Нас с тобой свела судьба

Второй этап Турнира приближался быстрыми и уверенными шагами. Гарри озабоченно поглядывал на календарь, где с каждым днём приближалась пугающая дата. Масла в огонь подливала Рита Скитер со своими скандальными статьями, которые доставляли головную боль не только Поттеру, но и его друзьям. Продемонстрированные Гарри умения на первом этапе Турнира несколько поумерили пыл завистливых студентов, которые позволяли себе на, мягко говоря, не самые вежливые высказывания в его адрес. Значки с унижающими надписями больше не появлялись, но неприветливые взгляды остались, хотя после четырёх лет в Хогвартсе и того, что он испытал, ему было не привыкать. В ночь перед 24 февраля Гарри никак не мог заснуть. Он постоянно вертелся, слушая неразборчивую болтовню Рона во сне и тиканье новых наручных часов Дина, которые тот получил в подарок на Рождество, но быстро понял, что ничего из этого не выйдет. Нащупав на прикроватной тумбочке очки и надев их, гриффиндорец развернул Карту Мародёров. Дамблдор шагал по кругу в своём кабинете, по всей видимости, о чём-то размышляя; Фред и Джордж удирали из кухни, направляясь в сторону гриффиндорской башни, а Филч упорно старался догнать их, но, судя по всему, на этот раз он снова остался ни с чем. Большинство студентов находилось в своих спальнях, так как время было достаточно позднее, почти за полночь, однако некоторым всё-таки не спалось. Одной из таких была находящаяся в Астрономической башне Саманта Фадж. В последнее время её поведение вводило Поттера в заблуждение. Теперь от неё не было слышно ни привычных подколов, ни ироничных комментариев — дочь министра отмалчивалась. Было ли это лишь временным затишьем перед очередной бурей, или девушка в конце концов переросла эту привычку — оставалось для него загадкой, но в одном Гарри был уверен наверняка: что-то сильно тревожило русоволосую гриффиндорку, и никакая маска хладнокровности не смогла этого скрыть. Во время завтрака в Большом зале, когда к ученикам прилетали совы с письмами и небольшими посылками, взгляд её небесно-голубых глаз метался от одной птицы к другой, скорее всего надеясь, что одна из них всё-таки приземлится возле неё, однако этого никогда не происходило, что, несомненно, очень расстраивало юную Фадж. На львином факультете она явно чувствовала себя как ее в своей тарелке, что заставляло Гарри задумываться: а не ошиблась ли Распределяющая шляпа? С другой стороны, рядом со слизеринцами она также не появлялась, если не считать Малфоя, но, как успел заметить зеленоглазый гриффиндорец, после Святочного бала их взаимодействия заканчивались на приветствиях. В такие моменты сын Лили и Джеймса никак не мог понять, чем руководствовалась старинная шляпа, ведь даже самого Гарри первоначально она хотела отправить на Слизерин, где ему точно не пришлось бы сладко, но, к счастью, она учла его желание. Возможно, в случае Саманты она сделала то же самое, но насчёт этого у него могли быть только теории.

***

Второй этап Турнира прошёл, к счастью, без происшествий. Саманта не раз ловила себя на мысли о том, что если бы Поттер не возомнил себя героем, который обязан всех спасать ценой собственной жизни, то первое место непременно досталось бы ему, а не Седрику. Однако гриффиндорцу снова невероятно повезло: все судьи, за исключением Игоря Каркарова, сочли его поступок — спасение младшей сестры Флёр, которая не справилась с гриндилоу и выбыла из состязания — проявлением высоких моральных качеств, а также истинного благородства, именно поэтому Гарри оказался на втором месте. В голову Фадж нередко прокрадывались сомнения по поводу тактики, которую выбрал младший участник. Находясь в библиотеке, она была свидетельницей отчаянных поисков золотой троицы заклинаний или зелий, способных помочь провести под водой длительное время, однако даже со знаниями Гермионы им это никак не удавалось — вариантов было много, но времени и ресурсов катастрофически мало. В конце концов Поттер не выдержал возмущений Грейнджер о том, что нужно было разгадать тайну яйца раньше, и заявил, что будет полагаться лишь на удачу, потому что другого выхода не оставалось, но вот чудо! Прямо перед началом второго этапа ему удалось стать счастливым обладателем жаброслей, которые, к слову, на дороге не росли, да и стоили целое состояние. Очевидно, что-то здесь было нечисто, и Саманта была готова поклясться, что каким-то образом в этом был замешан Грюм. Она и дальше не появлялась на его уроках, о чём пока что ничуть не жалела, но слухи о том, что Поттер был любимчиком экс-мракоборца, расползались быстро. Тем временем события в Хогвартсе шли своим чередом. Так и не дождавшись вестей от Лукаса, Саманта совсем впала в уныние — у неё даже не