Игры судьбы

— Аньчик, ну побудь с нами! Пацаны вон уже в беседке сидят. Ты и так полтора месяца всё дома да дома. Мы соскучились по нашим совместным гулянкам всей компанией. Белов уже около пятнадцати минут пытался уговорить подругу пойти посидеть с пацанами в беседке. Пчёлкиной с каждым его словом становилось всё дурнее. Ей было тяжело слушать и понимать, что как раньше уже никогда не будет, ведь в ту ночь что-то в ней умерло, и каждый день это преследовало её своими побочками. А сейчас пойти и сесть в беседку, болтать и смеяться с парнями, как раньше, у неё уже не было ни сил, ни смелости. Не ходила она всё это время, потому что не хотела пересекаться с Космосом, потому что ей было обидно, больно, и каждый раз мерзко от самой себя. Как бы она ни старалась, из памяти та ночь и его слова никак не уходили. А сейчас сидеть, глядя на него и зная, что внутри находится их совместный будущий ребёнок, который неясно станет ли вообще ребёнком, казалось полным бредом. А должен ли Кос знать о положении Ани? Вероятно. Но нужно ли ему это вообще? Скорее всего, нет. — Саш, нет, я не хочу, правда. Утомилась в больнице. Шаги, доносящиеся за спиной Белого, заставили Аню вздёрнуть подбородок, глядя ему за спину, пока сам Саша повернул голову. Витя, засунув руки в карманы спортивных штанов, направлялся к ним. Внутри Ани всё тут же скрутилось в тугой узел. Врать Вите у неё всегда получалось очень сложно и нежеланно. — Сань, иди, мы сейчас подойдём, — Белый понятливо кивнул. Развернулся на пятках и направился в беседку. Когда силуэт Саши пропал за кустами, Витя тяжело вздохнул, сплюнув себе под ноги. Он дернул плечами от неприятного покалывания по всей коже. Желудок скрутило. Ему было очень тяжело от такого состояния сестры. Признаться честно, он даже очень устал, ведь все его попытки вывести её на разговор или в лучшее состояние были напрасны. Парень провёл взглядом по сестре, которая сегодня выглядела особенно тяжело. Бандаж был снят, но от него, словно на её шее, остался удушающий канат лишних мыслей. От неё веяло неприятной тревогой, от которой становилось зябко. — Я устал. Его слова с холодом донеслись до ушей Ани. Она боялась подобной фразы. Девушка видела, как брат всячески пытается ей помочь, но его помощь не принималась, ведь она не считала, что заслуживает её. А сейчас казалось, что она потеряла всё — даже его, самого близкого человека. Её бросило в лёгкую дрожь, и она перевела вопросительный взгляд на брата, закусывая нижнюю губу. — Я всячески пытаюсь тебе помочь, но ты меня постоянно отталкиваешь, — правда неприятно окутала горло тошнотой. — Ань, я не знаю, что там между вами произошло в ту ночь и почему ты мне не можешь рассказать, но возьми себя в руки уже. На этом чертовом Космосе свет клином не сошёлся, вот ты лучше смотри и увидишь в своей жизни хороших парней. Говорить о друге в таком тоне Вите не было мерзко. Кос, кажется, перешёл все границы их дружбы, ведь довёл его сестрёнку до такого избитого состояния. Пчёлкин просто черт возьми устал от моральной тяжести на своих плечах. Он сам не заметил, как эта девчонка стала для него всем миром, который сейчас рухнул на его глазах. Аня наполняла его позитивом и теплом. Он чувствовал себя лучше, когда мог ей помочь, окутать в братские объятия любви, поговорить по душам. Но сейчас его мир, его Аня словно отняли, оставляя лишь её силуэт, который внутри был уже совсем другим, не родным вовсе. Глаза Ани стали стеклянными. Горечь тошноты во рту окутывала его стенки. Низ живота вновь затянуло, а голова закружилась в желании провалиться под землю. Слов на языке не было. Пчёлкина виновато опустила глаза в пол, ощущая стыд перед братом. Их отношения стали совсем другими, не такими теплыми, как раньше, по вине, как раз таки, самой Ани. Ведь Витя множество раз протягивал ей руку помощи, от которой она всячески отталкивалась. Она разрушила все те отношения, которые они выстраивали. — Ну что ты молчишь, а? Ну хоть что-то скажи, Аня, — от бессилия Пчёлкин поднял тон, глядя на побледневшую сестру. Его забота и усталость переходили в агрессию; он пытался вытянуть с Ани хоть что-нибудь, хоть как-то помочь ей, вернуть старую Аню. Аня, только приоткрыв рот в желании что-нибудь сказать, почувствовала, как смесь съеденных сегодня продуктов начала вырываться наружу, и уже через пару секунд покрыла ближние кусты. Слёзы коснулись её щёк от бессилия и разочарования в самой себе. Ноги стали ватными, их подкосило, а голова защемила больно; в глазах потемнело.  