только человек с его опытом на поле боя и в сложных ситуациях. Пан Ичжи ходил кругами по комнате, пытаясь что-то угадать, как она догадалась. Если бы ей пришлось полагаться на свои воспоминания и, возможно, на закатывание глаз Цзиньфана, он не собирался многого добиться — несмотря на похвалы Е Цзэюй в адрес великого охотника на демонов, все, казалось, верили, что он им был. Насколько хорошим он мог быть, если не мог сказать, что Зародыш дьявола стоит в двух шагах от него? И тут до нее дошло: Сяо Цзиньфан пробыл в Сектах Бессмертных несколько лет, как могло случиться, что Злую Кость никто не заметил? Ученики может быть, но мастера? Неужели Злую сущность было так трудно воспринять? Или он как-то избавился от неё? Это сделал его янфу? Как? Почему? — Ты что-нибудь нашел, сяо-шишу? — спросил Сяо Линь в какой-то момент. Пан Ичжи остановился и покачал головой: — Демон не оставил следов в этом доме. — Как в любом из тех, что мы видели до сих пор. Мы должны найти другой путь, — рассуждал Цзиньфан, но что-то снаружи, казалось, отвлекло его. Когда Пан Ичжи заверил генерала Е, что никто в доме не находится в опасности, Сяо Цзиньфан вышел из комнаты, а Е Сиу последовал за ним. Недалеко или слишком высоко на ближайшем дереве сидела ворона. Он несколько раз прохрипела, вызвав обеспокоенный взгляд молодого человека, и улетела. — Что ты делаешь? — спросила Е Сиу. — Думаю о ситуации. — Он едва повернулся. — Слишком много людей исчезло, и мы не приблизились к разрешению. Само по себе это не было ложью, его разум обдумывал ситуацию в целом, но ворона только что сообщила, что демон забрал Инсинь ранним утром, сразу после того, как Чанхэн отлучился ненадолго, чтобы поискать его и посмотреть, как закончилась погоня, а затем похоронить себя в библиотеке дворца, чтобы посмотреть, не найдется ли им что-нибудь полезное, по предложению Сяо Линя и официальному разрешению. Поворот неудачи, или, возможно, судьба должна была пойти своим путем, и Инсинь всегда была обречена быть жертвой демона. В любом случае, Цзинь считал служанку частью своей семьи и не позволил бы ей оставаться в демона руках слишком долго. — Ты беспокоишься за Бинчан? — спросила Сиу, и эта щепотка горечи в ее голосе звучала восхитительно для его ушей. — А ты? — спросил он в ответ, едва даже повернувшись, наслаждаясь моментом ревности. — Она моя сестра, конечно... — Раньше ты лгала лучше, но я не буду тебя осуждать, — ухмыльнулся он, а затем вернулся внутрь, помня о взгляде Сяо Линя, направленном в их сторону. В этот момент явился дежурный со списком похищенных людей, по крайней мере, тех, о которых сообщалось до сих пор. Имя Инсинь было добавлено самым последним. Резкий вздох Цзиньфана от беспокойства не был полностью фальшивым, как и его спешка вернуться домой и проверить там ситуацию, которую Сяо Линь понял и фактически увещевал его идти. Чего принц Шэн не знал, так это того, что Цзинь не собирался просто сидеть и ждать. Он использовал бы все свои способности, чтобы найти точное местонахождение сада демона, чтобы быть готовым ко всему, когда этим вечером он снова ударит. На своем нынешнем уровне, со скромным уровнем развития, которого он достиг, и никогда не поглощая демоническую энергию, Сяо Цзиньфан едва ли мог сравниться с демоном кошмара. Но у Тантай Цзиня был козырь — способность поглощать демонические ядра, а это означало, что он мог убить демона самостоятельно. Только... не перед Сяо Линем и Пан Ичжи или, самое главное, перед Чанхэном и Е Сиу. Его янфу потому, что он ни в малейшей степени не был бы этому рад. Девушка... ну, в отдаленной надежде, что у нее не было и никогда не будет полных воспоминаний об их прошлом, у него был шанс не стать кем-то, кого она презирала бы, в том числе тем, кто поглощал демонические эликсиры, чтобы получить силу.

***

Даже зная, куда были доставлены жертвы — он смутно помнил это место, и хотя сначала он не был уверен, вскоре вороны смогли это подтвердить — это ничего не значило, так как не было никакой возможности проникнуть внутрь воображаемого сада, если демон не выбрал тебя или не был побежден, поэтому им нужен был план. Достойный план, а не наполовину готовая идея Пан Ичжи построить массив посреди резиденции Е и таким образом заманить демона в ловушку, поскольку Цзинь точно знал, что это не сработает. — Нам нужна приманка, — сказал он Сяо Линю. — Для чего? Он указал на Пан Ичжи и его неуклюжую попытку создать функциональный массив для ловли демонов. — Массив не будет работать так хорошо, как он думает, в основном потому, что он не знает, что делает. — Он наш сяо-шишу... — И он не знает, что делает. Он не может отличить настоящего демона от приманки, не говоря уже о том, чтобы поймать его, — повторил Цзиньфан. — Если похищенных людей приводят прямо в гнездо демона, статьприманкой — единственный способ попасть туда. Оказавшись там, демона можно победить, а людей спасти, как только барьер будет разрушен. — На их территории будет тяжелая битва. — Сяо Линь, Инсинь была со мной с тех пор, как я родился, дольше, чем моя семья. Как ты думаешь, я могу сидеть сложа руки и позволить этому демону держать ее? На лице принца Шэн отразилось осознание: — Ты… хочешь быть приманкой? — Цзиньфан кивнул. — Я не могу этого допустить, это мое королевство, это мой долг... — Я не спрашивал твоего разрешения, — оборвал он его, — как только демон схватит меня, скажи моему янфу, ни минутой раньше. Тогда ты заставишь демона вернуться в гнездо, ослабь его, если сможешь, я сделаю все остальное. — Это слишком опасно... — У меня больше всего шансов. — Мы не знаем, где гнездо! — У меня есть некоторые подсказки, я дам вам знать, как только план будет приведен в действие. Сяо Линь покачал головой: — Я ничего не могу сделать, чтобы заставить тебя передумать, не так ли? Единственным ответом была загадочная улыбка. Сяо Линь вздохнул и продолжил смотреть на Пан Ичжи, пытающегося понять, куда поставить «металлический» флаг.