оставалось сил отвечать на провокации Фэй, а потому Данбар в конце концов это надоело и она, слава Мерлину, угомонилась, но на долго ли? Все надежды Фадж повести пасхальные каникулы с по-настоящему близким человеком были погребены под стопками фолиантов и тоннами домашних заданий. Заключительный этап Турнира был запланирован на конец июня: времени было предостаточно, поэтому Гарри мог позволить себе на отдых и появлялся в библиотеке крайне редко. Май принёс с собой тёплую и солнечную погоду, оттого на берегу Чёрного озера часто можно было увидеть золотую троицу: о чём-то беседующих или играющих в волшебные шахматы Гарри и Рона, а также Гермиону с учебником на коленях. Саманта же решила взяться за ум и самостоятельно наверстать упущенный материал по защите от тёмных искусств, ведь хочешь не хочешь, а писать СОВ под конец пятого курса всё равно придётся, а получить «Тролль» по столь важному предмету точно не входило в её планы. Казалось, что этот учебный год станет известен как один из самых спокойных в истории школы, что встречалось довольно редко, но не тут-то было. В один из тёплых майских вечеров на опушке Запретного леса было найдено тело Барти Крауча. Как выяснилось, на нём не было никаких повреждений, что говорило лишь об одном: его убило не волшебное создание, а заклинание, и тот, кто решился на такой чудовищный поступок, по всей вероятности, находился в замке. Трагическая новость всколыхнула всю школу, но лишь немногие понимали, что смерть одного из судей Турнира Трёх Волшебников была прямой угрозой прежде всего для его участников. В памяти Саманты всплыл разговор с Перси на Святочном балу, в котором шла речь как раз о несчастном Крауче, и тогда она попыталась уложить известные ей факты в свою теорию: неожиданное решение Кубка огня по поводу четвёртого участника, которым оказывается не кто иной, как сам Гарри Поттер; поразительные способности, продемонстрированные самым младшим участником, которые гарантировали ему попадание в финал, затем внезапная болезнь одного из организаторов Турнира и его скоропостижная гибель. Не оставалось никаких сомнений — в Хогвартсе находился человек, которому необходимо было изменить исход событий магического турнира в свою пользу, а испачкать руки в крови тех, кто мог бы ему в этом помешать, он ничуть не боялся. Отправляясь на третий тур, Саманта никак не могла избавиться от плохого предчувствия, что глубоко засело у неё в груди. Трибуны быстро заполнялись счастливыми студентами, которым не терпелось узнать имя победителя. Фред и Джордж, уже как по традиции, принимали ставки от тех, кто не боялся рисковать, но Фадж пропускала всё это мимо ушей, оставаясь напряжённой: неизвестно, какая опасность ждала участников за непроглядными стенами лабиринта. Гарри и Седрик вошли в лабиринт первыми, следом за ними Виктор, а за ним Флёр. На мгновение на трибунах воцарилось молчание, но вскоре оно было прервано жизнерадостным голосом Людо Бэгмена, который рассуждал вслух о сложностях, на которые могли наткнуться чемпионы. Гермиона от накатившего стресса начала грызть ногти; Рональд постоянно бубнил себе что-то под нос, напрасно думая, что подруга его слушает; Драко обменивался какими-то своими догадками с Крэббом и Гойлом, сохраняя при этом самодовольную улыбку на лице, в то время как Саманта продолжала вглядываться в живую изгородь отрешённым взглядом. Вдруг в небе над лабиринтом появился сноп красных искр, давая знак патрулирующим периметр профессорам о том, что одному из участников необходима срочная помощь. Дочь Корнелиуса с силой сжала кулаки, вонзившись ногтями в ладони, и широко распахнула голубые глаза, стараясь не упустить момент, когда появится выбывший из состязания участник, но время, как назло, тянулось донельзя медленно, словно очень густой мёд. Послышались взволнованные голоса — из лабиринта появилась дрожащая всем телом Флёр Делакур, а прямо за ней вышел Виктор Крам, взгляд которого показался Саманте затуманенным, невидящим. К чемпионам сразу же поспешили их наставники: мадам Максим и Игорь Каркаров, а также мадам Помфри, на плече которой виднелась сумка с медикаментами внушительных размеров. Серьёзных повреждений, к счастью, не оказалось, но состояние болгарина вызывало беспокойство. Крам упорно молчал и никак не реагировал на голос, поэтому складывалось впечатление, что мысли его были по-прежнему в лабиринте. У Саманты были две версии случившегося: или в лабиринте случилось что-то, заставившее Виктора лишиться дара речи и он до сих пор не мог прийти в себя, или подопечный Каркарова, который покраснел от непонимания и был готов рвать и метать от накатившего гнева, подвергся какому-то проклятию. Одно Фадж знала наверняка: ни один из этих вариантов