Витя, испугавшись за сестру, тут же начал придерживать её за плечи дрожащими от волнения пальцами. Она запрокинула голову к нему, истерически смеясь и ощущая на губах неприятный вкус от рвоты. — Пацаны, воды принесите! Развернув Аню к себе, Пчёл заглянул в её пустые, наполненные слезами глаза. Он тяжело дышал. Девушка стыдливо отвела взгляд в сторону, откашливаясь от горечи во рту. Ладонь легла на низ живота, где больно крутило; от этой боли хотелось упасть на ватные ноги и лишь громко рыдать от бессилия. В размытых глазах появился его силуэт. Кос направлялся к ним с бутылкой воды в руках. Слёзы потекли с большой силой, а тело бросило в дрожь. Стало страшно, что сейчас её что-то выдаст, что Холмогоров узнает о беременности и начнет нести ей в лицо лицемерие или, ещё хуже, горькую правду. Она закрыла веки, надеясь больше никогда не увидеть его лицо. Витя обнял её дрожащее тело, прижимая к своей груди. С её губ вырвался тихий рёв. — Ань, тебе плохо? Скорую вызвать? — с настоящим переживанием спросил Космос, глядя на неё с сожалением и волнением. Ему было стыдно сейчас здесь стоять. Но он так распереживался, что первым выскочил из беседки с бутылкой воды в руках. Парень не показывал этого, но за Аню всё это время безумно переживал, тосковал, винил себя. Он знал, что сам довёл её до такого состояния, и от этого было ужасно паршиво. В душе он чувствовал себя не лучше неё, но не показывал этого, скрывая свои переживания под тяжёлой маской, пытаясь казаться сильнее. Каждый раз, проходя мимо дома Пчёлкиных, он словно слышал её плач и видел, как она бьётся в истерике. Она убивалась из-за него, хотя на самом деле, он не стоит её слёз и истерик. Каждый раз ему хотелось зайти и обнять подругу, ведь знал, что только он сможет её успокоить. Но он не мог, ведь если бы и успокоил её хоть на какое-то время, то в дальнейшем только ещё хуже сделал бы. — Витя, пошли домой, я очень тебя прошу, — тихо прошептала Пчёлкина, пропуская слова Космоса мимо ушей. Витя, взяв из рук друга принесённую им бутылку воды, проигнорировал слова сестры. Он разомкнул объятия и открыл крышку бутылки. Аня шатнулась, чувствуя, что ноги обмякли, а голова закружилась ещё сильнее. Кос тут же сделал к ней пару шагов, бережно обхватывая ладонями её тело, которое не могло стоять самостоятельно. В глазах темнело, а в нос ударил знакомый запах, от чего внутри закралась истерика. Слёзы потекли ещё сильнее, а тело попыталось вырваться из его рук, но сил у Ани было слишком мало. Космос тяжело дышал, удерживая её и чувствуя, как она пытается вырваться. Ему было стыдно перед ней, но позволить ей упасть на пол он не мог. — Отпусти, — прошипела Пчёлкина, кусая нижнюю губу. Кос лишь молчал, продолжая помогать ей стоять на ватных ногах. — Помолчи, а, — рявкнул Витя, вылив себе на ладонь воду из бутылки и обвёл ею лицо сестры. Аня тут же возмутилась, ощущая прохладу, которая заставила её прийти в более здравое и внятное состояние. Пчёл похлопал её по влажным от слёз и воды щекам, заставляя полностью взбодриться. В глаза тут же ударил свежий воздух, а по телу расползлась осознанность и внятность. Девушка выпрямилась во весь рост, виновато смотря в глаза брата, которые сейчас были наполнены волнением, переходящим в агрессию. Радужка затонула в синеватом оттенке, зрачки сужились. Он тяжело дышал, глядя на Аню. Казалось, что старший брат сейчас прибьёт всех и всё вокруг себя. — Отведи меня домой, блять, — сказала она, почувствовав мерзость от чувства слабости, которое проявила перед Холмогоровым, который до сих пор не выпускал её плечи из своих больших ладоней. — Я тебе сейчас дам «блять», — злобно отрезал Витя. — Ты в семнадцать лет слечь хочешь, а? До чего ты себя, нахер, доводишь? — Пчёлкин перехватил тело сестры из объятий друга, тряся её за плечи. Она тут же затаила дыхание, злость ушла на второй план, её накрыла тревога. Такого брата она давно не видела, от чего было трудно собраться. Глаза забегали по его силуэту. Он явно был вне себя, вены на лбу пульсировали, губы сузились в одну линию.  