В сон мой приди

Гермиона не отводила взгляд от циферблата настенных часов. Секундная стрелка ползла так медленно, что ее хотелось подбодрить. Или на нее наорать. Ко второму Гермиона склонялась больше. На столе уже были аккуратно разложены бумаги, идеально выровнены карандаши, ручки, перья и все, что обычно создавало удобный хаос. Тик-так, тик-так — стрелка будто замедлялась. Пунктуальность Гермиона считала одной из лучших своих черт, поэтому приходила на работу и уходила с нее всегда вовремя. Поэтому сейчас сидела и смотрела на секундную стрелку неотрывно. Тучи за окном сгущались и предрекали скорый ливень. Дождливый апрель — отличная причина для паршивого настроения. Ей стоило зажечь еще пару свечей, чтобы не собираться в потемках и не забыть что-нибудь важное. Хотя ничего важного в этом кабинете для Гермионы не было. В дверь постучали. Это был плохой, очень плохой знак. Если кто-то стучит в дверь кабинета в конце рабочего дня в пятницу — он несет недобрую весть. Дверь открыла Падма Патил. Заглянула, прищурилась, скользнула внутрь. Дверь закрылась с щелчком — звук ударил по ушам. — Гермиона, — сразу начала Падма, — ты должна помочь. Быстрый шаг, рваные движения. Захотелось закрыться от этого взволнованного напора, спрятать в ладонях лицо, заткнуть уши и трансгрессировать. Плевать, что сумка останется в шкафу, а свечи непогашенными. Только не втягиваться в разговор. — Нет, — устало ответила Гермиона и мотнула головой, — я уже сейчас знаю, о чем ты меня попросишь. И нет, я больше не буду ей помогать, — она резко встала из-за стола, одернула блузку и с грохотом задвинула стул. Но Падма как будто не слышала. Она нависла над столом, вжавшись бедрами в край столешницы. — Забери ее и допроси сама. Финниган уже истерит, это затянется на часы, — голос Падмы был и твердым, и нервным. Ужасное сочетание. Дождь никак не срывался. Давил на виски, погружал в полутьму. На секунду кабинет окрасила вспышка, но грома никто не услышал. — Падма, — Гермиона откинула волосы со лба, — видишь вот это? — она постучала по стеклу наручных часов. — Здесь без пяти шесть. А это значит, что до моего двухнедельного отпуска осталось пять минут. — Она опустила глаза и снова помотала головой. — И я не буду тратить их на Парвати, которая заигралась в роль соединительницы судеб, — Гермиона еще раз поправила бумаги, только чтобы сделать вид, что она чем-то занята. — Даже не проси. Я ее предупреждала трижды. Она уже двинулась к шкафу, чтобы достать пальто, но в эту секунду раздался раскат грома. Обе вздрогнули. Падма издала звук, похожий одновременно на стон и на резкий выдох. — У нее есть информация о Драко Малфое. Гермиона замерла. Рука, протянутая к ручке шкафа, повисла в воздухе. Эта фраза была самой маловероятной из всех невероятных. Она могла быть блефом, могла быть манипуляцией, шуткой или розыгрышем. Но Падма не выглядела как человек, который собрался шутить. Она вообще не умела шутить. Дождь уже барабанил по стеклу, и голова неожиданно просветлела. Или это просветлело внутри, в сознании, в разуме, который зацепился за лучик надежды, лучик чего-то, что могло изменить привычный ход жизни. — Что за информация? — Гермиона повернула голову и прищурилась. — Спроси у нее, — Падма пожала плечами и сложила руки на груди. Они замолкли на долгих десять секунд. Их отсчитала секундная стрелка часов на стене. — Падма… ты мной манипулируешь? — Да, — вдруг уверенно кивнула она. — Если хочешь поговорить с ней, забери ее у Финнигана. Иначе она… и забыть может. Падма Патил знала ее слишком хорошо. И ее слабые места тоже. Гермиона не стала давать себе времени на размышления. Она выдвинула ящик стола, достала блокнот, взяла шариковую ручку, которую предпочитала любым перьевым, и шагнула к двери. Поравнялась с Падмой и шепнула: — Если это окажется блефом, ты поймешь, насколько Финниган добрее меня.

