План-провал от фонового героя по соблазнению мужчин из мира «Системы»( или это всё же ПГБД???)

Очень редко на хребте Цанцюн кто-то мог с точностью сказать: «У нас спокойно!», потому что это неправда. Внешне ученики и лорды, может, и пытались создать видимость благоразумия и высоких моральных ценностей, но, давайте будем честными хотя бы друг с другом, всё это, — самый дешёвый трюк, который, однако, почему-то срабатывает. Или в этой секте жили иллюзионисты, или все остальные были идиотами. Мысли о том, что они действительно благородные заклинатели, и допускать не стоит. Хотя бы потому, что… Дверь с треском впечаталась в стену и в достаточно темное помещение вошёл юноша лет восемнадцати с мягкими чертами лица, которые сейчас будто стали острее из-за полумрака комнаты и злобно сведенных бровей. Шаркнув ногой по полу, точно как бык, готовившийся к нападению на мотодора, юноша, источая гнев и возмущение, кинулся внутрь на того, кого хотел одновременно и побить, и пожалеть. — Ой-ей! — но больше всё-таки пожалеть, потому что сидевший внутри мужчина, очевидно, был искалечен сильнее, чем тренировочные манекены. И несмотря на то, что Шэнь Юань даже ещё не прикоснулся к нему, мужчина уже слетел с насиженного места — койки около закрытого окна — на пол и принялся страдальчески завывать. Молодой лекарь только упёр руки в бока, уставившись на него невпечатленно. — Гэ! Хватит уже! — Шэнь Юань грозно топнул ногой, и Гу Лили резко подорвался с пола и подлетел к нему, крепко обняв за плечо. Ему бы хотелось ещё и поцеловать младшего брата, но он сдержался, потому как на публике ему не позволяли никакие нежности, — а в лазарете помимо него было ещё примерно трое человек. Ученики притворялись спящими, но Лили всё равно тихо говорил с ними. С приходом Шэнь Юаня они все перестали быть актерами и с интересом наблюдали за ними. — Юань-Юань! Я так скучал по тебе! Мой дорогой диди, как ты поживаешь?! Я так скучаю по те-ебе! — Гэ, мы с тобой виделись две недели назад! Ты был здесь две недели назад! — отчеканив последнее предложение, Юань зло насупился, оттолкнув от себя старшего и отойдя от него на три шага. Смотря на него, легко было понять, как ему некомфортно на людях принимать заботу брата. — И что? Знаешь, как мне сложно без тебя и день прожить?! Хотя, смотря на тебя, мои чувства, наверное, односторонние, не взаимные… Я с тобой с самого детства и вот как ты ко мне теперь относишься? Не зря, наверное, говорят: не делай добра, не получишь и зла… — Гу Лили театрально отвернулся, печально вздохнув, и направился обратно к своей койке, вообще не уверенный в том, что использует нужную пословицу. — Ничего, Юань-эр, я понимаю… Можешь не навещать меня, если не хочешь — я не настаиваю. У наследника рода Шэнь есть дела поважнее, чем проверять своего покалеченного старшего брата… — Гэ, — ещё больше возмутился Шэнь Юань, едва не заскрежетав зубами, но обозначение его положения в обществе действовало как на водителя стоящая около дороги полицейская машина — неосознанно он становился внимательнее. — Перестань. «Маленький говнюк», — довольно подумал Лили, вслух сказав: — Ладно, — и обратно откинул тонкое одеяло, которым успел прикрыться. Шэнь Юаня, как обычно, не желал идти на встречу и участвовать в этом маленьком представлении, поэтому Ли быстро потерял интерес. — Не думаю, что ты можешь быть таким спокойным, — сказал Юань с тихим шиканье и по-взрослому скрестив руки на груди. Выглядел он всё равно как ребёнок, поэтому его попытки устрашить старшего брата были бесполезными. Как ни посмотри, а Гу Лили практически вырастил этого юнца — всё своё юношество с ним провозился, растил и ухаживал как за комнатным растением. А после двадцати, попав в сетку, глава Шэнь, или «отец» (ему это запрещено делать, но Ли называет его так чисто, чтобы показать их какую-никакую родственную связь), приставил младшего к старшему «сыну», да наказал присматривать. И что мог поделать с этим приказом Гу Лили, если считался в поместье Шэней равным слугам? Никто не называл его «молодой господин» и других обращений, кроме «эй, ты», ему не