Краски исцеления

Вместо сердца холодное море

Не влюбляйся, ты точно утонешь

Рефери даёт сигнал об окончании боя. Зал наполняется радостными криками, шуршанием денежных купюр, поздравлениями, тяжёлыми вздохами тех, кто сегодня ничего не выиграл. Кто-то выкрикивает прозвище бойца, но тот не реагирует — для него это не имеет значения. Так же как и злые, полные ненависти взгляды со стороны команды соперника. Ноющая боль возле левой брови отдаёт прямо в висок, а стекающая вдоль скулы и капающая на ключицы теплая струйка крови заставляет задуматься о том, что завтра там будет синяк. Чонгук не думает об очередной победе, когда судья поднимает его руку и произносит сопутствующую речь, не думает о том, что наверняка снова заработал большое количество денег и ненужной славы. Сейчас ему поскорее хочется смыть с себя кровь и пот, что липким слоем осели на его теле, заставляя чувствовать себя максимально некомфортно. Этот бой, как и все предыдущие, был не особо затяжной. Соперником Чонгука в этот раз стал японец, в такой же весовой категории как и сам Чон. Перед началом Горо, так звали бойца или это его псевдоним, Чонгук так и не понял, да и собственно ему было плевать, вел себя не хуже обезьяны: бил себя в грудь, что-то выкрикивал Чону о том, что от последнего места живого не останется, и что он будет тем, кто поставит его на место. Итог — Чонгук вырубил Горо хай-киком, от которого тот упал без сознания, успев лишь оставить на теле Чонгука небольшой след в виде рассечения брови. Чон никогда не подставляет свое лицо, поэтому большинство его поединков оканчиваются тем, что именно противник лежит на октагоне с разбитым фейсом, переломами, в то время как у Чона ни царапины. Сегодня же соперник оказался более активным и сумел нанести прямой удар в бровь, от чего та мгновенно рассеклась. — Чонгук, — голос тренера заставляет парня прийти в себя и оставить свои наседающие мысли где-то в глубине, под корками мозга, — Как ты? — Я в порядке, — хрипловатым голосом произносит Чонгук, попутно открывая протянутую ему бутылку воды и делая несколько жадных глотков, что обжигают горло из-за сбивчивости собственного дыхания. Но действительно ли в порядке? Может в физическом плане — да, но вот в моральном?.. — Где Хосок? — Наверху, — взгляд тренера устремляется вверх, к панорамным окнам, где находится кабинет главы клуба, — Как и всегда, выслушивает очередные поздравления. Скоро тебя позовут, так что сходи в душ и освежись. — Хорошо, — Чон ставит бутылку на какой-то рядом стоящий стул, берет свою сумку с вещами и собирается пойти в долгожданную и такую необходимую сейчас душевую кабину. Тренер по-отечески хлопает по плечу Чонгука, провожая его взглядом, а сам направляется на второй этаж, ему тоже придется присоединиться к делегации, состоящей из чиновников, бизнесменов и других важных шишек, личностью которых тренер Донхён не интересуется. Собственно и зачем? Ему вся эта муть с прогнозами и ставками не интересна, этим занимается лишь Хосок. Сам Донхён тренирует бойцов, полностью отдавая свое время на парней до последней минуты, от рассвета и до заката солнца, создавая в них в первую очередь личностей, а потом уже бойцов боев без правил. Он уважает парней, а те, в свою очередь, его. Для Чонгука же он является кем-то большим, чем просто тренером. Тёплые капли воды неторопливо стекают по чёрным, слегка отросшим волосам молодого человека, оседая на его пухлых губах. В уголке рта поблёскивает металлическое кольцо, и Чонгук по привычке проводит по нему языком, ощущая его изнутри. Капли касаются его вздымающейся груди, плавно переходя на кубики пресса, отчётливо выделяющиеся благодаря постоянным тренировкам. Они задевают накачанные руки, одну из которых украшает рукав из татуировок, нанесённых в честь совершеннолетия Чонгука. Зачем он это сделал? Да просто захотел. Ему хотелось почувствовать, каково это, когда под твою кожу проникает маленькая игла