Черновик судьбы: Во имя любви

Вампира, который лежал в гробу на берегу озера Мулсантир, Селия сожрала. Вообще-то, она хотела просто его упокоить, потому что нежить сделалась ей очень неприятна. Но в процессе боя поняла, что не прочь подкрепиться. На укоризненный взгляд Окку она пожала плечами: — Нам еще с очередью разбираться. Силы мне пригодятся. — Ты снова начинаешь воспринимать проклятие, как оружие, — проворчал бог-медведь. — Повторяешь свою ошибку. — Нет, — Селия успокаивающе улыбнулась. — Как раз наоборот. Я должна стать сильнее, чтобы на него не отвлекаться и танцевать спокойно. Не переживай. Но долгие переговоры и бои отменились: едва они приблизились к черным воротам Ковейя Кург’аннис, их встретили два одинаковых с виду карговых отродья: — Шабаш вас ждет. Проходите, — хрипло буркнул один их них и вперевалку зашагал ко входу. И они двинулись следом под недовольный ропот остальных искателей потусторонних знаний. — Любезные карги? Это не к добру, — тихо сказал Ганн. — Скорее всего — какая-то ловушка. Может, сразу начнем драться? — Сперва узнаем, чего они хотят, — покачала головой Селия. Шабаш находился в карманном измерении, выкроенном из плана Тени — а с некоторых пор там она чувствовала себя куда более уверенно, чем в родном мире. Наверное, все-таки зря. Она вздохнула: — Но ты прав, будем начеку. Отродья провели их знакомыми сумрачными залами, которые встретили их лишь копившимися столетиями грязью и паутиной. На этот раз здесь не было ни служителей, ни просителей, не летали нервные голоса, не топали озабоченные шаги. И это тоже заставляло задуматься. На пороге высоких щербатых дверей, где их в прошлый раз встречала Привратница, выстроился весь Шабаш в окружении до зубов вооруженных слуг. — Если будешь делать глупости, Гулкауш умрет и не самым приятным образом, — самая безобразная карга, стоящая первой, скривила черный безгубый рот в неприятной усмешке. — Я вас слушаю, — Селия склонила голову набок, демонстрируя внимание. Но на самом деле присматриваясь к своим ощущениям: пора уже готовиться к танцу или еще рано? — Ты нас слушаешь? — ухмылка карги стала шире, обнажив ряд острых зубов, и Селии это совсем-совсем не нравилось. — Вы привели нас сюда, значит это переговоры, — пожала она плечами. — Прямо сейчас у меня нет намерения вас убивать, так что слово пока за вами. Карга скрипуче расхохоталась, затрясла косматой головой: — Какая нахальная девочка! Ну слушай, девочка. Ты сейчас спустишься в Скейн и убьешь Спящую. Она вселяет надежду там, где должно царить отчаяние, это ужасно раздражает. Взамен мы отдадим твоему перевертышу Гулкауш. И да, для дополнительной гарантии твои милые друзья останутся с нами. Мы просто выпьем чая и поболтаем, не бойся, — неприятный смех повторился. — И что же меня удержит от того, чтобы убить всех вас прямо сейчас? — спросила Селия спокойно. — О! Во-первых, мучительная смерть нашей дорогой сестры, — карга с издевательской гримасой вытянула один синюшный палец, увенчанный длинным и кривым когтем. — Во-вторых, вы уже надышались отравой и умрете в не менее страшных муках, если не выпьете противоядие, — второй палец был таким же мерзким на вид. Карга начала было отгибать третий, но передумала и сжала кулак: — Ну нет. Это будет сюрпризом. Ганн с раздражением вздохнул и бросил на Селию косой взгляд. Та поджала губы и задала новый вопрос: — Ну и где гарантия, что вы дадите противоядие, а не новую порцию яда? Карга захихикала еще более гадко, хотя, казалась бы — куда уж гаже? — Отличный вопрос, девочка! Гарантия? Гарантия — здравый смысл! Если ты умрешь, ты же заявишься сюда снова, верно? Нам хотелось бы, чтобы твои хождения туда-сюда, наконец, прекратились. Ты создаешь рябь на реальности, она отражается в снах и искажает информацию. Это ужасно неприятно для нас, поверь! Селия ухмыльнулась в ответ не менее