приходилось слышать. Гу Лили, видимо, как считал глава Шэнь, был очень верным слугой, раз поручил растить Шэнь Юаня именно ему. Но если говорить о его положении в поместье Шэней более точно, то можно сравнить с жизнью печально известной Козетты, чья жизнь в трактире Тенардье была сравнима с первыми кругами ада, а потом вознесением до низших существ рая, когда Жан Вальжан забрал её. То есть, если говорить простыми словами: не хорошо, но и не ужасно. Жизнь Гу Лили больше напоминала соединение детства и юношества Козетты, потому что оно не было наполнено страданиями как таковыми, но и особой радости сохранившиеся воспоминания тоже не вызывали. Но он не жаловался — и не такое терпел. Отношения между ним и Юанем были исключительно тёплыми, действительно «братскими», только младший брат иногда что-то сопел и пыхтел, отбиваясь от рук старшего. А вот на это Гу Лили уже хотел жаловаться и жаловался — ещё как! — кому только можно. Однако не упускал возможности похвастаться успехами своего брата, позабыв, что и сам является не последним человеком для их секты. Только Шэнь Юань из-за этого сердился больше, чем когда к нему тянули руки. «Не порть мой образ скромного добродетеля, пожалуйста!» — шипел он каждый раз, когда Гу Лили попадал на пик Цяньцао с особо серьезными травмами или когда его туда доносили боевые товарищи. Для них он, кстати говоря, был той ещё занозой: пока они тащили его на своих спинах, Гу Лили не упускал возможности заболтать их до смерти. К счастью, ученикам удавалось быстро дойти до лазарета и, кинув шисюна на ближайшую койку, они с чистой совестью оставляли его на попечение маленьких лекарей. Те тоже не были в особом восторге от него; скорее их лица выражали досаду и будто прямо говорили: «Опять ты? Когда же ты просто помрёшь»! Но они думали так не на самом деле, что вы! Просто им работы и так хватало, а возиться с одним и тем же человеком, который постоянно получает ранения разной степени, надоедает. Первое время за его здоровьем следил Му Цинфан, потому что лорду пика Зверей не хотелось бы доверять своего ученика каким-то «недотепам». Но чем больше Ли посещал бедного Му, тем чаще тот стал жаждать самолично сомкнуть руки на его тонкой шее. А после того, как Гу Лили начал с ним ещё и в шуточной форме флиртовать… В общем, да, с ним было сложно. Он и сам это понимал, потому старался облегчить другим работу. Может, Ли начал меньше лезть на рожон? Бросьте! Он был организатором всех дел (не специально, правда!). Небеса перевернуться, если он не будет в центре какой-нибудь заварушки. Гу Лили пошёл другим путём: просто стал ещё больше игнорировать свои болячки, сам себе вылизывая раны и, если всё же попадал в лазарет в крайне плохом состоянии, как только ему становилось легче, убегал. Убегал, да потом через неделю снова возвращался на спинах своих братьев. И так по кругу. Все продолжали молча терпеть — боялись, что тот снова что-нибудь выкинет, только более серьезное, чем побег. Дошло до того, что даже собственному брату, которому поручили следить за ним, он стал мозолить глаза. Шэнь Юань смотрел на него чаще всего сердито, чем с жалостью (он никогда не жалел его). И больше не из-за того, что брат умудрился поломать себе что-то, а потому что Гу Лили снова что-то натворил (случайно!). — Ты опять шиди лапшу на уши вешаешь, а?! — и вот снова Шэнь Юань стоял в своей любимой осуждающей позе, с высоко поднятой головой и выпяченной грудью. — Да о чем ты? Когда это мои рассказы были чушью? — громко вздохнул Гу Лили, снова прижавшись с нему. — Ты хотя бы про нашу секту не ври, ладно?! — Юань отскочил в сторонку, но старший брат был куда проворнее даже с перебинтованной рукой: Гу Лили не отставал от него ни на шаг. Так они и кружили по комнате: один отбивался, другой догонял. — Разве это ложь? — возразил старший, склонив голову к больному плечу. — Если ты не согласен с моим мнением, это ещё не означает, что оно неверное! — Твоему мнению вообще доверять не стоит, гэ! — Да что ты? Я, вроде как, дольше тебя на этой земле живу, может, и знаю больше? Хах? — Гу Лили надменно вздёрнул