Пособие по некРомантике для начинающих

"— Я даю вам шанс отыграться!

— Да, только у тебя на руках всегда пять королей, Шнобби.

Шнобби перетасовал карты.

— Забавно… — сказал он. — Короли… такое впечатление, они повсюду.

— А самое любимое их место — у тебя в рукаве."

Терри Пратчетт, "К оружию! К оружию!"

      — Смотри, всё достаточно просто. Две пары бьют одну, каре бьёт две пары. Чтобы выиграть, нужен набор с несколькими совпадающими картами. "Кинжалы" лучше сразу скидывать, а вот "рыцарей" и "песни" можно припрятать в рукаве. Ох, прости, – Ноа виновато улыбается, — я об этом не подумала.       Сидящий рядом с ней Манфред лишь ворчит.       — Мы сообразим что-нибудь, – она ободряюще касается его плеча. Кости плеча. — Может, достанем тебе длинную мантию? Хотя, наверное, это будет выглядеть уж слишком подозрительно...       На кухне было спокойно и тихо. Вечер, все сидят по комнатам – де Рива специально проверила, – а мастер ушёл. И вернётся ещё нескоро, думает Ноа, ухмыляясь и вспоминая Ворона, говорящего с тевинтерской чародейкой. Прошмыгнуть мимо них и провести с собой Манфреда труда не составило. Приятно, что она не одна растеряла всю свою бдительность из-за мага.       Откинувшись на спинку стула, женщина лениво тасует карты. Можно было спокойно посвящать своего подопечного в тайны ремесла, что приносило ей в карман монетку-другую. "Камень-ножницы-бумага" вещь замечательная, но пора переходить на что-то посерьёзней.       — В общем, вот несколько правил помимо основных. Мухлевать можно, главное, чтобы тебя на этом не поймали. Быть шулером не так страшно, как быть тупицей. Не гонись за выигрышем, всегда нужно знать, когда вовремя остановиться. Ты можешь снять последнюю рубаху с другого, но с тобой могут в любой момент сделать то же самое.       Как же всё-таки приятно иметь такого внимательного и увлечённого ученика. Манфред слушал её, не перебивая – и вовсе не оттого, что не умел говорить. Ноа всегда думалось, что ассистент Эммрика столь же вежлив, как и он сам.       За те минут пятнадцать, что они просидели на кухне, женщина поняла: ей нравилось передавать те знания, что у неё есть, другому в руки. Наверное, нечто такое чувствуют академики в университетах, когда к ним приходят искать наставления студенты. Быть полезным, быть нужным, знать о том, что твой опыт и понимание кому-то интересны – ни с чем не сравнимая радость.       Раскатывая рукава синей рубашки, чтобы те были подлиннее, Ворон продолжает:       — Внимательно следи за картами и запоминай, какие уже сбросили. Сохраняй хладнокровие и не выдавай своих эмоций... ну, с этим у тебя проблем не будет.       Издав шипение, которое она могла идентифицировать как согласное, Манфред похлопал в ладоши. Ноа кивает, вновь перемешивая карты.       — Маркировка тоже неплохой трюк для начинающего, но на краплёную колоду не стоит особо рассчитывать. Да и любой порядочный картёжник за такое череп проломит. Ох, – де Рива недовольно трясёт головой, — забудь, что я сказала. И запомни вот это: главное не тактика, не везение, не воля. Главное понимание. Разберись, как играют другие и успех тебе обеспечен.       Так, теорию она объяснила. Наверное, можно перейти к практике. Ноа быстро раздаёт карты и, немного подумав, незаметно прячет одну за манжету.       — Ну что, начнём?

