Игры судьбы

Ночь была сложной. Ее было трудно пережить. Ане, от того что слёзы не переставали литься, от того что тело окутывала мерзость, к горлу подступала тошнота, сопровождаемая головной болью и потоком плохих мыслей. Космосу, от застывшего в ушах плача Пчёлкиной, от холода, кружения головы, чувства вины и злобы на самого себя. Казалось, что эта ночь никогда не закончится, что их жизнь остановилась на этом роковом моменте. Хотелось перемотать время назад, чтобы сейчас они не находились в таком состоянии, но ничего сделать уже было нельзя. Рассвет наступил медленно, а за ним и дождливое утро. Дождь тарабанил по окну, от чего голова Холмогорова раскалывалась. Он прикрыл веки и тяжело вздохнул. Когда в дверь палаты вошел кто-то, он даже не услышал шагов. Поэтому, открыв глаза вновь и увидев перед собой Валеру, он вздрогнул и пару раз моргнул.  — Я тебя разбудил? Привет, — Филатов стянул с головы мокрый капюшон олимпийки и, вытерев влагу с ладони об штанину, протянул её другу. К Космосу подступила зябкость и тошнота. Ему было стыдно смотреть Филу в глаза. Стыдно, ведь каждый раз перед глазами была та ночь с Анькой. Стыдно, что его обвинения оказались горькой правдой. Стыдно, что он поступил так низко по отношению к своему другу детства. Холмогоров покачал головой, принимая рукопожатие и присаживаясь на локти. — Я не спал, — облизнув сухие губы, еле слышно произнёс он.    Филатов понятливо кивнул в ответ, а после присел на край больничной койки Коса. Тому резко стало дурно, горло начало щекотать истерический смех. Как же это выглядело глупо, мерзко и ужасно. Он чувствовал себя вывернутым наизнанку, избитым собственными чувствами, не в своём теле. — Как ты себя вообще чувствуешь? — Нормально, Филыч, голова раскалывается. Оба знали, что Валера пришёл сюда не просто так. Сейчас его слова звучали как-то странно, сухо. Разговор не клеился, от чего Фил вздохнул. На душе было грязно и тяжело, внутри словно что-то билось и шептало бред в правое ухо.  — Прости меня, брат. Я дурак, нагнал на тебя. Сам же знаю, что у тебя с Аней ничего не было и не будет… Косу было противно это слушать до скрежета в зубах. Он понимал, что не заслуживает этих извинений. Хотелось выйти из собственного тела, уйти отсюда, забыть всё. На языке вертелся горький вкус от окутанной мерзостью к самому себе. Его словно что-то душило, не давая нормально дышать. Голова кружилась, всё было как в тумане, и с каждым словом друга становилось только хуже. Мозг словно выкручивало от воспоминаний той ночи.  — Всё. Закрыли тему, — хриплый голос резко остановил поток извинений. Космос был словно в кошмаре, где его окутывали шипящие демоны.  Филатов аж дернулся от резкого голоса друга. Но лишь поёжился на койке, испытывая внутри неприятную горечь. Ему было стыдно перед Космосом, теперь ещё больше. Он тяжело вздохнул, пытаясь подобрать нужные слова и разбавить обстановку. Ведь он ценил Космоса, очень сильно, и знал, что друг никогда бы так с ним не поступил. *** Придерживая Аню за плечи, Фил медленно шагал вместе с ней в сторону дома Пчёлкиных. Дороги были мокрыми, но дождь уже прекратился, небо залилось серыми облаками, с листьев деревьев стекали капли, а на траве виднелась роса. Было тихо, эта тишина была какой-то неприятной. Несмотря на весну, воздух был достаточно холодным, либо Ане это казалось. За всё это время она не произнесла ни слова, лишь кивнула, когда Валера сказал, что у Виты не получилось её забрать и сделает это именно он. Казалось, что за это короткое время она сильно исхудала: кожа была сероватого оттенка, под глазами — синяки, губы сухие, глаза красные, а кожа лица до сих пор опухшая от слёз. Ей было холодно, тело словно обмякло, а всё вокруг выглядело как во сне, страшном, мерзком и неприятном. Руки Фила казались