ей не нравился. Как бы там ни было, участников оставалось только двое: Поттер и Диггори, а потому независимо от того, кто из них коснётся Кубка первым, победа и так будет у Хогвартса в кармане. Пьянящий восторг от осознания победы отобразился на лицах учеников школы-победительницы в виде широких улыбок до самих ушей. Студенты предвкушали празднования, делились друг с другом впечатлениями, а некоторые даже жалели, что не выставили свою кандидатуру в начале учебного года, когда была такая возможность. Внезапная какофония звуков вывела Саманту из глубоких раздумий. — Гарри? Гарри! Смотрите, это Гарри! Все как по команде повскакивали на ноги, пытаясь понять, что же всё-таки произошло. К несчастью Саманты, прямо перед ней расположились высокие парни-семикурсники, лишая её шанса что-либо увидеть, а потому ей пришлось пробираться к первым рядам. По мере приближения к лабиринту, радостные возгласы становились обеспокоенными, а тревога в сердце русоволосой росла, как вдруг раздался истошный крик. Толпа становилась всё больше и больше, из-за чего Саманта чуть ли не задыхалась от нехватки кислорода, но настойчиво продолжала идти. — Гарри! Гарри! Девушка отчётливо услышала голос Дамблдора, но был он отнюдь не торжествующим — в нём слышался испуг. Когда гриффиндорке наконец удалось очутиться в первом ряду, она резко замерла, словно на неё наслали обездвиживающее заклинание, а её взгляд был прикован к директору, который находился возле Поттера и пытался поставить его на ноги, но напрасно — он не поддавался, вцепившись во что-то руками. Прищурившись, Саманту резко накрыла волна холодного пота. Это было вовсе не что-то. Это было тело. Бездыханное тело Седрика Диггори. В следующую секунду возле директора Хогвартса появился Корнелиус Фадж с побелевшим от страха лицом. — Бог мой! Диггори! — ужаснувшись, прошептал он потрясённым голосом. — Дамблдор! Он… он мёртв! Сердце Саманты на мгновение остановилось. Она и сама догадалась об участи, которая постигла несчастного пуффендуйца, но услышать это из уст отца она была явно не готова. Седрик мёртв… Эта кошмарная новость никак не укладывалась в её голове. Отовсюду доносились отчаянные крики и сотни испуганных голосов студентов и преподавателей, но Диггори продолжал непричастно и неподвижно лежать, глядя пустыми серыми глазами в звёздное небо. Растерянный министр топтался на месте, не имея понятия, что нужно предпринять в такой непредвиденной ситуации, а затем склонился к Поттеру. — Отпусти его, Гарри, — сказал он дрожащим голосом, пытаясь разжать пальцы испуганного до смерти гриффиндорца, но тот лишь сильнее сжал их. — Гарри, ты ему уже не поможешь. Всё кончено, — как можно спокойнее произнёс Дамблдор, положив руку на плечо парня, но тот, казалось, ничего не замечал вокруг себя. Ярко-зелёные глаза Поттера опухли, на лице виднелись царапины и порезы, а рана на сгибе локтя не переставала кровоточить. — Он хотел, чтобы я принёс его обратно, — как в бреду пробормотал Гарри, лихорадочно сжимая одежду Седрика. — Он хотел, чтобы я принёс его обратно к родителям… Дамблдор наклонился и поднял Гарри на ноги с неожиданной для человека в таком возрасте силой. Поттер покачнулся — его вывихнутая нога тряслась, так что опереться на неё было невозможно. — Ему нужно в больничное крыло! — громко заявил Фадж, глаза которого метались в поисках решения. — Ему плохо, он ранен… Дамблдор, родители Диггори, они здесь, на трибуне… Я отведу Гарри, Дамблдор, я отведу его в больничное… Гарри хотел было выразить протест, но его охрипший от рыданий голос сорвался на сиплый вздох. — Дамблдор! Сюда бежит Амос Диггори! — оповестил директора Хогвартса Фадж, который не на шутку запаниковал. — Вам не кажется, что лучше было бы вам сообщить ему… прежде, чем он увидит… увидит своего… Отец Саманты не договорил, так как неизвестно откуда возникший профессор Грюм решил взять ситуацию под свой контроль, поэтому взял Поттера под руку и уверенно зашагал с ним в сторону замка, подальше от всей этой суеты и будущей сцены с родителями Диггори, на мысль о которой Саманту начинала бить дрожь. — Мисс Фадж, пойдёмте, — прозвучал рядом с ней знакомый голос. — Вам не следует здесь находиться. Но девушка и не шелохнулась. Её взгляд был устремлён на несущегося на всех парах Амоса Диггори, который, увидев бездыханное тело единственного сына, замер, не в силах пошевелиться, а затем бросился к нему. В следующий миг воздух разорвал душераздирающий крик родителя, потерявшего своего ребёнка. — Мой мальчик! Саманте казалось, что её сердце захлебнётся кровью. Мистер Диггори не мог поверить в произошедшее: он тряс сына за плечи, звал его по имени и умолял проснуться, задыхаясь при этом собственными слезами. Фадж не была готова