План-провал от фонового героя по соблазнению мужчин из мира «Системы»( или это всё же ПГБД???)

Пик Цинцзин был самым тихим и зелёным. Он встречал своих гостей тихой мелодией эрху или циня, негромкими голосами учеников, шуршанием бумаги, шелестом листвы, ароматом бамбука и чернил. Стоит, наверное, уточнить: встречал он так только приглашенных гостей. Нежданных же, таких как Гу Лили, встречал старший ученик лорда Шэня, Мин Фань, своим грозным взглядом и шипением. — Опять ты!? — Гу Лили обернулся на возглас и поднял руки в применительно жесте. — Тихо-тихо, Мин шисюн! — он отступил на шаг от калитки, которая вела к временному жилью Шэнь Юаня. Ли исполнил свое обещание навестить брата, как только Шэнь Цинцю покинул свои владения. Теперь ему оставалось опасаться только возвращения лорда и его маленькой копии. — Я сколько раз тебе говорил, не приходить сюда больше! — зло рычал Мин Фань, надвигаясь на него грозной тучей. Лили пошёл в обход и получилось так, что теперь ученик Шэнь Цинцю стоял спиной к домику Шэнь Юаня. Гу Лили не спешил что-либо делать – знал, что у его противника припрятан меч. Его собственный, кстати говоря, сейчас находился на Ваньцзяне, поломанный и обиженный на хозяина за неправильное использование. В свою защиту Ли хочется сказать, что в бою с Гусиным змеем (по сути это была ящерица с гусиным оперением, но всё называли тварь «змеем») выбирать не приходится, как использовать меч: кто же знал, что в глотке чудища кружат тысяча лезвий, делая из него ползучую мясорубку? Гу Лили не знал, поэтому и направил меч прямиком внутрь змея, чтобы ударить по важным органам и обезвредить его, но всё пошло немного по другому сценарию. Он сразу же почувствовал, что связь с мечом оборвалась, а спустя секунду понял почему – змеюка выплюнул остатки меча, как невкусные кости рыбы. Бой закончился для его меча печально, но не безнадежно. Шисюны с пика Десяти тысячи мечей сказали, что смогут его починить, однако уйдет не мало времени прежде, чем он его вновь увидит. Гу Лили остался без оружия на долгое время, но не без защиты – он был прекрасен в рукопашном бою. Использовать свои ноги как мечи у него получалось даже лучше, чем настоящие. Если вдруг на поле боя он останется безоружным, то всё равно будет в приоритете. Мин Фань знал это и тоже не торопился на него накидываться. Вообще, его учитель не оценил бы драку на своем пике (около своего дома!), но иначе Гу Лили не прогнать: никакие слова не действуют на этого поганца. Мин Фань предпринимает ещё одну попытку отпугнуть шиди с другого пика: — Если не уйдёшь, то я расскажу все учителю! Гу Лили смотрит в его сторону насмешливо и выдаёт: — Ба, но тогда как ты объяснишь то, что до сих пор прикрывал меня? Я тоже не буду молчать, Мин шисюн. Уверен, Шэнь шибо накажет нас обоих. В моем случае, передаст учителю, а вот тебя ждут не самые лучшие времена... Мин Фань обрывает его речь внезапной атакой: он бежит на него стремительно и быстро, готовясь выкинуть его с самой вершины горы. Гу Лили пользуется шансом и, увернувшись от рук нападавшего, проскальзывает под ним, как змея под ногами человека. Ему требуется пару секунд, чтобы добежать до двери дома, открыть её и запечатать. Снаружи доносятся крики, которые, в общем-то, быстро утихают: Мин Фань смиренно вздыхает и уходит прочь, говоря, что больше не собирается спасать его задницу... — Гэ... — скорее всего, старший ученик имел виду спасать не от Шэнь Цинцю, а немного от другого Шэня. Шэнь Юань в гневе был страшнее кусающейся собаки, но только не для своего брата, который видел в его оскале маленькие клычки шпица. — Диди! — Гу Лили раскрыл свои объятия, но ожидаемо получил шлепок по рукам. — Зачем ты снова здесь!? Если уж сбежал с Цяньцао, — ощетинился Юань, став колючим, как дикобраз. Такого не обнять, не поцеловать нельзя. Гу Лили расстроился, — то мог отсидеться на своем