Космос чуть опешил, в секунду собираясь с мыслями. Он отодвинул Аню от Пчёла, прикрывая её хрупкое тело своими большими плечами. В ответ на своё действие Холмогоров получил грозный взгляд сузившихся зрачков. Казалось, что Витя его сейчас задушит. — Не перебарщивай, харе, — сухо отрезал Кос, спокойно смотря на друга. — Я с тобой тоже поговорю, любовный романтик, сука. Пчёлкин обхватил запястье сестры кольцом своих пальцев. Нарочно задел грудь Космоса своей, а потом ступил в сторону дома, таща сестру за собой. Она тяжело дышала, пытаясь уравнять с ним шаг, ощущая, как взгляд Космоса прожигал ей спину, доходя вплоть до самых лопаток. Когда ноги ступили на порог квартиры, Аня тут же вырвалась из рук брата, сказав, что ей нужно в ванную. Закрыв защёлку двери, она почувствовала, что стало трудно дышать. Голова находилась в тумане, ноги подкашивались, а низ живота тянуло. Дышать было сложно; лёгкие покрылись туманом волнения, которое покалывало нутро. Сердце начало панически стучать. Ей было до жути стыдно и страшно смотреть в глаза Вити, словно она разрушила всю грань доверительных отношений, которые они выстраивали, и перед ней вновь предстал тот старый Витя из 1986 года: жестокий, холодный. Только в глубине души она всё же понимала, что таким образом он проявляет свою заботу о ней. Страх обволок каждую частицу её тела, вызывая чувство рвоты и панику. Хотелось сбежать из этой квартиры, района, города и даже страны. Спрятаться в тихой деревне, где и вовсе никто не живёт. Ведь было тревожно от того, что близкие люди в ней разочаруются и сами откажутся от неё. Скажут, что Аня грязная, глупая, мерзкая; она и сама сейчас считала себя такой. Наверное, самым главным её страхом было стать отверженной. Глаза прошлись по небольшой ванной, в поисках спасения. От мысли, что сейчас она ответственна сразу за две жизни, было горько и душно. В комнате словно заканчивался воздух; его поглощала паника девушки. Глаза остановились на лежащем около раковины станке для бритья, лезвие которого сверкнуло от света лампы. Она сглотнула лишнюю слюну. Мысли из головы ушли; она была в тумане, словно окружена демонами, которые шептали страшности на ухо. Шептали о том, что весь страх Пчёлкиной окажется правдой, что если сейчас она расскажет Вите о беременности, он обязательно скажет о том, как она мерзка и ничтожна. Дрожащие пальцы сами потянулись к бритве. Одной рукой она взяла станок, а второй открыла поток горячей воды, которая с паром тут же потекла в ванную, заполняя её. Вода белым шумом стекала, ударяясь о белый чугун ванной. Может, так будет лучше? Родители и Витя не опозорятся, самой Ане не придётся принимать такое большое решение о жизни человека, и Кос, Кос тоже ничего не узнает; не придётся рассказывать. Всё просто закончится. Эти пару минут, пока наполнялась ванна, она лишь рисовала в голове ужасные картины, как её отвергают все близкие люди, как она падает в глазах родителей, Вити, Саши, Валеры и Космоса, который всё ещё был ей важен и дорог. Когда ванна наполовину наполнилась горячей водой, комната покрылась паром, который ещё больше душил в горле. Кончики пальцев на ноге коснулись кипятка, тут же начиная неприятно щипать. К венам притянулась кровь, и тело заполнило неприятное покалывание от высокой температуры воды. Аня, прямо в одежде, в которой только что рыдала на улице, сейчас стояла в ванной с водой. Кожа обрела красный цвет от кипятка и неприятно жгла. Казалось, сердце сейчас выпрыгнет из груди. В глазах начало постепенно мутнеть, а голова кружилась, заполняясь туманом. Рука, в которой находилась бритва, тряслась; она была всего в нескольких сантиметрах от нежной кожи. Витя в эти минуты пытался утихомирить свой пыл и прийти в себя. Услышав, что сестра включила воду, он особо не заострил на этом внимание. Когда осознание Пчёла пришло в порядок, время начало тянуться дольше, что раздражало. Он подошёл