План-провал от фонового героя по соблазнению мужчин из мира «Системы»( или это всё же ПГБД???)

Солнце палило нещадно, обжигало шею и плечи, и только голова и некоторые части тела могли не беспокоиться о духоте, потому что охлаждались выступившими капельками пота. В такую жару можно было лишь гадать, каким образом люди оставались живы под слоями одежды и как им удавалось сохранять свой безупречный вид. Гу Лили не знает насчёт остальных, но вот ему очень сильно хотелось раздеться хотя бы до нижних одежд, чтобы его кожа не стала похожей на запеченную курочку. Кстати говоря о курочке… Гу Лили был бы не против сейчас что-нибудь съесть. Удар в спину стал незаметным для остальных, но вполне ощутимым для Гу Лили намеком, что ему следует забыть о еде на ближайшие десять (а то и больше) часов. — Соберись! — шикнул на него старший ученик пика Ваньцзян, ещё раз ударив по тому же месту. Для чего нужно было бить во второй раз Гу Лили не смог понять, но зато перестал витать в облаках. Он находился среди своих шисюнов и шиди, шицзе и шимэй с Цанцюн. Все стояли друг за другом в той последовательности, в которой располагались их пики. Все держали спины ровно, словно проглотили шест, и смотрели вперёд, так и источая возвышенную ауру. И лишь один ученик позади всех них стоял криво, мечтательно наклонив голову, всем своим видом источая лень и незаинтересованность в происходящем. Что мог поделать Гу Лили, если его спина начинала болеть в первый же час пребывания в несгорбленном положении? Он вообще не замечал, как начинал сутулиться. И только шисюны любезно напоминали ему своим фирменным подзатыльником или подзадником. Просто Гу Лили по-другому вообще никого не слышал, в том числе и старого главу дворца. Он вообще сомневается, что кто-то будет слушать столь нудную речь, которая длится всего-то пару минут, а по ощущениям целую вечность. Из-за духоты и скуки Гу Лили уже самому не терпелось сломя голову побежать в лес, чтобы насладиться прохладой и приятной компанией чудовищ. Возможно, некоторых из них он сможет спасти, спрятав в дупле или пещере. Нужно только дать им понять, что он не собирается причинять им вред… И снова удар, пришедшийся на этот раз по заднице, вернул Гу Лили в настоящее. Шисюн позади него злобно шикнул, пообещав в следующий раз выкинуть в темный омут за такое неподобающее поведение. Лили прикрыл рот рукой, заглушив усталый зевок. Боже, как долго ещё этот старик собирается глагольствовать и восхвалять достояние предков в виде их потомков? Как долго ему ещё нужно будет терпеть жару и презрительный взгляд тысячи глаз за свою яркую мимику, которая выражала все его мысли. О, Гу Лили уверен, что после возвращения на пик учитель ему вдарит и заставит убирать конюшню. «Зато они хотя бы поймут, что выбирать меня в какие-либо соревнования такое себе решение!» — он наивно полагал, что они выбрали его совсем не ожидая такого поведения, но нет: всем было известно, насколько Гу Лили ленив, но так же они знали, как он силён, и если войдёт в кураж, то остановит его только кулак учителя. Ли начнет неохотно, но стоит на горизонте замаячить чему-то интересному, как он пуститься во все тяжкие и будет гоняться за зверями, снося с ног всех участников. В том числе и своих. Тем не менее он может принести победу. А ещё Гу Лили не раз имел дело с демоническими существами. Соревнования были не из простых, потому что проходили в самой чаще леса, где места для сражения мало — естественная среда демонических существ, в которой заклинателю сложно сражаться ещё и потому, что весь лес обволакивала тяжёлая демоническая энергия. Она была похожа на невидимый дым, в котором заклинатели не могли находиться слишком долго. В общем, тяжко. Но Гу Лили мог продержаться часа два, в то время, как братья с других пиков — час. Боевые знания и опыт работы с тварями помогут обогнать остальных участников. Проблема только в том, что Лили может попросту не захотеть убивать зверей. Но не беда — другие ученики с удовольствием добьют демоническое существо. Если Гу Лили их подпустит. Но на этот случай учитель, шисюны и шиди, шицзе и шимэй, и даже Шэнь Юань пригрозили ударить его. Если с каждого по удару, то спина в скором времени станет похожа на разделочную доску. «Я не буду стараться», — обещает себе перед стартовой чертой Гу Лили. Когда все побежали, он едва ли сдвинулся с места. Издав комичное — как ему казалось — «ой, уже, как же так?», Ли побежал следом. На местах, специально выделенном для лордов и просто знатных людей, парочка человек тяжело вздохнула, почувствовав настоящий стыд. Ся Цинбэй прикрыл глаза руками, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься за своим учеником и не закопать его под первым же деревом. Му Цинфан, старательно делающий абсолютно безразличный вид, легонько кашлянул, почувствовав на себе (несуществующие) смеющиеся взгляды учеников. Он ещё долго будет восстанавливаться после слухов, везде видя насмешку. Если бы Шэнь Юань лично присутствовал в этот момент, то он закопал бы сначала своего брата, а потом себя. Иногда он тайно радовался, что у них с Гу Лили разные фамилии и внешность (у него от отца, у Ли — от матери), ведь так многие и не догадывались об их родстве. По крайней мере за пределами секты уж точно. Что до остального, то Гу Лили наверняка уже раструбил всем ученикам Цанцюн, кем именно он приходится наследнику рода Шэнь. Его рот мог заткнуть только меч или… любой другой предмет. Кто-то давал ему еду, кто-то, как Шэнь Юань, — кулак. Под тяжёлыми взглядами лордов Цанцюн ни одна мышь не смела пискнуть, вжавшись мордочкой в свой бок. Никто и не думал открыто смеяться над «невнимательностью» ученика с пика Гуаньшоу, потому что никому не хотелось ввязываться в споры и скандалы с этими (не самыми приятными в гневе) людьми. Их совет для всех: воздержитесь от публичного смеха в присутствии высокопоставленных людей. Кто знает, что у них на уме: может, они примут лёгкую улыбку за язвительную усмешку. Соревнования начались спокойно, и Гу Лили надеется, что закончатся они также. Что никто не будет заставлять его делать то, что ему не хочется; что его не будут трогать и было бы замечательно, если все начнут его игнорировать. Он может найти приятную компанию в лице собственного отражения в воде — зачем ему ещё и люди? Ли может прекрасно провести время и без них. Только видимо остальные так не считали. — Гу-сюн, ты потерялся? — раздавшийся за спиной голос очень сильно огорчил Гу Лили: конец его безмятежному безделью. Он встал с корточек, не взглянув на отражение в воде — и так ясно, кто к нему подошёл. — И тебе здравствуй, Гун-сюн, — уровень вежливости Гу Лили с учениками других сект и орденов был средним, однако если это были ученики дворца Хуаньхуа, то можно вообще убрать слово «вежливый». Получится грамматическая ошибка, если использовать «Гу Лили», «Хуаньхуа» и «вежливость» в одном предложении. Гунъи Сяо эта враждебность обходила стороной, потому как он был единственным, кто выступал «за» идеи Гу Лили. Но доля лёгкой неприязни всё равно оставалась, потому что, во-первых, всё ещё ученик Хуаньхуа, во-вторых, Гунъи Сяо, может, и был против такого обращения со зверями, но делал он это пассивно. Гу Лили уже благодарен ему, остальное — обычный эгоизм и злость на чужую нерешительность. — Ты отстал от своих? — Гунъи Сяо кивает на приветствие и улыбается, когда Гу Лили сокращает между ними расстояние, но всё ещё держит приличную дистанцию. Не то, чтобы в этом была необходимость — они уже довольно давно знакомы, однако их отношения нельзя было назвать «дружескими». Гу Лили