Мой Эльрик

— Саймориль… это кто… (или что), — последнюю пару слов я добавил почти беззвучно, не удержавшись. Эльрик скосился на меня, на миг оторвавшись от своего занятия — а занимался он тем, что водил остриём меча по воздуху, вызывая радужные завихрения, так, словно острие резало саму ткань реальности. — Саймориль — это моя сестра. Мы с ней спим, — просто ответил беловолосый, и, прежде чем слова бурно ринулись из моей груди наружу, предостерегающе поднял ладонь в драконьей перчатке: — Не мешай мне. Я занимаюсь нашей транспортировкой. Поглощённый любопытством — более чем возмущением от факта появления в моей жизни неизвестной конкурентки (или сожительницы? Мы что, будем спать втроём? Эк я раскатал губу, хулиган) — я замолк. Теперь Эльрик рисовал радужно-огненные руны и дикие ломаные росчерки в воздухе. Если посмотреть на них искоса, они напоминали оптическую иллюзию — вроде тех, которые возникают от нажима на зрачки или сильного удара по голове; казалось, они существуют в нескольких местах одновременно. Некоторые загогули — рваные отрезки, заканчивающиеся хищной ломаной — просто возмущали воображение, и в то же время очень естественно ложились на мой опыт, так, словно я нечто такое уже видел. Не похоже, однако, чтобы вся сотворяемая альбиносом фантасмагория производила хоть какой-то эффект. Напоследок Эльрик, вздохнув, нарисовал в воздухе восьмиконечную звезду с лучами разной длины, и грянул кулаком в её центр, сопроводив удар неземным воплем: «Ариох!» Однако и на это ответа не воспоследовало. Хотя мне показалось, что откуда-то из-под слоёв бытия донёсся ехидный смешок. — Ну, и что ты по этому поводу думаешь? — заурядным, каким-то бытовым, тоном поинтересовался Эльрик, обернувшись ко мне и уперев ладони в эфес поставленного на острие меча. — Ты это спрашиваешь у меня? — Я несколько обиделся. — В плане транспорта — я умею вызывать только кэб! — Кэб? — Эльрик попробовал это слово на вкус, как бы решая, может ли кэб помочь в транспортировке между мирами. — Такси. — Хм. — видимо, по моему тону Эльрик всё-таки догадался, что кэбы до Луны не возят. — Ну, я подумал, что если судьба тебя так уместно подсунула, и даже Буревестник тебя не трогает, ты не так прост. Может быть, скрытый маг или какое-то специальное существо. И можешь подать какой-то совет. Я только развёл руками — не знаю, в душе не имею, что происходит. — По-моему, мы и так находимся не совсем в земной реальности, — я обвёл руками побережье. — Вот это, например, в окрестностях Лондона не растёт, — я сорвал пару цветов, растущих на песке — с лепестками, напоминающими толстые лиловые щупальца. Лишь потом подумал, что поступил неосмотрительно, и на всякий случай отбросил их прочь, тщательно вытерев руку о песок от липкого тёмного сока. — да и самого Лондона я что-то не вижу. — Одно из соседних Измерений, — отмахнулся Эльрик. — каждый мир окружён конгломератом других миров, между которыми переход довольно лёгок, и они не слишком друг от друга отличаются, хотя там можно встретить определённые чудеса… Мы не можем вырваться на прямую дорогу… Послушай, — он неожиданно оказался очень близко, приобняв меня под талией; вторая рука легла мне на грудь, а лицо приблизилась к моему лицу настолько, что я ощущал дыхание — нечеловеческое, неземное, — Расскажи мне всё. Какое у тебя занятие в жизни, что ты знаешь о мирах Мультивселенной и этом мире… — Совершенно не знаю, чем тебе помочь… — Мой язык находил трудным оформлять буквы в слова, когда тело пребывало в такой диспозиции. Эльрик придерживал меня, чтобы я совсем не «стёк» на песок, в то время как другая его рука — в перчатке — обвела вдоль моих скул, кромки волос, довольно нескромно погладила по соску, затем спустилась на живот, затем — он уже знакомым мне лёгким «заманивающим» движением приласкала мой