и выпускает внутрь цветные чернила, заполняющие пространство вокруг. Он хотел понять, возникнут ли какие-то чувства? Боль, страх, дискомфорт? Что-то же должно быть… Но, ничего, он просто отсидел долгий сеанс, потратил большую сумму денег и часть свободного времени, оставаясь благодарным хотя бы за то, что результат ему понравился. Душ действительно помогает, смывает то напряжение, осевшее где-то глубоко внутри, избавляет, хоть и ненадолго, от навязчивых мыслей: «А стоит ли так жить?», «Стоит ли продолжать все это?», «Почему именно ему судьба предоставила такую жизнь?» Опять придется пить таблетки... — Чёрт… — боец потирает виски, чуть задевает бровь и чувствует отрезвляющую боль, которая вырывает его из ежедневных раздумий. Чонгук, окончательно придя в себя и смыв с тела остатки пены от геля с приятным ароматом, который он купил даже не глядя, просто потому что флакон был черного цвета, как и его жизнь, переодевается в свою обыденную одежду: черное худи с капюшоном и белыми полосками на руках, и такие же черные шорты, идущие в комплекте и обладающие точно такими же орнаментами, как и верх. На ногах обычные чёрно-белые кроссовки. Как же все-таки много черноты в его жизни, такой привычной… Парень берет свою спортивную сумку и покидает душевую, направляясь к Хосоку. — Поздравляю с очередной победой, Хиро, — мужчина в синем классическом костюме, чье имя Чонгук так и не запомнил, да, собственно, и не пытался, протягивает парню свою руку, на запястье которой виднеются дорогие часы одной очень известной марки, купленные явно не на белые зарплаты говорящего. Чон жмет ее, с каменным лицом смотря мужчине в глаза, в которых словно на суфлере виднеется бегущая строка текста: «Спасибо за то, что сегодня в моем кармане оказалась круглая сумма денег». Так происходит со всеми оставшимися людьми, которые наблюдали за боем, сидя в VIP-зоне и потягивая дорогой виски, на который Хосок денег не жалеет; людьми, если их можно так назвать, чьи карманы набились деньгами, а лицемерные улыбки и лживые «добрые» взгляды, которые сейчас вызывают у Чонгука мнимое чувство тошноты, так и остаются на ехидных лицах. Ему не противно драться, не противно участвовать в боях, ведь он занимается этим, потому что так надо, потому что надо было жить, точнее выжить. Чонгук ненавидит тех, кто приходит и ставит на него огромные бабки, заработные грязным и нечестным путем. Сидят там, наверху, смотря с восторгом на то, как Чон свою победу зубами выгрызает, как жизнь свою никчёмную проживает и там на ринге самого себя оставляет, без чувств, без эмоций, как кусок мяса, выброшенный на улицу. Авось кто съест. Свои выигрыши он почти не тратит, деньги потихоньку откладываются, капая на личный счёт в сеульском банке, жилье подарил Хосок, как и машину, а Чон и не отказывался, просто принял это как данное. — Думаю, нашему бойцу нужно отдохнуть, поэтому не будем его задерживать, — Хосок, видя напряжение племянника и зная то, что Чонгуку совершенно не нравится здесь находиться, как обычно берет ситуацию в свои руки и обращается к своим гостям, те согласно кивают, и, ещё раз поздравив парня, прощаются с ним, — Я позвоню, — ровный голос касается ушей Хиро, проникая внутрь и оседая где-то рядом с границами сознания. Боец коротко кивает. Чонгук спускается вниз, перед этим попрощавшись с тренером и напоследок слушая его небольшие наставления и рекомендации по восстановлению, решает поехать домой, но перед этим заскочить в какой-нибудь магазинчик, чтобы купить заживляющую мазь. Та, как назло, закончилась, а ждать своего врача, который обычно обрабатывает ушибы или небольшие раны, ему совершенно не хотелось. Справится сам, как и всегда. Он покидает клуб и садится в свою черную Porsche, закидывая сумку на соседнее пассажирское. Кожаное сиденье приятно скрипит под весом парня, пока он включает ненавязчивую песню первого попавшегося исполнителя, лишь бы снова не уйти в раздумья. Огни