издевательски: — Конечно верю, вы же просто воплощение дружелюбия и искренности! Она оглянулась на своих спутников. Лица Сафии и Ганна были напряженными, а вовсе не испуганными. Окку просто наклонил тяжелую голову, и в его топазовых глазах медленно разгоралось пламя. Кажется, они думали, что сейчас им подадут знак начать бой. Но Селия нахмурилась: — Нет. Я спущусь в Скейн и сделаю, как они хотят. Нам нужно противоядие, а Гулкауш должна выжить. Так что я пойду и убью Спящую. — Селия... — начала было Сафия встревоженно. Но она мотнула головой, сделала шаг вперед и небрежно спросила: — Единственный вопрос: почему вы не могли сделать этого сами, раз уж она так вас раздражает, а? — Разумеется, мы могли, девочка, — карга лениво махнула рукой, и ее товарки отступили от порога, открывая люк в Скейн. — Но мы сочли, что это наказание за дерзость будет для тебя самым подходящим. Поторопись! Будем ждать тебя с другой стороны. — Разумеется, — буркнула Селия. — И учтите, что, если с моими друзьями что-то случится, я вернусь в любом случае! Карги переглянулись и захихикали так паскудно, что у нее не осталось даже тени сомнений — впереди для нее приготовлена ловушка. И это что-то похуже смерти. Селия скривила губы и спрыгнула в эту смрадную яму. Пролетев добрых двадцать футов, ударилась плечом о чуть скошенную стену и, кувыркнувшись, оказалась в преддверии Скейна. Нарочито неуверенно поднялась на ноги, схватилась за травмированную руку и посмотрела наверх. Оттуда раздался злорадный хохот, и люк закрылся. Агрессивные безумцы, бродящие по преддверию, заинтересованно повернули к ней головы. Селия вновь ухмыльнулась и отпустила плечо. Она пропустила тень сквозь свое естество, и небольшая травма тут же излечилась. Селия словно размазалась по этому мраку, находясь везде сразу и нигде, а потом вынырнула уже в коридоре Скейна и осмотрелась. Все те же сочащиеся гнилостной влагой стены, все тот же затхлый стоячий воздух, все те же угрюмые тьма и тишина. И на этот раз тишину не рвали ничьи вопли — Гулкауш и в самом деле отсюда забрали. Селия усмехнулась еще более мрачно и опять растворилась в тени, чтобы вынырнуть уже в конце коридора. Ни к какой Спящей она, разумеется, не собиралась. Теперь, когда ни стены, ни вонючие, полные распухших трупов воды в каналах не могли ее задержать, она двигалась напрямик к сердцу этого лабиринта. Чтобы подняться по лестнице и проскользнуть обратно в залы Ковейя Кург’аннис. Весь путь отнял у нее не более двух часов, она останавливалась только для того, чтобы подкрепиться призванными Тенями. У самой двери Селия замерла, набрала в грудь воздуха — привычка, от которой она так и не избавилась, даже несмотря на насмешки мастера Сэфена — и нырнула более глубоко, чем раньше. Ее тело почти полностью растворилось, срослось с Планом Тени, и лишь сознание парило отдельно от него, перемещая неосязаемую и невидимую часть оболочки. В родном мире такой фокус устроить было труднее — для того, чтобы соскользнуть в иной мир по незримым глазу связям, требовались густые тени и сосредоточенность. В такие моменты ей казалось, что она окончательно превращалась в призрака, хотя Сэфен уверял, что это не так. И все же она становилась бесплотной, невидимой и неощутимой. Поэтому легко, будто сквозняк, просочилась в зал Шабаша. Охраны с обратной стороны двери почему-то не оказалось. Да и сами хозяйки куда-то подевались. Не то были уверены, что Селия застрянет в Скейне, не то главная ловушка ее еще только ждала. Впереди призывно переливался портал в Мир Грез. Ее сердце потянулось туда — войти и поскорее узнать, кто встретит ее в сновидении со Стеной Неверующих! Но она заставила себя прокрасться мимо. Гулять по снам, когда опасность не миновала, было глупо. Сперва стоило найти Гулкауш. И несмотря на то, что Ковейя Кург’аннис оказался таким же неопрятным лабиринтом, как