***

— У тебя три предупреждения. — Ручка выскользнула из руки, но Гермиона успела ее поймать. — Тебе не продают Амортенцию ни в одном магазине Косого переулка, в этот раз я внесу дополнение, чтобы не продавали и компоненты к ней. Чего ты добиваешься, Парвати? Дождь прошел, и совсем стемнело. В кабинете тускло горел свет, скрывая потертость мебели и усталость Гермионы. Редкие капли ударялись о подоконник, добавляя вечеру странного уюта. Ненужного и совсем неуместного. Парвати Патил положила руки на стол, уткнулась подбородком в кулак и с придыханием произнесла: — Я мечтаю соединять влюбленные сердца… — Тени играли на ее лице причудливо, заостряя черты. Гермиона не сдержала смешок. — Не влюбленные, а одурманенные. Ты себя развлекаешь, но маглам можешь сломать жизнь. — Да я им даю три капли. Так… — она махнула рукой в воздухе, — для настроения. Мысли метнулись в сторону. Настроение. Тоскливое, сырое, привычное. Ей тоже стоило что-нибудь выпить для него. Есть ли зелье смысла жизни? Так, чтобы выпить и понять, для чего этот мир направляет на тебя солнце день за днем. Гермиона облизнула губы и налила в стакан воды. Выпила его залпом и предложила Парвати. Та ожидаемо отказалась. К счастью, Симус был счастлив избавиться от Парвати и передать ее Гермионе. Слезы, которые Патил успешно сменяла флиртом и зловещим хохотом, выводили Симуса из себя. Он терялся, злился, смущался и снова злился. Гермиону он встретил с улыбкой. Много времени перевести ее из одного кабинета отдела Магических происшествий и катастроф в другой не заняло. — В твоем объявлении, — Гермиона указала глазами на магловскую газету, лежащую на столе, — указано, что ты помогаешь решать семейные проблемы. Как? — она посмотрела прямо на Парвати. — Привораживая? — Я не привораживаю, — Парвати изменилась в лице и вдруг хлопнула ладонями по столу. — Я помогаю разобраться. Или ты думаешь, что я просто наливаю в пузырек амортенцию и все? Я разговариваю с ними, я помогаю понять себя и свои чувства. — И зачем тогда тебе зелье? Парвати ухмыльнулась, оттолкнулась от стола и сложила руки на груди. — Если хочешь, лишай меня всего. Лишай палочки, магии, свободы, — она отвернулась и уставилась в стену. — Может, если бы вы с Роном пришли ко мне раньше, не нужно бы было терпеть друг друга шесть долгих лет. Щеки Гермионы вспыхнули, но на лице не дрогнула ни одна мышца. — В следующий раз приду к тебе за благословением. — Ее выдал тон. — Так… — Гермиона покрутила ручку между пальцев и отложила в сторону. — Это предупреждение самое последнее из всех возможных последних, и в следующий раз я лично передам твое дело в Визенгамот. — А теперь, когда формально я тебя предупредила, поговорим о главном. — Гермиона сложила перед собой руки и наклонилась вперед. — Что за информация о Малфое? Малфой… Это слово прозвучало так непривычно. Так странно сложились губы и язык, чтобы произнести давно забытое имя. Это было в прошлой жизни. В той, где у каждого из них была цель и амбиции, где борьба помогала двигаться дальше, а магия завораживала своей силой. В той, где у всего был смысл. Даже у ошибок. Парвати бросила на Гермиону взгляд, поджала губы и закусила щеку. — Падма сказала? Гермиона кивнула. — Только поэтому ты сидишь здесь, а не в кабинете Финнигана. — Она устало вздохнула: — Но… чтобы ты просто знала, мой рабочий день закончился почти час назад. И я очень зла, — она сжала пальцами переносицу. — Может, это незаметно, но так и есть. И я уже должна быть в отпуске. — Сочувствую. — Искупи свою вину рассказом. — Сил разговаривать с Парвати деликатно у нее больше не осталось, поэтому Гермиона покрутила пальцами в воздухе, пытаясь ускорить процесс. Но этого и не требовалось. Парвати оживилась, глаза ее загорелись, она придвинулась к столу и заговорила: — Два месяца назад ко мне обратилась девушка, — она отвела глаза, будто вспоминая детали. — Красивая такая, нервная немного, худенькая. Одета дорого, со вкусом. — Это важно? — Это чтобы ты представила. — Я представила. Дальше. Парвати возмущенно надула щеки и медленно выпустила воздух. Ее темные волосы отливали синим в вечернем свете лампы, и это казалось удивительно красивым. Настолько, что на секунду Гермиона забылась. Этого времени хватило, чтобы Парвати собралась и продолжила: — Она ко мне приехала из Дублина, потому что какая-то подруга рассказала ей о том, что я помогла им с мужем, а той рассказала другая… — Парвати… — процедила Гермиона сквозь зубы. — Это часть истории. Почему ты такая нетерпеливая? — Потому что я хочу понять, когда я уже услышу фамилию Малфой. — Услышишь, — загадочно произнесла она и хитро улыбнулась. Потом заправила прядь волос за ухо и продолжила: — Эта девушка попросила меня приворожить парня. Как я поняла, они встречались какое-то время, а потом расстались, но она, — Парвати ткнула пальцем в воздух, — была