Чудовище — Красавица

      — Твою мать!       Если бы Люси с Купером не стояли сейчас посреди оживленной толпы, скопившейся у ворот, а находились бы где-нибудь в пустыне, на этот гневный возглас точно бы слетелась добрая половина тварей Пустоши. Прямо перед входом в город значилась табличка с надписью витиеватым и почему-то кроваво-красным угрожающим шрифтом «Вход гулям запрещен». Внизу виднелась крохотная приписка: «Исключения в особых случаях». Сама табличка опасно покосилась, а удерживали ее от падения чьи-то кости. Купер заявил — бутафорские, но Люси не горела желанием проверять.       — Идем в обход? — как можно аккуратнее уточнила Люси, зная, как Купера бесила неспешность во время их пути. А теперь, когда им и так пришлось изменить маршрут, чтобы не столкнуться с Когтями смерти (кем бы они ни были), Купер был на взводе сильнее обычного. От него буквально разило напряжением.       Купер лишь раздраженно мотнул головой и с досадой прищелкнул зубами:       — Нет времени: твой драгоценный папочка и так опережает нас на пару дней. Протянем еще — и будем снова собирать этот мир по кусочкам, как двести девятнадцать лет назад.       Конечно, Купер преувеличивал. Наверное.       — Может… — Люси задумчиво побарабанила пальцами по ремню рюкзака. — Тогда скажем им правду? Тут ведь написано «Исключения в особых случаях». А наш очень даже смахивает на такой, разве нет?       Купер едва не расхохотался:       — Сладкая, думаешь, хоть один человек тут поверит твоей правде? Не хочешь лучше поучиться искусной лжи, а?       Люси прикусила язык. Как-то раз она уже выступала за честность и надеялась, что хоть кто-то на поверхности еще ценит доброе слово и искреннее участие. Правда, каннибалам оказалось плевать на ее внутренние качества: куда сильнее их интересовали другие, более материальные внутренности. К счастью, напасть они не успели, но вот в Макса гнилым зубом стрельнули. Тогда правда ей ни капли не помогла. И почему-то сейчас она волнуется за участь Купера куда больше, чем за здоровье Макса.       Купера не подлечат в Убежище и не заберут в больницу, если его регенерация все-таки с чем-то не справится. На него всем будет плевать.       А что, если?..       — Скажем, что я — попавшая в беду дочь Смотрителя Хэнка Маклина, а ты — его неожиданно нашедшийся живым близкий друг и наемник, которому он приказал вернуть дочь в целости и сохранности. Считай, телохранитель. Только вот нам нужны доказательства…       Купер, хитро ухмыляясь, указал на набедренную кобуру. А Люси и не заметила, что у него стало на один револьвер больше. Так, стоп. Они же не закупались еще оружием, так откуда?       — У меня есть его пистолет и документы в сумке. Подобрал, пока твой папашка улепетывал, прихватив заодно чужую консервную банку. Среди них даже затесалась наша старая фотография с моим автографом, думаю, этого хватит для доказательства нашей «дружбы». Что? — Он совершенно невинно подмигнул Люси, пока та то открывала, то закрывала рот, задыхаясь от возмущения. Взять чужую вещь! Без разрешения! Да как он посмел! Еще и не сказал ей, гадина. Нет, ее отец, конечно, оказался полнейшим ублюдком, но все же. — Лучшая ложь всегда включает в себя крохотную капельку правды.       Тихонько побурчав для вида, Люси сдалась и пошла за Купером. Отчего-то она была уверена, что Купер скормит коменданту совершенно другую легенду, но — плевать. Зато Купер с таким уважением на нее посмотрел!