подбородок, прищурив глаза. — И знаешь, что я скажу? Тебе, Юань-эр, следовало бы хоть иногда покидать нашу секту! Иначе так и ничему не научишься! Дальше своих трав и склянок ничего не видишь! — Ах вот значит как?! А ты бестолковый нахал! Знаешь сколько только от тебя одного проблем?! — Шэнь Юань топнул ногой, покраснев от злости. Гу Лили ударил по больному: это правда, что пока ему не доводилось выбираться за пределы секты на разные миссии и вряд ли удастся. Его пик больше специализируется на лечении и изучении медицины, но это не значит, что искусство боя и обучение владению мечом проходит мимо них! Нет, они не менее сильны, чем ученики пика Цинцзин или Аньдин! Конечно, до верзил с Байчжаня и пика Гуаньшоу им далеко, но и те не могут ничего, кроме как драться и, пожалуй, возиться со скотом! Проблема была в самом Юане — по сравнению с другими он был намного слабее и развивался медленнее. Так уж вышло, что он родился болезненным ребёнком, но быстро обучаемым. Шэнь Юаня привлекали книги и травы, разные исследования и эксперименты. Лишенный возможности исследовать жизнь вне дома, он погрузился в изучение разных наук и, в общем-то, преуспел. Больше, чем литература и культура, Юаня привлекала традиционная медицина. Он буквально был готов тоннами скупать справочники и другие материалы. Его брат же, напротив, был здоров, как бык, но не имел достаточно терпения, чтобы изучать литературу, искусство, медицину, историю и другие науки. Ему больше нравилось бегать по полям и лесам, как грациозной лани, скакать по скалистым вершинам гор, как горному козлу, взбираться на деревья, как медведю, погружаться на дно рек и озёр, как выдре. Наверное, такой активный образ жизни и сделал его сильным и гибким, потому что не раз за все свои приключения, Гу Лили мог лишиться жизни. Лишь умение ловко управлять своим телом помогло ему выжить. В общем, единственное, что роднило Шэнь Юаня и Гу Лили — отцовская кровь. Не только увлечения, но и внешность и фамилия у них были разными — один был похож на отца и носил его фамилию, другой же — на свою мать-служанку и носил никому не известную фамилию «Гу». Несмотря на такое различие не только во внешности, но и в интересах, они всё ещё оставались братьями, которые любили друг друга. Гу Лили был единственным и лучшим другом для вечно больного молодого господина Шэня, который из-за своего здоровья не мог покинуть поместье и найти друзей очень долгое время, а Шэнь Юань — любимым младшим братом для изгоя семьи Шэнь, Гу Лили. Они тянулись друг к другу, скучали, ждали встречи. Гу Лили, выходя в очередной поход, всегда возвращался к Шэнь Юаню с каким-нибудь подаркам. Он приносил ему растения и грибы, про которые читал его младший брат, или вещи с рынка, или мог небольшую безобидную зверушку принести… Шэнь Юань был от всего в восторге. Но как и у всех обычных братьев или сестер и у них не обходилось и без споров. В такие моменты они переставали любить друг друга, начиная борьбу. Использовались любые оскорбления, которые, однако, были правдивыми и не лишали человека достоинства. Слушая возмущения одного, второй мог посмотреть на себя со стороны и в будущем подкорректировать своё поведение, если посчитает необходимым. И сейчас Гу Лили занимался ничем иным, как воспитанием младшего: Шэнь Юань правда очень часто упускал многое из виду. Иногда ему было сложно догадаться о намерениях другого человека, но, слава Богу, в этом плане он был осторожен, — не доверял каждому подряд. Но если так вышло, что кто-то смог втереться ему в доверие, переубедить Шэнь Юаня было той ещё проблемой. И Гу Лили испытывал с ним некоторые трудности: как он мог показать младшему брату, что его «благородная и честная секта» не такая уж благородная и честная? Пока дело не дойдёт до катастрофы, Юань не снимет с себя розовые очки, которые он носил с самого рождения, живя в комфорте и уюте. — Не соглашусь с «бестолковым». От меня есть прок и ещё какой! Весь пик Гуаньшоу практически держится на моих (и моего учителя) плечах! — Да, — согласно кивнул Шэнь Юань. — Но проблем от тебя намного больше, чем