ночного города и неоновые вывески отражаются на глянцевой поверхности автомобиля, создавая на нем полотно из ярких размашистых мазков красок и в таких же черных, притягивающих к себе глазах, словно бездна, затягивающая куда-то вглубь, если долго смотреть, на дно души, туда, где совершенно нет ни единого источника света, и вряд-ли он когда-то появится. Все светлое давно закопано в том далеком дне из прошлого, спрятано, и наружу вырваться не хочет, даже не пытается. Боец останавливает машину возле непримечательного магазина с неоновой вывеской, который находится по пути к его жилому комплексу, и в который он ни разу не заходил, кладет свою банковскую карту в карман шорт и покидает авто. Легкий прохладный ночной ветер касается смоляных волос парня, немного растрепав их и придавая им взлохмаченность. Он прокрадывается под одежду бойца, заставляя кожу покрыться мелкими мурашками. Парень заходит внутрь и сразу направляется к отделу с медикаментами. И пусть ассортимент здесь не так разнообразен, как в любой аптеке, но для первой помощи есть все необходимое, в том числе и заживляющие мази, выбор которых был более обширен, чем ожидал Чонгук, растерянно стоящий перед полками магазина. Название той, что была у него дома, он не помнил. Боец стал вчитываться в упаковки, пытаясь понять, что ему нужно. — Возьмите ту, что в красной упаковке, она предназначена для заживления открытых ран и препятствует образованию синяков, — приятный голос с низким тембром доносится где-то справа от уха Чонгука. Боец поворачивает голову и видит перед собой парня немного ниже, чем он сам, с белоснежными волосами, что так контрастно выделяются на фоне темных волос Чона, и с янтарными глазами, на которые Чонгук первым делом обратил внимание и только после заметил, что чуть смуглую кожу незнакомца покрывают маленькие веснушки, рассыпаясь вокруг глаз, на щеках и особенно много на носу. — Я вижу у вас рассечение на брови, поэтому эта мазь вам подойдёт, — парень неловко улыбается, — Простите, если помешал вам. — Все в порядке, — наконец-то отрывается от рассматривания стоящего напротив, — У вас такие познания о мазях, приходилось пользоваться? — не понимает, почему задал вопрос. Слова будто рекой вытекли из его рта. — Да, — парень переминается с ноги на ногу, руки заводит за спину, — А если заклеите ещё и пластырем, — направляет взгляд на упаковку, висящую чуть выше полки с мазями, — То заживление пройдет быстрее, никакая грязь не попадёт в ранку. — Хорошо, — Чонгук улыбается, кажется, впервые? Почему слова этого парня вызвали улыбку на лице, на котором какое-либо проявление эмоций под запретом? — Я возьму эти пластыри и последую вашему совету, — вот так просто согласился? Обычно немногословный Чонгук, у которого из-за малейшего вмешательства в его личную жизнь и в его проблемы, не касающиеся никого, кроме него самого, появляется раздражение и ненависть, просто взял и послушал совет незнакомца. Абсурд. — Тогда пройдите на кассу, вас рассчитают, — блондин мягко улыбается, на его носу виднеется маленькая родника, у самого края, за которую теперь ухватился взгляд Чонгука. А парень тем временем отвлекается на подошедшего к нему с просьбой помочь покупателя и уходит, оставляя за собой ненавязчивый аромат свежести. На мгновение Чон остановился, чтобы вдохнуть легкими нежные нотки, показавшиеся ему удивительно приятными и расслабляющими. Затем он направился к кассе, обдумывая недавний разговор и пытаясь понять, почему ему так хочется улыбнуться. — Вам пакетик надо? — бойца из раздумий вырывает ещё один незнакомый голос, уже не настолько приятный, скорее наоборот. Чонгук поднимает голову и встречается глазами с парнем примерно одного возраста с ним, на лице которого отражается явное недовольство. — Нет, спасибо. — Карта или наличные? — молодой кассир явно чем-то раздражен, как-то агрессивно жует жвачку и смотрит прямо на Чона своими черными глазами, которые