член, прежде чем вернуться на моё бедро. Похоже, Эльрику было безразлично — то есть, действительно никакой разницы на нравственном уровне — каких частей моего тела, и как, он касается. Частям же было — ой как небезразлично. — Если это допрос, я хотел бы, чтобы он продолжался вечно. — Мой голос «сел» и охрип от такой нежности, нездешней, непонятной, слишком чудесно смелой, и я попытался просительным движением вернуть руку опять на гениталии. — Разреши мне никогда не признаваться, а? Эльрик помедлил миг, затем кривовато и предвещающе ухмыльнулся. — А если так? — он схватил меня за яйца и основание члена и сдавил до боли. Я согнулся. — Господи, — замученно простонал я, не находя себе место на земле от этой боли и сладости. — Здесь есть только один господь — Ариох. Мой патрон и повелитель Хаоса, — промурлыкал Эльрик, глядя мне прямо в глаза своими загадочными миндалевидными глазами, похожими на кровавые драгоценности. — а других я не знаю… да и этого забыть бы, подобру-поздорову, — последнюю добавку он произнес тоном, очень похожим на мой. — Тогда, ради Ариоха, кем бы этот кент ни был, сделай с Этим что-нибудь! — умоляюще взвыл я, нежно накрыв своей ладонью его кулак, держащий меня за самое дорогое. — В смысле… оторвать? — Вопрос не был ни циничен, ни ироничен. Эльрик действительно интересовался, готов ли я к такой трансформации, разве что немного удивляясь странному запросу. Воитель разжал пальцы и погрузил их между кудряшками моего лобка, бездумно зажимая их между пальцами и оттягивая. — Ты уверен, что этого хочешь? Я не могу. Многие мои сородичи считают тела новых рас уродливыми, но я нахожу их по-своему красивыми, и не хочу калечить, как это делают для развлечения мельнибонийские эстеты. — Да нет же! — Я отшатнулся, «отпал» в сторону, не зная, что хуже — болезненная хватка или нежная ласка, столь близкая к сокровенному, но не касающаяся его. — Черт. Черт… — упав на колени, пошло расставив их, я принялся дрочить — ощущая себя полным уродом, вроде тех, в которых, по свидетельствам медицинских книжек, превращает онанизм. Но мне нужно было сбросить напряжение. Эльрик довёл меня до предела. — У тебя… я надеюсь, есть эта штука? — Есть, а тебе зачем? — Покажи, — простонал я — ощущая себя уже на грани, но не желая завершать без «деликатеса». Не знаю, как устроены драконьи доспехи Эльрика, но член он высвободил без проблем. Белый, худой, длинный, изящный, как и сам воитель. — Да-а-а… — прошептал я, работая рукой и приотклоняюсь назад, — Можно, — я сглотнул, — потрогать… — Я чувствую диссонанс от этой перспективы. — Судя по спокойным внимательным малиновым глазам Эльрика, его очень трудно лишить ментального равновесия, даже с оголённым членом наперевес. Я уже не могу сдерживаться и, дёргаясь, роняю сперму на песок, едва не касаясь его яйцами. Не скрою, что «спусковым крючком» для этого служит воображаемая картинка: этот белый роскошный член внутри моей плоти, распирающий её, дающий блаженную, туго натянутую, звенящую полноту, которая отдается пульсирующими вспышками блаженства впереди. Я совсем извращенец. Эльрик, что ты со мной делаешь… Эльрик ничего не делает. Он с отстранённым интересом смотрит вниз, так, словно сперма грозит запачкать его роскошные драконьи сапоги, затем подходит на пару шагов, обмакивает пальцы в моё семя и нюхает — явно просто из любопытства и без определённого смысла. — У вас всегда так? — интересуется он с непреклонной вежливостью. — Ты спрашиваешь, как будто не сам довёл меня до этого, — цежу я. — Причудливое ощущение. — Эльрик стоит и пару секунд думает, углублённый в себя, затем мажет облитыми спермой пальцами чёрное лезвие Буревестника. Идёт дымок — влага «испарилась». — Как бы то ни было, теперь мы заперты в этой коллекции Измерений и мне предстоит понять, почему. Возвращаемся в пещеру.