Мой Эльрик

Я не знаю, где «незнакомец со звёзд» нашёл в окрестностях пещеру. Но когда он положил меня на песок, вокруг был скальный «альков», этакая естественная раковина из грубого камня, с видом на море. Странник быстро развел огонь — мне показалось, что пламя возникло из его рук и поначалу было не того вида, который встречается в природе. Свитое из нарисованных прожилок. Странно, но холода я не чувствовал. Я вообще не слишком чувствителен к температуре, могу гулять в лёгкой одежде зимой, не замечая ветренной погоды. Но в компании беловолосого мне не приходилось даже «не замечать». Кожа просто ощущала ровную комфортную атмосферу. Больше всего я боялся, что он уйдёт. — Прости, я должен осмотреть тебя. Он спорными, скупыми движениями раздевает меня. Его миндалевидные малиновые глаза с лёгким недоверием смотрят на мою эрекцию. — Это нормальная реакция у жителей твоего мира? — интересуется он. — Я буду здесь только один, на ком нет одежды? — не в лад парирую я. — Хотя… Хотя, мой спаситель и так полуодет. На моём лице, наверное, дурацкая и наглая ухмылка. С помощью беловолосого я поднимаюсь на обе ноги и он рассматривает меня со всех сторон. Мне ещё никогда не рассматривали, когда у меня эрекция. — Ты кажешься мне знакомым, — сообщает беловолосый. — А я испытываю желание познакомиться, — отвечаю я. — Мое имя — Эльрик, — герой воспринимает мои слова буквально. — Эльрик из Мельнибонэ, — он произносит этот титул так тяжело, словно ожидает, что я знаю все кроющееся за этим тяжкие преступления и могу в ответ облить заслуженным презрением. Но слово «Мельнибонэ» мне ничего не говорит. В палп-журналах такого не было. — Это точно нормально? — он касается моего торчащего на два часа члена своими офигительными пальцами и на миг берёт его «в лодочку» сложенной ладони. Нежно, как птицу. Я молчу. На память приходят нравоучения священников. Я раньше испытывал похоть только по отношению к девушкам и понятия не имел, что подобные чувства может вызывать мужик. Впрочем, Эльрик сам — как «девчонка». Мускулистая и с резкими, мужественными, скорбными чертами угловатого лица. И при этом — гибкое, нежное алебастровое тело, как у битника-доходяги. И роскошные длинные белые волосы. Но как же свободно он обходится с моими половыми признаками! Может быть, в его мире — это норма? Может быть, там каждый спит с тем, с кем хочет… Брат с сестрой, мать с сыном… Или группами… Это тоже интересная идея. Надо будет запомнить и воплотить. — Я должен уйти, поискать ингредиенты, — сообщает Эльрик. — Не уходи, — прошу я. — Ты можешь одеваться. — Не хочу. Эльрик глядит на меня с любопытством. — Так вели себя некоторые спасённые мной принцессы, — заключает он. — Может быть, я и есть твоя спасённая принцесса, — нагло заявляю я, подмигивая ему. Я ощущаю себя пошло, как шлюха в порту, но меня кроет, несёт. Эльрик смотрит ещё несколько секунд, потом вместо ответа улыбается — краем губ, хотя и без уверенности, шучу я или мне нужна какая-то поддержка. — У меня есть брат, Йиркун, — сообщает он, — Он любит не только наложниц, но и рабов, вроде тебя. Правда, он… пользуется имя в извращённой форме. Сдирает кожу. Заращивает им рот магией. — Зачем же заращивать мне рот, — улыбаюсь я, глядя на оборванные штаны Эльрика, более напоминающие набедренную повязку. — Он может пригодиться. — Чтобы беловолосый точно не перепутал, в каком это смысле, я облизываю губы — долго, напоказ. Хотя втайне я мечтаю смутить Эльрика, увидеть конфуз на его лице, опущенный взгляд, мне это не удаётся ни в малой степени. — Я подумаю над этим, — говорит он после странной игры эмоций на своём лице — расслабленность, печаль, какие-то замыслы и нелёгкая память, — надеюсь, ты не заставишь сдирать с себя кожу. Он выходит. Я выхожу за ним. — У тебя очень превратные взгляды на то, как это между мужчинами происходит, — тороплюсь сообщить ему я, пытаясь взять его руку. Меч чуть слышно и зловеще воет, реагируя на моё прикосновение к хозяину. В его шёпоте слышна ревность. Эльрик гладит его по эфесу. — Тебе не обязательно так ходить со мной, — Эльрик обращает взгляд