Ядом твоим

Женя — яд. В Алине от одного имени такое отравление расплывается, что ноги дрожат, дыхание перехватывает, и тошнота к горлу подкатывает. На Жене её сапоги и накидка меховая чёрная тоже её. У Алины в голове сразу мысли различные крутятся, пытаясь ответить на вопрос, зачем? Зачем меня мучаешь? Алине хочется закричать это все прямо ей в лицо или в подушку хотя бы, но она держится. Хочется освобождения. Женя — яд. Если она однажды попала в организм, её не выведешь уже никогда, а последствия до смерти замучают. Алина буквально этой ночью ядом упилась, вкусила всю его суть и проглотила с удовольствием. А только потом поняла, что уже поздно о пощаде просить. Женя — яд. Алина — мазохистка, да к тому же еще и ненормальная. Мама и фанаты мягко желают ей удачи в любви и навязчиво раз за разом спрашивают, ну когда ты уже? Алина не знает. Возможно, с её то странностью, с этим ядом внутри никакой ей любви, никаких отношений, никакого «нормального парня». Над ней уже подшучивают, что она вечно красивая и такая же вечно одинокая. Алине хочется всем вокруг в лицо ткнуть, что это ее личное дело, но с такой-то известностью «личным» остаётся дай бог цвет её трусов сегодня. А еще Алине хочется доказать, что она не неудачница и что может парня завести спокойно. Хочется уже отношений, даже без этой самой любви. Лишь бы человек хороший, по статусу подходящий, чтобы мама с фанатами не приставали. Алина впивается ногтями красными себе в ладони. Полумесяцы даруют сосредоточенность и необходимую каплю спокойствия. Эту каплю сразу же из неё одним взглядом выжигают. Алина замечает, что Женя на неё смотрит и каблуком её сапог постукивает. Моего внимания хочешь? Алину прошибает холодным потом. Она вспоминает всю прошлую ночь, почти чувствует касания и её совсем разносит. Ноги не держат, еще и туфли эти неудобные. Женины. Ей нужен якорь, чтобы совсем не потонуть в пучине яда карих глаз, в которых прям плещется вопрос, ну что ты делаешь, Загитова? Всегда Загитова, но никогда не Алина. Ей почему-то больно. Она знает, что сделала Жене ещё больнее. Алина видит Петю и тут же за него, как за спасительную соломинку цепляется на ногах негнущихся. Он всё видит, руками её дрожь чувствует, поэтому за талию подхватывает и в подтрибунку её тянет, прижимаясь к Алине поближе, чтобы со стороны выглядело, как объятия. Затаскивает Алину в гримёрку и форточку тут же открывает, чтобы она отдышалась. Сажает её прямо на подоконник. Прохлада свежего воздуха спасает, яд из тела слезами выводит, но все равно комом в горле оседает. По щекам капли яда стекают, а она даже слов подобрать не может. Петя её по спине открытой гладит и не говорит ничего, даёт выпустить пар. Алина собирается минуты за три, сконцентрировав все слезы в одном хрупком пузыре, таком, что одно лишнее слово, и её накроет. Она начинает болтать ногами в воздухе. — Достань сигареты из кармана моей куртки, — Алина рукой на куртку указывает, а сама с ногами на подоконник широкий забирается и колени одной рукой обнимает, а во вторую протянутую сигарету берёт. Петя ей поджигает. Она курит в приоткрытое окно. — Что случилось, Алин? Загитова делает затяжку. Говорить о Жене не хочется, это всё равно, что самостоятельно яду с горла выпить. Алина — мазохистка, но все внутри нее с этим званием борется. Хотя, учитывая, насколько она уже ненормальная, мазохизм — не худшее, что с ней произошло. — У меня проблема, — выдыхает тяжело. Петя кивает, мол это итак понятно, и протягивает ей шоколадку. — Держи, от панических атак шоколад немного помогает и сейчас тебе настроение поднимет. Мне Женя так говорил, а он знаток этого дела. Женя. Женя-Женя-Женя. Алина знает, что Петя говорит о Семененко, а сама вспоминает о Медведевой. Пузырь лопается и её накрывает так, что рыдания идут навзрыд. А Пете ведь еще выступать во второй разминке. Алина боится, что у них времени не хватит. Ну вот почему Алина такая? Вокруг столько прекрасных парней, а она думает о Жене-которая-не-Семененко. Лучше бы правда в него, мама бы одобрила. Двухкратный чемпион страны, будущий врач, приятнейшей души человек: мягкий, вежливый, тактильный, нежный, если коротко все при нём. Она знает, что это не было бы взаимно, но у нее хоть бы оправдание было тому, почему она одна. Петя гладит по спине мягко и молчит, не нагружает вопросами, даёт ей выплакаться. Он её понимает, он её чувствует. Фанаты Алины даже замечали «химию» между ними, которая на деле была чем-то вроде сильного взаимопонимания.