влюблена как кошка. Она даже говорила о нем с придыханием. То краснела, то бледнела, потом — в слезы, — она поморщилась. — В общем, я попросила у нее фото, чтобы понять, что же там за парень такой фантастический. Ну знаешь же, как бывает, когда рассказывают о красавчике, а на деле там лепрекон. Но этот… — Парвати задумчиво кивнула. — В нем что-то было. Гермиона подалась вперед и почувствовала, как напряглось все ее тело. Зубы стиснуты, кулаки сжаты. — Не назвать вот так сразу красавчиком, но из тех, кто засядет в душу, и не вытравишь. — Знаешь… — она свела брови, — дело не в красивых губах или выразительных глазах, а, скорее, в ощущении от него. — Парвати, ты издеваешься? — Да я же уже рассказываю. — О Малфое? — О Малфое. — Красивые губы? Это… — Гермиона недоуменно подняла брови, раскрыла рот, но не нашлась, что добавить, а Парвати уже продолжила: — Я его, конечно, сразу не узнала. Он изменился. Как красивый мальчик, который превратился в сексуального мужчину. — Она на секунду закусила губу. — Не изменился только взгляд. За него я и зацепилась. Гермиона старалась слушать Парвати внимательно, но разум упорно кричал: «Она тебя разыгрывает». Сердце забилось чаще, ее бросило в жар. Слова вставали в ряд одно за другим, но смысл их терялся. Гермиона не могла поверить в то, что о человеке, который исчез, а по словам его матери, погиб десять лет назад можно рассказывать вот так почти равнодушно. Увлеченно размышляя о его губах и глазах, а не о том, насколько это ошеломляюще невозможно. — Такой же высокомерный взгляд, — продолжала Парвати, — такой же уверенный и насмешливый. Как будто он все еще на метле ловца. Понимаешь? — Так, Парвати, подожди, — Гермиона выставила ладонь вперед, — ты хочешь мне сказать, что спустя десять лет узнала Малфоя по фото, на котором у него красивые губы и высокомерный взгляд? Это все? Парвати уверенно кивнула. А потом еще раз. — Глаза точно его. Этот странный серый цвет. Это он, Гермиона. Это не могло быть правдой. Нелепое совпадение. Кто-то похожий, чья девушка решила нарушить гармонию в мире и привязать к себе того, кто с ней быть не хочет. — И волосы? — Гермиона нервно потерла подбородок, вспоминая отличительные черты Малфоя. Еще хоть что-то, за что можно было зацепиться. — Этот ненормально белый? — Волосы обычные, как у блондина, но пряди белые. — Парвати закусила щеку. — О волосах я, конечно, подумала в первую очередь. Но их цвет изменить проще всего. А прядь все же была. — Может, он седеет? Или выгорел? Может, это твои фантазии? Или ты просто надо мной издеваешься? — ее голос в конце сорвался, и Гермионе это не понравилось. Тишина повисла резко и громко. Даже если это было ложью, повышать голос не стоило. Истерично, почти отчаянно. Повод был нелепым. — Я бы не стала, — тихо произнесла Парвати и покачала головой. — Я знаю, всем кажется бредом твоя вера в то, что он жив. Это было бы жестоко. — Спустя секунду добавила: — И глупо. Часы на стене отсчитывали время все громче, но Гермиона на них больше внимания не обращала. В горле пересохло. — Кроме внешнего сходства, ничего? — она облизнула губы. — Этого слишком мало. — Попыталась сглотнуть, но язык царапнул сухое небо. — Внешнее сходство с разницей в десять лет, — она невесело усмехнулась. — Если бы он жил на соседней улице, я бы, может, и заглянула. Но Дублин… — Ты же не дослушала. Всегда перебиваешь, руку тянешь, едва поняв вопрос, — Парвати улыбнулась по-доброму. — Тогда я тоже посчитала это фантазией, домыслом, — она кивнула. — Дала девушке зелье и посоветовала отправиться в путешествие, провести время вместе. Лучше на корабле — чтобы не сбежал, — Парвати усмехнулась собственной шутке. — Но она вернулась спустя месяц. Гермиона ждала продолжения рассказа, но ответом ей было молчание. Парвати подняла глаза, и взгляд ее изменился. И от этого взгляда по спине Гермионы побежали мурашки. — После того, как он выпил мое зелье, ему начали сниться сны. Гермиона застыла, ожидая следующих слов. — Кошмары. Он разговаривал во сне, — Парвати рвано выдохнула. — Знаешь, что ему снилось? Гермиона исчерпала запас своего терпения давно, поэтому подыгрывать Парвати даже не пыталась. — Сны о том, как он живет в большом замке, — Парвати вытянула руку и загнула большой палец, — и том, как учится в другом большом замке, — загнула указательный. — А еще о том, что у него была волшебная палочка. — Три пальца сложились в ладони. — Зачем он рассказал об этом своей девушке, если скрывался столько лет? Хотя… — Гермиона начала нервно притопывать ногой. — Для магла это звучит как бред. Не серьезнее, чем кошмар. У него есть татуировка? — спросила она взволнованно. — На левом предплечье. Змея и череп. — Парвати нагнулась над столом и едва слышно прошептала: — Странно, если учесть, что он врач. — Она наклонила голову и добавила: — Хотя, может, для врача это и логично.