пике! Зачем ты ещё и на Цинцзин пробрался-то!? Шэнь шибо, если узнает, не оставит всё просто так, – он не учитель Му! — Мне хотелось увидеться с тобой, — искренне ответил Ли, выглядя при этом совершенно безразличным к своим проблемам. Мышцы на лице Шэнь Юаня страдальчески переносились и он вздохнул, смирившись: — Я не буду тебя прикрывать, как Мин шисюн. И не надейся укрыться за моей спиной от гнева Шэнь шибо! — и вернулся к своей работе. Он правильно сделал, что закрыл глаза на присутствие брата, потому что иначе их спор продолжался бы до самого вечера, и уж тогда Шэнь Юань точно не успел бы закончить работу к завтрашнему дню. А ведь от этой работы зависело многое. В том числе, его отношения с Шэнь Цинцю. — Сиди смирно. И тихо! — только и сказал Юань, усевшись обратно на стул. Он взялся за кисть и принялся водить ею по плотным страницам небольшого сборника с зарисовками растений. Гу Лили обрадовался удавшейся затее. «Есть!» – громко хохотнул он и сел на одну из табуреток. Изысканную такую, с вычурной отделкой. Знаете, бывает посмотришь на предмет и сразу понимаешь, кто её хозяин. То же самое было и с этим стульчиком – изящные и тонкие узоры, без всяких излишеств, явно говорили о хорошем вкусе владельца. Не о Шэнь Юаня, конечно, ведь не он являлся хозяином домика (ладной, являлся, но временным), им был Шэнь Цинцю. Вообще, весь пик Цинцзин отличался гармоничной атмосферой и будто бы хрупкими учениками, которые на самом деле могли ударить не слабее учеников с пика Байчжань. Честно, Гу Лили с ними не цапался, только по слухам слышал и сравнивал... — Гэ, — вдруг позвал его Шэнь Юань, закончив с работой. Он прошёл в другой конец комнаты и взялся за другое дело – начал перебирать какие-то сухие листья и корни, может, и цветы, которые лежали на пергаменте и сушились. От них, кстати говоря, шёл сильный, довольно терпкий запах, что пропитал каждый цунь комнаты, но больше всего травами пахло от рук Шэнь Юаня – кончики пальцев того всегда хранили аромат природы, — слышал, тебя выбрали? — Куда? — удивлённо уставился на него Гу Лили, совсем забыв о вчерашнем разговоре с учителем. — На соревнование лучников. Учитель сказал. — О, — теперь-то Лили вспомнил: Ся Цинбэй говорил что-то такое, игнорируя возмущения ученика и даже угрожая ему. — Так соревнуемся в стрельбе? Жаль... — В каком смысле? — нахмурился Шэнь Юань. Гу Лили не пожелал рассказать ему о своих надеждах пропустить соревнование из-за сломанного меча. Будь основным оружием меч – прокатило бы. Ли обязательно нашёл бы как ещё раз сломать свой меч прямо перед соревнованиями – уж очень ему не хотелось идти туда и «защищать» честь школы. Он использовал бы все свое актерское мастерство, чтобы одурачить других, и многие ему поверили бы, потому что додуматься сломать меч лишь бы не иди куда-то – перебор. Меч для заклинателя – рука, и с ним нужно обходиться бережно. Но Гу Лили было плевать не только на свой меч, – свою «руку» – но и на собственное тело – свою настоящую руку. Никто и не подумает, что меч был сломан специально, вот если Гу Лили пропустит соревнования из-за травмы, то все будут уверены в том, что это было сделано намеренно. Он без зазрений совести выкинул бы свой безымянный меч в саму Бездну, если это освободит его от чего-то ужасно им нежеланного. Конечно, говорить об этом Шэнь Юаню слишком рискованно – младший братишка оттаскает за уши и самолично сдаст его. — Говорю: жалко, что не меч. Я стрелять вообще не умею. Юань тихо посмеялся, прикрыв рот. — Ты вместо демонических зверей перестреляешь учеников Хуаньхуа. «Так значит демонические звери, так значит ещё и ученики Хуаньхуа!» — с безнадежным вздохом уронив голову на подставленную руку, пронеслось вместе с тем в его голове. Шэнь Юань заметил быстро пропавшее настроение брата и замолк. Все знали, как сильно Гу Лили ненавидел убивать любую живность и терпеть не мог