и Скейн, разве что сухим и куда более населенным, сделать это было просто. Голос несчастной карги разносился далеко по пыльным коридорам. Она вновь причитала, пела, захлебывалась смехом, угрожала и умоляла позволить ей поспать враз. Но когда Селия проникла в каморку с зачарованной железной клеткой, в которой та была заперта, Гулкауш вдруг замолчала, а потом зашептала быстро и требовательно: — Остановись, остановись, остановись, девочка с моим глазом! Стой, ни шагу, замри и не дыши! Селия послушно застыла на пороге, удивляясь, как та смогла ее почувствовать? Сэфен утверждал, что это в принципе невозможно. Карга радостно захихикала, а потом вновь забормотала — монотонно и почти неразборчиво: — Я чую часть себя, значит и ты тут. Тут всюду магия, да, магия, девочка с моим глазом. Карги знают в ней толк, да. Сделаешь шажок в сторону — и попадешь в паутину. И застынешь в поле стазиса, как муха в смоле, навечно, навечно, навечно! — Гулкауш с мукой взвыла. — И снова зашептала: — Так что, ты стой, где стоишь, девочка с моим глазом. Есть душа — есть ловушка на нее. Не надо в нее попадаться. Лучше, уходи, откуда пришла... Скажи только — мой сыночек тоже здесь? — ее голос сделался робким и совсем тихим. — Да, он тоже в ловушке, и его я освобожу, — Селии пришлось сделать усилие, чтобы ее голос зазвучал. — Но сперва я пришла к тебе. Ты знаешь, как снять эту паутину? — Я бы ее смотала, как мотают пряжу, да, — карга зашевелила когтистыми руками, захохотала пронзительно и безумно. А потом грустно прибавила: — Но я заперта в клетке. И моя жизнь привязана к кончикам пальцев матушки... Сможешь убить матушку так, чтобы та не успела пошевелить пальцами? — Я не различаю карг. Кто из них твоя мать? — спросила Селия. А выслушав путанное описание, кивнула: — Кстати, это она сказала, что отравила и меня, и моих спутников. И если не дать нам противоядие — мы скоро умрем. — Я знаю, знаю средство от всех болезней и ядов! — зашептала Гулкауш торопливо. — Поспеши, девочка с моим глазом! Убей матушку, убей их всех! Забери их черные камни и отпили их рога. А потом приходи ко мне и отведи меня к моему сыночку. Я не дам вам умереть! Она вновь впала в помрачение, начала пронзительно и визгливо кричать, пуская слюни от злобы. Селия вернулась в коридор и в задумчивости остановилась. Когда-то давно, в Крепости-на-Перекрестке, она брала почитать у архимага Стартира его красочный бестиарий. Там была и глава, посвященная ночным каргам. Кажется, изначально те были феями, но их изгнали из Плана Фей еще на заре времен. И тогда они спустились на Нижние Планы, там окончательно изменились, переняв демоническую сущность, и уже потом расползлись по другим мирам, породив остальные виды карг. Интересно, есть ли у них пуповина, ведущая в их родной мир? И какова на вкус карга, если она, как и фея, создана из эмоций? Наверняка, страшная гадость. Хотя... Демон же ей понравился? Селия тихо хмыкнула, отогнала эти мысли и заскользила по путанному лабиринту Ковейя Кург’аннис, намереваясь отыскать и обезопасить своих друзей. Но в одном из пустых коридоров вдруг услыхала тихий, скрежещущий, но удивительно властный голос: — Тронутая судьбой, стой. Поговори со мной. От неожиданности Селия действительно замерла, напряженно вглядываясь в сумрак. Тени в углу зашевелились и обернулись крупным вороном. Черный на черном, он почти сливался с темнотой, и лишь его встопорщенное оперение чуть лоснилось, позволяя рассмотреть силуэт, да ярко поблескивали бусины внимательных глаз. — Я не враг тебе, — сказал ворон, подскочив чуть поближе. — И не тревожься. Тебя никто не видит. Никто, кроме меня. — Кто ты? — Селия с удивлением оглядела невозможную здесь птицу, а потом ее осенило: — Ты — посланник Королевы воронов? Тот склонил голову набок, с насмешкой, как ей показалось: — И посланник, и она сама. Я хотела бы