виднеются из-под желтых стекол очков с прозрачной оправой. На голове у него повязка горчичного оттенка, прикрывающая лоб, на который спадает каштанового цвета чёлка. В ушах несколько колец, а шею украшает чокер из разноцветного бисера. Вид этого парня привел бойца, мягко говоря, в шок. «Что за попугай?» — первая мысль, возникающая в голове Чона. Бойцу явно не по душе все эти пестрые оттенки цветов, так как сам он привык одеваться однотонно и невычурно, чтобы его не замечали. Будто его на самом деле не существует. — Карта. — Пожалуйста, оплачивайте, — Чон прикладывает свою черную карту к небольшому экрану терминала, слышится звук обозначающий успешную оплату товаров, — Всего доброго, — прозвучало как-то наигранно, будто он вообще больше не хочет видеть Чонгука в этом магазинчике, и что же сделал ему поздний посетитель, непонятно. Просто какой-то обиженный на жизнь чувак, такой же как и сам Чонгук. Парень кладет мазь и пластыри в карман шорт, оглядывает зал магазина напоследок, надеясь увидеть недавно встреченного им блондина, но попытка не увенчалась успехом, и Чонгук выходит на улицу, садясь в свой автомобиль и отправляясь домой. — Что за ходячая депрессия? — обращается к блондину стоящий на кассе парень, осматривая вышедшего из помещения на улицу Чонгука презрительным взглядом. — Юнги, — произносит второй, — Не говори так, может у него случилось что-то плохое, видел какое рассечение у него на брови? — Тэ, не будь таким наивным, наверняка он подрался из-за какой-нибудь девки, вот теперь и ходит тут, нагоняет плохую ауру, — парень недовольно цокает, демонстративно жуя резинку, и надувает большой пузырь, который лопается и остаётся пленкой на подбородке Юнги. Тэхен звонко смеётся, хлопает брата по плечу и отправляется обратно в зал, чтобы закончить выкладку товара. Он невольно вспоминает лицо того парня, такое маленькое и аккуратное. Блондин даже успел заметить небольшой шрам на щеке, и маленькую родинку под губой. Тэхен ловит себя на мысли, что рассматривал его? Уголки губ медленно поползли вверх, а щеки слегла зарделись, не мешая парню продолжать выставлять жестяные баночки с содовой в холодильник с диким желанием поскорее закончить работу и отправиться домой, все ещё держа образ незнакомца где-то рядом, чтобы не забыть…

🎨

Утро наступает с предательской быстротой. По возвращении домой Чон сбросил с себя одежду и погрузился в сон. Он был настолько измотан, что мгновенно отключился. Одним из многочисленных преимуществ усердных тренировок и поединков было то, что после них у него оставались силы только на то, чтобы добраться до дома и лечь в постель. Это избавляло его от необходимости предаваться тягостным размышлениям, что не могло не радовать. Белая штора колышется от ветра, проникающего через большое приоткрытое пластиковое окно. Кажется оно никогда не закрывается, ибо Чонгук любит лёгкую прохладу с утра, когда воздух ещё не успел нагреться из-за высоких температур. Солнце уже начинает подниматься выше, постепенно пробивая свои яркие лучи сквозь небольшую щель между плотными серыми портьерами. На телефоне, который лежит возле подушки, срабатывает будильник, и Чонгук, еле собирая силы на поднятие собственных век, выключает его. Тело в местах ушибов немного побаливает, а рассечение на брови неприятно стянуло корочкой. Парень поднялся с кровати, по привычке потянулся, разработав мышцы, и направился в душ. Кафельный пол с подогревом приятно согревал ступни (спасибо дяде, что так постарался с выбором жилья для младшего), а прохладные капли воды окончательно привели Чона в чувства, снимая сонливость. Разобравшись с необходимыми утренними процедурами, парень обработал рану мазью, которую ему посоветовал тот блондин, заклеил её пластырем и отправился на кухню, чтобы сделать себе протеиновый коктейль. Немного густая банановая на вкус жидкость, была идеальным дополнением к привычной рутине спортсмена. Сегодня он едет