Пособие по некРомантике для начинающих

"My boy builds coffins, he makes them all day,

But it's not just for work and it isn't for play

He's made one for himself

One for me too

One of these days he'll make one for you"

Florence + The Machine

      Сознание возвращалось постепенно. Словно осторожный охотник в трясине, ставящий ногу на неверную болотную тропинку и проверяющий, провалится или нет. Шаг вперёд, два назад. Невыносимо медленно.       Первое что она ощутила, была боль. Пульсирующая, раскалывающая виски. Конечно, разве могло её ждать хоть что-то приятное? Точно не в этой жизни. Мысли путаются, спотыкаясь друг о друга, как лапы только родившегося щенка. Что произошло? И почему она валяется на земле? Другой, не менее важный вопрос – а кто она вообще?       Соображать получалось плохо, и женщина сосредоточилась на физических ощущениях. Жарко. Даже слишком. Нестерпимо болел затылок, которым она приложилась о камни. Под спиной ощущалась неровная твёрдая поверхность. Отрешённо она думает, что одежде теперь не избежать стирки – грязь и пыль весьма заметны на тёмной ткани. Проклятье, они ведь только недавно отстирывали вещи после своей прогулки по топям в Андерфелсе. Нэв долго возмущалась, ведь с белой мантии грязь уходит особенно неохотно. О, это уже что-то. Ноа слегка морщится, пытаясь восстановить цепь событий. Она помнит удар, чей-то испуганный вскрик и то, как упала. А потом была только темнота.       Да, давненько Ворон так не огребала.       Разбойница слышит встревоженные голоса рядом и пробует открыть глаза. Получается где-то попытке на третьей. Первым, что де Рива заметила, были плясавшие над ней зеленоватые искорки. Знакомые искорки… она их точно где-то видела уже. Эльфийка лениво наблюдает за чужой магией из-под полуопущенных век, не спеша вставать. Какие же всё-таки красивые огоньки. Такие появлялись в воздухе каждый раз, когда Эммрик звал душу умершего вернуться в тело.       Святые панталоны Андрасте. Ноа внутренне похолодела, пытаясь собрать ускользающие мысли в одну кучку. Магия некроманта была нежно-зелёной, а её мягкое сияние служило маяком для беспокойных духов, которые ненадолго вселял в трупы Дозорный. Но зачем он колдует над ней? Она что, умерла? Она умерла и теперь Волькарин поднимает её труп?!       Голова всё ещё немного кружилась, но де Рива игнорирует боль, резко подрываясь с места, чем пугает склонившегося над ней мага. Перед глазами плывёт, сфокусировать зрение на чём-то одном не выходит совсем. Руки дрожат, пока она лихорадочно пытается нащупать пульс у себя на шее и не чувствует биения жизни в венке под пальцами. Зато чувствует подступающую истерику. Спокойно, Ноа, спокойно. Дыши, ты ведь ещё способна на это. Что странно – разве трупам необходим кислород? Наверное, тело просто не до конца осознало свою участь. Словно по щелчку она вспоминает рассказ Эммрика о мёртвом пареньке-стражнике, что работает в архивах Некрополя. Тот тоже не сразу осознал, что помер…       Она не она даже, а просто дух, примеривший на себя её личность. Но ведь Ноа понимает это, получается сознание всё ещё при ней? Если сумасшедший признаёт, что он сумасшедший, то он и не сумасшедший вовсе, верно? Ох, голова сейчас кругом пойдёт. Может, у неё сотрясение? Это многое бы объяснило.       Голоса вокруг размывались, как и краски окружающего её мира, превращаясь в нечто невнятное. Она не осознавала, что находится в Некрополе, не чувствовала тепло чьей-то ладони, не слышала обращённых к ней тревожных вопросов. В сознании царила блаженная пустота – все мысли разбежались кто куда с воплем ужаса. Паника сдавливает горло, но это не беда, ей ведь теперь дыхание без надобности. Интересно, когда она начнёт разлагаться? Поддерживаемая магией плоть может держаться достаточно долго. Эльфийка с нехорошим любопытством представила, как сначала гниёт её кожа, а затем всё остальное, как она станет выглядеть с почерневшим мясом, свисающим лоскутами. Нет, лучше уж сразу избавиться от плоти – наблюдать, как в ней копошатся могильные черви не очень-то хочется. Как и соскребать с костей собственные мышцы, но выбор у неё не особо широкий.       Ноа вдыхает поглубже, и страх уступает место принятию. Бояться нечего, самое страшное, что могло произойти, уже случилось. Спасибо хоть, что де Рива этого не помнит.       