тебе кое-что предложить. — Я слушаю тебя, госпожа, — Селия почтительно кивнула. Мало ли, что на уме у этой непонятной Королевы, вежливость в общении с богами никогда не повредит. Ворон слегка нахохлился: — Тебе не победить Шабаш сейчас, когда они тебя ждут. Карги куда более могущественны, чем ты привыкла думать, а ты будешь одна — твоих друзей погрузили в сон. Но я могу тебе помочь. Фыркать на богиню, наверное, все-таки было невежливо, но Селия не удержалась: — Я тоже могущественная! Я два раза победила Короля Теней и разок сожрала Миркула! Ворон запрокинул голову, разинул клюв и разразился хриплым карканьем, которое, должно быть, символизировало смех. А может и крик гнева, кто его разберет? — Дерзкая, если ты умрешь, запутаешь и свою судьбу, и чужие еще больше. Поэтому повторю второй раз — прими мою помощь! — И что взамен... госпожа? — скептически спросила Селия. — Мне пришлась по вкусу история, которую мой слуга рассказал о тебе. Я желаю узнать продолжение. Пряжа твоей судьбы плетется причудливо, твои попытки ее распутать любопытны. Ты с таким неразумным упорством воскрешаешь своего мужчину. Ты и в самом деле не понимаешь, к каким последствиям это ведет? Как это раскачивает реальность? Воспоминания о событиях, которых не было, — субстанция весьма разрушительная. И Пустота внутри тебя делается все сильнее. — Ну, с этим вроде бы покончено, — отозвалась она угрюмо. — Бишоп жив, и мы больше не встретимся. А с пустотой я как-нибудь разберусь. — Какая уверенность, — ворон, шевельнул крыльями, будто всплеснул руками. И, не дожидаясь ее ответа продолжил: — А еще я хочу твои сны. В Тени редко видят сны. Ворон замолчал, но Селии показалось, что он не договорил. Так и вышло: — Есть еще кое-что, — сипло каркнул он. — Когда-то я позволила Спящему Шабашу выкроить отрезок моего домена. У нас был договор: я давала им защиту, они делились со мной информацией, историями и снами. Условие было одно — никаких ограничений спящих в этом месте. Чем больше чужих снов я увижу, тем лучше. Но они нарушили мое условие и лишили сна Гулкауш. Тогда я отозвала защиту. В ответ они дерзко закрыли мне доступ к своим снам и перестали рассказывать истории. Я могла бы их уничтожить вместе с частью моей Тени, но к ним приходят просители, а в Скейн присылают преступников — и те приносят мне сны и истории. Мелкий речной жемчуг вместо алмазов, которые были раньше. Но даже такие сны в Тени — драгоценность. А сегодня Шабаш послал тебя убить Спящую, мой последний алмаз — это новое нарушение. Я хочу, чтобы ты призвала их к ответу. Но не убивай. Я все еще хочу их сны. Я накажу их сама. Позже. Селия задумалась. А потом ухмыльнулась: — Ага! Теперь понятно. Ты хотела проучить их сразу, но у тебя ничего не вышло, да? И теперь ты хочешь воспользоваться моей силой? Ворон встопорщил перья, разинул клюв и издал горловое шипение, более подходящее змее, чем птице. И все же произнес: — Умерь гордыню, смертная! Сделка в твоих интересах. — Ну, не знаю, госпожа... — Селия все еще сомневалась. — А вдруг ты пролезешь внутрь и украдешь мою душу? Прости, но доверять всем подряд я уже разучилась. Да и с богами у меня как-то не сложилось. — Твоя душа сейчас на плане Фугу, в Стене Неверующих. Но если ты умрешь, она окажется в руках Плясуньи, и это поможет ей привести множество миров в Небытие. Это ли то, к чему ты стремишься? Селия хмыкнула и с подозрением спросила: — Но на мне же нет ее кольца, может, я и не воскресну вовсе, и для меня все просто закончится? Умру с концами. Я была бы не против. Ворон тряхнул хвостом, по тени вокруг пошла легкая рябь: — Глупая и храбрая смертная. Твоя душа помечена ею, и это уже необратимо. Думаешь, для того, чтобы воскресить тебя и вернуть во времени, ей нужно какое-то кольцо? Такой же ледяной рябью по нервам Селии пробежал ужас: — Хочешь сказать, я все еще у нее на