в университет. Ещё одно занятие в его жизни, помимо тренировок и боев. Хосок настоял на том, чтобы младший получил высшее образование, чтобы, как и все нормальные люди, если Чонгук, конечно, захочет, нашёл себе в будущем хорошую работу. Хоть в деньгах сейчас они и не нуждаются, подушка безопасности в виде диплома никогда не помешает. А Чон и не противился. Согласился поступить на профессию, которая больше всего подходит ему, поэтому три года назад подал документы на факультет физкультуры и спорта в сеульский национальный университет. И без проблем сдал вступительные: физическая подготовка на тот момент была у парня на высшем уровне, а теоретические знания практически дышали в затылок первым. Чонгук достаточно хорошо учился в школе, поэтому теория не вызывала никакого труда. Сейчас он был уже на последнем курсе, успев заработать хорошую репутацию среди других студентов и в особенности среди преподавателей. Те считали его очень способным и умным студентом. Девчонки вешались на парня, словно коалы на эвкалипт, постоянно оказывая внимание и в большинстве случаев получая отказ, а тем, кому все же посчастливилось побывать с Чонгуком, он больше никогда не писал и не звонил. Девушки просто не интересовали его, как и отношения в принципе. Парни же с опаской смотрели вслед, потому что знали, что Хиро — это машина для убийств, а перейти ему дорогу, значит добровольно лишиться жизни. О его прозвище и о том, что Гук является бойцом ММА, определенный круг людей (не все, а лишь те, кому было дело до накачанного красавчика, обучающегося на физкультурном) узнал почти сразу. Кто-то конкретно следил за его боями, кто-то услышал от знакомых, и так понеслось… Сарафанное радио, никак иначе. Но никто так и не понял, почему все зовут его Хиро, а спросить не решились, мало ли. Единственным, кто не боялся Чона, и вел себя с ним непринужденно и открыто — был его друг Пак Чимин, тоже обучающийся на физкультурном, хотя по его худощавому телу сложно было сказать, что ему нравится спорт. Ещё на первом курсе Чимин хотел подкатить к Чону, потому что был геем, а Чонгук ему очень понравился. Если быть точным, его накачанное тело. Правда, боец отшил его, ссылаясь на то, что Пак его не интересует, а после между ними каким-то невероятным образом завязалась дружба. Самая обычная, без вычурности, такая, с которой Чонгуку было просто… нормально? Может так случилось из-за того, что Чимин был достаточно безобидным и несложным в общении, или потому что Чонгук из-за своей особенности был безэмоциональный. Закончив с коктейлем и собравшись, Чон взял свой рюкзак с уже приготовленными тетрадями, а также предусмотрительно положил туда воду, бумажник, наушники и повербанк для телефона. Выбрав сегодня лестницу вместо лифта, дабы окончательно размять мышцы после сна, он спустился на парковку и завел свою Porsche, наконец отправляясь на учёбу. После нескольких часов лекций и практических занятий, с перерывом на обед, во время которого Чонгук выслушал очередную историю про любовника Чимина, время пролетело незаметно. Парни вместе вышли из главного корпуса университета и направились к стоянке автомобилей. — Идёшь сегодня на тренировку? — звонкий голос Пака доносится до ушей Чона. — Нет, сегодня выходной, тренер разрешил отдохнуть, — безэмоционально произносит Чонгук, смотря вдаль и замечая на небольшой поляне группу из человек восьми. Они сидят с мольбертами и что-то рисуют, — Кто это? Чимин направляет свой взгляд в ту сторону, куда смотрит Чон. — А, это, — незаинтересованно отвечает, — Это с художественного, они часто выходят на улицу, пейзаж, наверное, рисуют. Взгляд Чонгука внезапно останавливается на белой подозрительно знакомой макушке, а затем переходит на рядом сидящего брюнета, на лбу которого красуется повязка горчичного цвета, и все сразу встаёт на свои места. Чон останавливается, чтобы получше рассмотреть сидящих, и не верит своим глазам, когда блондин