пользы, гэ. Признай. — Во-первых, всё что было, произошло случайно. Во-вторых, никто от этого не пострадал. Из живых, — Гу Лили уже не был так уверен, что выиграет спор, но упорно продолжал гнуть свою линию, делая при этом уверенный вид. Это, как он считал, самое важное в споре. Если твои слова верны, но ты не можешь держаться, то, считай, этот спор ты проиграл. — Плантации для тебя шутка?! — из ушей Шэнь Юаня почти пошёл дым. — Огненные лани достаточно своевольны… — Так это ты их выпустил! — Их необходимо пасти как овец! Они погибнут от долгого пребывания в клетках! Я же не виноват, что тогда кто-то напугал их и они разбежались! А ещё я не виноват, что наш пик не был на тот момент окружён барьером! Более того, они не плотоядные — на людей не нападают! — Тебе поручили следить за ними, так почему они по итогу разбежались?! — Я же говорю, их напугали!.. — Почему-то до тебя никто их не пугал! — На что ты намекаешь?!.. Их спор всё нарастал и нарастал и был слышен уже за пределами лазарета. К несчастью, ближайшим зданием был склад с настойками и пилюлями, где пребывал Му Цинфан. Вообще, он уже долгое время игнорировал крики, что сотрясали весь пик, но чем дольше они продолжались, тем меньше у него оставалось терпения. В какой-то момент поняв, что их спор никогда не закончится, он поднялся с места и тяжёлой поступью направился к лазарету, желая выкинуть с пика и своего ученика и его неугомонного брата. — Перестаньте сейчас же, — громко и строго сказал он, хлопнув дверью. Му Цинфан не спал толком вторые сутки, поэтому его голос больше напоминал вой раненого волка. — Юань-эр, почему ты снова здесь? Ты должен быть на пике Цинцзин и выполнять свои обязанности! — он хмуро посмотрел на них обоих, но в особенности на Шэнь Юаня. — Но учитель же велел этому ученику лечить Гу шисюна, когда он снова поранится, — возразил Юань, аргументируя своё присутствие. — Здесь и сейчас ты нужен меньше, чем на Цинцзине, Юань-эр. Твои братья и сестры наверняка нуждаются в твоих знаниях и умениях. — Но Гу… — Шэнь Юань хотел продолжить находить причины остаться подле брата, но Му Цинфан был непреклонен: — О твоём шисюне уже позаботились другие. Тебе не нужно переживать о его состоянии. — Учитель знает, что вовсе не о его ранах беспокоится этот ученик. Му Цинфан хмыкнул: как он мог не знать, если сам на своей шкуре испытал всё озорство этого человека. — Об этом не волнуйся: с тех самых пор, как Гу шичжи начал… покидать Цяньцао раньше срока, этот учитель позаботился о том, чтобы такого больше не повторялось. Теперь, как ты мог заметить, около лазарета стоят твои братья — они будут следить за нашими пациентами. Гу Лили нервно дёрнулся, ведь точно знал, что кроме него ещё никто не сбегал с Цяньцао по собственной воле. Многие, наоборот, хотели полежать с больничным месяц другой, поэтому было понятно, что лишь из-за него одного ученики уже целый шичень стояли на дежурстве. Гу Лили подумал об этом с некоторым смущением, а потом усмехнулся про себя: «Меня это не остановит». — Его это не остановит, — будто услышав его мысли, совершенно серьезно сказал Шэнь Юань, мрачно переглянувшись со своим учителем. Му Цинфан также мрачно посмотрел на него в ответ, вздохнув: — Этот учитель понял. Можешь остаться, Юань-эр. Только не спорьте больше, прошу, — и, махнув, удалился восвояси. Юань попрощался с ним и, когда дверь захлопнулась, повернулся к Гу Лили. — Я не буду с тобой нянчиться, гэ, — сказал он монотонно. — Но учти: если после твоего очередного побега ты придёшь с уже оторванной рукой, никто тебе помогать не будет. И я тоже. — Ты жесток! — ахнул Гу Лили, не прекращая при этом улыбаться. — Ты пришёл только это сказать, Юань-эр? Шэнь Юань ничего не ответил, а как и свой учитель, махнул рукой и ушёл, громко хлопнув дверью. И зачем, спрашивается, так настойчиво спорил со своим учителем, добиваясь от него согласия? Ли цыкнул: чужой пример действительно заразителен. Радует только то, что из всех пиковых лордов Му Цинфан более или менее соответствует критерию добродетеля, но лицемерия в нем не меньше. Гу Лили залез обратно под