крючке?! И как же мне соскочить? Ворон снова склонил голову, уже на другую сторону, и спросил: — Так ты принимаешь мое предложение? — И тогда ты ответишь? — Да. — А что с моими снами? Я что — больше не буду их видеть? — Будешь. И я буду тоже. — Ладно, — вздохнула Селия, подумав. — Я согласна с тобой сотрудничать. Так что там с ответом? Ворон снова каркнул, а потом прохрипел: — А как сбивают со следа собак? Перейди ручей — пройди сквозь кольцо на бесконечной вершине... — подпрыгнул, взлетел, со всего размаха врезался в ее призрачную грудь и пропал. Селия в испуге отпрянула, прошипев несколько выученных в Доках Невервинтера ругательств. Она прислушалась к своим ощущениям, но кроме потусторонней холодной щекотки в области сердца ничего не почувствовала. И решив, что подумает о Королеве и ее странных словах позже, продолжила поиски. Карги заняли небольшой зал в глубине лабиринта. Двери охранял солидный отряд отродий и демонов, но Селия спокойно проскользнула мимо них — невидимая, неслышимая и неощутимая. Главными украшениями зала оказались черепа — от связок совсем крошечных, принадлежащих кому-то вроде пикси, до громадных драконьих. Скалящиеся трофеи были небрежно развешаны по стенам и покрыты толстым слоем пыли и плесени. Черепа громоздились так густо, что свободного места на стенах почти не оставалось. В центре зала на небольшом возвышении находился стол, уставленный тарелками и чашками с подозрительной зеленой бурдой, а посередине на небольшой жаровне стоял пузатый рашеменский медный чайник, источающий обильный пар. Вокруг стола, окруженные каргами, сидели ее друзья. Все трое, не моргая, глядели прямо перед собой, не двигались и даже не дышали. Их позы казались напряженными и неестественными, в руки Сафии и Ганна и в лапы Окку были всунуты чашки с каким-то варевом. Именно так выглядело обещанное каргами чаепитие. И несмотря на то, что Селия была готова увидеть нечто подобное, ее грудь пронзило тяжелой и душной яростью — но не привычной уже драконьей и огненной, а темной, холодной и рассудочной. Карги любят игры? Что ж, она готова с ними поиграть. Селию затрясло не то, от потустороннего холода, не от предвкушения. Ее ярость оказалась невыразимо глубокой: слишком большой для нее и слишком большой для этого места. Она выплескивалась за пределы ее обледенелого нутра, замораживая собой пространство и время. Наверное, именно так злятся боги? Все еще находясь в состоянии расслоения между планами, Селия начала тихо и медленно разматывать эту стылую нечеловеческую ярость, переплетая ее с щупальцами Голода и тенями. Осторожно двигаясь вдоль стен, оплела ими, будто паутиной, весь зал. Стянула их к стульям, на которых сидели карги. Прищурилась и поискала нить, что связывала жизни карг с породившим их планом. — О, вот же она! — воскликнула Селия с кровожадной радостью и уцепилась щупальцами за каждую связку. А потом резко вынырнула из состояния неопределенности. И одновременно с этим стянула сеть щупалец вокруг каждой из карг, крепко спеленав их по рукам и ногам так, чтобы те не смогли шевельнуть даже пальцами. И главное — намертво сжала нити их жизней, уводящие куда-то на Нижние планы. Карги сдавленно замычали, задергались, уставившись на Селию, и их маленькие водянистые глазки начали угрожающе багроветь. — М-м, я нашла вас первой, значит, мне полагается приз! — пропела она и стиснула связки еще сильнее. Так, чтобы карги почувствовали, на какой грани сейчас находятся. — Как насчет эссенции сущности бывших фей? Селия втянула носом затхлый воздух, пытаясь различить, чем пахнет ее потенциальная еда. И учуяла не только это, но и густой запах страха, стремительно наполняющий зал. — Не сказать, что аппетитно, зато интригующе, — сообщила она, доверительно понизив голос. — И, честно говоря, я убила бы вас всех даже не ради пищи, а потому что очень на вас