Итак, она умерла. Карьера Ворона и не может закончиться по-другому, но всё равно было как-то обидно. Что делать дальше? После того, как они разберутся с двумя Эванурисами, конечно. Если те разберутся с ними, думать уже не придётся.       В секунды женщина тут же набрасывает план действий: очевидно, ей придётся поехать в Неварру, ведь лишь там её не пришибёт первый попавшийся отряд храмовников. Она станет всюду таскаться за Волькарином, потому что только его магия поддерживает в ней подобие жизни. И у него будет уже не один скелет-компаньон, а целых два. От живо нарисовавшейся в голове картинки её пробивает на смешок – тонкий, нервный и ломаный. И совсем слегка истеричный.       Наконец голос, мягкий и взволнованный, достигает сознания.       — Душа моя, – Эммрик обеспокоенно глядит на неё, перехватывая её ладони и сжимая в своих. — С вами всё в порядке?       Странный вопрос. Особенно адресованный тому, кто только что скоропостижно отдал концы. У неё и самой в голове крутятся вопросы не менее странные, самый важный из которых она и решает озвучить.       — Вы будете меня любить, если я стану одержимым трупом?       Эльфийка недовольно поморщилась. Формулировка подкачала, де Рива ведь уже одержимый труп. Ну да ладно, это меньшая из проблем, куда больше её тревожит другая. Пока Ноа способна говорить сама, а вот когда её голосовые связки полностью сгниют, придётся думать над альтернативой. Записки? Язык жестов? Просто издавать странные скелетные звуки как Манфред? Нет, не вариант. Всё-таки куда приятней, если её будет понимать не только один Эммрик.       Дозорный озадаченно моргает.       — Прошу прощения? Кажется, я не совсем уловил суть вопроса. И его цель.       — Просто ответьте. Пожалуйста, – она изо всех сил старалась, чтобы это не прозвучало жалко.       — Разумеется, буду, – ей кажется или ответ и правда несколько неуверенный? Что ей точно не кажется, так это то, что Эммрик смотрит на неё так, словно де Рива сказала несусветную глупость.       — Должно быть, головой она ударилась сильнее, чем мы полагали, – раздаётся откуда-то сбоку. Ноа слегка разворачивается и на это простое движение затылок в знак протеста отзывается глухой болью. Мастер Луканис поблёскивает глазами, присаживаясь рядом и протягивая ей фиал с зеленоватой жидкостью. Эльфийка непонимающе смотрит попеременно то на бутыль, то на Ворона. Покойникам вроде зелья здоровья так же необходимы, как и дыхание.       — Спасибо, не нужно.       — Позволь не согласиться. Тебе бы не помешало и это зелье, и ещё парочка. Хотя насколько мне известно, средства от бестолковости ещё не придумали. Не зря Вьяго наградил тебя твоим прозвищем.       — Луканис, – Волькарин одёргивает слегка ухмыляющегося мужчину, — проявите же понимание. Подобная травма не может пройти без последствий.       — Так а я о чём.       Покачав головой, Эммрик снова поворачивается к разбойнице.       — Думаю, необходимо внести некоторые пояснения, – морталитаси осторожно касается её висков, и боль постепенно стихает. — Почему вы считаете, что вам не нужен эликсир?       — Потому что я мертва, – спокойно сказала она. От выражения чистейшего шока на его лице тянет рассмеяться.       — Что? Нет! Вовсе нет, Создатель помилуй, с чего вы… как вы вообще пришли к подобному умозаключению?       — Ну… – де Рива на мгновенье замялась. А ведь и правда, как? Ворон никогда не была паникёром, что бежит к спасательной шлюпке при первом же крене корабля, но почему-то даже тень мысли, что она теперь ходячий труп, напрочь отбила все её способности делать связные логичные выводы. А может, это был тот дурацкий дракон. Демон. Нежить. Не важно. Тяжёлая рука всё же у гада, как ни посмотри. Проклятую тварь не зря назвали сильнейшей в своём роде.       Ноа снова дотрагивается до вены.       — Тогда почему я не чувствую пульса?       — Потому что у вас воротник? – Волькарин поднимает руку, слегка касаясь пальцами её шеи. — Довольно высокий, между прочим. Ещё и двойной.       Воротник… Она проводит ладонью, ощущая холодную гладкую кожу – не свою собственную. Идиотка. Дура. Тупица. Эльфийка морщится, прижимая ладони к вискам. Так, ещё раз. Магия некромантии зелёная, магия исцеления – тоже. А Эммрик владеет и тем, и другим.       