поворачивает голову к соседу, что-то говоря ему и даже не подозревая, что теперь полностью открыл свое лицо для смотрящего в его сторону Чонгука. Те самые парни, из магазина. Он отучился здесь три года и ни разу не видел этих двоих, никогда даже не пересекался в одном из множества университетских коридоров. Однако стоило ему столкнуться с ними в магазине, как теперь они, словно из ниоткуда, появились при первой же возможности. Или же он просто никогда не замечал их. Проще говоря, Чону в принципе было всё равно, кто здесь учится, до сегодняшнего момента. Мысль о том, что Чон учился в одном универе с тем парнишкой теперь будет прокручиваться в голове бойца, словно понравившаяся песня на репите. — Знаешь их? — Чимин, обратившись к Гуку и поняв, что друг не идёт рядом с ним, подходит ближе к Чону и, снова проследив за его взглядом, понимает, почему тот остановился. — Лично не знаком, а ты? — Знаю. Тот, что блондин, — тычет аккуратным тонким пальцем в сторону, — Ким Тэхен, а тот, что рядом — Мин Юнги. Они братья, — как в порядке вещей произносит Пак. — Откуда такие познания? — брови Гука хмурятся, но он не удивляется осведомленности Чимина, ведь тот — то ещё трепло. — А тебе все расскажи, — ехидно улыбается, не вызывая совершенно никакой реакции у Чонгука, — Их староста мой близкий знакомый. Поэтому имена этих двоих, и не только этих, часто мелькают в наших разговорах. И ещё я видел их на совместном фото их группы. А что, тебе кто-то из них понравился? — подталкивает плечо друга. — Не неси херню, Пак, — Чонгук отворачивает голову, и снова направляется на парковку. — Эй, а меня подождать, — тот кричит вслед и своими худенькими ножками, обтянутыми кожаными штанами, пытается нагнать бойца. Ким Тэхен значит.

🎨

— Юнги, — шепот Тэхена отвлекает брата, и тот, отрываясь от своего мольберта, поворачивает голову к Киму, намереваясь послушать, что от него хотят, — Я сегодня задержусь и немного опоздаю на смену. Хочу сходить в канцелярский, купить новые краски. — Без проблем, — Мин без возражений соглашается и кивает головой, знает, что Тэ очень трепетно относится к своему делу, особенно сейчас, когда имеет определенную цель в жизни, — Ты уже выбрал тематику картины? — Ещё нет, — Тэхен громко выдыхает, продолжая выполнять задание, которое выдал им преподаватель. Сегодня темой занятия стала отработка навыков написания пейзажа, поэтому группу вывели на улицу, на место, принадлежавшее студентам художественного, где был хороший естественный свет, удобное расположение и много пространства. Никто из других обучающихся не занимал это местечко, знали, что некоторые из художки с «приветом» и запросто могли учинить скандал, если увидят, что кто-то занял их участок, поэтому обходили стороной. Юнги с Тэхеном, как и всегда, успели занять себе самые выгодные позиции, расставили мольберты, закрепили на них небольшие холсты. Рядом с каждым мольбертом предусматривался небольшой столик, на котором аккуратно были расставлены принадлежности в виде многочисленных кисточек из натурального ворса, различных по размерам и форме; акриловых красок, палитры, салфеток для промакивания кистей и ещё каких-то нужных для каждого студента вещей. Парни негромко переговаривались, оценивая работу друг друга и делая небольшие поправки. — Джун писал сегодня, — спокойным голосом произносит Юнги, — Спросил, как дела в магазине. — Когда он вернётся в Корею? — таким же спокойным голосом спрашивает Тэ, не отрываясь от своего холста. — Не знаю, у него есть ещё дела заграницей, надеюсь, к новому году увидим его. Я… — Мин делает небольшую паузу и выдыхает носом, — Я скучаю по нему, — поворачивает голову в сторону Тэхена, смотря на него каким-то потухшим взглядом, несущим в себе что-то личное, известное только этим двумя. — Я тоже скучаю по нему, Юнги, — Тэ наконец отрывается от мольберта, повернувшись в пол-оборота и слегка сжав плечо брата, давая ему необходимую поддержку, в