одеяло, закрыв глаза. Ему лучше хорошо выспаться сейчас, если он хочет этой ночью вернуться на свой пик незамеченным. Маленькие лекари не смогут его остановить, как бы не старались, — он убегал от них с вывихом ноги, со сломанной рукой будет куда легче! Той ночью другие ученики, лежавшие с ним в одной комнате, были вынуждены наблюдать, как их шисюн неумело старается открыть окна когтем какого-то зверя. Скрип был негромким, но слышимым на близком расстоянии. Тем не менее дежурные не услышали, как отворилось окно и как раздались тихие отделяющиеся шаги. А оставшиеся в лазарете ученики были слишком счастливы, когда столь неугомонная личность в конце концов оставила их в покое. На утро Гу Лили уже вернулся к своим обязанностям главного ученика — проводил тренировку младшим. Те, конечно, были немного смущены его внешним видом, но предпочитали молча выполнять задания, чем пытаться уговорить его вернуться на Цаньцао. Если уж их старшие не могли это сделать, что могли они? Даже их учителю приходилось хватать его за шиворот, как нашкодившего котенка, и тащить к лекарям. Он, кстати говоря, не был особо доволен, что его ученик пренебрегал своим здоровьем, но в то же время был несколько удивлен таким стремлением к обучению. Не было другого такого ученика на их пике, который с удовольствием лез в вольер к демоническим существам, поэтому учитель относился к нему лучше, чем к остальным, и ещё больше злился, если он возвращался с травмами. — Что мы будем делать, если ты умрёшь?! — кричал он на него, отчитывая за очередной побег из лазарета. Гу Лили лишь пожимал плечами, безразлично отводя взгляд. Крупный мускулистый мужчина средних лет с щетиной по всему подбородку хмурил брови настолько часто и настолько сильно, что там уже давно залегла глубокая морщина. Ли часто смотрел туда, когда учитель вот так ругался, но сейчас его больше интересовали яйца с пятнистым окрасом, которые стояли за его спиной. Заметив такой интерес, мужчина пригрозил: — Если ещё раз такое повторится, я запрещу тебе выращивать пятиглавых ящеров. — Что?! — теперь-то всё внимание Гу Лили было приковано к учителю. Угроза сработала лишь потому, что ему больше всего нравилось заботиться о новорожденных малышах. Ему нравилось, что детёныши зверей видели в нем родительскую фигуру и продолжали доверять ему и во взрослом возрасте. Подобное отношение было бесценным. К большому сожалению, лорд пика знал о его большой любви и умело пользовался этим. — А то! Слушай внимательно, Гу Лили, — сказал со всей серьёзностью мужчина. — В следующем месяце пройдет соревнование между несколькими сектами, и ты примешь участи в нем. Поэтому не смей травмироваться! — А чего я-то?! — такие новости не обрадовали Ли, которому не очень нравилось взаимодействовать с высокомерными учениками других сект. Ему и со своими товарищами с некоторых пиков не нравилось контактировать, а тут ещё и другие, с которыми обязательно нужно быть вежливым! А если в этом состязании будут участвовать ученики дворца ХуаньХуа, то он предпочтет самолично закопать себя в землю. А они точно там будут, раз их секта тоже участвует. — Потому что ты, балбес, должен показать себя как будущий владыка пика Гуаньшоу, ясно тебе?! — Ох, ладно, — у Ли всё равно не было выбора, поэтому он согласился. — Скажите хоть, в чем мы будем соревноваться между собой? — Я знаю что ли? Спроси у других, если интересно, — хмуро ответил Ся Цинбэй, — так звали его учителя — скрестив руки на груди, а Гу Лили с раздражением подумал: «И кто из нас балбес?» Если Му Цинфан был лицемерным, то его учитель был невежественным идиотом. Его отпустили только после того, как он в слух сто раз повторил все правила их пика, — своеобразное наказание, лишённое всякой оригинальности. Когда Гу Лили вышел из учебного класса, в котором его и отчитывали, на улице снова уже взошёл месяц. — О, блеск… — он устало закатил глаза, уставившись, грубо выражаясь, на «полумесячного придурка». Восхождение на небосвод этого «придурка» всегда означало то, что день прошёл, а Ли так и не сделал ничего из того, что планировал. — Ещё один