***

      Довольно потянувшись, Луканис с наслаждением вдохнул чистый свежий воздух. Небольшая тренировка – вещь весьма приятная. Особенно после того, как ты год просидел в камере. Разминая плечи, он слышит слева от себя хлопок двери, шелест ткани мантии. Шаг, сопровождаемый металлическим бряцаньем. Поступь Нэв Делламорте бы ни спутал ни с чьей другой, даже если бы чародейка не носила протеза.       Поприветствовав Галлус коротким кивком, мужчина возвращается к своему занятию, кожей чувствуя на себе чужое внимание. Наблюдает. Пристально. Ворон заговаривает с ней – и собственный голос кажется вдруг незнакомым. Он не знал даже, что говорил, важным было лишь то, что она отвечала. Общаться вот так, с ней… было довольно приятно. Настолько, что он совсем потерял счёт времени. Так вот, как это чувствуется. Страдания Рук Луканис теперь понимал в полной мере.       Их разговор постепенно затих, и Делламорте перебирал в голове подходящие для беседы темы, стараясь его возобновить, чтобы не стоять в неловкой тишине.       — Нэв…       На произнесении её имени все идеи разом закончились. Быть обаятельным – не его работа. Илларио бы точно знал, что сказать, ему хорошо давался поиск красивых слов, полных лести. Луканис же привык показывать свои намеренья делом. Но раз начал, нужно закончить. Незаметно выдохнув, он обречённо продолжает:       — Хочешь кофе?       — В девять часов вечера? – приподнимает бровь чародейка.       Флирт явно не по его части. А он ещё над Рук потешался. У неё хотя бы какие-то успехи были.       Глядя на Ворона, тевинтерка поправляет шаль, улыбаясь хитро.       — Кофе не хочу, а вот от куска пирога бы не отказалась. Там ещё осталось хоть что-то от прошлого десерта?       — Нет. Но я могу приготовить новый.       Наконец нечто знакомое. Нечто, в чём он хорош так же, как и в убийствах. Кивком позвав Нэв за собой, Луканис разворачивается, направляясь к кухне. И останавливается, не дойдя до порога буквально пары шагов. Дверь была немного приоткрыта. Странно, он ведь затворял её, когда уходил…       — На Маяк ведь не может пробраться посторонний? – Уточняет Ворон у Галлус, осторожным шагом приближаясь к створкам. — Что-нибудь опасное?       — Это Тень. Будь наш случай обычным я бы сказала, что тут опасно всё и всегда, но у нас ведь есть артефакт. Скорее всего кто-то просто зашёл подсократить наши запасы съестного.       — Осторожность лишней никогда не бывает.       Крадучись, Делламорте тихо прислоняется к стене, прислушиваясь. Треск огня камина, шипение, знакомый голос другого Ворона – на этом моменте Луканис позволил себе слегка расслабиться – и шелест словно бы от… игральных карт?       Он делает чародейке знак подойти и аккуратно приоткрывает створку. Не издавая ни звука Луканис и Галлус замерли в дверях, наблюдая за тем, как обычно сдержанная разбойница яростно махала руками с зажатыми меж пальцев картами.       — Создателя ради, да кто ж так тасует! Проиграть хочешь ещё до начала раунда, что ли? Смотри как надо…       Что ж, в том, что де Рива умела играть в карты, не было ничего необычного – каждый антиванец это умел, но вот тот, к кому она обращалась…       — Нэв, – Луканис тихо зовёт детектива, не отрывая взгляда от разворачивающейся на кухне картины. — Насколько странно, что дух обучается правилам "Порочной добродетели"?       — Вообще не странно. Фред ведь огонёк любопытства, его любое знание интересует.       Делламорте смотрит на Рук, что, продолжая мешать карты, пустилась в увлечённые рассуждения, и радостно хлопающего в ладоши скелета. Оборачиваясь к чародейке, Ворон чуть усмехается.       — Как думаешь, скоро они нас заметят?