— У тебя есть девушка?

— Нет.

Вспоминает Алина. Вспоминает и мысль свою, да уже бы хоть с кем-то, даже без любви. Петя ей ровня, так что фанаты в своем большинстве не осудят. Тоже фигурист, высокий, красивый, понимающий, айтишник, что выгодно будет выглядеть в глазах мамы. А фанаты тем более поймут, ведь и раньше химию замечали. Алина биться в рыданиях перестаёт и шоколад горький, который Петя напополам сломал, берёт. Легче правда после пары кусочков становится. Семененко она мысленно благодарит за то, что он, даже не присутствуя тут, ей помогает. Об этом Жене она только хорошее всегда думает, человек он уж очень приятный. О Пете тоже думает хорошо, оценивает быстро «за» и «против», но решается довериться, когда он осторожно сигарету из её пальцев забирает, потому что тлеющий кончик опасно к пальцам её приближается. Они с Петей не лучшие друзья, но она чувствует, что ему можно довериться. — Я ненормальная, — тихо признается она, лицо ладонями закрывая, — В этом проблема. Петя не бежит ее переубеждать, только слушает. — Я целовалась с Женей, — Петя выглядит встревоженно-расстроенным на пару секунд и ей кажется, будто его зеленые глаза темнеют, но Алине ведь просто кажется? Он же не подумал про Семененко, верно? — С Медведевой. Петю это почему-то успокаивает, по нему прям видно. Алина не понимает почему, она как бы ему про гомосексуализм рассказывает, а у него на лице такое облегчение, будто он произвольную с пятиквадкой чисто откатал. Пятиквадка Пете вообще-то только предстоит. — Я не знаю, как так вышло, это просто наваждение какое-то. Просто в один момент сделала и всё, — Алина умолчала о том, сколько лет ей этого хотелось, — И потом я сбежала. Просто выбежала в носках и схватила первую попавшуюся обувь и шубу. Алина указывает на свою одежду и туфли, которые тут же откидывает подальше, потому что Женины ей натирают ужасно. По правде говоря с Алининой стороны, как дикого шопоголика, было ошибкой брать в Красноярск только одни сапоги, потому что теперь пришлось брать то, что было. А вот у Жени сапоги вторые были. И накидку Алина стащила лёгкую, так что Медведеву она не раздела, у неё был выбор, в какой одежде прийти и она пришла в Алининой. — Это было ошибкой, понимаешь? Это ведь неправильно, от меня все ждут наконец счастливых отношений с парнем, а я тут с Женей целуюсь. Я просто… Устала, понимаешь? Меня и до этого Женя напрягала, — потому что я хотела её поцеловать, мысленно — А теперь вообще не могу. Она будто издевается, пришла в моих сапогах и шубе, теперь ещё и взглядом дыру сверлит. Я сегодня итак вообще не спала, а она добить хочет. Алина тяжело вздыхает, забирает из куртки еще одну сигарету, снова поджигает. Петя морщится и подальше отсаживается. Не нравится запах, понимает Алина и утыкается поближе к форточке. — Я уже просто хочу отношений с хорошим парнем. Все равно на любовь, мне с этим тяжело. Я вообще еще никого — ни одного парня, проскакивает в голове — Не любила. Я просто хочу быть как все, с отношениями и всей этой дребеденью. Петя участливо кивает, слушает, даже понимает, кажется. Алина все думает: может реально ему отношения предложить. Просто попробовать. Главное честно. — Петь, выслушай меня пожалуйста, я понимаю, что это звучит глупо, но… Можешь помочь мне? Побудь моим парнем какое-то время. Может это притупит мою ненормальность. Мне правда очень нужно что-то такое сейчас, — Алина заканчивает речь и сразу же понимает, что это провал. Для Пети в этой игре абсурдной нет никакой выгоды. Прям совсем. — Это ведь не «излечит», Алин. Ты хочешь быть «нормальной» в глазах других, но сама ведь понимаешь, что этот цирк с фейковыми отношениями — временная мера, а потом мы разойдёмся и рано или поздно тебе понадобится очередная затычка для «нормальности». Петя звучит логично. Звучит правильно. Обходительно говорит «нет». — Мне и нужна временная мера, — Алина вдыхает сигаретный дым, — Время, чтобы раскачаться и разобраться в себе, чтобы следующие отношения уже были нормальными. С любовью. Петя устало вздыхает и смотрит сочувственно. Алина понимает, что надо отступать, а не позориться до конца. — Петь, ты извини, что предложила. Я понимаю, почему ты не согласился. Прошу тебя об одном, не рассказывай никому. — Я не сказал «нет». В глазах Алины неверие смешивается с надеждой. У неё есть шанс. В него хочется вцепиться, как в Петю совсем недавно. — Если это временная мера, которая тебе поможет, то я не против. — Почему? — вырывается у нее раньше, чем она успевает подумать и