которой они оба сейчас нуждались. Ким Намджун был родным дядей братьев. Его сестра — Ким Мира, родила Тэхена и Юнги с разницей в год, от разных мужчин. Молодая девушка — на тот момент ей было всего девятнадцать — работала тогда в одном баре, дабы заработать деньги себе на поступление в университет. Её внимание привлек один мужчина, часто бывающий в том самом баре с друзьями. Он был чертовски красив: светлые, вьющиеся волосы; песочного цвета глаза и множество веснушек на лице. Мужчина хорошо одевался, со вкусом. От него всегда приятно пахло каким-то парфюмом. Он активно оказывал знаки внимания. Приглашал Миру на свидания, дарил подарки. Девушка, ведомая чувствами, поверила в то, что может действительно начать отношения с этим мужчиной, ведь по его действиям казалось, что все к этому и идёт. Но судьба сыграла с ней злую шутку... Спустя несколько месяцев общения и ухаживаний, в последствие которых девушка отдала свою невинность ухажёру, Мира узнала, что беременна. Она решила не таить своё положение и рассказала все будущему отцу её ребенка, но тот пришел в ярость, чего Ким Мира совершенно не ожидала. Мужчина бросил девушку, отказавшись от нее и от её выродка, как выразился тот мудак (так его назвал старший брат). Намджун тогда хотел рвать и метать за свою сестрёнку. Парень намеревался пойти к родителям этого паршивца и рассказать им, а после потребовать алименты на ребенка, но Мира смогла уговорить его не вмешиваться и оставить все как есть. Ей не хотелось закатывать скандалы, она понимала, что отчасти сама виновата из-за своего всецелого доверия к блондину. Мысль о том, что теперь под ее сердцем находится ещё одна жизнь — согревала. Родив Тэхена, спустя год она снова познакомилась с мужчиной. История, как по иронии судьбы, повторилась. Девушка наступила на те же грабли, снова забеременела, а ведь маленькому Тэ едва исполнился годик. Но на этот раз парень был намного адекватнее. Мин Ёнджун — так его звали — взял ответственность за то, что девушка носит его ребенка под сердцем. И, казалось, всё наконец-то наладилось: мужчина принял Тэхена, собирался воспитать его как своего родного сына. Когда родился Юнги, пара была действительно счастлива. Они прожили вместе пять лет. Но хэппи-энд так и не случился. Ёнджун погиб. Его сбила машина, когда он возвращался из магазина. Смерть была мгновенная. Мужчина, по уверению врачей, скорее всего даже не понял, что произошло. Мира после случившегося просто сошла с ума. Винила во всем своих детей, потому что считала, что Мин погиб именно из-за них. В тот день он пошел в магазин, потому что мальчикам очень хотелось клубники, и Ёнджун, как порядочный папа, немедля собрался и отправился в супермаркет. Хоть вина все же лежала на водителе, не совладавшем с управлением, Мира этого просто не понимала, или не хотела понимать. Ей было проще обвинить своих детей, чем докопаться до истины. Она была ослеплена яростью и в итоге, в одно холодное утро, девушка собрала вещи и сбежала, оставив шестилетнего Тэ и пятилетнего Юнги на старшего брата. У Намджуна тогда просто не было другого выбора, кроме как брать на себя временное опекунство и воспитывать мальчишек. Конечно же он пытался найти сестру, и даже связался с ней, но та ответила лишь категоричным отказом на предложение о возвращении. Джун и сам тогда был слишком молод. Всего лишь двадцатилетний парень, которому нужно было постараться построить собственную жизнь, поступить в университет, получить работу, ходить, как и все в его возрасте, по клубам, пить с друзьями, тусоваться с девочками, в конце концов! Но жизнь решила за него. В то время он быстро повзрослел и стал своим племянникам надеждой и опорой. Он заменил им отца и мать. Стал примером для братьев, человеком, на которого можно положиться. И сейчас они очень благодарны ему за то, что Джун не бросил мальчишек на произвол судьбы; за то, что воспитал их, дал им все, что было в его силах.