день насмарку! Замечательно! Гу Лили показал плохой жест рукой сначала луне, а потом покружился так по всему двору, направо и налево кидаясь оскорблениями. Резко для него всё стало надоедливым и некрасивым, хотя красотой этого мира он восхищался намного больше, чем когда путешествовал по другим мирам. Наверное, потому что здесь пока что спокойно, ха? Гу Лили или, как его ещё иногда называют в «Доме», «путешественник №66», был пользователем системы перемещения по разным мира. За спиной у него больше пятидесяти путешествий, вот только удачными назвать можно не все. В каждом мире Гу Лили давалась миссия, которую он должен был выполнить. На её выполнение давался определенный срок и, если он не справлялся, то его «стирали» из мира. Процесс был болезненным, потому что подразумевал смерть: его могли казнить, убить, повесить, утопить, задушить, отравить и так далее. Способов было море, и Гу Лили чаще всего тонул в нём. Но он не был полным неудачником! Несколько раз ему всё же удалось выполнить миссию, только вот все они были одного характера: соблазнить, влюбить в себя кого-то там. И, честно, это у него получалось лучше, чем управлять страной, спасать или защищать. Неблагодарное это дело, соблазнение, потому что все его цели поголовно были девушками, а Гу Лили, прожив уже больше ста лет, понял для себя, что девушкам предпочитает крепких или изящных мужчин. Умело флиртовать он мог со всеми, но ложась в одну постель с красавицей, почему-то становился бревном. Не получалось у него и всё! Осознал Ли свою принадлежность как раз на одной из таких миссий: влюбился в раба вместо юной госпожи, которая и была его целью. Так получилось, что спасая его, Гу Лили сорвался со скалы в реку и, собственно, на этом его жизнь должна была закончиться, но появился ещё один мальчик, в которого он умудрился втрескаться. А потом Гу Лили всё равно умер, потому что время вышло. Грустно, печально и кроваво. Вот так вот он и понял, что предпочитает мужчин и не может любить женщин. Но как на зло ему попадались совсем не интересные миссии: ему предлагали участвовать в политических интригах, спасти генерала (которого нельзя было соблазнить!), защитить принц (этого тоже не разрешали трогать!), стать императором, стать министром, стать крупным магнатом, завоевать компанию очередного отца… Много было миссий и все они были разными, но он не желает их вспоминать, потому что провалил большинство. Единственное, что он мог выполнить: влюбить в себя цель! Но! Целью! Были! Только! Девушки! «Не логичнее ли давать мне миссии по соблазнению мужчин?!» — сидя на мягком кресле с чашкой горячего кофе в руке, оправляясь тем самым от отвратительной ночи с девушкой, он жаловался администрации «Дома». По итогу Гу Лили добился своего, раз сейчас находится в мире «Системы спаси-себя-сам для главного злодея». Неважно, что в немного поломанном и, будто бы, смешанном со вселенной «Пути Гордого и Бессмертного». Какая вообще разница, раз он свободно может соблазнять мужчин?! Он буквально был на девятом небе от счастья! А знаете, как быстро он спустился с небес на землю? Как только понял, что здешние мужчины, увы, придерживаются немного иных взглядов и, в общем-то, были против подобных отношений (некоторые вообще от них отказались). «Какого чёрта?!» — и ведь правда! Расстраивало и то, что отношения можно было иметь только с пиковыми лордами! Но вот так незадача: именно они не видели своим партнёром на пути совершенствования мужчину, а один так вовсе был монахом! «Полный провал!» — иначе и не назовешь. У Гу Лили начинали опускаться руки, когда срок с каждым днём сокращался, а пиковые лорды выпадали из списка интересов один за другим. Мало того — некоторые из них были совсем не в его вкусе, как, например, его учитель. Но Ли был отчаянным настолько, что до последнего старался что-либо с этим сделать. Он решил для себя: сначала попытается с «симпатичными», а потом, если не выйдет, пойдёт к «не симпатичны» (окей, они были симпатичными, просто не в его вкусе!). Гу Лили начал с, так сказать, самого оптимального варианта — Му Цинфана. Стройный, молодой, умный, с