к такому зрелищу, поэтому она, плотно закрыв веки, отвернулась. Ей хотелось поскорее забыть произошедшее, но она почему-то была уверена, что увиденное будет являться ей в страшных снах до конца её дней. — Мисс Фадж, прошу вас… Глаза Саманты застелила мутная пелена слёз, поэтому она не видела того, кто к ней обращался, тем не менее она тут же вцепилась за его протянутую руку как за спасательный круг и слепо последовала за ним, отдаляясь от проклятого лабиринта. Опомнилась она лишь тогда, когда крики и шум остались далеко позади. К её изумлению, они оказались не в замке, а на просторной поляне неподалёку от него. Повернув голову в сторону своего неожиданного спасителя, Саманта не без удивления узнала в нём Перси. Вид у него был уставший: слегка потрёпанные волосы, глубокие тени под глазами и измученная полуулыбка. Строгий деловой костюм и красный галстук делали секретаря министра магии старше его неполных девятнадцати лет и менее подобным на остальных членов семьи Уизли. Усевшись на прохладную траву и обняв свои колени, Саманта устало прикрыла глаза. — Зачем мы здесь? — тяжело вздохнув, спросила она. — Отец приказал? — Боюсь, у мистера Фаджа сейчас и без того хватает забот. Произошедший несчастный случай глубоко потряс всех нас, — уклончиво ответил Перси, присев возле девушки. — Ты действительно думаешь, что Седрик умер в результате неудачного стечения обстоятельств? Уизли нахмурился, одарив её внимательным взглядом. — Не думаю, что кто-то из участников осмелился бы намеренно причинить ему вред. — А если это вовсе не кто-то из чемпионов? — настаивала на своём голубоглазая. — Что, если смерть Седрика и мистера Крауча как-то связаны? Перси как-то странно повёл плечом, словно пытаясь оттолкнуть подобную мысль, после чего, немного задумавшись, проговорил невозмутимым тоном: — Министерство непременно проведёт расследование, а все виновные понесут должное наказание. — Министерство о многом недоговаривает, дабы не сеять панику, — парировала девушка. — Сам ты как думаешь? Меж бровями рыжеволосого залегла морщина, выдавая его озабоченность, но уже в следующий момент он резво поднялся на ноги, протянув Саманте руку, чтобы она последовала его примеру. — Пора возвращаться. Не стоит в такое позднее время находиться вне стенах школы. Поджав губы, Фадж собиралась воспротивиться, однако после всего пережитого за вечер сил на это у неё попросту не хватило, а потому ей пришлось смириться с поражением и согласно кивнуть головой, следуя за Перси в замок. Направляясь туда, Саманта успела заметить, что толпу студентов разогнали, но среди министерских работников и учителей по-прежнему был переполох. Перси довёл её до больничного крыла и настоял на том, чтобы она выпила зелье сна без сновидений и тотчас же направилась в свою спальню. Сам же он был вынужден с ней быстро распрощаться, ссылаясь на важные дела, поэтому вскоре Уизли поспешно удалился, оставляя Саманту наедине с её мыслями. Лазарет встретил юную мисс Фадж запахом лечебных трав и отваров. Там уже находилась миссис Уизли с сыном Биллом, Роном, а также Гермионой. Они явно кого-то ждали, так что когда Саманта распахнула дверь, они с надеждой обернулись, но не увидев того, кого хотели, огорчённо вздохнули и опустили глаза в пол. Мадам Помфри была сама не своя — её руки, в которых находились стеклянные колбы с зельями, дрожали, а губы были сжаты в тонкую линию. — Мисс Фадж? Вам что-то… Но не успела она договорить, как дверь снова распахнулась, но на этот раз в неё вошёл директор школы, а следом за ним Гарри и большой чёрный пёс. — Гарри! Мой мальчик! — миссис Уизли, всплеснув руками, бросилась к Поттеру, который еле держался на ногах, но между ней и гриффиндорцем появился Дамблдор, не позволив заключить парня в цепкие объятия. — Молли, — серьёзно сказал он, подняв правую руку, — пожалуйста, выслушай меня. Гарри подвергся сегодня ужасному испытанию. Никто из нас не имеет ни малейшего понятия, насколько ужасному. Только что, в разговоре со мной, он ещё раз пережил всё случившееся. Сейчас ему необходимы сон, тишина и покой, но если он пожелает, чтобы вы остались с ним, — добавил он, глядя на лучших друзей Поттера и Билла Уизли, — вы можете остаться. С одним условием: я хочу, чтобы ему не задавали ненужных вопросов до тех пор, пока он сам не захочет на них ответить. Жена Артура Уизли судорожно вздохнула и сухо кивнула головой — было видно, что слова Дамблдора не совсем её убеждали, однако спорить она не стала. — Конечно, конечно, я понимаю. Отдыхай, дорогой, — ласково обратилась она к Гарри, пытаясь изобразить улыбку, но получилось лишь её жалкое подобие. Всё это время мадам Помфри не сводила неодобрительного взгляда с чёрного пса, который, положив морду на