Игры судьбы

Полтора месяца прошли достаточно медленно, сухо, тяжело, мрачно, непривычно. Ане было сложно, как морально, так и физически. Ношение бандажа продлили, от этого было ещё хуже. Экзамены, окончание школы - всё это слишком давило на неё, она не была готова морально. Но все экзамены сдала, без троек, школу окончила, на выпускном отгуляла не была. Не хотела, не было настроения и сил, не видела смысла, ведь с одноклассниками особо тёплых отношений у неё никогда не было - причин было много. И как бы родители с Витей ни пытались её уговорить - всё было напрасно, их очень напрягало состояние Ани, девушка чахла на глазах. Очень похудела за этот месяц, синяки под глазами были уже привычными, кожа обрела нездоровый бледный оттенок. Полученные при аварии травмы давали о себе знать - головная боль, вечно затекшая шея, периодическая тошнота и рвота. От всего этого ей было так плохо и противно, что хотелось выйти из собственного тела. За всё это время гулять она ни разу не выходила. Причина была очень простая: Космос. Космос, который преследовал мысли девушки, забирая все её моральные силы. Ей было тяжело из-за расставания с ним, хоть вместе они официально и не были, но за время их дружбы она очень морально привязалась к парню, а сейчас эта нить общения оборвалась. Пчёлкина чувствовала себя убитой, отверженной и вновь одинокой. Желания что-либо делать не было. Как бы Витя ни пытался её вывести на разговор или уговорить пойти гулять, развеяться - всё было бесполезно, от чего и самому парню уже было худо, состояние сестры его очень волновало. Валера приходил к Ане, Саша тоже несколько раз заходил проведать подругу в попытках её развеселить, но кроме кружки чая, краткого общения и сухих ответов, они больше ничего не получали. А Космос, как бы ни хотел в душе, конечно же не рисковал прийти, ведь в отличие от друзей, прекрасно знал, что ужасное измученное состояние Ани именно из-за него, от чего ему самому было плохо и тяжело, он жалел подругу, но ничего не мог поделать, так было нужно. Знал, что своим приходом он просто заденет за больные раны Пчёлкиной, которые только начинают заживать. Аня всё свободное время лишь лежала. Думала непонятно о чём, вспоминала эту проклятую бабку, которая выбила её с колен, она до сих пор была у неё перед глазами, от чего её окутывал страх. Старушка приходила даже к ней во сне, всё время твердя, чтобы Аня была готова морально к какому-то больному удару. Но к какому - оставалось неприятной и страшной загадкой, разгадать которую по правде и не хотелось вовсе. Уже был июль. Самый яркий, солнечный, сочный и веселый месяц в году. Солнце слепило в глаза, были слышны радостные крики играющих на площадках детей, пели птицы, вокруг было множество ярких растений, на небе не было ни единого облака — оно было ясного голубого цвета, приятного для глаз. В воздухе витал приятный запах белого прохладного пломбира, который был символом всеми любимого лета, которого ждали все: дети, чтобы начались каникулы и можно было чаще гулять; студенты, чтобы наконец закрыть сессию и тоже уйти на отдых; и взрослые, которые чаще всего в это время года брали отпуск, чтобы съездить в теплые края, к близким или же на дачу. Аня шла в больницу — сухую, скучную и серую, которую она так не любила, но, к сожалению, в последнее время ходить туда приходилось намного чаще, чем раньше. Короткие синие шорты облегали ее белые ноги, края розовой футболки свисали поверх них, а на ногах были старые любимые кеды. Волосы были заплетены в тугой хвост, чтобы не так жарко было. Бандаж был большой проблемой в такую погоду: кожа шеи потела, и на ней постоянно образовывался липкий противный слой пота. Сегодня его наконец должны были снять, если, конечно, шея уже готова работать полностью без поддержки. — Пчёлка! — Аня, ё-моё. Поняв только со второго раза, что обращаются к ней, Пчёлкина, выйдя из астрала, развернулась на пятках. Увидев силуэт вальяжно идущего к ней Сашки, она устало подняла уголки своих сухих губ. Хотя, по правде говоря, от его вида она ничего не испытывала, никаких эмоций, как и в целом в последнее время. Но улыбка, хоть и выдавленная, являлась дружеской вежливостью. Когда Белов оказался рядом с ней, он в знак приветствия обнял подругу за плечи, тепло улыбаясь. — А ты куда идёшь? — щурясь от ярких солнечных