Нас с тобой свела судьба

— Ну и где тебя носит?! — раздражённо произнесла девушка. В эту же секунду в её комнате появился домовой эльф, который верно служил этой семье вот уже несколько лет, поэтому привык к подобному обращению, иными словами — не по имени. — Простите, хозяйка, — пролепетал домовик, пытаясь отдышаться и нервно заламывая тонкие пальцы. — Что хозяйка ещё желает? — Сделай мне кофе, побыстрее, — невозмутимым тоном сказала волшебница. — И подготовь мою одежду, всё должно быть идеально, — после некоторых раздумий добавила она. Эльф закивал головой, бормоча под нос что-то вроде «сию минуту» и удалился, а девушка стала перед зеркалом, придирчиво рассматривая в нём своё отражение. В последнее время она сильно изменилась, что, учитывая подростковый возраст, было вполне обыденным явлением. Без изменений остались только её глаза — такие же прекрасные и голубые. Саманта искренне гордилась тем, что эти глаза достались ей от матери. Хоть девушка её совсем не помнила, она была уверена, что такие же имела её мать, потому что у отца были совершенно другие — карие. После того, как Саманта оделась, поправила причёску и в очередной раз покрутились перед зеркалом, она спустилась на первый этаж особняка, дожидаясь там своего отца. Их отношения за всё это время лучше не стали, но Саманта давным-давно смирилась с тем, что её отец не изменится и не будет её баловать или хотя бы проявлять какие-либо признаки любви к дочери. Он же министр магии, вечно занятый «важными» делами… А эти дела, понятное дело, всегда были, есть и будут важнее собственной дочери. Корнелиус не заставил дочь долго ждать — вот чего ему уж точно было не отнять, так это пунктуальности и невероятно строгого придерживания графика. Выглядел он как обычно: малиновый галстук, полосатая мантия, остроносые лиловые ботинки и зелёные котелок на голове, что вместе создавало ощущение какого-то хаоса, но, должно быть, его это не сильно волновало. Даже не посмотрев на неё, он молча взял её за рукав мантии и трансгрессировал. В глазах у Саманты моментально потемнело, её сильно сдавило со всех сторон — она даже не могла вздохнуть. Как только юная волшебница почувствовала прохладный воздух, она начала его жадно глотать. Открыв глаза и привыкнув в яркому освещению, она увидела огромное количество людей, которые тут же поспешили поздороваться с её отцом. Саманта мысленно закатила глаза, но предпочла ничего не говорить. Если бы они только знали, какой он на самом деле… Мистер Фадж и его дочь направились в ложу, которая постепенно наполнялась людьми. Первым человеком, которого узнала девушка, был Перси Уизли, который отвесил такой глубокий поклон министру, что с него упали очки. Рыжеволосый быстро восстановил их заклинанием и бросил ревнивый взгляд на Гарри Поттера, которого Фадж приветствовал как старого друга. Саманта же, которая тоже наблюдала за ними, недовольно поморщилась. Министр, пожав Поттеру руку, поинтересовался, как у него дела, а потом представил его другим волшебникам. Пока Фадж что-то громко объяснял болгарскому министру магии, при этом бурно жестикулируя, Саманта кивнула и улыбнулась в знак приветствия Гарри, Гермионе и Рону, на что рыжий не ответил, а Поттер и Грейнджер помахали ей в ответ. — Люциус! — вдруг послышался до жути радостный голос отца Саманты. Вдоль кресел второго ряда к трём свободным местам пробирался не кто иной, как Люциус Малфой, за которым следовала его жена, а также сын Драко. Саманта и Драко были давно знакомы, ещё до поступления в Хогвартс — их отношения даже можно было назвать дружескими. Беловолосый слизеринец был одним из немногих, которым девушка могла доверять. — Фадж! — произнёс мистер Малфой, подходя к министру и протягивая руку. — Как дела? Ты же ещё незнаком с моей женой Нарциссой? И с нашим сыном Драко? — Добрый вечер, — Корнелиус Фадж улыбнулся и поклонился миссис Малфой. — А мне позвольте представить вам мистера… эм… Оба… Обланск… Обалонск… мистера… короче, он болгарский