***

      Вздыхая, де Рива стучит пальцами по столешнице. Определённо, нужно научить Манфреда подтасовывать карты, это просто никуда не годится. И выкладывать их в нужный момент игры, а не тогда, когда захотелось. Второе даже важнее. Перемешивая колоду, Ноа думает, как объяснить попонятнее. И чуть не подпрыгивает на стуле, заслышав знакомый голос.       — Правду говорят, что картёжник сродни пьянице, – прислоняясь плечом к дверному косяку изрёк Делламорте. — Оба ничего не замечают за пределом карт и бутылок. Я думал, тут до утра простою. Деньги кончились, и ты заложила свою внимательность?       — Если только половину, – тихо хмыкнув, она кладёт карты на стол. — Нехорошо вот так вот подкрадываться, мастер. И подслушивать тоже.       — И это говоришь мне ты?       Закатывая глаза, эльфийка негромко хмыкает. Не так уж и часто она ловит хвосты чужих разговоров.       Ступившая на кухню следом за Вороном Нэв переводит взгляд с де Ривы на скелет.              — Ты учишь его мухлевать?       — Это "Порочная добродетель". Мухлёж тут в самих правилах прописан.       — Главное, чтобы играющие были в курсе правил.       — Я над этим как раз работаю. Сейчас так не кажется, но вот увидите, Манфред будет ловко обчищать кошельки.       — Для чего? – Делламорте подходит к столу. — Эммрик и так ему платит.       — Деньги карман не тянут. И не бывают лишними.       Вновь взяв старую потрёпанную колоду и откидываясь на спинку, женщина покачивается на стуле, держа баланс, чтобы не рухнуть назад. Она почти лениво тасует карты, поглядывая на прислонившуюся к стене возле двери тевинтерку.       — Затея у тебя интересная, но провальная. Духи вроде Фреда понимают лишь простые вещи.       — Вы так думаете, потому что не пытались учить их более сложным. А я так и быть, возьму ношу первопроходца на себя. Мастер, поучаствовать хотите?       — Я не игрок, – он отодвигает стул рядом с де Ривой, — но пару трюков показать смогу.       — Я верно понимаю, что сейчас вы станете учить Фреда правильно жульничать?       — Брось, Нэв, – отмахивается эльфийка. — Мы просто заботимся о нём. Я хочу быть убеждённой в том, что его не надуют. У антиванцев не считается зазорным дурить друзей и даже членов семьи. Вряд ли в других странах как-то иначе. Люди не отличаются честностью.       — И всё же, какова вероятность того, что кто-либо за пределами Неварры захочет сесть с ожившим скелетом за стол?       — Больше, чем ты думаешь, – Делламорте присаживается, внимательно наблюдая за действиями второго Ворона. — Публика в тавернах весьма странная.       Галлус качает головой.       — Сомневаюсь, что Эммрик это одобрит.       На мгновение пальцы Ноа, тасующие карты, сбиваются с ритма.       — Я ведь не учу Манфреда дурному. Ну какой вред может быть от ловкости рук и капельки жульничества? – она усмехается, но как-то неуверенно. — И вообще, вместо того чтобы ворчать, внесла бы лучше свой вклад в обучение новичка.       — Ты меня на это не поймаешь, я первое правило карт знаю. "Никогда не играй с антиванцем", – Нэв смерила взглядом Воронов. — Особенно с двумя.       Пожимая плечами, Ноа начинает раздавать. Втроём тоже неплохо. Манфред новичок, а вот Делламорте – противник довольно серьёзный, но де Рива проиграть не боялась. Она была хороша в подобном, от "Алмазного ромба" до "Проделок мертвеца". И конечно же, у неё есть все наборы необходимых карт для любой партии.       Сначала были только они с мастером, но затем к ним всё же присоединилась и Галлус, а следом Беллара. В четыре голоса они более-менее сумели объяснить Манфреду, когда нужно сбрасывать карты, а когда лучше не стоит. Одна игра сменила собою другую. Третья как раз была в самом разгаре, когда вдруг дверь распахивается, впуская на кухню эльфа в белой рубахе.       — Слышал, у вас тут намечается весёлый вечер?       Делламорте поднимает глаза от карт в своих руках.       — Доблестный Страж решил присоединиться?       — Только как наблюдатель. Кто-то же должен следить, чтобы не слишком нарушались правила. И держать Ассана подальше от вашей компании, а то Рук ведь и его научит.       — Может, оно и к лучшему. Хоть один достойный соперник появится, – с довольной ухмылкой мастер демонстрирует трёх "Рыцарей". — Я выиграл. Снова.       