тяжёлыми, холодными, от чего кожа покрывалась мурашками. Голова кружилась, ноги были ватными, хотелось рухнуть на сырую землю, окутаться в ней, раствориться в асфальте. От противного бандажа, который ей предстояло носить ближайший месяц, было ещё хуже; он приносил дискомфорт, хотелось его сорвать и выбросить. Запах бензина только что проехавшей мимо машины ударил в нос. Органы скрутило, а к языку подступил ком рвоты. — Твою мать. Не успел Валера задать вопрос, как Пчёлкина сделала пару шагов к промокшим от дождя кустам; всё, что успел сделать парень, — схватить её лезущие в лицо золотистые волосы. Утренняя больничная каша, желудочный сок, слизь вырвались из её рта в кусты. Аня, потеряв равновесие и видя в глазах звёздочки, качнулась в сторону. Дыхание перехватило. Фил тут же положил ей на талию свою ладонь, придерживая и смотря обеспокоенным взглядом. Когда желудок оказался пуст, во рту остался противный вкус рвоты, от чего Пчёлкина прокашлялась. Бандаж был запачкан вышедшей из её рта жидкостью, от чего хотелось ещё больше его сорвать с себя. В уголках глаз появились слёзы; она зажмурилась и пару раз проморгала, отгоняя их. — Принцесса, что случилось? Тебе плохо? Скорую вызвать? Развернув подругу к себе лицом, Валера вцепился в её плечи пальцами. Она тяжело дышала, пытаясь сконцентрировать свой взгляд и прояснить голову. На заботу Филатова она устало подняла уголки губ, отрицательно покачала головой на все его вопросы. Сглотнула скопленную слюну в надежде избавиться от противного вкуса рвоты на стенках горла. — Всё в порядке, Валер. Врач сказал, что рвота может присутствовать из-за травмы, — она закрыла веки, облизывая горькие губы. — Я сейчас сбегаю за водой, подожди тут. Ответа девушки он не ждал и сразу же направился в магазин, находящийся через дорогу, доставая из кармана мелочь и считая её в руке. Аня кивнула уже убегающему силуэту Фила. Осмотрелась по сторонам, заметив рядом лавочку, на которой ещё оставались капли дождя; она шатаясь направилась к ней. Протёрла ладонью сиденье, тут же стряхнув с неё холодные противные капли. Сев на лавочку, она прикрыла веки. Было зябко, поэтому девушка обхватила свои плечи ладонями. Пару секунд тишины и темноты перед глазами её успокаивали, приводя мысли в порядок. Она старалась ни о чём не думать, ведь думать ей было тяжело. Почувствовав на своём плече ладонь, она вздрогнула. Тут же открыла глаза, видя возле себя непонятно откуда появившуюся старушку. Всё её лицо было в морщинах, серые пустые глаза осматривали Пчёлкину с интересом; на тонких губах мелькала улыбка, которая казалась Ане жуткой. Голубой платок свисал на седых коротких волосах, закрывая уши и падая на прозрачные остатки бровей. Во второй руке она держала авоську, в которой были свежие огурцы и помидоры. Когда старушка закончила своё изучение, заставшее Анну, она ахнула, тут же качая головой из стороны в сторону. Казалось, что её глаза всматривались намного глубже, во всё нутро Ани, от чего ей было очень жутко. Морщинистая ладонь с плеча переместилась на ногу девушки, от чего кожа под джинсами тут же покрылась мурашками.  — Жаль мне тебя, деточка. Ой, как худо тебе будет, вижу. Сейчас твои слёзы — ещё цветочки по сравнению с тем, что тебе придётся пережить, — голос у бабушки был хриплый, даже можно сказать неприятный. Хотелось закрыть уши и больше не слушать её. От слов незнакомки Аню затрясло, стало жутко, сердце кольнуло, а низ живота сильно заболел, так, что хотелось тут же скрутиться в позу «эмбриона». С лба потёк холодный пот, дышать стало труднее, будто бы эта старушка перекрыла поток кислорода. Она продолжала смотреть своими выцветшими серыми глазами, в которых ничего живого не виднелось; потому Аня сейчас себя и ощущала словно оголённой. Ей хотелось встать с этой лавочки и убежать прочь, но собственное тело словно парализовало. — Ч..