Пособие по некРомантике для начинающих

"Я — голубая трава, что поёт

даже во сне,

Что крушит железо в горсти,

Ведь голубая трава вечно ждёт,

иди же ко мне,

Сопротивленье, мой друг, бесполезно,

Поверь, бесполезно — прости..."

Мельница

      Клубящийся пар, оставляющий на лице водяной след. Тёмная кожа фартука слегка скрипит, отливают сталью инструменты, разложенные на столе. Блеск стекла – хрупкие колбы ловят солнечный свет. Два алхимика, склонившись над котлом, негромко переговариваются. Ворон помешивает варево, отсчитывая минуты. Её руку мягко направляют пальцы морталитаси, его голос ведёт сквозь строчки рецептов. В прошлый раз Ноа раскрывала ему секрет приготовления своих зелий, в этот Эммрик делает то же самое для неё. Она создаёт свои отвары чтобы лишать жизни, он – чтобы эту жизнь удержать. Обменяться знаниями всегда полезно.       От неё пахнет горечью смерти и лесных трав. Свежестью ветра, танцующего среди крон, чем-то неуловимым. Выпускать её ладонь Эммрику не хочется совсем.       Заходя к нему, Ноа безмолвно зовёт мага, тряся пустой сумкой – и Волькарин, подхватывая посох и собственную котомку, тут же идёт за ней. Небольшая вылазка за ингредиентами для их зелий. Это стало уже привычным.       Серые коридоры, серые ступеньки двух лестниц, жемчужная поверхность элувиана, а за ней бирюза, зелень и золото. Тёмный болотный, словно видения самой Тени, багрянец, рассыпанный по кустам, яркие искорки цветов на лугу, охра солнечных лучей, красящая листву вековых дубов.       В лесу древнего Арлатана живёт множество самых разных растений, от целебных до ядовитых. В лесу Арлатана спокойно и тихо, почти как в Некрополе. Только там тишина неподвижна, пропитана пылью и ветхой магией. Тишина здесь – живая. Клич дальних птиц, вкрадчивый шёпот крон, стрёкот насекомых, прячущихся где-то посреди травяного моря. Мягкая волна щекочет пальцы, струны горечавки греют ладони.       Волькарин аккуратно подрезает стебли тысячелистника не так далеко от эльфийки, изредка поглядывая на её сосредоточенное лицо. Де Рива сидит среди слегка примятых травинок, внимательно перебирает лепестки, ища нужные. Есть в этой картине нечто... завораживающее. Мирное.       Прекрасное.       Она не смотрится чужеродно среди светлых тонов, Ворон ведь всё же птица, а птицы — созданья природы. Клёны и вязы склоняют к ней ветви-руки, гладят плечи, игриво цепляют завитки коротких волос. Это место было домом её народа, и чаща приветствует долго плутавшее по чужим землям дитя, наконец-то вернувшееся на родину.       Закончив, Ноа прячет нож в сумку, и тот блестит светлым серебром среди пальцев, затянутых в тёмную кожу перчатки. Она поднимается с земли, грациозно и медленно, будто распрямляющиеся ветви деревьев, стремящиеся к солнцу. Только вот солнце – она сама.       В её изящных руках лежат хрусткие стебли. Золото пижмы, смертельная белизна дурмана, алые веточки бересклета. И волосы её словно тонкая сеть сухих светлых колосьев.       Ноа де Рива напоминает ему ростки белолистника с нежными побегами, чья зелень отдаёт в синеву, что согласна даться лишь в руки опытнейшим из алхимиков. Голубая трава – опасная, дикая, её листья жгут кожу, а сок отравляет, пуская смерть гулять по крови. Голубая трава, что растёт только в самых дальних местах, где нога человека не топчет ковыль, лишь звериные лапы мягко ступают по лесному ковру.       Голубая трава ядовита. А ядовитые цветы, как известно, очень красивы.       Они возвращаются, неспешно идя по тропинке в молчании. Журчит мелодично ручей, и никто не тревожит их путь в этот раз. Эммрик подаёт Ноа руку, помогая взобраться на валун. Эльфийка благодарно принимает его ладонь, и маг почти невесомо сжимает чужие длинные пальцы. Она поправляет непослушную светлую прядь, улыбается ему, и улыбка её на миг затмевает собой лесное тёплое солнце.       И Эммрик чувствует, как прорастает сквозь его сердце голубая трава.