койку Поттера, жалобно скулил. — Всё в порядке, Поппи, — заметив выражение лица целительницы, произнёс Дамблдор. — Этот пёс побудет некоторое время рядом с Гарри. Уверяю тебя, так будет лучше им обоим. Мадам Помфри кивнула и сразу же принялась смешивать зелья, бормоча под нос невнятные слова. — Я вернусь сразу же, как только поговорю с Фаджем, Гарри, — сказал Дамблдор, бросив быстрый взгляд на дочь министра. — Отдыхай и набирайся сил, — сказав это, маг быстро развернулся на пятке и зашагал к выходу. Саманте пришлось ждать, пока целительница освободится, чтобы получить от неё баночку зелья, поэтому она тихо стояла у двери, оставаясь практически невидимой для других. Заметив сосредоточенный на кровати в дальнем конце палаты взгляд Гарри, Саманта посмотрела туда же, но стоило ей это сделать, и внутри неё что-то оборвалось: там был Грюм. Тот лежал, не двигаясь, а его грудная клетка размеренно вздымалась и опускалась, говоря о том, что бывший мракоборец крепко спал. Часом ранее он, уводя Поттера подальше от лабиринта, искрился энергией и решительностью, теперь же — смирно спал, как убитый, а на его прикроватной тумбочке лежала принадлежащая ему деревянная нога и магический глаз. Это явно было какое-то недоразумение — другого объяснения Саманта не сумела найти. — Прошу, мисс Фадж, — раздался голос целительницы Хогвартса, когда она протянула руку с маленьким пузырьком зелья. — Выпейте, когда уже будете в постели. Оно весьма быстродействующее. — Благодарю, — коротко кивнув головой, молвила русоволосая, после чего, ещё раз бросив взгляд на Гермиону, Рона, Билла, миссис Уизли и чёрного пса у кровати Гарри, который проваливался в сон, зашагала к дверям. Далеко уйти ей не удалось, так как услышав за поворотом разгневанный голос отца, она решила во что бы то ни стало разобраться в происходящем. — Я уже всё решил, Дамблдор! С минуты на минуту сюда привезут дементора, и я лично прослежу за тем, чтобы… — Профессор Дамблдор ни за что не позволит дементорам переступить порог нашей школы! — прокричала профессор МакГонагалл. Никогда раньше Саманта не слышала, чтобы вечно строгая и серьёзная учительница трансфигурации поддавалась эмоциям. — Послушайте меня, моя дорогая Минерва, — взревел Корнелиус. — Поскольку я здесь являюсь министром магии, то именно я имею право решать, брать ли с собой охрану, если мне предстоит допрашивать потенциально опасного преступника. От переизбытка информации Саманта почувствовала пульсирующую головную боль. Дементор? Опасный преступник? На мысль пришёл прошлогодний побег Сириуса Блэка из Азкабана, о котором Министерство благополучно забыло, или же только сделало вид. Голоса отдалялись, поэтому ей пришлось идти дальше, дабы не упустить возможность услышать весь разговор. Она старалась ступать как можно тише, хотя, учитывая то, насколько громко велись их разговоры, они не услышали бы даже приближающийся табун абраксанских крылатых коней. — В таком случае, будьте любезны и заберите Крауча в Азкабан и делайте там с ним всё, что вашей душе угодно! — не уступала МакГонагалл. Крауч? Мистер Крауч? Разве он не умер? — Не вам, Минерва, решать, где и что нам с ним сделать. Этот поганец вот уже как четырнадцать лет должен был быть мёртвым. Ничего, на этот раз он не провернёт такой нелепый фокус… По коже Саманты пробежали мурашки. То, с каким презрением и с какой ненавистью говорил Корнелиус, заставило её ужаснуться: неужели всё это время она жила под одной крышей с настолько жестоким человеком? — Он ответит за всё содеянное, Корнелиус, но только после того, как даст показания и, возможно, раскается, — проговорил Дамблдор, скрывая истинные эмоции за маской спокойствия. Саманта в который раз поражалась самообладанию директора в чрезвычайных ситуациях. — Вы — наивный глупец, Дамблдор, раз полагаете, что слова сумасшедшего чего-то стоят, — не унимался министр магии. — Он всерьёз думал, что выполнял указания Сами-Знаете-Кого! Это же бессмыслица! Уму непостижимо! — Он действительно выполнял указания лорда Волан-де-Морта, Корнелиус, — обречённо вздохнул Дамблдор, начиная принимать тот факт, что его собеседник — крайне тяжёлый случай. — Смерть этих людей была лишь побочным эффектом плана, который должен был помочь Волан-де-Морту вернуть себе былое тело и могущество. И, к сожалению, этот план удался. Сегодня ночью Волан-де-Морт вернулся. Воцарилось молчание — из-за угла доносилось только тяжёлое дыхание министра. Саманта стояла как вкопанная, слушая громкое биение собственного сердца, которое было готово выпрыгнуть из её груди. Ей пришлось ущипнуть себя, чтобы понять, что всё произошедшее и услышанное за сегодняшний день не кошмарный сон, а реальность. — Но это абсурд… — От Минервы и Северуса вы уже