сказать спасибо, заключив эту… «сделку»? — Думаю мы в одной тарелке, так что я не против помочь. Алина понимает, что её первые отношения не должны быть такими, чувствует, что совершает огромную ошибку, заваривает такую кашу, которую потом сквозь кровь и слезы расхлёбывать придётся. Алина не против, лишь бы сейчас отвлечься от сильных чувств к Медведевой и побыть в глазах людей правильной и счастливой. Ни той, ни той она сейчас не являлась. — Тогда… — Алине хочется сказать «по рукам» и она даже протягивает ладонь для этого, но затем передумывает и выставляет мизинец, — Мы встречаемся? — Встречаемся, — Петя мизинцы переплетает и хихикает с того, как это неловко и по-детски выглядит. Алине тоже вдруг становится смешно. Закончив смеяться, Петя берёт стул, заботливо оставленный в её гримёрке и ставит напротив подоконника. — Ну что ж, рассказывай про свою Медведеву. Алина думает, что не ошиблась в выборе. Петя — лучший вариант. Алина говорит о Жене долго, пересказывает почти каждую ссору и примирение, совсем позабыв о времени. Петя о времени тоже как будто бы не беспокоится, а надо бы. Он выступает предпоследним. В один момент Алинину очередную историю прерывает жужжание Петиного телефона, оставленного экраном вверх на подоконнике рядом с ней. — Ой, Алин, это Женя. Получается, мне минут через десять выходить на разминку. Алина удивляется. Она конечно знает, что Женя — очень хороший друг, но о том, что он звонит перед прокатом своих друзей, она еще не слышала. Петя берет трубку и тут же здоровается, но из гримёрки не выходит, только слегка в угол отходит и начинает ходить туда-сюда. — Привет, Жень. Спасибо, что позвонил, я сейчас совсем с Алиной заболтался, без тебя бы вообще про выход забыл. Алина чувствует себя немного неловко, из-за того, что становится свидетелем чужого разговора. Как будто бы это личное, но с другой они ведь согласились на отношения, так что это нормально, если она услышит часть разговора? Петя наверное ей доверяет. Слова Жени ей тоже почему-то тихо-тихо доносится. — Ты же знаешь, я всегда звоню. — Знаю, — Алине кажется, что это слово отдаёт в Жениной интерпретации некой интимностью. Дальше Женя бормочет что-то неразборчивое для Алины. — Попробую лутц на разминке скорее всего, но сегодня, наверное, без лутц-ритта. Поберегу колени. Но ты знаешь, все может быть. — Удачи, давай. Отпрыгай всё нормально, болею за тебя. Жду уже совместных стартов, а то скучно без нашего соперничества. — Спасибо, Жень. Алине казалось это «Жень» таким спокойным и комфортным, даже ласковым. Сам тон Пети будто стал мягче и теперь его низкий голос звучал еще приятнее. А Женино мурлыканье все только больше дополняло разговор. Алине нравилось, как приятно сочетались их голоса. Она знала, что Петя с близкими раскрывается с другой стороны — с мягкой и чувственной, но ей все равно немного не верилось, что собранный и закрытый Петя так сильно с друзьями раскрывается. — Жаль не удалось с тобой в Красноярск. — Нам вредно вместе сюда приезжать, потом закончится одинаковыми баллами. Сиди дома. — Все равно хотелось бы вместе, но просто без старых развязок. Хоть погуляли бы. — В Питере погуляем, может как раз снег нормально выпадет. Я бы хотел встретить его с тобой, мы давно не виделись. — Встречу тебя с аэропорта тогда. — Жень, будет четыре утра вторника, а у тебя первая пара по анатомии в девять тридцать. Давай без геройств. Погеройствовать в Москве еще успеешь с твоей заявленной пятиквадкой. Ты там себя Сашей Трусовой почувствовал? — А сам-то? В голосе Жени слышится улыбка. Алина думает, ну что за человек, что улыбку свою может передать за тысячи километров, так еще и у других её вызывать способен. У Пети, например, улыбка с лица не сходит и он прощается быстрым: на разминку сейчас опоздаю. Женя желает ему удачи. Петя с друзьями — с Женей — правда другой. Такой искрящийся и счастливый, что прям приятно смотреть. Петя идёт почти вприпрыжку, Алина быстро следует за ним, потому что ей ещё блог снимать. — Петь, можешь потом ко мне как-нибудь подъехать во время или после разминки? Чтобы был намёк на симпатию между нами или вроде того. — Сразу цирк начнём, значит. Хорошо, сделаю. После разминки он к Алине подходит и быстро парой слов перекидывается для вида и идёт к раздевалкам. Она остаётся ради влогов, хотя её с Петей поговорить тянет, всю душу вывернуть. Петя — отличный слушатель и говорить с ним хочется просто без остановки. Возможно она просто дорвалась до возможности выговориться и ей уже было неважно кому.