к двери ванной комнаты, слыша барабан капель. Спустя пару секунд ожидания он нахмурил брови. В груди забилась странная тревога, сдавливающая сердце. Окутанный этой тревогой, парень постучал костяшками рук по двери, ожидая ответа Ани, который не последовал. Это сделало ему ещё тяжелее. — Ань, всё в порядке? Пчёлкина его стук и вовсе не услышала; всё сейчас казалось белым шумом. Перед глазами был лишь блеск лезвия. В глазах начинало темнеть, а ноги онемели. Низ живота тянул, как бы напоминая, что внутри находится будущий ребёнок. — Аня! Открой дверь! — Витя начал сильно тарабанить по двери, ощущая, как к горлу подступает раздражимость, а тревога и странные мысли охватывают его с большой силой. — Я сейчас нахуй вышибу дверь! Ответь! Анну словно вновь окружили эти демоны, которые высасывали всю энергию и подталкивали к страшному действию. В глазах появились слёзы от безысходности, руки тряслись. Рука сама поднесла лезвие ещё ближе, задевая бархат кожи, и тут же на ней появилась алая капля. Тело охватила паника, рвота подступила к горлу. Пчёлкина, словно только сейчас осознав, что делает, зажмурила глаза. В этот момент Витя с силой начал дергать дверь на себя, пытаясь сорвать старую щеколду со стены, чтобы дверь поддалась. Гнев окутывал его, он со всей силы тянул дверь. И она, наконец, поддалась. Щеколда сорвалась со стены, тем самым открывая дверь. Пчёлкина откинуло назад, он пошатнулся, выравниваясь, и ворвался в ванную, которая была вся заполнена паром горячей воды, что тут же обволокло его горло, перекрывая кислород. Перед глазами предстала страшная картина: сестра уже падала с ног, её дрожащие пальцы ослабли, и бритва упала в воду, смешиваясь с каплями её алой крови. Порез на руке кровоточил. Сердце сжалось, а дышать стало ещё сложнее; его бросило в дрожь, и на пару долгих секунд тело словно парализовало. — Твою мать! — наконец, пришёл в себя, он подлетел ближе к сестре, хватая её држащее, обмякшее тело на руки. Аня чуть взбодрилась; с её глаз потекло больше слёз, пропитывающих футболку брата. Её трясло, головная боль перекрывала поток здравых мыслей, всё было как в тумане. На плитку стекали капли горячей воды с её онемевших ног. Из случайно вышедшего маленького пореза капала алая жидкость, пачкая собой перемешанную со слезами ткань футболки парня. Витя с сестрой на руках вырвался из душной ванны; её тело тут же окутал воздух, казавшийся холодным. Грудь накрыла невнятная истерика, стало трудно дышать, а бусины слёз продолжали стекать с зелёных глаз. Витя сократил путь от ванны до своей комнаты за нескольких шагов. Он аккуратно опустил тело сестры на мягкий матрас своей кровати. Его трясло, горло душил страх и смятение. Парень опустил глаза на неё, а затем на порез, с которого до сих пор стекала кровь. — Сейчас, малыш, сейчас... Я за аптечкой, — тяжело сглотнув, Пчёлкин сорвался обратно в ванную. Когда запястье полностью обволоклось приятной марлей, кожа словно успокоилась, и сердце перестало так быстро стучать. Аня смотрела, как трепетно и нежно Витя обрабатывал её рану дрожащими руками, от чего с глаз капали слёзы. Но уже от стыда: что она захотела покончить с жизнью, что так его напугала и ужасно думала о нём, о своём заботливом брате, который только что аккуратно обрабатывал её порез. Его братская любовь впиталась в каждую клетку её тела. На душе было вязко, и желудок скрутило от этого ощущения. Закончив своё дело, Витя нежно обхватил руку сестры, переплетая их пальцы в крепкий замок. Ему было тяжело и страшно. Сильная привязанность к Ане мучила его изнутри. Было сложно понимать, что он не смог ей ничем помочь, раз всё дошло до такого. Ему было стыдно за то, что он накричал на сестру; хотелось её крепко обнять и никуда не отпускать, пряча от ужасов злобного мира. Но больше всего было страшно от мыслей, что он мог её потерять, потерять свой маленький мир. — Анечка, ну что случилось? Расскажи мне, пожалуйста, — голос дрогнул, а нижняя губа затряслась. Дышать было тяжело. Аня на секунду перестала дышать. Слёзы остановились. Всё тело окутала тревога. Но именно сейчас выхода больше нет, уже некуда бежать. — Я беременна от Космоса.