Море сожалений

Время событий: Первые месяцы их брака Место событий: Территория клана Сенджу

***

Если уж и было в этом мире что-то для чего она точно не была создана, так это для праздничных вечеров, которые проводили Сенджу. Особенно, если организовывал их непосредственно сам Хаширама. Яркие огни фонарей, веселый смех пьянствующей толпы и разговоры, ведущиеся в громком тоне — все это казалось ей по-настоящему чужим и далеким. И не спасало даже ее трусливая попытка слиться с тенью большого дерева вдали от праздника жизни. «Может стоило все-таки остаться дома?» — неловко подумалось ей, когда до чуткого слуха донеслись неприятные шепотки стоящих неподалеку женщин, которым только дай волю осудить ее за какой-либо промах. Внезапно толпа расступилась, и Минори увидела приближающегося Тобираму. Глупое сердце предательски забилось чаще от одной только мысли о том, что он направляется к ней, но он даже не взглянув в ее сторону, равнодушно прошел мимо. Она прикусила губу, глотая подкативший к горлу ком. — Минори-чан! — радостно окликнул ее куда более радушный Хаширама. — Ты чего тут одна стоишь? Пойдем познакомлю тебя с остальными! Она натянуто улыбнулась: — Спасибо, Хаширама-сама, но я… — О, смотри, кто пришел! — перебил ее еще сильнее обрадовавшийся Хаширама, указывая пальцем на вход в клановый сад, после чего побежал за «выпивкой» за счастье лучшего друга. Минори покорно обернулась чисто из вежливости, да так и застыла в изумлении. У величественных ворот с гербом Сенджу стоял Мадара, чье появление вызвало большую волну ажиотажа и, который, если память ее еще не подводила, не переносил подобного вида пиршества не лучше нее. Не обращая внимания на недружелюбные взгляды, он уверенно прошел сквозь раступающихся людей, пока не остановился напротив нее и нарочито сухо кивнул: — Имото. — Нии-сама… — прошептала она, чувствуя, как к глазам подступают слезы. — Что вы здесь делаете? — Хаширама пригласил, — пожал плечами Мадара. — Сказал, что я теперь тоже часть вашей сумасшедшей семейки. Минори только снисходительно улыбнулась на знакомое и такое милое сердцу ворчание. — Я рад, что ты здесь, — неожиданно мягко сказал Мадара. — Как ты? Она искренне хотела соврать, сказать, что все хорошо, но под внимательным взглядом старшего брата даже улыбку удержать не смогла. Намертво приклеившаяся к лицу маска безупречной химэ слетела с нее также быстро, как шиноби метали кунаи во врага. — Тяжело, — тихо призналась Минори. — Иногда… я чувствую себя чужой. Не перестававший презирать и предполагать худшее в своих вечных противниках Мадара злостно скрипнул зубами: — Этот Сенджу… он, что, обижает тебя? — Нет! — торопливо возразила она. — Тобирама-сама… просто бывает далек. Чуть успокоившись, он заносчиво фыркнул: — А ведь я говорил тебе, что это плохая идея. Ты заслуживаешь намного лучшего, чем оказаться на месте разменной монетой в никому не нужной клановой политике. Минори вздохнула, качая головой в тихом возражении — Я ведь самого того желала, нии-сама. Я думала… или скорее надеялась, что смогу что-то изменить. Хоть как-то помочь закончить эту войну. — И ты изменила, — неожиданно серьезно сказал Мадара. — Может, не так, как хотела, но ты сделала первый шаг. Ты храбрее, чем думаешь, имото. Она часто заморгала, силясь сдержать наступающий град слез и выдавила дрожащим голосом признательное: — Спасибо, нии-сама. Он улыбнулся, после чего между ними наступила уютная тишина, которая воздействовала на нее странным мистическим образом, заставляя напряжение покинуть тело. Наверное, потому что присутствие брата всегда дарило ей некое ощущение защищенности и не важно сколько им уже лет. — Знаешь, — протяжно медленно произнес глава клана Учиха. — Я все еще считаю, что ты совершила ошибку. Но… я горжусь тобой. — Правда? — удивленно взглянула на него она. На что он серьезно кивнул: — Ты всегда была сильнее, что бы ни говорили в Совете. Может, этот Сенджу еще поймет, какое сокровище ему досталось. Минори слабо улыбнулась, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло. И в этот момент она наконец заметила не отрывающийся от нее, дремучий взор Тобирамы, почти не вслушивающегося в болтовню стоящего рядом мужчины. На его лице мелькнуло странное выражение — смесь удивления и… чего-то, что ей было сложно сейчас разобрать. — Может, однажды, — тихо сказала она, не отводя взгляда от мужа. — Может, однажды мы все сможем стать одной крепкой семьей. Мадара только скептически хмыкнул: — Не торопись, Минори. Я все еще не простил его за Изуну. — Я знаю, — вздохнула Минори. — Но мы ведь можем хотя бы попытаться, правда? Возможно, путь к настоящему миру будет долгим и трудным. Но сегодня, стоя плечом к плечу со своим старшим братом и тоскливо глядя на своего мужа, Минори впервые за долгое время почувствовала проблеск затаенной надежды.

***

Примечание

Карамон (яп. 唐門 «Китайские ворота») —тип ворот, использовавшихся в качестве важного элемента архитектурной композиции японских замков, буддийских храмов и синтоистских святилищ. Для карамона характерно использование архитектурного элемента карахафу. Карамоны являлись символом власти.