Усмехаясь, де Рива выбрасывает собственный набор.       — Готова с этим поспорить.       Четыре "Змеи" ложатся на отполированную кучей тарелок и кружек столешницу. Вряд ли у кого найдётся рука поудачней её. В первых раундах не свезло, но Ноа намерена отыграться сполна.       Глядя на выложенные карты, Беллара сверяется с собственными и вздыхает.       — Ой, опять не получилось…       Разбойница слегка касается плеча огорчённой Лютейр.       — Не расстраивайся, карта как лошадь. Когда-нибудь повезёт.       Манфред шипит, привлекая к себе внимание Ворона.       — Два "кинжала", – одобрительно улыбается ему де Рива. — Неплохо, малыш.       Склоняясь к скелету, она заговорщицки шепчет:       — Но я знаю, ты можешь лучше. Мы с тобой ещё всех обыграем. И набьём блестящими монетами каждую из твоих сумок.       Присаживаясь рядом с Белларой, Даврин хлопает себя по колену.       — Была не была. Раздавай и на меня тоже. Посмотрим, помню ли ещё правила.       Ноа исполняет просьбу с довольной усмешкой. Чем больше людей, тем веселее. И количество денег, которые можно вытянуть из чужих карманов в собственный, тоже увеличивается вместе с числом игроков.       Следующая пара часов летит совсем незаметно. На вечно светлом небе Маяка время никогда не оставляет своих следов, а в уютной темноте кухни, освещённой парой свечей да азартом в глазах и вовсе не до подсчёта секунд. Шелестят карты, блестит золото, кочующее из рук в руки, звякнули друг о друга кружки. В разношёрстной компании кто-то сидел уже вовсе без денег, а потому – сапог и прочих мелких деталей одежды. Пошёл восьмой кон "Порочной добродетели".       — Сдавай ещё.       — Ха, а я говорил, что он блефует!       — Три "песни"! Три! Ты их куда засунуть-то вообще умудрился? – Ноа недовольно вытряхивает из сапога запрятанные на крайний случай монеты и ссыпает их в требовательно протянутую ладонь без кожи и мяса. — Научила на свою голову.       — Научила ты, а страдаем теперь мы все.       — А ведь можно заработать на этом, – тянет Галлус, глядя на кучку серебряных рядом со скелетом. — Выставить его на карточном турнире, к примеру, Нити устраивают такие...       — Ни за что! – де Рива вскидывается моментально. — Манфред тебе не вьючная лошадка, на которую можно взвалить тяготы добычи денег.       — Тише, amigo, – мастер Луканис, держа в одной руке карты, вторую кладёт ей на плечо, усаживая на место. — Нэв просто сделала предложение. Никто не станет заставлять твоего протеже против воли.       Судя по тому, как предвкушающе и озорно сверкнули глаза-камни Манфреда, он был и вовсе не против.       — Когда мне было шестнадцать, – вдруг задумчиво произнёс Делламорте, — Илларио как-то учил меня играть в "Серебряную песню". Отбил мою сильверитовую девятку своей веридиумовой. Уверял, что так можно. Они ведь белые обе, хоть и масть разная.       Поигрывая картами, Даврин хмыкает, протягивая свободную руку к стакану, чьё тёмное содержимое подозрительно пахло спиртным.       — Ты сейчас обрисовал умственные способности кузена в не лучшем свете.       — Обычно он довольно сообразителен. Просто в тот раз был пьян.       Закончив ещё один кон, мастер сверяет расклад. Деньги кочевали в основном от одного Ворона к другому, и порой оседали рядом с Манфредом. Дела остальных шли куда менее гладко.       — У нас в Антиве есть поговорка, что в карты везёт тем, кому не везёт в любви.       Усмехаясь, Галлус проводит пальцами по краям своих карт.       — Поэтому ты так хорошо играешь?       — Esto cambiará pronto, – тихо фыркает Ноа, подмигивая второму Ворону и незаметно кивая на Нэв. Возможно, ей стоило бы пить и поменьше. Но пока эльфийка не видит летающих нагов в крапинку, всё нормально.       — No te regodees, – Делламорте посмеивается, — pronto tú también perderás toda tu suerte.       Садясь поровнее и принимая весьма одухотворённый вид, на очень знакомый манер он упирает одну руку в бок, а второй поводит по лицу, словно оглаживая аккуратные несуществующие усы, и Ноа чувствует, как постепенно начинают краснеть кончики ушей. Алкоголь. Это всё исключительно из-за алкоголя. Глядя на карты в своей руке, она прикидывает действия в следующем раунде. Эта насмешка обойдётся мастеру в парочку золотых.