на мои неприкрытые части, — Ты можешь вернуться в пещеру. Я обязательно приду за тобой. — Оу, что может быть приятнее прогулки с милым кавалером по берегу моря? — я снова принимаю позу гуляющей — или гулящей — женщины, касаясь его левой рукой, запустив пальцы правой в свои волосы и виляя бёдрами. — Кстати, меня зовут Майкл. Эльрик некоторое время молчит, рассматривая выброшенное на берег морем. Потом с лёгкой усмешкой отвечает, чуть заметно коверкая моё имя: — Ты очень странный, Мэйкль. Если вы тут такие все, то это поистине сумасшедший мир. — Нет, — отвечаю я с придыханием, обращая к нему лицо. — Только я один. После такого тихого полушёпота-полувздоха кажется вполне естественным, если он немедленно обернётся ко мне и поцелует. От предчувствия — аж морозит соски. Я вижу микродвижение в эту сторону. Но деликатность Эльрика — зашкаливает. Или нет? Неожиданно он шлёпает меня по ягодице. — Возвращайся в пещеру, — советует он так благодушно и деловито, что пару секунд я не могу сопротивляться обаянию его голоса и разумности этого совета. Но потом — хулиганство побеждает. Глядя, как Эльрик подбирает какие-то водоросли, я подхожу и встаю с упёртыми в бедра руками: — Ты мог бы использовать меня как раба. Тебе же нужно, чтобы кто-то переносил собранное тобой. — На нас… — Эльрик огляделся вокруг в поисках зевак, но ничего, кроме пролетающего метрах в ста птеродактиля огненной расцветки, не обращающего на нас никакого внимания, никого не заметил. — будут коситься. — Ты их скосишь, — парирую я. Эльрик встречает мой взгляд своим, пристальным, явно пытаясь понять мои настоящие чувства. — Я избегаю убивать, — отвечает он. Меч снова «подаёт голос», возражая, злясь. Эльрик глядит на него так, словно это его сломанная нога — укоризненно, непонимающе, как такое с ним могло статься. — Если ты привлечёшь внимание, Буревестник может не сдержаться и попробовать крови. — Можно подумать, ты его не привлечёшь, — я чувствую, что упрек меня уколол. Вдали на песчаной косе за узким проливом видны выглядывающие из-за холмика человекообразные силуэты, похожие на подтаявших сахарных человечков, но слишком большие, чтобы быть людьми. Наверное, раза в два. Если это не зрительная иллюзия, заставляющая меня принимать естественные формации скал за живых существ, они действительно пялятся на нас, хотя и не проявляют желания познакомиться поближе. — Майкл, — Эльрик снова трогает мой член (меч недоволен), внимательно и накоротко его изучая. — Ты не понимаешь, кто я. Я — страшная персона. Я — убийца, в том числе богов, демонов и абсолютов. Я видел такие вещи, от которых все волоски на твоей коже встанут дыбом, а принятая за год еда попросится наружу. Тебе будет отвратительно узнать о самом меньшем из моих отвратительных деяний. И я здесь ненадолго. Вылечу тебя — и уйду. Моя судьба — странствовать по мирам. — И… Я не могу стать вечной принцессой вечного странника? — уточняю я. Меч ревниво рычит. Я пытаюсь сам его погладить по шару-противовесу. Эльрик торопливо бьёт меня по руке, отшибая ее в сторону — не со зла, но в опасении за меня. — Ты не понимаешь, — повторяет он более убеждающим тоном, глядя мне в глаза искоса. — Это не только лишит тебя судьбы и счастья в твоём мире. Это опасно. Силы, с которыми я играю, раздавят тебя, как песчинку. — Извини, — я принял менторский тон, вышел перед Эльриком, глядя на зеленоватую воду моря, и встал, заложив руки за голову и чуть изгибаясь ритмично, — как редактор молодёжного литературного журнала, я не могу не отметить, что твой оборот «раздавить как песчинку» грамматически неверен. В данном случае можно использовать троп «раздавить как букашку». Песчинки же — «застревают в колёсах». — Ты весьма крут, как цензор, — пошутил Эльрик. Я спиной чувствовал его усмешку. Его приближение. Он… подошёл и приобнял меня. Это не было жарким прикосновением любви. Скорее, как погружение в прохладную ванну. — Такие вещи не решаются с драконьего налёта. Понимаешь? Если ты решишь, что это тебе не подходит, где-нибудь в Ксарне или на Кромке Побережья Звёзд — что с тобой делать? Бросить