учеников дворца Хуаньхуа. На то были свои причины, которые уходили корнями в прошлое. Когда Гу Лили только-только стал учеником своего мастера на пике Гуаньшоу, то совершил одну ошибку, что повлекла за собой неминуемые последствия: он привязался к зверьку. Маленький Шестикрылый змеедав имел достаточно специфическую внешность, – более отвратительного существа вы не найдете – которой отталкивал всех жителей пика. Но только не Гу Лили, в будущем прославившегося своей любовью ко всем тварям. Удивительно, но как он любил этого малыша, так и змеедав отвечал ему взаимностью. По-своему, конечно, использую нестандартные способы выражения любви: то легонько куснет, когда Ли заглянет в вольер, то червей или другую «вкусняшку» накопает, или закопает в землю, как делает со своими детьми, которых нужно спрятать. Такое поведение радовало Гу Лили, он чувствовал себя настоящим другом для этого зверя. Но, как бы грустно и жестоко это не звучало, Шестекрылые змеедавы несли только одну функцию для мира заклинателей: их пепел использовался для создания пилюль. А когда Гу Лили узнал об этом... Что ж, в каком-то смысле это была вина его учителя, ведь он позволил своему ученику проникнуться к зверю, которого в скором времени должны были убить, тёплыми чувствами, и зная об этом, Ся Цинбэй не посчитал нужным рассказать Гу Лили о столь неприятном факте! Он скандалил и скандалил сильно, настолько, что заявил всей секте: «Я найду аналог! Дайте мне три месяца!» На что Му Цинфан безразлично ответил: «Пилюль больше не осталось, а лишь они могут восстановить духовные сети твоих боевых братьев и сестер, Гу шичжи. У нас нет столько времени». Как же не вовремя закончились пилюли и его соученики оказались поражены ядом какого-то растения во время вылазки. Яд был сильным и действовал стремительно, и если от него не избавиться как можно быстрее, то меридианы учеников могли «сгореть», как и они сами. Вопрос был экстренным и не терпел отлагательств. Но Гу Лили не был настолько бестолковым, как это принято считать: пусть знания у него были скудными, но они были! А ещё у него была решительность и бесстрашие. «Неделю... Я прошу лишь неделю!» Кто-то из лордов усмехнулся: «Ты не справишься, это слишком короткий срок». Но Гу Лили был непреклонен – настаивал на своих поисках и, если ему не удастся найти замену пеплу Шестекрылого змеедава, то он отступит. Будто лордам нужно было его позволение... Согласие с горем пополам ему дали, и Гу Лили в ту же секунду, прихватив все справочники, которые только помещались в его мешочке цянькунь, пустился по всей Поднебесной. Летать на мече он уже умел, но не так быстро, однако пришлось научиться. А ещё он научился одновременно читать и лететь, если была необходимость. Гу Лили не спал, не ел, старался и искал чёртов аналог круглые сутки. Но лорды были правы – недели слишком мало. Гу Лили не нашёл аналог и вернулся ни с чем к третьему дню второй недели. К тому времени его друга уже не было – Гу Лили знал об этом, собственно, поэтому и вернулся так поздно. Слишком больно было бы находится там, где истребляют любимых зверей ради спасения людей... Ему было жалко всех: и змеедава, и своих братьев и сестер. Он хотел спасти всех, но это было невозможно в столь короткие сроки. Плакал ли Гу Лили, скорбел ли? О, что вы! Он не просто плакал, он рыдал, истерично выл в своей комнате, замуровавшись на семь дней. Не ел уже вторую неделю, лишь иногда открывал окно во время дождя и ставил глубокую миску, чтобы попить. А по истечении семи дней, траур его длился целый год. И весь этот год Гу Лили посвятил только собственному развитию и поискам аналога. Он не хотел бросать свои слова на ветер и допускать ещё такой ситуации – раз сказал что найдёт, то значит найдет! Над ним смеялись, шептались, но как же ему было всё равно. В него не верили, потому что, как какой-то мальчишка может найти