лучей, спросил друг, окидывая взглядом силуэт девушки. — В больницу, сегодня по идее должны наконец этот ошейник снять, — фыркнула Аня, неприятно кривясь от чувства удушения от бандажа. Белов усмехнулся от слова «ошейник» и от сморщенного лица подруги, кажется, сейчас она наконец показала хоть какие-то эмоции. Он сплюнул себе под ноги вязкую слюну, что неприятно ощущалась во рту, и вновь поднял глаза на Аню. — Давай с тобой схожу? Чего ты одна будешь по больнице шататься, скучно же. — А ты никуда не спешишь? — Для сестры всегда свободен. Ну, а вообще я иду после утренней встречи, — оголив свои белоснежные зубы, проговорил Белов, вспоминая прощальные нежные поцелуи Ленки, оставленные на его губах. Под ребрами защемило теплотой от этого очень дружеского и откровенного «сестра». После, Аня странно усмехнулась от слов про свидание. Она была рада за друга, конечно, ведь у него такая чудесная девушка, о которой он всегда с теплотой отзывался. Да и с самой Леной Аня была знакома, достаточно простая и интересная девушка. Но сейчас было дурно от всех этих нежностей, аж вновь тошнота во рту появилась. — Ну тогда пошли, брат. *** Кабинет врача уже был привычным. Тёмное кожаное кресло, плакат скелета человека, проникающий внутрь из-за цвета тюли зелёный свет, несколько растений вокруг, большой тёмный стол врача, на котором было множество папок с историей больных. Всё как всегда. Олег Михайлович стоял сзади Ани, нажимая на точки её шеи, крутя её, при этом постоянно спрашивая пациентку, что она испытывает. Боль с шеи ушла, никакого дискомфорта от прикосновений врача Аня не испытывала, что и говорила ему. Наконец он угукнул, обошёл стол, садясь за своё кресло. На столе лежал снятый бандаж, девушка надеялась, что сегодня он останется тут и она наконец с ним попрощается. — Ты в целом как себя чувствуешь? Ничего не беспокоит? Головная боль, может? — Олег Михайлович заполнял показания, из-под линз очков посматривая на Аню. Она обвела языком губы. Девушка чувствовала себя ужасно. И дело было даже не только в моральном состоянии, но и в вечной слабости, сонливости, головокружении и тошноте. Врач предупреждал, что могут присутствовать такие симптомы, но она не знала, что это состояние будет продолжаться так долго и тяжело, как будто никогда не закончится. — Если честно, то не очень. Всё, как вы и говорили: сонливость, рвота, головокружение. Врач вскинул брови, от чего кожа девушки покрылась мурашками. В комнату пробился через открытую форточку ветерок, обжигая её обнажённые ноги. Она поморщилась, внимательно всматриваясь в лицо Олега Михайловича. Внутри что-то неприятно сжалось, накрыло волнение. — Я, конечно, сам говорил тебе об этих симптомах, но они, как правило, мучают лишь в первую неделю после получения травмы, — прокашлявшись, произнёс он, стуча пальцами по крышке стола. — Давай-ка мы, наверное, с тобой анализы сдадим, я тебе сейчас направление дам. У тебя менструация в норме идёт? От потока вопроса, который явно был задан не просто так, Аня сжалась. Стало трудно дышать, а коленки затряслись. Всё тело покрылось волнительными мурашками, стало страшно за своё здоровье. В ответе на вопрос она покачала головой, мыча. — После аварии нет, — тихо произнесла девушка, чего-то стыдясь. Стало дурно, от чего она обхватила плечи руками, будто бы защищаясь. Олег Михайлович усмехнулся. Опёрся лицом на кулак, смотря на пациентку, которая сверлила взглядом пол его кабинета. — Так что ты молчала, красотка? Когда последний раз был половой акт? Стыд накрыл вновь, от чего щеки залились румянцем. Стало снова мерзко и дурно от воспоминаний той ночи. Захотелось убежать из этого кабинета прочь и больше никогда не возвращаться. Она молчала. Было стыдно, мерзко и страшно говорить. Врач вздохнул, понимая все переживания и волнения молодой пациентки. Поэтому он лишь потянулся и взял небольшой квадратик бумаги. — Я понял. Я выпишу тебе направление на сдачу анализов. К гинекологу я тебя сейчас сам провожу, чтобы тебя без очереди пустили. А анализы сдай в ближайшее время. Аня лишь еле кивнула, тут же беря листок с направлениями из рук врача и вставая на ватные ноги. Голова была в тумане, казалось, что она вот-вот рухнет на пол. Вспомнив про бандаж, она повернулась обратно, желая спросить про него. — Шея в порядке. Бандаж уже можно не