что.. вы несёте? — она заикалась, бегая глазами по сторонам; голос был грубым, хоть и с ноткой страха. Девушка откинула морщинистую руку с своей ляжки, чувствуя, как накаляется обстановка. — Ты лучше меня послушай, — её тон стал жестче, глаза залились свинцом, а уголки губ дернулись. Пчёлкину окутал зверский страх. Наконец почувствовав свои конечности, она сорвалась с лавочки. Глаза тут же залились слезами, дышать было сложно, но ноги неслись по влажной земле. Она не оборачивалась, боялась вновь встретиться с бесцветными глазами незнакомки. Голова закружилась ещё больше. Ей казалось, что она находится в страшном сне, что за ней бежит эта бабка, сейчас схватит её своей ладонью за шею, оттянет назад и начнёт душить, говоря противным голосом, что лучше бы Аня её послушала. Ноги начали трястись, а кислород, казалось, уже совсем не поступал в организм. С глаз лились обжигающие слёзы, мешая обзору. Когда её тело столкнулось с высокой фигурой, она зажмурилась, испугавшись, что она бежала зря, и эта бабушка сейчас перед ней. Слёзы покатились с новой силой, а тело бросило в дрожь. Перед глазами возникла картина, как она открывает веки, а незнакомка лишь громко истерически смеётся, глядя на неё. — Пожалуйста, не трогайте меня… — еле дыша, произнесла Аня. Голос её дрожал, она невнятно произносила слова. — Принцесса, ты чего? Тебя кто обидел? Услышав, как сейчас ей казалось, успокаивающий голос Валеры и ощутив, что парень окутал её в свои объятия, прижимая её дрожащее тело к своей груди, она открыла глаза. Осмотрела его лицо — и вправду, это был Валера. Стало вновь страшно, поэтому она обвила своими руками его шею, крепко прижимаясь и плача в грудь. Хотелось так и остаться, не отпуская приятное, успокаивающее, тёплое тело друга. Он не стал её заваливать вопросами, лишь тяжело вздохнул, гладя её спину. Раздался звук грома, и небо начало капать дождём, который заставлял её каждый раз вздрагивать от прикосновения воды к дрожащей коже. — Там больная бабка, Валер, на лавочке, — через рёв вымолвила Аня. Фил тут же поднял глаза к дорожке, по которой бежала Пчёлкина. Вдали и вправду была лавочка, но она была пуста. Валере стало не по себе; он вытянул губы в одну тонкую нить. Он понимал, что подруга пережила аварию, которая, вероятно, напугала её. Но не настолько же, чтобы ей привиделась больная бабка. Атмосфера была жуткой и неприятной, дождь моросил с большей силой, а вдали через серые облака виднелась белая молния. — Анют, там никого нет... Аня тут же вынырнула из его объятий, развернулась к лавочке. Видя, что она и вправду пуста, ей стало дурно, и со рта вырвался истерический смешок. Она на пятках повернулась обратно к Филу, ведь из-за бандажа просто повернуть голову не могла. — Но она там была! Правда была! Она трогала меня и несла бред... — Аня сорвалась на крик, пытаясь доказать Филу свои слова. Казалось, что она выглядела больной в его глазах, от чего было неприятно и обидно. Филатов лишь положил руку на её плечо, прижимая девушку ближе к себе. Сам он не понимал, было ли это правдой или же эмоциональной подруге лишь привиделось из-за недавнего стресса. — Я верю, Анечка, верю. Выпей водички, я купил тебе, — открутив крышку от бутылки, он протянул её девушке. Она тут же взяла её дрожащими руками и выпила пару глотков, которые, кажется, чуть успокоили её. Протерев рукой влажные от слёз щеки, она прижала бутылку к груди, продолжая смотреть на пустую лавочку, ощущая, как ладони друга поглаживали её дрожащие плечи, а он говорил утешающие слова, прося девушку направиться домой из-за плохой погоды. Но плохую погоду и самого друга она вовсе не замечала; перед глазами был лишь силуэт напугавшей до жути старушки и её зловещие слова.