то, что даже учёные мира заклинателей не смогли обнаружить во всех растениях их мира? Бред чистой воды. Но Гу Лили всё ещё имел решительный настрой и желание прекратить массовое истребление несчастных Шестекрылов. И он нашёл. Только то было не растение, а минерал, спрятанный глубоко в водяной пещере. Учёные рыли в верном направлении, и были близки к ответу, но бросили всё раньше, чем наткнулись на мерцающие каменные лотосы (обычные остроконечные минералы розового цвета, похожие больше на звёзды, чем на лотосы). Когда Ли заявился с этим минералом на собрание лордов своей секты, то предоставил все свои записи и аргументы, почему использование найденного им камня, может не только излечить охваченные ядом духовные сети, но и частично восстановить сожжённые. «Искал медь, а нашёл золото» – говорят в таком случае. Презентация нового продукта длилась пять часов без перерыва. Лорды спорили, критиковали, но не приходили к общему решению: принимать или нет? И только когда Му Цинфан, молчавший все эти пять часов и внимательно слушавший его речь, встал, все замолкли. «Гу шичжи, мы не играем с таким делом. Готов ли ты взять ответственность за столь громкие слова?» «Да!» — уже надрывно вскрикнул Гу Лили. Было обидно, что ему продолжали неверить. «Хорошо. Тогда продемонстрируй нам», — Му Цинфан в закрытой форме намекнул ему отравиться самому, довести себя до полудохлого состояния и использовать минерал для спасения. Согласился ли Гу Лили? Более – он был готов к такому. Достав заранее подготовленный яд того самого цветка, он пустил его в своё тело, тут же рухнув. Моментально Гу Лили решился возможности передвигаться. А что сделали остальные? Подивились его самодурству и оставили в зале на долгих семь – право, это число теперь ему ненавистно – дней, чтобы проверить действительно ли способен этот минерал восстановить разрушенные меридианы. Му Цинфан же, натерпевшись от него «оригинальных» подкатов, присылал вместо себя своих учеников, хотя за остальными отравленными следил лично. Винить его можно, но не стоит, потому что кто-то мог посчитать, что лорд Му пользуется беззащитным положением своего шичжи, чтобы... Тут уж у кого на что фантазии хватало. Слухи, к сожалению, распространяются очень быстро, и непристойное поведение Гу Лили в присутствии Му Цинфана стало когда-то обсуждаемой темой. Благо для самого Му он был в хороших отношениях со всеми пиковыми лордами, и те смогли остановить болтовню своих учеников. В общем, целую неделю Гу Лили лежал под присмотром Небес, и только они его и берегли. Он был отчаянным идиотом, раз так сумасбродно решил доказать свою правоту. Наверное, именно с того момента он вовсе перестал заботиться о своём состоянии, потому что доказать кому-то что-то, касающееся демонических животных, стало для него второй целью в жизни. И раз Гу Лили выжил, значит ему или кто-то помог из жалости, или использование минерала оказалось действенным. Гу Лили бы не уважали вообще, если бы он и на этот раз провалился. Аналог был принят. С тех пор их секта постепенно отказалась от использования пепла, потому что применение минералов в этом случаем было куда эффективнее. Это было важное открытие в области медицины и культивации, и многие секты тоже начали использовать аналог, но всегда будут несогласные с новшествами. Было не мало тех, кто отказывался применять минерал, вместо проверенных компонентов, и во главе этих сект стоял дворец Хуаньхуа. Возможно, чисто из вредности они не хотели перенимать знания другой секты, – честно, Гу Лили плевать – но они продолжали отлавливать молодых Шестекрылых змеедавов и убивать. И за это Ли ненавидел их сильнее всех. Его ненависть распространилась на всех, и даже тех, кто вообще не имеет права голоса в их иерархии. В какой-то момент он начал задумываться о проникновении во дворец, чтобы освободить вообще всех зверей: и обычных, и