зла... Но есть кое-кто, кто попросил пощадить вас, хотя зол ничуть не меньше. Угадайте, кто? Впрочем, что я, конечно, вы знаете. Давайте так. Я освобожу вам рты, чтобы вы принесли клятву вернуть все долги Королеве воронов. И не сметь как-то вредить мне и моим близким — ни в одной из временных веток. Ни в одном из миров — никогда. Я знаю, что у ваших клятв нет обратного хода. Моргните, если согласны. Если не увижу сейчас дружного моргания, я, наверное, расстрою Королеву воронов, зато отлично поужинаю! Карги моргнули. А потом нестройными дребезжащими голосами принесли ей клятвы. Их лица были искажены бессильной ненавистью, и видеть это было необычайно приятно. — Как вы понимаете, Гулкауш теперь входит в число моих близких. Поэтому освободите ее от проклятия и отпустите. Освободите моих друзей и исцелите отравление. А я пока подержу щупальца там, где они есть. На всякий случай. Селия чуть ослабила сдерживающую их сеть, позволив двигаться — медленно и скованно. Карги переглянулись и начали шевелиться под ее зорким присмотром. Они коснулись какими-то черными камнями лбов Сафии, Ганна и Окку, а одна из них с опаской приблизилась к ней самой. — Это тебя исцелит, — проскрипела карга и дотронулась камнем и до нее. Ее друзья испустили одновременный вздох, освобождаясь от стазиса, их взгляды прояснились. — Что происходит? — ясным и звучным голосом спросила Сафия, выпрямляя спину. — Нас вроде бы уже излечили, и мы ждем, когда сюда придет Гулкауш, — пояснила Селия весело. — Она скажет нам точно — здоровы мы или нет. Впрочем, я ведь всегда могу сюда вернуться, верно? Шабаш больше не может мне навредить, а я ему все еще могу, — она бросила на карг многозначительный взгляд из-за плеча. Довольно скоро из коридора послышались шаркающие шаги, и в дверях показалась Гулкауш. Окинула сестер и мать ненавидящим взглядом и прошипела: — Они еще живы?! — Прости, — отозвалась Селия. — Мне пришлось заключить кое-какую сделку с Королевой воронов. Она против их убийства. Зато ты теперь свободна. — Зачем мне свобода, если я все еще безумна! — карга опустила голову, забормотала что-то себе под нос. — Все в порядке, успокойся, — Ганн подошел к ней и успокаивающе коснулся ее когтистой руки. — Это Тень, здесь у всех мозги набекрень. Выйдем отсюда, и тебе станет легче. Идем. Он потянул ее за собой, и Гулкауш повиновалась. Селия растеряно посмотрела им вслед, а потом перевела взгляд на карг и нахмурилась: — Мне нужно заглянуть в ваш... Но это может подождать. Она, с громадным усилием заставив Голод молчать, втянула щупальца обратно. По залу разнеслось оглушительное хриплое карканье, вызвавшее в ней волну дрожи. Выражала ли Королева воронов этим свое одобрение? Или смутно угрожала? — Очень надеюсь, что мы никогда больше не увидимся, госпожа, — пробормотала Селия со вздохом. Ответом ей была лишь тишина. Но леденящая щекотка в области сердца больше ее не беспокоила. Она вышла вслед за Ганном, Окку и Сафия быстро их догнали. При виде карги, выходящей из Ковейя Кург’аннис, просители удивленно заахали и рванули было к ним, но отродья-стражники быстро всех оттеснили. Маленькое шествие двинулось по мосту в гордом молчании. — Что за договор? — не утерпел первым Окку, едва они вышли на берег. Селия устало махнула рукой, вызвала несколько Теней, позволив Голоду насытиться, и только потом рассказала, как было дело. Окку с сомнением качнул головой: — Я мало знаю о Королеве воронов. Лишь то, что она отдает непредсказуемые приказы, а ее слуги не знают жалости. Но договоры с богами никогда не проходят без последствий. Хочу верить, что тебе не придется жалеть... — А я хочу спать, — прервал их требовательный голос Гулкауш. — Давайте уйдем отсюда, скорее, скорее, и я смогу заснуть! Как только они вышли из портала, она сделала два шага до ближайших чахлых кустиков, упала навзничь прямо на сырую