не видел выгоды водить с ним дружбу, кроме его помощи переубедить дворцовых отморозков, хотя он давно перестал верить в этих людей. Может, конечно, когда-нибудь он будет полезен, но не сейчас. — Или тебя… оставили? Если так, то ты можешь пойти с нами. Гу Лили поперхнулся. Снова Гунъи Сяо за своё. Сколько ещё должно пройти времени, чтобы тот перестал лезть к нему? Увы, об отношении других к Лили и его собственном отношении к другим было известно за пределами секты. В первую очередь об этом знал дворец Хуаньхуа. Гунъи Сяо с первой их встречи — это произошло на подобном соревновании — начал нарушать его личные границы. Наверное, Гу Лили не следовало тогда играть в полную силу, и сейчас он не мучился бы с надоедливым прилипалой. Гунъи Сяо с того времени загорелся идеей переманить такого талантливого ученика. Гу Лили не знает, имеет ли предложение скрытый подтекст, но принимать его всё равно не будет. Его там вообще-то шикарные мужчины ждут не дождутся. Что ему взамен любимых мужчин могут предложить столетняя туша и юнец? Истеричную деву? Нет уж. Гу Лили улыбается широко и ярко, затмевая солнце на небосводе, когда говорит: — Гун-сюн заблуждается. Это не меня оставили, а я всех оставил. Воцарившаяся на секунду тишина могла бы стать отличным моментом, чтобы сбежать от назойливого юноши, но Гу Лили поздно опомнился: ученик Хуаньхуа снова открыл рот, улыбнувшись не менее ярко: — Тогда не хочет ли Гу-сюн всё же составить нам компанию? Уверен, тебе будет намного интереснее с нами. — Чем с ними? — Гу Лили фыркает, скидывая с плеча волосы. — Я сомневаюсь, что мне может быть интересно с помешанными на живодерстве людьми. Увы, у нас слишком разные взгляды. На этом я прощаюсь, Гун-сюн. Разочарованный Гунъи Сяо вздыхает и провожает удаляющуюся спину Гу Лили холодным взглядом, прежде чем скрыться в тени деревьев. Когда-нибудь он обязательно уговорит этого человека покинуть Цанцюн и присоединиться к дворцу, и сделает из него ещё одну ступень для лестницы собственного успеха. Гунъи Сяо и так поднялся достаточно высоко, используя других, но этого мало, чтобы стать главой дворца. Гу Лили же не особо интересовали его намерения, поэтому он без оглядки убежал. Ноги служили для него самым лучшим транспортом для перемещения и орудием для защиты, но и об их целостности он не переживал. Кто ещё в своем уме превратит штаны в шорты и будет с голыми ногами бродить по лесу, кишащему всякой живностью, готовой в любой момент кинуться на чистое и свежее мясо? Очень даже хорошо, что он отбился от своих товарищей и ушёл далеко от других людей, потому что сейчас будь с ним кто-нибудь, то наверняка обозвал бы «извращенцем». Если бы за такое не наказывали, то Гу Лили использовал бы этот трюк с лордами пиков. Интересно, насколько сильно почернело бы лицо учителя и Шэнь Юаня? А в какой цвет окрасились бы щеки Му Цинфана? В красный от смущения или в зелёный от тошноты? Лично Гу Лили станет фиолетовым, когда несколько рук потянется к его шее. Такого же цвета будет его пятая точка, если кто-нибудь клюнет на его «стройные» ноги. — Ну, или их можно назвать… Мягкими, нет? — Гу Лили шлёпнул себя по бедру и по поверхности кожи прошла волна. Он в общем был подтянутым, не тощим и не пухлым, но и не накачанным, как Ло Бинхэ в будущем. Вместо стальных мышц у него был… жирок. Который очень сильно бил по самооценке, ведь ему хотелось бы быть более привлекательным. О чем-то неземном он, конечно же, не мечтал (например, о красоте Ло Бинхэ или Лю Цингэ, о возвышенной и утонченной красоте Шэнь Цинцю или мягких, воздушных чертах Шэнь Юаня), но хотя бы слегка быть похожим на них, ведь… Одна из возможных причин провала миссии — обычная, блеклая внешность. В общем, ни характером, ни рожей не вышел. Единственное, что могло привлечь потенциального