министр магии и не понимает ни слова из того, что я говорю, так что не беспокойтесь. А это моя дочь, Саманта, — сказал он, указывая на девушку, которая в этот момент улыбнулась Малфоям. — И давайте посмотрим, кто тут у нас ещё? С Артуром Уизли вы знакомы, если не ошибаюсь. Тишина. Это был напряжённый момент. Мистер Уизли и мистер Малфой сверлили друг друга ненавистными взглядами. — Мистер Малфой, миссис Малфой, очень приятно, — приторно улыбнулась дочь Фаджа, спасая неловкую ситуацию. Малфой старший и его жена улыбнулись в ответ, но, судя по боевому настрою отца Драко, Люциус не мог это вот так оставить. Последнее слово должно было быть за ним. — Артур, — негромко произнёс он, нарочно растягивая гласные звуки, — я даже не представляю… Что же тебе пришлось продать, чтобы достать места в верхней ложе? Уверен, ты за весь свой дом столько бы не выручил… Мистер Уизли нахмурился, а вот Фадж сделал вид, что ничего не услышал, поэтому говорил: — Люциус на днях сделал очень щедрое пожертвование больнице святого Мунго, Артур, так что здесь он в качестве моего гостя. — Это очень… мило! — натянуто улыбнулся Уизли, что далось ему с немалым трудом. Саманта не могла больше слушать эти пустые и фальшиво вежливые разговоры, поэтому продолжила путь к своему месту. Как оказалось, её сиденье было расположено между Драко и его матерью, что не могло не радовать — хоть с кем-то сегодня можно будет нормально поговорить. В следующий момент в ложу ворвался Людо Бэгмен. — Все готовы? — спросил он, обращаясь при этом исключительно к министру. — Министр, начинать? — По твоей команде, Людо, — с улыбкой ответил ему Фадж. Людо взял палочку, произнёс заклинание и его голос превратился в рёв, который теперь стал слышен везде. — Леди и джентльмены! Добро пожаловать на финал четыреста двадцать второго Чемпионата мира по квиддичу! Трибуны разразились криками и аплодисментами. Такого шума Саманта ещё точно никогда не слышала, а потому с непривычки ей пришлось прикрыть ладонями уши, дабы просто-напросто не оглохнуть. Неужели так сложно вести себя чуточку сдержаннее? На гигантском табло зажглись слова: Болгария — ноль, Ирландия — ноль. — Позвольте представить вам… — интригующе протянул Бэгмен, — талисманы болгарской сборной! На арену выбежала сотня женщин: все стройные, одинакового роста и в одинаковых платьях с короткими юбками, как на подбор. Вейлы. Саманта фыркнула, увидев бурную реакцию Поттера и Уизли на этих «красавиц». — А теперь, — снова послышался голос Людо Бэгмена, — перед нами талисманы сборной Ирландии! В ту же секунду нечто огромное и похожее на комету, или даже дракона, влетело на стадион. Сделав круг, это «что-то» распалось на две части, каждая из которых со свистом понеслась к голевым шестам. Секунду позже над полем неожиданно появилась радуга. Зрители были в полном восторге! Радуга угасла, а на её месте появился мерцающий трилистник, который завис над стадионом, и из него хлынуло что-то наподобие золотого дождя. Присмотревшись, волшебница поняла, что это летающее чудо составляли тысячи совсем маленьких бородатых человечков, каждый из которых нес по маленькой золотой или зелёной лампе. — А теперь, леди и джентльмены, поприветствуем — болгарская национальная сборная по квиддичу! — произнёс Людо, а затем начал перечислять всех игроков Болгарии под сумасшедшие аплодисменты болгарских болельщиков. — И… Виктор Крам! Саманта Фадж услышала радостные вопли Рона, который с диким интересом смотрел на болгарского ловца, не веря своим глазам. — А сейчас, дамы и господа, встречаем ирландскую национальную сборную! Дочь министра рассматривала игроков с помощью своего любимого омнинокля, поэтому ей не составило труда прочитать слово «Молния» на каждой метле и видеть имена игроков, серебром вышитые на спинах. — Начинаем! — взвыл Людо. Хоть Саманта и интересовалась спортом, на подобном мероприятии до сегодняшнего дня ей ещё не приходилось побывать. «Будет интересно,» — усмехнулась она, с азартом потирая руки.