демонических. Но, конечно, Гу Лили не роняли в детстве, и он отмахнулся от этой безрассудной идеи. Но не от самой мысли когда-нибудь насолить дворцу Хуаньхуа. Уверяю, когда-нибудь Гу Лили спланирует что-то настолько вопиющее, что седые волосы на голове главы дворца начнут выпадать. Неловкая пауза прервалась громким стуком в дверь и аханьем Шэнь Юаня. Он хлопнул себя по лбу и, отложив свою работу, подбежал к двери, бормоча под нос: — Ой, бестолочь!.. Забыл! Дверь открылась и в комнату забежал мальчишка с длинными черными кучерявыми волосами, в которых то и дело застревали листья, трава, ветки, порой пчёлы. Тем не менее они никогда не теряли свой блеск и красоту. Иногда массивная копна волос казалась чем-то живым, что может в любую секунду покинуть своего хозяина и пойти гулять. Эти черные локоны сильно выделялись на фоне кремово-белой коже, которая имела около скул малиновый оттенок. Такого же оттенка были и губы: нежные, хранившие в себе детский блеск и пухлость. Телосложение было щуплым, но мальчишеским: дай мальчику нормальную еду и тренировоки, то можно будет слепить сносного заклинателя. Хотя Гу Лили знал, что использовать «сносный» в одном предложении с именем главного героя – тупость та ещё. Ло Бинхэ уже был прекрасным воплощением идеала, а в будущем... Впрочем, что рассказывать? И так всё ясно. — Шэнь шисюн! — мальчик поставил принесенную корзину к своим ногам и поклонился. Лицо его выражало довольство, когда Шэнь Юань смущённо отговаривал его от этого действия. — Я принёс всё, что ты просил. Он выпрямляется, и боковым зрением замечает присутствие ещё одного человека в комнате. Губы его растягиваются в не менее радостной улыбке, когда он видит ещё и Гу Лили. — Гу шисюн! И ты здесь! — И я здесь, — кивает Лили, отодвигая от себя главного героя, который подлетел к нему слишком близко. Он не мог не улыбнутся достаточно искренне, понимая, что ему действительно рады. — Чем реже этот шисюн видит Бинхэ, чем чаще удивляется тому, как быстро тот растёт! Ло Бинхэ тихо, но задорно хихикает, утыкаясь подбородком ему в руки, и не думает отстраняться, чтобы хоть как-то соблюдать личные границы. — Этот Бинхэ обязательно сравняется с ростом шисюна! И тогда мы станцуем с шисюном «свадебный вальс»! Как жалко, что когда-то Гу Лили забил на ореол главного героя и всё же рискнул сблизиться с этим ягненком. Своими способами, конечно. И если раньше Ло Бинхэ щетинился, старался обходить десятой дорогой, то сейчас Гу Лили хотелось бы, чтобы его шутки (флирт) отпугивали мальца как и Му Цинфана. Он упустил тот момент, когда герой начал проявлять терпение и открытость. А Ло Бинхэ был как губка – впитывал в себя любую влагу. Влагой в их случае выступают знания и умения, которые он перенял от своих старших. Его навыки флирта определенно стали лучше после знакомства с Гу Лили, но не потому, что Гу Лили «ас» в этом деле, а потому что ягненок узнал, что такое флирт. И делал он это постоянно, пряча откровенные подкаты за обычными словами. Лишь изредка они превращались в шутку. Гу Лили очень хочется ударить себя прошлого за совращение мальчика, но в то же время пожать руку со словами: «молодец, идиот, теперь хотя бы не один Юань на хорошем счету у будущего Повелителя Демонов!». Только вот ему вообще никак не сдалась личная благосклонность главного героя. Шэнь Юань – его кровный брат, ближе него у Ли никого нет, как и у самого Юаня. А Юань, в какой бы из многочисленных реальностей он не родился, всегда будет любим Ло Бинхэ (или Ло Бин-гэ? Чёрт с ними, Гу Лили не обязательно разбираться), потому что так прописано в каноне. И если делать вывод, то получалось, что Шэнь Юань всегда мог замолвить про него хорошее слово и сделать так, чтобы разъяренный и обиженный Повелитель Демонов пощадил хотя бы его и его (возможного) партнёра на пути самосовершенствования. ...