партнёра — его навыки. Но за такую «особенность» его мог полюбить лишь Лю Цингэ (как же смешно звучать эти два слова!). Но лорд Лю, как известно, придерживался традиционных взглядов и суждений, хотя… Стоит ли судить об ориентации по мнению? Может, он гей до мозга костей, но просто не было того, кто мог его привлечь? В альтернативной реальности он вообще может быть и асексуальным аромантиком! Как бы там ни было, Гу Лили не будет лезть к нему ближайшее время. Пусть Лю Цингэ продолжит со всей страстью бросаться в битвы и лупить врагов, чем его. А потом может когда-нибудь лорд Лю всё же сможет влюбиться… Не в него уж точно! О чем вы? Зачем Гу Лили, если есть Шэнь Юань? — Ха-ха, — он посмеялся — кусты рядом задрожали. — Если Шэнь Юань продолжит собирать вокруг себя гарем, то, я надеюсь, он оставит своему братцу шанс спастись от мучительной смерти. Несмотря на то, что говорил он довольно тихо, пара человек, ближе всего сидящая к кристаллу, который транслировал происходящее на соревнованиях, услышали брошенные без особого смысла слова. Шэнь Цинцю — одним из них оказался именно он — не находил удовольствия в наблюдении за сопливыми юнцами, потому устроился дальше от центра, где сидел глава их секты. Кристаллы располагались по всему периметру площадки для гостей, потому было очень удобно следить за своими учениками. Также они мели одну не менее удобную функцию: их можно было самостоятельно настраивать. Ся Цинбэй сидел дальше всех и очень кстати как для него самого, так и для Шэнь Цинцю. Второй переместился именно к нему, потому что не имел каких-либо серьезных претензий и в общем их отношения были нормальными (но всё ещё натянутыми). Для Ся Цинбэя же это место стало благословение потому, что позор ученика передавался учителю. Увидев, в каком виде Гу Лили бродит по лесу, мужчина почернел внутри от сдерживаемого гнева. Ещё ему повезло, что присоединившейся к нему Шэнь Цинцю не смотрел именно на кристалл, а разглядывал облака в гордом молчании. Но как же ему стало неловко, когда Гу Лили сказал ту самую фразу и лорд Шэнь, или удивленный таким выражением, или заинтересованный чем-то другим, поднял глаза. Ся Цинбэй пообещал себе, что не позволит Гу Лили выходить из конюшни три месяца. Потому что иначе Шэнь Цинцю умрет от отвращения, ведь его ученик имел наглость убегать на пик Цинцзин. Больше всего он боялся, что хозяин пика узнает об этом и сделает что-то плохое с его учеником, а после увиденного уровень беспокойства подскочил в разы! — Что это такое, Ся шиди? — спрашивает лорд пика Искусств, приковывая рот веером и отводя взгляд после долгого молчания. — Это… Мой ученик, — тихо и смущённо выдыхает Ся Цинбэй, пряча глаза под ладонью. — Сочувствую, — хмыкает Шэнь Цинцю. — Примерно таким он мне и запомнился с первой встречи. Чуть лучше обезьяны. Ся Цинбэй редеет под колкими оскорблениями, но и не думает оспаривать их. Ведь думает не лучше. — Интересно только, что он имел в виду? — проявляет неестественное для себя любопытство Шэнь Цинцю, быстро же погасив свой интерес ещё одним взглядом на оголённые колени и икры. Глаза его темнее самой мглы. — Неважно. Нелегко Шэнь шичжи иметь такого брата, а тебе, Ся шиди, иметь столь невоспитанного и грубого ученика. Ся Цинбэй кривится, но кивает: — Спасибо за понимание, Шэнь шисюн… — он очень надеется, что Шэнь Цинцю не станет разбалтывать об увиденном и услышанном. И к его облегчению, тот кивает в ответ снисходительно: — Учись воспитывать своих учеников. На этом их беседа прекращается. А где-то позади них тихо пищит Шан Цинхуа и мысленно готовит могилу своему брату. Ведь не суждено Ся Цинбэю сохранить свою гордость учителя, потому что Гу Лили попадает на всеобщую трансляцию, оказавшись в ловушке гигантского червя, вместе с остальными участниками.