***

— Где снитч? Где же он? — на всю ложу заорал Чарли Уизли, рискованно наклонившись через ограждение, едва не падая. — Крам! Это был Крам! Он поймал его! — воскликнул наблюдательный Гарри. На табло зажёгся счёт: Болгария — сто шестьдесят, Ирландия — сто семьдесят. Понадобилось несколько секунд, чтобы до всех зрителей дошла суть произошедшего. — Ирландия! Ирландия победила! — кричал Бэгмен. — Крам ловит снитч, но побеждает Ирландия! Кто мог такое ожидать! Пока Уизли возмущался, зачем Краму понадобилось ловить снитч и терять шанс на победу, а Поттер терпеливо пытался ему всё объяснить, Саманта переглянулась с Драко, и его самоуверенный взгляд говорил одно — он знал, что так будет. Девушка рассмеялась, хотя сквозь такой шум этого никто не услышал. — Они храбро сражались, — послышался мрачный голос за их спинами — это был болгарский министр магии. — Как это?! Вы говорите по-английски?! — возмущённо воскликнул Фадж. — И вы всё это время смотрели, как я объясняюсь жестами! — Ну, это было очень забавно, — пожал плечами болгарин. Саманте очень понравился такой поворот событий. Она любила, когда отец находился в таких неловких ситуациях и выходил из себя, ведь наблюдать за тем, как его лицо от стыда покрывается красными пятнами, она находила вполне забавным. — Ирландская сборная выполняет круг почёта в сопровождении своих талисманов, а Кубок мира по квиддичу вносят в верхнюю ложу! — объявил Людо Бэгмен. В глаза ударил яркий магический свет, который залил всю ложу так, чтобы со всех трибун было видно, что там происходит. Какие-то волшебники внесли огромную золотую чашу и передали её Корнелиусу Фаджу, который, к слову, всё ещё злился из-за того, что весь день понапрасну пытался что-то объяснять болгарскому министру магии на языке жестов. — Давайте громко поаплодируем доблестным проигравшим Болгарии! — сказал Бэгмен. Болгары один за другим проходили между рядами кресел, Бэгмен называл имя каждого, и сначала им пожимал руку их министр, а затем — Фадж. Позже появилась ирландская команда, которой вручили заслуженный кубок. Когда торжество подошло к концу, Саманта, спускаясь по пурпурно-ковровым ступенькам, услышала позади себя звук чьих-то быстрых шагов, и несложно было догадаться, кому они принадлежали. — Саманта, — позвал её Малфой, — как тебе игра? Было достаточно интересно, как по мне. Девушка обернулась, смотря блондину в глаза. — Да, мне даже понравилось, — кивнула она. — В этом году Кубок школы по квиддичу получит Слизерин, — уверенно произнёс он, зачем-то взъерошив свои старательно уложенные белые волосы. — Я внимательно наблюдал за игрой профессионалов и открыл для себя интересную тактику, поэтому, думаю, победа будет у нас в кармане. — У нас? — прищурила глаза волшебница, наблюдая за резкой переменой на лице Драко. Да, Малфой всё время забывал, что они не были на одном факультете. Он искренне не понимал, почему Распределяющая шляпа решила отправить Фадж на Гриффиндор, хотя, как ему казалось, её место было именно на змеином факультете. — То есть… я не это имел в виду… знаешь, я… — никто бы и не подумал, что тот самый Драко Малфой сможет так нервничать в присутствии какой-то гриффиндорки. Но в этом и было дело, что она было отнюдь не простой гриффиндоркой, а дочерью самого министра магии Великобритании Корнелиуса Фаджа, а потому в её присутвии ему не подобало позволять себе на какую-либо грубость или дерзость в сторону львиного факультета, так ненавистному всего его семье. — Брось, я же шучу, — рассмеялась Фадж. Слизеринец выдохнул и выдавил из себя подобие улыбки, а затем поспешно распрощался с ней, ссылаясь на то, что ему необходимо найти своих родителей. Гриффиндорка задумалась, сравнивания поведения приятеля при ней и при других, а здесь, пожалуй, было что сравнить — разница была колоссальной, поэтому она не сразу поняла, что звуки в лагере изменились — пения больше не было слышно, а вместо него доносились тревожные крики и шум беготни. Фадж увидела людей, которые убегали в лес от чего-то, что двигалось к ним через поле, выпуская в небо огни и гремя чем-то наподобие выстрелов. Саманта услышала противный громкий смех, после которого последовала мощная вспышка зелёного света. Целая толпа неизвестных волшебников медленно, но уверенно