наверняка слышали, что поведал нам Барти Крауч под воздействием сыворотки правды. Он рассказал нам, как ему помогли сбежать из Азкабана и как Волан-де-Морт явился к нему, чтобы избавить его от отца и использовать для поимки Гарри. Их план действительно сработал: Барти Крауч-младший сыграл ключевую роль в возрождении Тёмного Лорда. Вместо того, чтобы всерьёз задуматься над словами директора Хогвартса, Фадж залился нервным смехом. — И вы в это верите? Верите, что Сами-Знаете-Кто возродился? А я ещё считал вас мудрым волшебником… — У нас есть свидетель: Гарри. Когда он прикоснулся к Кубку огня, тот оказался порталом и перенёс его на кладбище прямиком к Волан-де-Морту. Если вы пройдёте ко мне в кабинет, я готов всё ещё раз рассказать вам в мельчайших подробностях. — Если я всё правильно понял, вы готовы поверить змееязычному мальчику со странными припадками на слово? Саманта подавила в себе желание выйти к ним и стукнуть Корнелиуса по голове. Как можно было оставаться насколько глухим, слепым и равнодушным? Голубоглазая никогда, сколько себя помнила, не считала его примером для подражания, но сейчас это переходило все возможные границы. Сдержанности Альбуса Дамблдора она могла только позавидовать. — При всём моём уважении к вам, Дамблдор, и при всём сочувствии к несчастному сироте, я не понимаю, почему вы готовы слепо верить в каждое его слово. Он потрясён, напуган, шокирован — называйте, как хотите — но он не в себе. Я слышал его обвинения в адрес Малфоя — подумать только, старинный и уважаемый род — Макнейра, Эйвери, Нотта, Крэбба, Гойла и других, всем хорошо известных волшебников, которые давным давно были оправданы. Прошу заметить, что в прошлом году была такая же ситуация. С каждым годом его истории становятся всё длиннее, запутаннее и неправдоподобнее, а вы продолжаете глотать и поощрять их. — Какой же вы дурак! — не выдержав, взорвалась МакГонагалл. — Седрик Диггори! Мистер Крауч! Эти смерти — не дело рук какого-то безумца! — Нет никаких свидетельств обратного! — так же гневно крикнул Фадж. — Вы готовы сеять панику и разрушить всё, что нам удалось наладить за последние тринадцать лет, но я этого не позволю. — Волан-де-Морт вернулся, — повторил Дамблдор. — Если вы прямо сейчас осознаете это и примете соответствующие меры, возможно, общими силами нам удастся спасти положение. — Я не стану вашей марионеткой, Дамблдор. Как ни старайтесь, этому не бывать. Ни при каких условиях я не стану сеять панику, основываясь на словах какого-то мальчишки. Что подумают люди? Что должность министра магии занимает параноик? Вы этого добиваетесь? — Вы ослеплены любовью к своему посту, Корнелиус! — неожиданно повысил голос директор, из-за чего Саманта невольно поёжилась. — Вы готовы смотреть на то, как рушится мир, лишь бы не потерять должность, к которой вы так долго шли. Жаль только, что вы не учитесь на ошибках. В прошлый раз это погубило вашу жену. Кем на этот раз вы готовы пожертвовать? Саманта прижалась к стене, пытаясь унять дрожь во всём теле. Сказанные директором школы слова ударили в её голову так неожиданно, что она еле устояла на ногах. Не похоже, чтобы Дамблдор сказал это исключительно для того, чтобы насолить её отцу. Неужели это была правда? Жажда власти Корнелиуса свела её мать в могилу? От таких вопросов у Саманты закружилась голова, а к горлу подступила горечь. — Чокнутый старый маразматик, — прошипел министр. — Вы уже настроили своих сотрудников против меня, а что будет дальше? Будете кормить учеников этой грязной ложью и заставите их пойти войной на Министерство? — Я не против вас, Корнелиус. Я против Волан-де-Морта. И если вы тоже против него, значит, мы с вами сторонники. А если же вы решительно настроены закрыть на всё глаза… — директор вздохнул, — то сейчас наши пути навсегда разойдутся. Действуйте, как считаете нужным, а я буду действовать так, как считаю нужным я. Я всё сказал. Зашуршала мантия — Дамблдор ушёл. Только Саманта не учла того, что направлялся он как раз в её сторону. Она попыталась неслышно отойти от своего «места преступления» как можно дальше, но, видимо, не судьба — директор, которому не терпелось оказаться в своём кабинете и выпить кружку сладкого чая вприкуску с лимонными дольками, передвигался быстро, поэтому настиг её уже за следующим поворотом. Прочистив пересохшее горло, Саманта пыталась выдавить из себя приветствие, но вместо этого из её груди вырвались лишь неразборчивые звуки, на которые профессор никак не отреагировал, однако проницательный взгляд его голубых глаз из-под очков-половинок сказал ей больше, чем могли бы сказать слова. Гриффиндорка почувствовала, как её щёки наливаются жаром. «В прошлый раз это погубило вашу жену,» — вспомнила она его слова.