тихим характером и, самое главное, с привлекательным личиком, — идеальный тип! Такой, если и отошьёт, то не станет лезть с кулаками. В самом деле, Гу Лили отчётливо дали понять, что не стоит приближаться к горному лорду Му, не используя насилие, хотя он был довольно настойчив в своих «ухаживаниях». Тем же вечером, вернувшись на свой пик с «разбитым сердце» (правда было обидно!), Му Цинфан выбыл из списка интересов. Без него осталось десять. Следующим на очереди был глава пика Аньдин — менее привлекательный и приятный, более тихий и скрытный. В романе, который кратко пересказали Гу Лили, он был ещё и трусливым. Такая себе личность, но стоит попробовать! Гу Лили попробовал и не зря — несмотря на поражение, он хотя бы нашёл себе друга. Вытянувшееся из-за неожиданного признания лицо Шан Цинхуа быстро сменилось радостной улыбкой. Потребовалось меньше десяти минут, чтобы он перестал строить из себя недотрогу и превратился в бабку на лавке: откуда-то достал тыквенные семечки и развалился за своими столом, начав расспрашивать его обо всём на свете. Шан Цинхуа, как и подозревал Гу Лили, был довольно общительным и болтливым. Такому собеседнику не менее любивший поболтать Ли был рад. Свою трусость Шан Цинхуа компенсировал честностью и некой преданностью тем, кому он симпатизирует, а ещё добротой, – только этим он отличался от персонажа, в которого попал. Гу Лили остался доволен и такими качествами: всяко лучше, чем то, что Шан Цинхуа создал. Так уже второй «любовный интерес» выбыл из списка. После этого Гу Лили решил притормозить и обдумать свою тактику соблазнения. Для начала ему нужно было обратить на себя внимание всех пиковых лордов. Он и обратил, случайно устроив пожар в одной из частей секты. После того случая Гу Лили был у всех на слуху. Второй задачей стало выяснение особенностей характера всех пиковых лордов, — с этим пунктом было сложнее, потому что пока что он не мог встретиться со всеми. Его круг ограничивался лишь его учителем, Му Цинфаном и Шан Цинхуа. Остальные лишь маячили перед глазами как не разблокированные цели. И этим он собирался заняться сегодня — наведаться на Цинцзин к своему дорогому брату и к его («их») другу, а ещё… Собственно, всё. Выяснять, каким мерзким иногда был характер Шэнь Цинцю не нужно, потому что Гу Лили не планировал с ним контактировать, хотя точнее и правдивее будет сказать, что это с ним не хотели никак взаимодействовать. Со всеми! Шэнь Цинцю буквально никого не мог терпеть! С ним было сложно, и поэтому он и не рассматривал этот вариант. Только если уж среди «симпатичных» никто его не примет… «Один из крайних вариантов» — лучше назвать. И то, Ли не уверен, что предпочтет «адекватным» (здесь таких нет, увы) этого холодного и острого, как лезвие Сюя, прохиндея. Как бы там ни было и что бы он не планировал, а день всё равно прошёл мимо него. И ведь если бы учитель не настаивал на его лечении, то Гу Лили всё равно бы посетил бы соседний пик и со сломанной рукой. Ему нельзя терять время! «Ах, такой шанс мне выпал насладиться мужским вниманием! Хоть чьим-нибудь! А мои планы все идут под откос… чёрт возьми!» — ругался он про себя, идя в свои покои. Утро вечера мудренее, как говорится. Если не вышло сегодня, то обязательно получится завтра! Гу Лили был и сейчас готов взорваться к своему брату, временно пребывавшему на другом пике, но А-Юань вряд ли оценит такой его поступок (его побьют за это). Но больше, чем своего брата, Ли боялся гнева другого человека — Шэнь Цинцю. Почему-то домики маленьких лекарей располагались вблизи домов лордов, так было и на Цинцзине. Шэнь Цинцю, со своим высоким уровнем совершенствования обязательно заметит, если на его пик кто-то проберется без разрешения. А Гу Лили никогда не давалось такое разрешение, и он рисковал каждый раз, когда пробирался туда, пока хозяин пика отбывал по своим делам, потому что не знал, когда Шэнь Цинцю вернётся. Его ещё ни разу не ловили, но кто знает, когда удача решит покинуть? Тяжело вздохнув, Гу Лили завернулся в одеяло и скрасил темную и долгую ночь чтением очередного романа.