ну, или им могли шантажировать Шэнь Юаня – тоже нельзя исключать такой вариант, если вдруг его братишка будет строить из себя «цундэре-тян», а терпения в Ло Бинхэ будет меньше, чем предполагалось. Но, конечно, так будет если Гу Лили выполнит миссию до того, как песок в часах полностью окажется на дне. Ло Бинхэ обиженно дёрнул его за локоны, заметив ускользнувшее внимание. О, маленький лотос, почему ты так жаден до внимания этого шисюна? Иди к своему Шэнь шисюну и оставь этого Гу в покое. Гу Лили ойкнул и улыбнулся, потянувшись к бокам своего маленького приятеля. — Ну же, малыш Ло! Не обижай своего Шэнь шисюна! — и начал щекотать его под мышки и спину. Ло Бинхэ покраснел от сдерживаемого смеха и писка, сначала отлетев обратно к двери, а потом уже и сообразив воспользоваться случаем, чтобы подлизаться к Шэнь Юаню. — Шэнь шисюн! — кокетливо потянул он его за рукав, вдруг решив стать капризной хнычущей девчонкой. Если Ло Бинхэ из оригинальной вселенной Шан Цинхуа действительно имел такие черты характера, то Гу Лили заявляет: более дерьмового персонажа не придумаешь. Непобедимый Повелитель Демонов, который прошёл через ад, жалко скулит и хнычет в присутствии своих «любимых» старших. Надо же. Как хорошо, что малолетки совсем не в его вкусе. — Гэ, — шипит на него Юань, но в этом звуке чувствуется всё его смущение и неловкость: он всё ещё не может реагировать на Ло Бинхэ, своего любимого героя, нормально, особенно когда тот вытворяет что-то подобное. Ах, Юань-Юань, тебе стоит принять эту натуру своего будущего мужа. — Молчу, молчу! — Гу Лили смеётся и оборонительно выставляет руки перед собой. — Как так получилось, что вы, два голубка, хотите пойти на этого старика? Шэнь Юань стремительно краснеет: румянец будто бы покрывает его с ног до головы второй кожей. Сейчас он больше напоминает аппетитный персик – сочный и нежный, вкусный. Гу Лили для себя подмечает, как дёргаются губы маленького (пока что не совсем) демона. И очень радуется тому, что взгляд Ло Бинхэ, направленный на него, не полыхает тем обожанием и страстью, как во время наблюдения за Шэнь Юанем. Очень хорошо, потому что: во-первых, менять курс миссии нельзя, а во-вторых, ему не хочется. Гу Лили нужна свобода, а не ограничения. А Шэнь Юаню нужна защита – не придумаешь более заботливого партнёра, чем Ло Бинхэ, так ведь? Как удачно сошлись звезды, да-да... Гу Лили уже давно их благословил и обдумал детали свадьбы, если, конечно, он вообще до нее доживёт... — О, Ло шиди, тебя зовут, — Шэнь Юань обращает внимание на возмущенные возгласы с улицы: это прелестная Нин Инъин ищет своего (пёсика) шиди. Ло Бинхэ настороженно поворачивает голову, но когда замечает знакомое лицо, расслабляется. Бедняжка уж было подумал, что старший шисюн снова хочет его отругать. Благо, это оказалась Нин шицзе. Какими бы тёплыми не были отношения между детишками, Гу Лили не может не заметить некоторую досаду в его глазах: уж очень ему хочется побыть в приятной компании Шэнь Юаня ещё дольше. Но тот не замечает откровенного жалостливого взгляда, и с улыбкой выдает: — Иди, шиди, поиграй с Нин шимэй пока есть время. Шэнь шибо скоро должен вернуться. Ло Бинхэ хмыкает, почти хнычет, но разворачивается и понуро движется к двери. Сердце Шэнь Юаня сжимается, он слишком добрый и наивный – на такого рода провокацию попадается как рыба на вкусную наживку. — Спасибо за помощь, Ло шиди! Буду рад, если ты когда-нибудь заглянешь ко мне на чай! Будь у Ло Бинхэ хвост, то он начал бы крутиться как пропеллер вертолёта, и унёс бы Шэнь Юаня, как в том самом мультфильме про карлика, живущего на крыше, и мальчишка. Гу Лили не помнит их имен, но ассоциация чётко возникла перед его глазами. Когда Нин Инъин уводит своего Шиди из-под окон домика, Гу Лили поворачивается к Шэнь Юаню, и с фирменной улыбкой – обнаженными в смехе клыками – спрашивает: — Чего же ты про своего любимого героя забываешь, а, А-Юань?