***

За завтраком Дамблдор обратился к ученикам с просьбой оставить Гарри в покое и не задавать ему лишних вопросов. Многие студенты, даже гриффиндорцы, стали обходить его стороной, по всей видимости, разделяя мнение министра магии о его помутнении в рассудке. Не было никаких сомнений, что они читали статью Риты Скитер о том, что он, Гарри, неуравновешен и может представлять опасность. Некоторые даже строили свои собственные версии смерти Седрика, что ужасало Саманту: трагическая смерть одного из студентов стала темой для сплетен наравне с обсуждениями, кто с кем встречается и какой наряд у той или иной француженки. В своей речи Дамблдор также упомянул то, над чем Саманта всю ночь ломала голову, так и не притронувшись к бутылочке со снотворным. Как оказалось, весь этот учебный год под обликом Грюма скрывался Барти Крауч-младший, который бросил имя Гарри в Кубок и устроил всё так, чтобы тот выиграл Турнир и встретился лицом к лицу с Волан-де-Мортом. План был блестяще продуман, только вот всему помешал Диггори, коснувшись Кубка Трёх Волшебников одновременно с Поттером, впоследствии чего был убит. Также выяснилось, что за убийством мистера Крауча стоял его собственный сын. Однако Саманту поразил другой факт: Барти Краучу-младшему каким-то невероятным образом удалось сбежать. Как и говорил Корнелиус, в Хогвартс были доставлены дементоры, только вот когда они вошли в кабинет, что должен был принадлежать Грозному Глазу, он оказался пустым, несмотря на все наложенные на него заклинания. Саманта могла только представить, в каком бешенстве находился Фадж, учитывая то, как сильно он хотел смерти преступника. Однако Министерство и тут не растерялось: уже на следующий день после неприятного инцидента Сириус Блэк, которому годом ранее удалось сбежать из тюрьмы для волшебников, был обвинён в помощи Краучу в побеге. Погода в последний учебный день была хорошей: тёплой и солнечной — ни единой тучи на небе. После завтрака ученики Дурмстранга были вынуждены попрощаться и направиться на свой корабль, чуть позже пришло время отправиться в путь и ученикам Шармбатона, которые отбыли на своей огромной карете. Ближе к полудню настала очередь и студентов Хогвартса: на станции Хогсмид их ожидал всем хорошо известный алый поезд. Саманта оказалась в одном купе с двумя второкурсницами-пуффендуйками, которые были на редкость тихой компанией, из-за чего она могла позволить себе расслабиться. В отличие от других студентов, возвращение домой не было для дочери министра долгожданным и радостным событием. Ей предстояло провести всё лето с тем, кто яростно отрицал кошмарный, но правдивый факт: возвращение Волан-де-Морта, поэтому ей хотелось как можно больше времени насладиться спокойствием, которого после возвращения домой она могла насовсем лишиться. После прибытия на Кингс-Кросс русоволосая приняла решение пойти прогуляться по Косому переулку, по которому она успела соскучиться, ведь желание попасть в холодный особняк у неё полностью отсутствовало. Разумнее было бы сначала оставить тяжёлый чемодан дома, дабы не таскаться с ним по всему Лондону, но после недолгих раздумий, Саманта махнула на это рукой — в конце концов, такой возможности могло больше и не быть. В одной руке с кожаной сумкой, в которой находились вещи первой необходимости, а в другой — с большим синим чемоданом, девушка зашагала в «Дырявый котёл», что находился на Чаринг-Кросс-Роуд. Путь был неблизким, а учитывая вес чемодана, колёсики которого то и дело попадали между плитками тротуара, замедляя ход, дорога заняла ей чуть больше привычного часа. В это время года Лондон был особенно хорош. Атмосфера на улицах города была оживлённой: туристы делали фотографии достопримечательностям, студенты спешили на учёбу, а простые местные жители наслаждались обществом друг друга за чашечкой ароматного чая в кафе, которые выставляли столики на улицу и нередко приглашали местных музыкантов, мелодии которых умели зачаровывать без капли магии. Зелень парков, викторианские здания с роскошными фасадами и даже обычные книжные лавки всегда трогали Саманту до глубины души. Она искренне любила дух Лондона: как волшебного, так и магловского. Оказавшись в Косом переулке, голубоглазая чуть ли не вприпрыжку направилась в сторону кафе Флориана Фортескью с лучшим мороженым во всём волшебном Лондоне — её любимого заведения с самого первого курса. Стоило ей увидеть знакомую витрину, и громадный чемодан, который, казалось, весил в несколько раз больше самой Саманты, стал практически невесомым. Вдруг она почувствовала, как сумку на её плече зацепила чья-то рука. Гриффиндорка уже собиралась