***

      Аккуратно сложив на столе увесистую стопку пергаментов, Эммрик выходит из своей комнаты, направляясь наружу. Работа подзатянулась чуть больше, чем он рассчитывал, но наконец все реагенты подготовлены и теперь нужна только его рука. А ему самому нужен его ассистент. Волькарин намеревался показать Манфреду процесс приготовления одного зелья, научить ещё паре названий растений, но тот куда-то пропал. На галерее, привычном месте его обитания, Манфреда не оказалось.       В своих поисках некромант пошёл на громкие голоса, доносящиеся из кухни – его любопытного подопечного вполне мог привлечь к себе свет чужого веселья. Дверь была слегка приоткрыта и взору Эммрика предстаёт уже изрядно поддатая компания, которая абсолютно проигнорировала скрип и шаги на пороге, поглощённая игрой. А в кругу смеющихся картёжников обнаружилась и пропажа.       Подбадриваемый вниманием и воодушевлёнными возгласами, скелет выкидывает на стол веер карт, вызывая этим всеобщее ликование. Но из присутствующих громче всех радуется только одна. Маг переводит взгляд с Манфреда на Рук, что сидит во главе стола, с довольной ухмылкой говоря что-то скелету. Светлые волосы чуть растрепались, на лице румянец, вызванный азартом и в немалой степени – вином в её кружке, что блестело алым в свете камина. Чуть повернувшись, она ответила на шутку Даврина заливистым хохотом, и невольно Эммрик заслушался тем, как мелодично звучит её голос, рассыпая вокруг бисеринки смеха. Не переставая улыбаться, эльфийка бегло смотрит в сторону выхода – и сталкивается взглядами с ним.