🎨

Тэхён шел по оживленной улице, уже знакомой ему, как его собственные пять пальцев. Солнце приятно согревало своим лучами. Льняная рубашка кофейного цвета хорошо продувалась ветром, поэтому блондину было совершено не жарко. Синие широкие джинсы идеально дополняли его образ; на голове были надеты большие беспроводные наушники, в которых играл любимый жанр музыки парня — Лоу-фай хип-хоп. Музыка без слов, просто и со вкусом, как и любил Тэхен. На плече красовался черный кожаный рюкзак с тонкими лямками. Канцелярский магазин, что находился в этом районе, Ким посещал довольно часто. Ему нравилось приобретать принадлежности для рисования именно здесь. Владелец закупал самые качественные материалы, которыми пользоваться было только в радость, а узнал Тэхен про это место от подруги дяди, которая, как оказалось, тоже оказалась способной художницей. Юнги также часто ходил сюда, поэтому работники магазина были знакомы с обоими братьями и иногда делали им небольшую скидку, как постоянным покупателям. Ким готовился к одной очень важной работе, поэтому выбор красок был как никогда важен. Парень тщательно читал описание на упаковке с акварелью, подбирал нужные цвета, консистенцию. Все должно было быть идеально. На кону вся его возможная дальнейшая карьера... Выбрав то, что было необходимо, Тэ рассчитался на кассе, успев немного поболтать с уже знакомой девушкой, которая его обслуживала. Та, в свою очередь, не обошлась без кокетливых взглядов и попытки пофлиртовать с блондином, которые Тэхену были абсолютно безразличны; ему нравились парни, он понял это ещё в пятнадцать, когда Джун приводил своих друзей к ним домой. Тогда Тэ в первый раз ощутил возбуждение от легкого прикосновений одного из парней, которое, слава Богу, никто, кроме него самого, не заметил. Парень сильно смутился и весь вечер вёл себя отстранено, а после рассказал все брату, на что тот отреагировал вполне адекватно, принимая ориентацию своего брата и поддержав его. Настроение было хорошее, парню захотелось выпить чего-нибудь освежающего и он решил зайти в кофейню неподалеку, большой айс-латте со льдом был бы сейчас очень кстати. Сделав заказ и выбрав местечко возле большого окна, Тэхен устроился на мягком кресле, одновременно листая ленту Instagram. Он просматривал обновления некоторых художников, на которых был подписан. Боковым зрением Ким заметил что-то яркое за окном, а повернув голову, пригляделся. Двое парней выходили из магазина одежды, находящегося через дорогу от кофейни. Тот, что с розовыми волосами, которые и привлекли внимание Тэ, держал несколько зелёных пакетов с логотипом того самого магазина. Парень что-то рассказывал своему, по всей видимости, знакомому, широко улыбаясь и жестикулируя второй рукой. Тэхен незаинтересованно перевел взгляд на второго собеседника и его глаза на миг округлились. Тот самый парень из магазина, с разбитой бровью, на которой, как заметил Ким, сейчас был аккуратно наклеен купленный по его же совету пластырь. Тэхён выпрямился, внимательно наблюдая за молодыми людьми. Розоволосый продолжал что-то активно рассказывать другу, а тот молчал. Совершенно ничего не говорил, не улыбался, не хмурился. Вообще ничего. Просто слушал. «Интересно, какие отношения их связывают?» - подумал Ким, сразу же отмахнувшись от этой мысли. От чего-то в груди неприятно стянуло, когда двое парней уже садились в машину, за руль которой опустился уже знакомый Тэхену брюнет. Автомобиль двинулся с места, оставляя за собой небольшую дымку от выхлопных газов и гадковатый осадок внутри Кима, непонятно откуда взявшийся. — Ваш заказ, — подошедший официант поставил перед блондином большой бокал с кофе, и, пожелав приятного аппетита, удалился. Тэ снова надел наушники и включил музыку, сделав большой глоток холодного напитка через трубочку, который малоприятно охладил горло, спускаясь ниже по пищеводу. Парень достал из своего рюкзака скетчбук, обложка которого была нежного кремового цвета, следом вытащил небольшой пенал, в котором находились простые карандаши. Ким, пролистав многочисленные зарисовки, остановился на пустой странице и принялся что-то рисовать. Образ парня, в особенности его чёрные бездонные глаза теперь поселились на чистых и светлых страницах.