возмутиться, но резко замерла — прямо перед ней стоял Лукас. Мужчина никак не показал, что узнал её, но сомнений не было: он видел Саманту и желал с ней поговорить, но не посреди улицы при лишних ушах. Поняв его замысел, девушка незаметно кивнула, а Лукас продолжил свой путь. Ему не было нужды оборачиваться, чтобы убедиться, следует ли она за ним и держит ли приличную дистанцию: стук колёс её чемодана говорил сам за себя. Неожиданная мысль ударила ей в голову как молния: вдруг это вовсе не её дядя и она обозналась? Маловероятно: светлые волосы, серые глаза, напоминающие дождевые облака, высокий рост, широкие плечи — его сложно было спутать с кем-то другим. Отсюда возникал следующий вопрос: мог ли кто-то скрываться в облике Лукаса, как это сделал Барти Крауч, выдавая себя за Грюма? Стал бы он так поступать, или предупредил бы её о встрече заранее? До самого конца Саманта не совсем понимала, куда направлялся Лукас. С сожалением принимая факт, что полакомиться любимым мятным мороженым ей так и не удастся, она наблюдала за хаотичным передвижением дяди. Неужели за ним кто-то следил? Повернув в улочку, атмосфера которой кардинально отличалась от Косого переулка, идея с доверием Лукасу уже не казалась ей такой уж и хорошей. Она оказалась прямо посреди Лютного переулка — мрачного места, имеющего довольно плохую репутацию, ведь именно здесь занимались торговлей тёмными артефактами и одному Мерлину известно, чем ещё. Из-за секундного замешательства Фадж чуть не упустила момент, когда Лукас зашёл в одно из зданий. «Белая виверна» — так гласила табличка на двери, но это название не говорило Саманте ровным счётом ничего. Там могли продаваться как запрещённые книги, так и сушёные головы. К счастью, это был обычный на вид паб, но делать поспешные выводы Саманта не осмелилась. Лукас уже расположился в дальнем углу тёмного помещения, а не самой миловидной внешности официант принимал у него заказ. Встретившись взглядом с девушкой, его тёмные глаза сверкнули, но он тут же побежал за подносом, а спустя всего минуту на их столике стояло два стакана сливочного пива. — Хотел поговорить с тобой без свидетелей, — заговорил мужчина, сделав глоток прохладного напитка. — Должна признать, что ты выбрал самое милое местечко для непринуждённой беседы, — хмыкнула Саманта, заёрзав на стуле. Паб оказался пустым, если не считать одного сидевшего у входа волшебника с полуприкрытыми глазами и глуповатой улыбкой на лице. Две пустые бутылки от огневиски были исчерпывающим объяснением его состояния. Девушка не знала, стоило ли ей наброситься на Лукаса с обвинениями, или подождать, пока он сам признает ошибку и извинится. — Я хотел предупредить тебя, — медленно, словно нехотя, произнёс мужчина, пристально глядя на голубоглазую. — Ты, должно быть, и без меня знаешь, что произошло на вашем Турнире, а также о том, что Краучу удалось сбежать. — И ты привёл меня в эту… дыру только ради этого? — возмутилась Саманта, не поверив собственным ушам. Она ждала извинений или по крайней мере объяснений, почему он внезапно пропал и долгое время не давал о себе знать, а вместо этого получила очередную порцию нравоучений. — Возомнил себя моим опекуном спустя четырнадцать лет, да? Решил, что я буду делать то, что тебе только вздумается? — Я понимаю, что ты злишься, — вздохнул маг, брови которого напряжённо съехались на переносице. — Но ты должна меня выслушать. — Никому я ничего не должна, тем более тебе! — вспылила гриффиндорка, резко вскочив на ноги, однако, заметив пристальный взгляд официанта, который был явно заинтересован их беседой, вернулась обратно и продолжила уже шёпотом. — Для начала мог бы хотя бы спросить, как у меня дела. — Ты права, виноват, — кивнул головой Лукас, признавая свою ошибку. — Но и ты пойми, я очень за тебя волнуюсь, а тебе может грозить большая опасность. — Мне не привыкать, — закатила глаза Фадж, откинувшись на спинку стула. — В Хогвартсе каждый год что-то да происходит. Как говорят: то, что нас не убивает, делает нас сильнее. — Не в этот раз, — мотнул головой волшебник. — На этот раз угроза нависла именно над тобой. — Да брось, — отмахнулась девушка, — какое Барти Краучу дело до дочери министра? Если он хочет навредить Корнелиусу через меня, боюсь, ему это не удастся. Что он сделает? Возьмёт меня в заложники? Заставит найти на министра компромат? — Ты не понимаешь, — удручённо вздохнул Лукас, поставив локти на стол и сцепив пальцы в замок. — Всё не так просто. — Так объясни мне! Андерссон мешкал. Его взгляд суматошно метался сначала по комнате, затем по лицу племянницы. — Всё дело в том, что ты не Фадж. Ты — Крауч.