***

      Наверное, никогда в жизни Ноа не трезвела так быстро. Её словно бы окатили тазом ледяной воды, и весь хмель тут же поджав хвост трусливо сбежал, оставляя её один на один с холодным и точным пониманием: она ошиблась. По-крупному. Пусть и пока ещё не совсем осознала, в чём именно.       Ощущение, что её поймали за чем-то весьма непотребным и мерзким, не желало покидать притуплённого алкоголем рассудка. Вот поэтому я и стараюсь не пить. Сложно мыслить трезво, когда в тебя влито содержимое трёх бутылок вина.       Завидев Волькарина на пороге, она и Беллара тут же попрятали карты за спины, словно провинившиеся школяры, застуканные строгим наставником. Обернувшийся через плечо Даврин в своей реакции был более сдержан – может оттого, что пил куда меньше.       — Эммрик! Желаете присоединиться?       Некромант заходит на кухню, осторожно притворяя за собой дверь.       — Боюсь, вынужден ответить отказом. – Заприметив то, что с его приходом игра тут же угасла, он добавляет. — Пожалуйста, продолжайте. У меня вовсе не было намерений прерывать ваше веселье.       — Мы всё равно уже заканчивали, – Ноа бросает на другого Ворона отчаянный взгляд, сама не зная, о чём конкретно просит. Мастеру Луканису хватило одного вида её лица, чтобы поднять на ноги всех непререкаемым тоном.       — Пора расходиться.       Стол опустел, Нэв повела спотыкающуюся Беллару до комнаты, Даврин покинул кухню сразу же за ними. Эммрик проводил до дверей Манфреда, но сам не ушёл. Проходя мимо эльфийки, Делламорте тихо шепнул ей:       — Estás seguro de que no necesitas ayuda?       — Seguro. Tengo que resolver esto yo mismo.       Её просчёт, её ошибка. Ей и исправлять ситуацию. Почти незаметно кивнув, мастер тоже уходит. Хлопнула в последний раз дверь и они с Эммриком остались совершенно одни. Отчего-то было ужасно стыдно. Настолько, что де Рива не могла решиться даже взгляда поднять.       — Рук.       Мягко, спокойно. Как и обычно, будто ничего не случилось.       — Да?       — Скажите мне, для какой цели вы наставляли Манфреда в карточном ремесле?       Не злится. Конечно же Эммрик не злится. Расстроен, разочарован, но не зол. Разозлить его трудно, хоть и возможно. Но пусть лучше бы он кричал на неё, чем был так осуждающе-невозмутим.       — Я просто... вы ведь учите его разным вещам, вот я и...       Осмысленные логичные предложения для неё сейчас – что дикая чаща, по которой Ноа брела, спотыкаясь на корнях слов и сбивчиво пытаясь себя оправдать. Ноги путались одна в другой, и хотелось просто сесть и не двигаться с места. И плевать, сожрут её в этой чаще местные хищники или нет.       — Вы решили научить его чему-то сами, верно? – Дождавшись её слегка заторможенного кивка, некромант продолжает. — Нет ничего дурного в желании подарить свои знания другому. Однако есть некоторые вещи, что вы должны знать об огоньках любопытства. Они просты, бесхитростны по природе и обладают сознанием достаточно зависимым, чтобы подчинить его чужой воле, оттого крайне легко поддаются влиянию. Духи как чистый лист пергамента, на котором смертные рисуют красками своих эмоций.       И сильно повезёт, если тона будут светлыми. А Манфред ведь – дух, который не понимает правил их мира, наивный маленький огонёк, нуждающийся в опеке и заботливой руке, что направила бы его в нужную сторону. Это было всё равно что пристрастить к азартным играм ребёнка.       Ноа виновато опускает голову.       — Я… не подумала.       Разговоры с Эммриком всегда немного напоминали ей игру в "Порочную добродетель". И сейчас она блефовала. Конечно, подумала. Просто не о том. Эльфийка всего лишь хотела показать Манфреду что-то весёлое, что нравилось ей самой, чтобы и ему было весело. Хотела как лучше, а вышло... как выходит всегда.       Она вор. Она убийца и лгунья. И не способна дать ничего стоящего. Мухлевать и жулить – вот и всё, чему Ворон способна научить. Ну, и ещё как можно прикончить человека шестью разными способами при помощи лишь одной чайной ложки.       