двигалась по полю. Их головы были скрыты капюшонами, а лица — масками. В воздухе высоко над ними извивались четыре человеческие фигуры, две из которых были слишком малы… Всё это выглядело очень странно и жутко. Не теряя больше ни минуты, Фадж побежала в сторону леса, где искали спасения другие, также ничего не понимающие волшебники и волшебницы. Добежав до деревьев, она оглянулась. Толпа стала больше; было видно, как министерские волшебники пытались пробиться к центру, к людям в капюшонах, но у них не получалось. Вдруг недалеко от неё кто-то громко охнул, заставив её машинально потянуться за палочкой, что находилась во внутреннем кармане мантии. Девушка испуганно обернулась и увидела рыжую макушку — Рон лежал, растянувшись на земле. Поднимаясь на ноги и отряхиваясь, он что-то недовольно пробурчал. Саманта же оставалась незамеченной как для Рона, так и для его друзей. — Ну, с ногами такого размера это немудрено, — произнёс кто-то неподалёку, специально растягивая каждое слово. Саманта, конечно же, сразу догадалось, кому именно принадлежал этот голос — в нескольких шагах от Гарри, Рона и Гермионы, прислонясь к дереву, с безмятежным видом стоял Драко. Скрестив руки на груди, он внимательно наблюдал за событиями в лагере. Уизли громко выругался на Малфоя. — Выбирай выражения, Уизли, — глаза Малфоя сверкнули. — Не лучше ли вам убраться отсюда? Ты же не хочешь, чтобы её заметили, верно? — блондин кивнул на Гермиону. — И что это значит? — с вызовом спросила Гермиона, выступив вперёд. — Они же ищут маглов, Грейнджер, — скривившись, ответил слизеринец. — Гермиона — волшебница, — огрызнулся Гарри, который всегда был готов заступиться за друзей. — Думай что хочешь, Поттер, — ехидно улыбнулся Малфой. — Если ты думаешь, что они не отличат грязно… — Что тут происходит? — дабы избежать серьёзного конфликта, который мог бы превратиться в драку, перебила его Саманта, выходя из своего укрытия. — Заткнись, Малфой! — продолжал Уизли, совершенно не обратив на неё внимания. От злости и ненависти к слизеринцу, его лицо стало совсем красным. А вот Драко наоборот — побледнел, насколько позволяла его и без того белая кожа. — Немедленно прекратите это! Вы же видите, что сейчас происходит. Зачем усугублять ситуацию? — строго произнесла Фадж. — Не обращай внимания, Рон, — сказала Гермиона после нескольких секунд молчания, хватая Рона за руку, потому что тот уже шагнул к Малфою, выставив вперёд кулаки. — А где же твои родители? — воскликнул Гарри с нарастающим гневом в голосе. — Там, в масках, я прав? — Конечно, а где же ещё! — поддержал его рыжий. Голубые глаза Саманты сверкнули: — Пойдём, Драко, — сказала она с ноткой презрения в голосе. Фадж и Малфой ушли дальше в лес, а Поттер, Уизли и Грейнджер так и остались там стоять. Драко шёл с пристыженно опущенной головой, боясь нарушить молчание. До них доносились громкие взрывы, крики, плачь, но девушка ни на секунду не останавливалась, а уверенно продолжала идти, не обращая внимания на Драко, ведь в первую очередь она должна была позаботиться о своей и его безопасности, а разборки могли немного подождать. Неожиданно волшебница остановилась и оглянулась. Судя по звукам, кто-то направлялся прямо в то место, где находились они. Шаги замерли. Драко нахмурился, пытаясь рассмотреть незнакомца. В его руке была наготове волшебная палочка, но он искренне надеялся, что не будет нужды её использовать. Вдруг тишину разорвал голос и что-то огромное, зелёное, сверкающее вырвалось из темноты, пронеслось над верхушками деревьев и взлетело в небо. Это был череп, образованный чем-то наподобие изумрудных звёзд, со змеёй, высунувшейся изо рта. Лес вокруг взорвался криками ужаса. В глазах у Саманты потемнело, а голова начала кружиться. Малфой испуганно посмотрел на неё и подошёл к девушке, но она даже на него не взглянула. Гриффиндорка уже не слышала ни шума, ни Драко, который несколько раз звал её по имени. У неё подкосились ноги, и если бы не слизеринец, который вовремя среагировал и успел её поймать, то Фадж бы уже лежала на сырой и холодной земле. Драко кричал, звал на помощь, но при таком шуме это не имело смысла. Его никто не услышит. Последнее, что увидела Саманта перед тем, как потеряла сознание, были обеспокоенные серые глаза.