***

В итоге Угожаев выиграл. Алина и не заметила сразу, что Петя незаметно ускользнул с поля зрения камер. Он был обнаружен Алиной в её же гримёрке, ведущим беседу с кем-то. Загитова приоткрыла дверь и заглянула в щёлку — он говорил по телефону, поджав ноги к себе и закрыв лицо руками. — Это ужасно, Жень. Десять баллов отрыва. Я в последний раз так жёстко недокручивал, когда тройные только начал учить. — Это не прям ужасно. Был хороший прокат с достойными баллами. Для первого старта в сезоне — это вообще огонь. — Ты же своими глазами эти недокруты видел. Мы когда встретимся на одном старте, ты меня размажешь по льду просто. Да ещё и «Дюны» эти наши… Я на твоём фоне совсем плох, — Петя нервно шутит, продолжая глаза закрывать. Голос немного подрагивает, кажется это слёзы к горлу подкатывают. Алине его по-человечески жаль, сама помнит, как гадостно на душе, когда свои ожидания и ожидания болельщиков не оправдываешь. Петю она понимает, но что-то не даёт ей вмешаться, успокоить, наоборот в землю впечатывает. Они встречаются… Примерно два часа, а она за это время подслушала два его личных разговора. Отличное начало, Алина на себя злится. — Ты видел меня в Магнитогорске? Вот там пиздец был, а у тебя еще все хорошо. К важным стартам соберёшься и всех порвёшь, — с жаром уверяет Женя. Алине нравится, как мягко Женя Петю от мыслей плохих уводит, там игра филигранная, подвластная только Жене, его мягкому мурлыканью и нежной поддерживающей улыбке, слышимой в каждом слове. — Меня тоже может порвёшь. Ты по крайней мере очень постарайся, — шепчет Женя так тихо, что Алина слышит всё лишь благодаря тому, что к двери прислонилась так близко, как это возможно. Нельзя. Нельзя так говорить. Алина это прекрасно понимает, чувствует, что Женя заходит в ту грань, на которую ступать неправильно, опасно, да просто запрещено. Желать сопернику победы над самим собой настолько горячим шёпотом с прослеживаемой гордой улыбкой неправильно, но Женя это делает. Почему-то Алина чувствует, что этой их «сделкой» впутывается во что-то личное для Пети с Женей, во что-то их общее «за гранью». — Ты лучший, честно. Твоему артистизму, прыжкам, вращениям можно поучиться. Даже я, когда ребёнком был, учился. А контент ты еще доработаешь. Алина покрывается смущением от головы до ног. Почему то эти слова поддержки заставляли Алину гореть от неправильности и ощущения, что это настолько личное, что ей даже думать о таком было бы неправильно. Она будто бы ворвалась в какой-то иной, их личный мир и теперь внимательно слушала каждое слово. Петя от слов Жени разгибается, за олимпийкой тянется и закутывается в неё, одним словом оживает. — Спасибо, Жень. Куда бы я без тебя? Улыбка у Пети искренняя. Алина уверена, что такую только Женя подарить способен. — В Питере я к тебе как зритель приду, буду за тебя болеть и прокаты смотреть, чтобы не расслаблялся и всё откатал чисто. Алина наконец отмирает, стучится в гримёрку громко, предупреждая, и входит, туфли у порога сбрасывая и на ботинки нормальные меняет, а затем куртку хватает и убегает из примерочной этой подальше, чтобы в Петино личное больше не лезть. Алине горько. Умеют же люди находить баланс в соперничестве и дружбе, это видимо Алина с Женей просто не умеют. Даже Саша с Аней уже везде под ручку ходят, ласково о друг друге отзываются спустя два года после разлучившей их олимпиады. Женя и Петя, как она думает, после той ситуации с баллами, наоборот нашли поддержку в друг друге и теперь сохраняли чудесные отношения. Только Алина с Женей друг другу глотки грызут, вечно друг друга недобрым словом уколоть в интервью пытаются и проклинают и за спиной, и в лицо. Их противостояние уже так накалилось, что Алина её губы сама сминала вчера, а сегодня разнашивала чужие черные каблуки. Алина, видимо, не умеет дружить, но радуется за других, что те справились. Петя выходит в коридор за водой и выглядит бережно собранным по кусочкам ловкими Жениными руками. Алина ему улыбается. Она думает, что все же дружба Пети и Жени восхитительная.