в чужом мире? Поигрался герой с игрушкой — и оставил? — Ты даже ещё не начал, — я обернулся и мой стояк устремился куда-то в район лица Эльрика. — Ещё учти, что Буревестник будет ревновать. Она часто убивает моих любимых. — Ты же сам убедился, что меч не оставляет на меня даже царапин. — Верно. Я не знаю, почему, — Эльрик затруднился. — Значит, Буревестник? — спросил я, по-прежнему испытывай желание погладить злобное лезвие. — А почему такое имя? — Почему меня зовут Эльрик? — парировал герой. — Почему тебя зовут Майкл? — кажется, он выговаривал моё имя всё правильнее. — Так назвали это лезвие кузнецы. Если у неё были кузнецы. По крайней мере, об их существовании говорят мифы. — Эльрик, — я сел на песок, расставив ноги уголком и опершись на руки сзади. — Хватит уже. Я жду не дождусь, когда ты начнёшь «играться» со мной. Ты не понимаешь? — М-м-м, — Эльрик издал безмятежный звук размышления, затем вдруг быстро поинтересовался: — Ты точно нормально себя чувствуешь? — Лучше некуда, — категорическим скандальным тоном отчеканил я. — Тогда… тогда… — едва слышно молвил он, явно запутанный. — Видишь ли, не всё так просто, — несмотря на смысл, тон его был очень простым и доходчивым. — Кровь Мельнибонэ вырождена и слаба. Мы охотно совокупляемся ради размножения, или чтобы потешить свою дикую развращённость. Но вот так… посуди, я принц, а ты — просто случайный… — …Подобранный на дороге раненый зверёк, я понимаю, — озверел я, сев и стукнув кулаками по песку, так, что вызвал миниатюрные «взрывы». Разбросал мокрые комья с рычанием. — Ты соображаешь, что говоришь? Я хочу тебя! Сейчас! — М-м-м, — Эльрик опять окинул меня тягучим оцеивающим взглядом, в котором я залипал, как мошка в янтаре. — Не могу найти ни одной причины пойти навстречу твоим амбициям. Как человек, как существо неведомого мира, ты мне интересен, но в остальном — у меня острое чувство несоответствия. — И кто тут из нас «принцесса», — пробормотал я через губу глядя, как Эльрик собирает какие-то цветочки. — Догадайся, скольких принцесс я изнасиловал на своём пути через миры? — в малиновых глазах Эльрика, полуобернувшегося ко мне, читалось ехидство. Затем он сам же ответил жестом, показав сложенное колечко пальцев. — Ноль. Хотя у меня были ра-а-аспрекраснейшие возможности для этого. У кого мне спрашивать разрешения? — он вдруг встал крепко на обе ноги, разведя руки, и я осознал, что это настоящий дуэлянт — с огромным, возможно — многотысячелетним, опытом. — Вот с этим, — он указал на рукоять меча. — Но единственное удовольствие, которое я испытываю — это когда я рублю Ею врагов. И когда Она вливает в меня свои силы… — Эльрик помедлил, прислушиваясь к благодарно-вкрадчивому мурлыканию меча, и добавил задумчиво: — не уверен, что это правильно. Даже скорее уверен, что неправильно. Но альтернативы у меня нет. — Прекрасно. Ты клинковый наркоман, — пробормотал я. — Нет лучше способа превратить кого-то в вечного воителя, чем встроить использование меча в центр удовольствия! — кстати, надо это использовать в художественной прозе, — мелькнула мысль в голове у меня. Эльрика от моего вывода несколько перекорежило, во всяком случае, его лицо стало жестче и ломанее. — Это несколько профанированное объяснение. Так или иначе, могу тебе обещать, что как только причины у меня появятся, я не замедлю ни секунды. — А до того мне что, дрочить? — я решил всё-таки добить принца из запределья стыдом. Но тот лишь приподнял брови. — Дрочи. — Как, прямо тут? — Если хочешь, то тут. — В тоне Эльрика не было ни принуждения, ни отторжения. Скорее, что-то в духе «и не такое видели, тьфу, пустяки какие тебя волнуют». Я набычился. Сел, скрестив ноги и обхватив себя руками. — Или — вот, потерпи до Циорда, — утешил Эльрик, продолжая что-то собирать, — Там такие бордели — обязательно найдёшь себе кого-нибудь по вкусу. — По вкусу, — процедил я. — Хоть варить обед на привалах ты мне позволишь? Эльрик кивнул, более-менее равнодушно, видимо, не слишком близкий к плотскому способу пополнения телесной энергии. Отметил лишь: — Саймориль будет удивлена конкуренцией.