холодную землю и захрапела. Ганн вздохнул, перевернул ее набок и укрыл своим плащом. А потом растеряно посмотрел на них: — И что мне теперь делать? Если оставить ее тут, она станет чьей-нибудь легкой добычей. Но и вас бросить я не могу. Селия пожала плечами: — А куда нам спешить? Я тоже не против тут поспать. Может, Мир Грез покажет мне эту проклятую Стену хотя бы здесь? Я не уйду отсюда без ответа. И без куска маски. Но сны оказались мутными, тяжелыми и вязкими, будто болото — бессмысленной, но тревожной мешаниной из образов и слов. И выбраться из них, чтобы уйти в Мир Грез дальше, у нее не получилось. Утром, заваривая в котелке травяной чай, Селия рассказала об этом Ганну. — Странно, — задумчиво покачал тот головой. — Прости, что меня не было рядом, я... — Охранял сон Гулкауш, — улыбнулась Селия и покосилась на все еще спящую каргу. — Не извиняйся, ей, наверняка это сейчас важнее. Ганн опустил глаза на их жиденький костерок: — Она вполне способна позаботиться о себе сама. По крайней мере, во сне. Но я не смог оторваться от ее рассказов. Оказывается, я знал про сны далеко не все. Он избегал ее взгляда, в его позе появилась какая-то скованность. Селия никогда не видела его таким понурым. Неужели испытывал вину за то, что променял ее на свою мать? Она сняла котелок с огня, поставила отвар настаиваться, а сама подсела к Ганну поближе и крепко его обняла: — Эй! Все же в порядке. Я очень ценю твою помощь и прекрасно знаю, что ты — мой друг. Ты не обязан демонстрировать мне это круглые сутки. У тебя вполне могут быть свои интересы и дела, и я буду только рада, если ты хорошо проведешь время даже без меня, — она уткнулась носом в его плечо. — Ты и так слишком много для меня делаешь. — А потом отстранилась, взглянула на Сафию и Окку и добавила: — Все вы. Спасибо вам. Мне ужасно с вами повезло. Бог-медведь, подпирающий радужным боком выветрившиеся останки какой-то древней стены, чуть приоткрыл глаза и добродушно фыркнул. А Сафия оторвалась от своего походного алхимического набора и серьезно кивнула: — Думаю, нам тоже. Моя жизнь изменилась, как и я сама. И мне нравятся эти перемены. Селия недоверчиво рассмеялась: — Постоянные походы, опасности и все такое прочее? Нравятся? Серьезно? Сафия мягко улыбнулась: — Благодаря этому моя жизнь стала больше, чем была. — Хм, ну да, ты же всю жизнь в Академии сидела, — пробормотала Селия смущенно. А потом толкнула Ганна в бок: — Но вообще-то я не буду против, если ты навестишь мой сон и посмотришь, что там не так. Ганн возвел глаза к небу: — Не могу отказать тебе, леди, когда ты так упрашиваешь. День прошел без происшествий — почти беззаботно и от этого приятно. Селия помогала Сафии с зельями и время от времени вызывала Тени, чтобы подкрепиться. Окку и Ганн ходили к обезумевшим телторам и даже заставили их немного прийти в себя и разбежаться. Гулкауш все так же крепко спала. Просители, наверное, опасались потерять свою очередь и победили свое любопытство, так что из портала за весь день никто и не вышел. А ночью Селия снова окунулась в мутный безвкусный кисель, который представлял теперь ее сон. Но рядом с ней был Ганн, с ним сохранять ясность сознания было проще. Но они не смогли уйти в Мир Грез даже вдвоем. — Я думаю, это месть карг, — сердито покачал головой Ганн, когда они поняли, что оба временно заперты в ее голове. — Они закрыли для тебя Мир Грез. И твой сон теперь — лишь трепыхание усталого мозга. Селия обвела взглядом странно искаженный двор Крепости-на-Перекрестке, за которым почему-то возвышались стены замка Невер, и на полупрозрачные фигуры, беззвучно по нему скользящие, и вздохнула: — Придется возвращаться в Ковейя Кург’аннис. Мне нужно попасть к Стене Неверующих! Я должна точно знать — жив он или нет. Ну и осколок надо забрать. — Можешь подождать еще немного? — с непривычной для него нерешительностью