Остатки алкоголя в крови коварно вгоняли её в такую тоску, что хотелось выть. В последнее время де Рива совершает одну ошибку за другой и конца этому строю промахов не видать. Несколько нервно поправив волосы, что, словно отражая внутреннее состояние своей хозяйки, встрепались и лезли в глаза, Ноа сама не заметив начала мерить беспокойными шагами кухню.       — Простите. Я не хотела вас разозлить. Или расстроить.       — Я вовсе не…       — Или навредить Манфреду, правда. Мне не стоило лезть к нему со своими глупыми идеями.       — Рук, послушайте…       — Такого больше не повторится, – делая глубокий вдох, Ноа останавливается и смотрит некроманту в глаза. — Обещаю.       Выдержав пару секунд её взгляда, Эммрик вздыхает будто бы с лёгкой досадой, словно уже раз в двадцатый пытается объяснить нечто весьма простое недалёкому ученику.       — Не откажите мне в ответе на вопрос, Рук, будьте добры. Вы принудили Манфреда? Может, силой затащили его сюда и заставили взять в руки карты?       — Конечно же нет, – возмущённо вскидывает она голову.       — Значит, он выбрал учиться у вас по собственной воле, из желания узнать нечто новое. Чаще всего огоньки действуют по чьему-то приказу, оттого я был удивлён таким открытым проявлением самостоятельности. Удивлён – не разгневан.       Беря со стола колоду, некромант перебирает яркие рубашки карт пальцами.       — Ваш поступок не нанёс вреда. Я верю, что вы не желали зла Манфреду и действовали из лучших побуждений. И ничуть не сержусь.       Осторожно поднимая глаза на мага, и не найдя в его лице даже намёка на недовольство, Ноа позволяет себе выдохнуть.       — Хорошо.       От облегчения хотелось рассмеяться, а от глупости, как ситуации, так и собственной – плакать. Накрутила себя как длиннющую макаронину на вилку и главное из-за чего? Ворон не должен спешить с выводами, пока не соберёт больше информации, а де Рива кинулась с места в карьер. И не в первый раз уже. Опускаясь на стул и кусая губы, она замолкает. Что ещё можно сказать? По счастью, эту проблему решили за неё.       — Знаете, – задумчиво произносит Эммрик, — в мою бытность студентом азартные игры не прошли мимо меня.       Разбойница недоверчиво фыркает. Ладно Вороны, но подобного рода развлечения у чопорных-то Дозорных? Хотя, если подумать, то оно, наверное, даже логично: запрещённое манит вдвое сильнее.       Мужчина в ответ на её подозрительность качает головой.       — Я вполне понимаю ваш скепсис, но уверяю, карты и кости были частыми гостями в ученических комнатах. Играли на деньги, если не было денег, то на интерес.       — На раздевание тоже?        Алкоголь придаёт смелости, но лишает мозгов взамен. И заодно любого чувства границ и меры. Кажется, она всё ещё недостаточно трезвая, иначе бы никогда такого не ляпнула. Но Волькарина это будто бы веселит.       — Иногда. В сочетании с игрой на желания получался весьма... любопытный результат.       — Хотелось бы мне на этот результат посмотреть. Не откажете даме в просьбе?       А ей даже за себя почти и не стыдно. Ноа всегда и во всём идёт до конца, и дорожка позора исключением тоже не станет.       Некромант слегка приподнимает брови, а затем вдруг коротко тихо посмеивается. Словно заворожённая де Рива наблюдала за тем, как он прикрывает глаза на миг, как веселье чертит у него на лице свои тонкие линии. Эммрик улыбается часто, но редко смеётся. А жаль.       — Как я могу? Это было бы крайне бестактно с моей стороны. Однако считаю необходимым предупредить, что, к сожалению, я не особенно в карточных играх хорош. А зная вашу натуру, лёгкая победа вас едва ли заинтересует, посему...       Подходя ближе, он протягивает ей колоду.       — Не возьмёте себе второго ученика? Дабы немного уравнять шансы.       Решил ей подыграть. И довольно изящно. А ещё говорит, что плох в этом. Ухмыляясь, Ноа принимает из его рук карты.       — Почему бы и нет.       Неотрывно следя за её пальцами, Эммрик опускается на стул рядом с ней. Но столь пристальное внимание бывалому игроку не помеха. Начиная раздачу, де Рива беззвучно хмыкает, незаметно пряча одну карту в рукав. Ворон никогда не играет честно, да и в конце концов, её прозвище означает не только "ладья", но и "шулер".       — Смотрите, всё достаточно просто…