Какой стыд. Она не должна была перепутать и даже предсмертное состояние её не оправдывает. Ноа тяжело вздыхает, глядя на второго Ворона.       — Кажется, прав был мастер Вьяго.       — Я ему передам, – Делламорте трясёт пузырьком с лечебным зельем и женщина всё же принимает из его рук злосчастный флакончик, осушая тот залпом. Лишним не будет.       — Él estaba preocupado por ti. – мужчина кивает на мага и добавляет. — Y creo que ahora le desagradarán aún más los dragones.       Ворон ушёл разведывать территорию, пока Эммрик заживлял последние из её травм. Впрочем, психике досталось куда больше, чем телу, но под внимательным взглядом некроманта де Рива полностью успокоилась и пришла в себя.       Правда, она как-то не подрассчитала, что её небольшое свидание со смертью взволновало не только её саму.       — Порою у меня создаётся впечатление, что вам нравится таким затейливым способом проверять мою выдержку на прочность, – Волькарин укоризненно качает головой, вслушиваясь в лишь ему одному понятное тихое гудение чар. — Уже в который раз вы закрываете меня собой.       — А вы в который раз спасаете меня после этого.       — И продолжу, если возникнет нужда, но желал бы, чтобы шанс для подобного выпадал мне как можно реже.       Ну что Ноа может поделать? Она даже не думала, отпихивая морталитаси от удара когтистой лапы, всё вышло на чистых рефлексах.       В последний раз поведя руками, Эммрик гасит сияние своей магии.       — Временами вы бываете абсолютно безрассудны, – его голос лишь слегка дрожит, выдавая пережитое волнение, — и не заботитесь о последствиях для себя. Отчего же вы печётесь о безопасности других, совершенно не думая о своей собственной?       Оттого, что её смерть мало кто станет оплакивать. Она давно привыкла к тому, что менее ценна, чем кто-то ещё. Специалисты по Тени и эльфийским вещицам, охотники на чудовищ в целом и драконов в частности, талантливая сыщица и разведчица Инквизиции, наделённая древней магией – её окружают люди, в своём ремесле преуспевшие, некоторые из них обладают редчайшими навыками, а Ноа кто в сущности? Простая убийца из Воронов. У них есть ещё один на замену, если вдруг что. Так мастер Луканис ещё и будущий Первый Коготь.       Некромант помогает ей подняться с земли и хоть в поддержке более нет нужды, не выпускает её руки из своей.       — Вы важнее, чем я, – вот и всё, что де Рива может ему ответить.       Он сжимает её ладонь чуть сильнее.       — Не говорите так. И умоляю, не рискуйте собой понапрасну.       — Ничего не обещаю, – женщина хмыкает, возвращая разговору лёгкий тон. — Оно само как-то выходит. У нас, героев, всегда так.       Маг лишь вздыхает в ответ, выражая полное смирение с её характером и ситуацией в целом.       — Знаете, данное событие навело меня на мысль. Есть один вопрос, который я намеревался давно вам задать, но не мог, за неимением подходящего случая. – Эммрик поводит ладонями по её плечам, стряхивая с одежды пыль. — Скажите мне, как бы вы желали быть похороненной?       Просто день странных вопросов какой-то. Впрочем, неварранцы готовятся к смерти с рождения, эта тема рано или поздно должна была всплыть.       — А зачем вы спрашиваете? – осторожно интересуется эльфийка. — Я всё понимаю, с нашей работой откинуться плёвое дело, но вроде пока умирать не собираюсь.       — О, безусловно, если судьба будет к вам благосклонна – и если вы проявите чуть больше благоразумия, – это случится ещё нескоро. Но подобным следует озаботиться уже сейчас. Так вы бы хотели, чтобы ваше тело предали огню?       — Я… не знаю даже, – она несколько нервно трёт друг о друга ладони. — Наверное, мне без разницы, я ведь уже буду мертва. Но у меня есть список самых предпочтительных смертей, если вам интересно.       Кажется, и впрямь интересно. Однако пересилив свойственное ему любопытство, Эммрик задаёт ей иной вопрос.       — Разве не желали вы быть упокоенной в соответствии с традициями вашего народа?       — Которого из? Мои родители ведь долийцы. У нас свои ритуалы, мы хороним мёртвых в земле, как и вы. Но воспитывали меня в Антиве, андрастианской стране и её вере. Определиться… несколько сложно.       — Понимаю, – кивает Волькарин. — Почему бы тогда вам не избрать нечто среднее?       — Например? Попросить сжечь моё тело и ссыпать прах в цветочный горшок? – Она усмехается, но тут же становится серьёзной. — Я правда не знаю, Эммрик.       — Если для вас так сложно решить, вы могли бы… – на миг он запинается, словно собирается предложить ей нечто непристойное. — Вы могли бы остановить свой выбор на нейтральном варианте, вверив свои останки Дозору Скорби.       Отряхивая плащ, де Рива чуть приподнимает бровь.       — Хотите заставить и мой труп тоже бродить по залам?       — Я бы ни за что на свете не стал лишать ваше тело посмертного покоя.       Было что-то в том, как Эммрик это произнёс. Что-то, из-за чего она даже слегка покраснела. Наверняка это имеет какое-то значение в Неварре, просто Ноа не в силах понять, какое же именно.       Поправляя пыльные волосы, она пытается спрятать собственное смущение за нарочито бодрым тоном.       — Сомневаюсь, что мне разрешат закопать свои кости в Некрополе. Я ведь не из Неварры.       — Если вы желаете быть погребённой в наших стенах, я найду способ.       — Вновь воспользуетесь своим служебным положением? – весело фыркает Ворон. — Как тогда, с ужином? А как же злоупотребление властью и всё такое?       Глядя на растерявшегося и будто даже немного возмущённого чародея, Ноа щурится, чуть склонив к плечу голову. Ошеломив оппонента первым ударом, нужно не медля наносить второй, это верно как для боя так и для диалога.       — Эммрик… Почему вы так хотите, чтобы я была похоронена в Некрополе?       — Я вовсе не…       — Даже не думайте отрицать.       Волькарин отводит взгляд, словно не решаясь ей что-то открыть, но затем всё же произносит:       — Согласно моей последней воле, моё тело так же будет упокоено под его сводами.       — Разве вы не собирались стать личём и жить вечно?       — Жизнь очень часто вносит свои коррективы во все наши планы. Следует быть готовым к любой её внеочередной правке.       Мужчина тихо вздыхает, словно бы набираясь решимости – и выглядит как человек, что намерен сигануть в прибрежные воды с большой высоты не зная, таятся под волнами острые скалы или глубина позволит выжить и не разбиться. Помедлив, маг вновь осторожно берёт Ноа за руку.       — Мне не ведомо, что ждёт впереди, обрету ли я бессмертие или же нет. Однако точно могу сказать вам одно: став вечным хранителем Некрополя или же уснув в его земле, я останусь подле вас. – Он, продолжая держать её ладонь одной рукой, кладёт сверху вторую. — И буду беречь ваш покой в любом из двух случаев. Если вы мне только дозволите.       — Я… была бы рада этому. С вами мне всегда спокойнее.       Она Эммрика любила, однако не могла отрицать, что проявляет некромант свою привязанность иногда довольно своеобразными способами. Если это романтика, то Ноа – Героиня Ферелдена. Впрочем, де Рива ведь тоже спасает мир от Порождений Тьмы, в каком-то смысле.       Улыбаясь чародею несмело, женщина касается его пальцев своими.       — Ma ghilana mir din'an, – просит она. Слова, почти позабытые, срываются с губ легко, будто бы по чьей-то указке.       — Ad vitam aeternam. – Торжественно, словно древнее заклинание. Первый раз, когда она услышала звучание его языка. Красиво. И вычурно. Примерно так эльфийка себе это и представляла. — Auguror nec me fallit augurium, historias tuas immortales futuras.       Было что-то в его тоне, что-то очень серьёзное. А ещё – искреннее. Эммрик словно бы обещал ей… только смысла обещания Ноа понять не могла.       Если быть честной, Ворон всегда считала, что похоронят её с ножом в боку где-то в темноте тупика какой-нибудь улочки, когда она станет слишком слабой и неповоротливой, жизнью расплатившись за невнимательность – и смирилась с этим. У неё не будет могилы, как не будет и семьи, что оплачет её кончину. Ей суждено быть забытой и брошенной. У неё живой дома не было, с чего бы этому меняться для неё мёртвой? И всё же...       Эммрик помогал другим обрести безмятежность в вечности, присматривая и нежно проводя сквозь посмертие. А теперь он предлагает сделать и для неё то же самое. Даже больше. Пристанище. Дом. Место, где она сможет остаться навсегда, где её примут, где о ней позаботятся.       И где Ноа сможет быть рядом с тем, кого любит, и после того, как жизнь – их или только её – подойдёт к своему концу.       Не разлучаться никогда. Банально, приторно, даже как-то по-детски наивно.       И всё же ей по душе эта мысль.