спросил Ганн. — Гулкауш еще спит... — Пусть спит, — улыбнулась она. — Я схожу одна, тайком. Я же теперь так умею. — Я знаю, — Ганн кивнул и быстрым жестом заставил замереть призрачных обитателей сна. А потом положил ладонь ей на щеку: — Просто хочу защищать тебя сам. Я уже забыл время, когда заботился только о себе и видел счастье лишь во снах. Ты сделалась важна для меня, моя драгоценная миледи. Скажи, что ты будешь делать, если убедишься, что Стена пуста, и твой рейнджер жив? — Не знаю, — Селия продолжала смотреть в его светлые глаза и даже не стала убирать руку. — Наверное, буду пытаться жить дальше, вот и все. — Забудешь его? — прохладные пальцы погладили ее скулу и бережно зарылись в волосы. — Это вряд ли, — Селия криво усмехнулась и тоже тронула его гладкую синеватую щеку. — Мне больно от этой мысли... Мне потребуется время, Ганн. Не знаю, сколько. Наверное, много. Я не могу тебе ничего обещать, понимаешь? — Понимаю, — прошептал тот, касаясь губами ее виска. — Я могу и подождать. Но пока... это просто сон, миледи, ведь правда? Ты проснешься, и все будет по-прежнему. Словно ничего и не было. Ганн поцеловал ее. А Селия ему ответила, ища утешения и избавления от боли. И он давал ей их — с нежностью и щедростью, каких она никогда раньше в нем не видела. Его глаза сияли, руки были ласковыми и умелыми, и тело охотно на них отзывалось. Ганн бережно уложил ее на свой плащ прямо посреди этой кособокой площадки, и та вдруг подернулась мерцающей дымкой, оставив их одних во всем мире. Происходящее окончательно перестало походить на реальность, Селии так было только легче. Она все еще ощущала себя предательницей, но жажда тепла была куда сильнее. Поцелуи и ласки становились все смелее и жарче, и вот она уже кусала губы и громко стонала, покачиваясь на невесомых волнах тумана в вечном, как мир ритме. В этой перламутровой дымке кожа Ганна казалась серебряной, рассыпавшиеся волосы падали ему на лицо, словно завитки изморози. — Ты такой красивый, — выдохнула она с удивлением. — А ты — прекрасна, как богиня, моя леди, — ответил он с тихим смешком. — Ты должна это увидеть. Дымка перед ними вдруг сменилась зеркальной озерной гладью, отразившей их тела во всей страсти и бесстыдности. Селия отчетливо разглядела и свои припухшие губы, и растрепанные волосы, и следы от поцелуев на своей шее, и глаза, затуманенные желанием... И лицо Ганна, на котором отражалось такое же желание, и восхищение, и что-то еще, чего она предпочла бы не замечать. Что-то слишком яркое, что-то, что нанесло ей новую рану. Селия зажмурилась: — Нет, нет, просто продолжай! — Как скажешь, моя изумительная. Не думай ни о чем, просто наслаждайся. Его ласки вновь выбили из нее все мысли, заставляя выгибаться и стонать. А потом она долго лежала в умиротворенной тишине, пока мысли не вернулись и не начали опять язвить ее будто тонкие и острые иголки. — Тебе стало легче? — негромко спросил Ганн. — Да, — ответила она честно. Дышать ей сделалось и вправду немного проще. А что до совести... Она ведь чудовище. Грузом больше, грузом меньше — какая разница? Селия откатилась от его плеча и села: — Это был чудесный сон, — сказала она с легкой улыбкой. — Я рад, — улыбнулся Ганн в ответ. — Это станет моим любимым воспоминанием. Он вдруг подался к ней и прошептал с несвойственной ему горячностью: — Ты только не забывай меня! Просто помни. Этого будет достаточно, даже если... Она приложила палец к его губам: — Тс-с-с... Этого разговора не было. Мы просто спали. Чего стоит обещание, данное во сне? Ганн поник: — Ты права, моя леди. Ну что ж. Значит, пора просыпаться. Селия обнаружила себя на своей лежанке, под горячим боком равномерно дышащего Окку. Глубоко вздохнула и поглядела на Ганна. Тот спал на расстоянии вытянутой руки. Или делал вид, что спит. — Я буду тебя помнить, — прошептала она. — Обещаю.