***

Это была небольшая и холодная комната, в которой пахло сыростью. Стены были заставлены шкафами, в которых хранились старые книги и стеклянные колбы с всевозможными зельями, присыпанные толстым слоем пыли. Над большой дубовой дверью висели картины. Но это не были те картины, которые все привыкли видеть в домах. На полотнах были изображены человеческие муки, боль, страдания… Всё это выглядело очень жутко — никто в здравом уме не стал бы хранить такие ужасные вещи в своём доме. Более того — никто нормальный не стал бы подобные моменты изображать… В помещении находилось всего три человека. — Какая же ты глупая! Глупая девчонка, — рассмеялась женщина с блестящими чёрными волосами. — Ты сама к нам пришла… А некоторые ещё называют тебя умной, — она растягивала каждое слово и явно наслаждалась этим, ведь с её лица не сходила мерзкая улыбка. — Круцио! — в волшебницу, над которой насмехалась черноволосая, полетело непростительное заклятие. Но это заклинание было не от черноволосой, а от мага, который сидел посреди комнаты на стуле с высокой спинкой, что больше напоминал королевский трон. Пара красных глаз со змеиными зрачками блеснула в свете горящего огня в камине, который был единственным источником света в этом жутком и холодном помещении. Ужасная острая боль пронзила всё тело волшебницы. Её трясло от этой невыносимой пытки, но она не издала ни звука, чтобы не доставлять ненавистным врагам дополнительного удовольствия. Её кудри сильно растрепались, а кожа стала совсем бледной. В голубых глазах, которые больше напоминали два аквамарина, была боль, была ненависть, но не было страха. Ни капли страха. Она уверенно сверлила взглядом тёмного мага, из-за чего он ещё больше злился. Да, она прекрасно понимала, в какой безвыходной ситуации она находилась, но сдаваться и молить о пощаде волшебница не собиралась. — Не надейся, что это тебе поможет, — сказал волшебник, поглаживая свою змею по голове неестественно длинными белыми пальцами. — Совсем скоро ты будешь молить о смерти, будешь умолять меня, чтобы я тебя убил. В голубоглазую волшебницу ещё несколько раз попадало непростительное, и с каждым разом боль становилась сильнее. В её глазах, которые от такого количества пыток потеряли все краски и стали тусклыми, серыми, стояли слёзы, которые было крайне тяжело сдерживать. — Говори, где они?! — закричала темноволосая. — Не торопись, Белла, — шёпотом произнёс волшебник. — У нас ещё полно времени, в отличии от нашей гостьи, — сказал он хриплым голосом, посылая новую порцию пыточного заклинания в свою «гостью». Ещё больше боли. Не успела она отдышаться, как невыносимая боль снова пронзила хрупкое тело волшебницы. Она больше не могла сдерживать крик. Хотелось только одного — чтобы эти страшные муки побыстрее закончились… — Ну же, скажи нам, где он их спрятал? Где они? — спросил он поддельно нежным голосом, но увидев, что она не собирается ничего говорить, сново произнёс заклинание, причинившее огромную боль. Маг даже встал со своего «трона», ведь его терпение подходило к концу. Он чувствовал себя очень глупо, ведь он, великий тёмный волшебник, не мог выбить признание из беззащитной волшебницы, которая не имела при себе волшебной палочки и была, без преувеличения, при смерти. Она даже больше не чувствовала адской боли. Она уже ничего не чувствовала. На неё было просто страшно смотреть. Жизнь попросту покидала её. Она увядала на глазах. Всё, что произошло дальше, было как в густом тумане. Возможно, это из-за того, что волшебница уже почти полностью лишилась зрения, а может и не только поэтому. Она даже не слышала ничего. Не слышала издевательского смеха женщины, которую маг назвал Беллой. Не слышала, как тёмный волшебник произносил пыточное так часто и так громко, что сама темноволосая колдунья слегка удивилась, ведь не каждый день она видела настолько разъярённого повелителя. Последнее, что она каким-то образом смогла увидеть, несмотря на то, что её глаза были прикрыты, был яркий луч зелёного цвета. Раздался свистящий звук, будто что-то невидимое и громадное пронеслось по воздуху. А дальше ничего, лишь кромешная тьма…