носить, — прочитав мысли девушки, ответил Олег Михайлович. — Спасибо, — это было последнее, что сорвалось с её уст. Олег Михайлович встал вслед за пациенткой, видя, как она дрожит от страха, еле стоя на ногах. Вздохнув, мужчина приобнял её за плечи, от чего Аня дернулась. Свободной рукой он открыл дверь, наконец выходя из душного кабинета. Сердце Ани быстро стучало, стук отражался в голове. Пчёлкина столкнулась взглядом с ожидающим её Сашей, который тут же поднялся со стула, с беспокойством смотря на врача и подругу. — Вы тут подождите, молодой человек. Может, барышня вас сможет чем-то порадовать, — глядя на младшего, проговорил врач. Аня сглотнула, прекрасно понимая, к чему клонит врач. Тело окутала тревога, от которой сносило крышу и кружилась голова. Единственное, чего ей хотелось - скрыться от всех. Белов в ответ вскинул брови, смотря на подругу, которая моментально поджала губы. — Это мой брат. Олег Михайлович прокашлялся, как бы извиняясь за свои некомпетентные слова. Но разговор дальше не пошёл, он лишь всё также, держа Аню за плечо, направился в сторону кабинета гинеколога, который находился совсем рядом. Вокруг него было множество обладателей женского пола разного возраста. Он, расправив плечи, протиснулся между ними, слыша ворчание бабулек, которым казалось, что здесь уже совсем не обязательно было находиться. Постучав костяшками свободной руки, он получил кроткое «входите». Открыв дверь, они столкнулись с силуэтом девушки примерно тридцати лет, которая, кинув на последок «спасибо», вышла из кабинета, освобождая его. Подтолкнув Аню внутрь кабинета, сам Олег Михайлович просунул голову внутрь, встречаясь с карими глазами молодой гинеколога. — Марин, прими мою пациентку, пожалуйста, без очереди, — девушка тут же кивнула, одаривая врача своей улыбкой, — Сама всё расскажешь, хорошо? — спросил мужчина, глядя уже на Аню. В ответ она кивнула, и дверь тут же захлопнулась. Казалось, что Аня оказалась в замкнутом пространстве, где сейчас вылезут монстры и начнут царапать её тело. Дышать стало сложнее, воздух тут был как-будто другой, ещё хуже, чем в прошлом кабинете. Само помещение было окутано розовыми оттенками, плакатами с женской анатомией, от чего становилось дурно и тошно. Было очень страшно. — Проходи, присаживайся, — нежный голос врача разбил неприятную обстановку. Пчёлкина, еле переставляя ноги, прошла к стулу. Села, смотря в одну точку. Гинеколог тяжело сглотнула, глядя на пациентку. Время тянулось медленно, как будто резина. — Рассказывай, что тебя беспокоит? Почему Олег Михайлович тебя ко мне направил? А Аня и сама не знала. Ей было страшно от того, на что намекал ей врач, но было страшнее, что это может быть правдой. — Я полтора месяца назад попала в аварию, — издалека начала разговор она, было тяжело собраться с мыслями, — Все эти полтора месяца меня мучают тошнота, головокружение, сонливость, я думала, что всё в норме, но оказывается, такие симптомы должны были быть только в первую неделю. Ещё, в этом месяце менструации не было. Голос её дрожал, дышать было сложно. В глазах появлялись капли слёз от безысходности, которую она испытывала. Как назвал её Олег Михайлович, Марина кивнула, вздохнув. Ей не раз приходилось принимать таких несовершеннолетних девочек, которые не могли и слова связать, трясясь в её кресле. — Половую жизнь ведёшь? Когда был последний половой акт? Тело вновь бросило в дрожь. Липкий слой пота ощущался как что-то мерзкое и неприятное. — Полтора месяца назад, был первый раз. — Чем-то защищались? Пчёлкина лишь пожала плечами. — Чтобы избежать нежелательной беременности, нужно предохраняться, — постучав пальцами по столу, произнесла гинеколог, карими глазами изучая информацию, написанную на бумаге в её руках.  — Заходи за ширму, раздевайся и ложись на кушетку. — Поздравлять или нет - не знаю, но ты беременна. Сроку около шести недель, аборт ещё можно сделать. От шока Аня раскрыла рот, тут же сдвигая ноги и прижимаясь коленями. В груди начало колотить, а голова закружилась. Было пусто. Она не понимала своих чувств. Внизу потянуло живот, скручивая от боли в тугой узел. Тело бросило в дрожь. А глаза наполнились слезами, было очень стыдно и страшно, она не знала, что ей делать и куда себя деть.  Жизнь больше не будет прежней, ведь внутри неё находится будущий ребёнок.