Пособие по некРомантике для начинающих

      "Моя дорогая". Два простых вроде слова, привычных, банальных. Как много непохожих посланий в них можно вложить одной только разницей тона.       "Моя дорогая". Неприятно, знакомо, таким обращением любили разбрасываться благородные, накидывая его на плечи своих фавориток. Оно ложилось на кожу липкой противной плёнкой. Оно сродни титулу, что дарили своим любовницам аристократы. Ноа и раньше так называли, и всегда в этом было что-то покровительственное. Что-то, из-за чего де Рива не сомневалась – она дорога только как красивое украшение. Как игрушка. Обычно от этих слов её всегда тянуло проверить, не появился ли на ней ценник.       "Моя дорогая". Словно примериваясь, решая, соответствует ли назначенная сумма товару. Высокомерное, снисходительное. Поводок, накинутый ей на шею, чтобы заявить на неё своё право. Указать, где её место.       Эммрик часто обращался к ней так – в личных беседах и при других, на привалах, даже в бою, словно боялся, что если не будет повторять это по двадцать раз на дню, то она позабудет. И "моя дорогая" срывалось с его губ так легко, непринуждённо, не акцентируя на себе внимания, словно было в порядке вещей.       "Прекрасный удар, моя дорогая!", "весьма проницательное замечание, моя дорогая", "моя дорогая, предназначение этих зелий в том, чтобы спасать людские жизни, а не наоборот".       Ноа слегка усмехается последнему воспоминанию. Их с Эммриком склянки были похожи как капли воды и "Бесшумной смерти". Она всегда помечала свои колбочки яркими этикетками, которые сразу отделяли её яды от его лечебных отваров. Однажды её отрава закончилась, варить новую не было ни ингредиентов, ни времени, и эльфийка взяла у него один бутылёк, ссыпав туда горсть сушёного волчьего корня. Их составы были так схожи. Все лекарства ядовиты, в конце концов.       Её отвлекли и она не успела налепить ярлык и на эту стекляшку. А в сражении нет времени, чтобы рассматривать цвет и прикидывать, чей это оттенок зелёного – "Поцелуя Аспида" или целебной настойки. Слишком истощённый боем для того, чтобы самому плести спасительные заклинания, Волькарин не глядя схватил первый попавшийся флакон из их сумки, когда Ноа сильно ранили. И вытащил именно этот. Досадная случайность, которая могла стоить ей жизни. Хорошо, что де Рива всегда держит под рукой не только яды, но и антидоты к ним. Да и настойчивость мастера Вьяго, что приучил свою ученицу к ежевечерней дозе разбавленной отравы, тоже внесла свой вклад.       Это не было злым умыслом. Это даже и ошибкой-то не было. Просто случайное обстоятельство. Тем не менее, данный факт не помешал некроманту попенять её за "беспечность". Когда для ведения диалога Эммрик избирал серьёзный тон, то звучал совсем как профессор на лекции – которым он и являлся, впрочем. И, слушая его голос, в котором осталась тщательно скрываемая тень дрожи от пережитого страха, отчего-то Ноа была уверена, что себя он проклинает куда сильнее и больше. Просто не вслух. Маг не отпускал её добрых полчаса, пока не убедился, что её раны полностью залечены, а от смертоносного зелья не осталось и следа.       Отравиться собственным ядом было даже забавно, но Эммрик её настроя не разделил. Когда они вернулись на Маяк, он лично разобрал все их пробирки, убрал свои в сторону, отметил её и сложил в отдельную сумку. "Я молю вас, моя дорогая, будьте же осторожнее".       "Моя дорогая". Не издёвка и не просто попытка втереться в доверие. Не снисходительная благосклонность, стоящая так близко к грани презрения.       Ноа не сомневалась, что действительно ему дорога.