Любопытство волка сгубило

Особняк Лонгботтомов продолжал принимать гостей. Уже скоро Вилл поняла, что куда меньшим страданием будет самим выбираться на приемы: решаешь, когда с тебя хватило, не то что дожидаться, когда Белинда поймет, что пора собираться домой. Определенным успехом являлось решение Августы, что пора расширить круг знакомств, и Вильгельмине пора показывать влиятельных магов. В ее рутине продолжали оставаться визиты в Нору. Она читала книги, пока Рон и Невилл играли в шахматы, находила, о чем поговорить с Джинни. Ей пришлось взять со ставших свидетелями сцены на Кингс-Кросс детей слезное обещание не говорить братьям ничего про период ее поступления. Невилла, казалось, и самого мало порадовало известие. Вильгельмина не знала, есть ли шанс, что кто-то не проболтается. Все чаще она находила более интересным компанию Молли и Артура, где можно было угоститься вкусным и узнать о маглах. Видение простецов глазами Артура казалось не вполне верным. Как будто истолковано интересным, но что-то не сходилось. Она выдвигала свои предположение о находках, часть из которых видела в его кабинете, а другую — снова притащенную в гараж. — Артур, мы накладывали заклинание только на ящики, сам гараж не безразмерный, — устало выдыхала девочка, принявшись за поддержание порядка. Вещи нарастали вверх растущими кучами. — Смешно, Вилли, но только глянь, — старший Уизли словно отмахивался, и Вилл боролась с нараставшим раздражением. Нет худшей участи, чем перевоспитание взрослого. Теплица прекрасно прижилась, Молли, освободившись от большей части отпрысков, ратовала за существование Хогвартса, и с напеванием песенок подвязывала томаты. Молли не экспериментировала с добавками, решив, что за обогащение почвы лучше оставить ответственной Вильгельмину, но она не отказывала себе в удовольствии приколдовывать над трансфигурацией для облагораживания грядок. И лейка с таймером являлась вершиной ее творений. — Неужто близнецы в Вас пошли с изобретениями? — Вилл умела озвучивать комплименты. Молли радостно зарделась. И хотя временами казалось, что она всей душой ненавидела проказы сыновей, гордая улыбка многое говорила девочке. — Странное дело, Вилли, я ведь в теплице даже не колдовать больше всего люблю, а руками работать. Земля она кажется такой живой, вот с тестом так же. В жизни бы не подумала, что мне так понравится. Лонгботтом заулыбалась. В Норе всегда царило тепло, но представленная собственным заботам Молли расцветала, и уют ощущался в разы сильнее. — Я тут подумала, может, мне попросить у бабушки Мандрагору? Мы могли бы ее высадить на участке для защиты от садовых гномов. Еще Вилл чувствовала здесь житейскую хитрость, ведь, все еще незатейливо наслаждающаяся Молли обронила: — Не стоит, милая, куда же мне тогда девать излишнюю энергию Рона. Лонгботтом понимающе улыбнулась, продолжив наблюдать, как проклёвываются ростки сквозь слой свежей почвы. Теплый ветер колыхал стены теплицы, а порозовевшие от труда руки Молли перебирали инструменты.

***

Жизнь текла своим чередом. Вильгельмина ускальзывала от Артура и уходила к Ларсону. — Сегодня куришь мяту и чабрец, — небрежно бросила она, точно не стоило постучаться, прежде чем ворваться. Сноу хмыкнул с едва заметной улыбкой. Вилл пересекла порог и лишь сейчас осмотрелась, есть ли кто еще в кабинете. Оказалось, что на диване уже сидел Люпин. Он радостно подорвался поприветствовать, но нахмурившаяся и схохлившаяся Вилл всем своим видом давала понять, что придвигаться к ней не стоило. Ларсон и до этого заметил, как поник Римус. Обсуждение их дела никак не могло вызывать радостные размышления. Сноу уже хотел озвучить Вильгельмине, что ей не следует находиться здесь, ведь услышанное не предназначалось для ее ушей, но было неясно, успела ли она что расслышать до того, как попалась им на глаза. А Невыразимец давно смекнул о слабости девочки к разузнаванию сведений. — Ну и что подслушала? — не стал ходить Ларсон вокруг да около, когда можно было поставить вопрос ребром. — Ничего толком не поняла, — сознавалась она редко, но увиливать с давним знакомым толку не было. Помялась, пытаясь усесться в кресле. — Тебе говорили, что надо сменить мебель? — Да, бывало, но не могу отказать себе в удовольствии следить, как другим неудобно. Мужчины не подали виду, как что-то встрепенулось от этой картины. Она попала в точку обсуждения, не имея об этом ни малейшего понятия. — Я займусь делом давнего друга Люпина. Он что-нибудь тебе рассказывал? Вилл изобразила крайнюю незаинтересованность, Римус запрепятствовал, и только после этого Лонгботтом поймала себя на любопытстве. Что заставило Римуса занервничать? Что еще он хотел от нее скрыть? — Ты слышала об Избранном мальчике? Вильгельмина понятия не имела, как скоро имя Гарри Поттера прогремит и встанет поперёк горла. — Бабушка что-то говорила, когда они встречались в Ордене, но все это звучало как какая-то там древняя легенда. — Этот мальчик родился в семье наших общих знакомых. Ну, про Темного Лорда ты хоть слышала? — интересовавшаяся историей магии Вилл кивнула. Тирания, постигшая магическую Британию, была куда ближе всяких легенд. — Тогда надо посмотреть, что ты читаешь. Младенец поразил насмерть Лорда. — Такой ли великий Темный Лорд, если проиграл мальчику? — вопрос был насущным и тревожил многих. Римус, помимо воли, вздрогнул над размышлениями воспитанницы. — Мальчик остался в доме, на которое совершил нападение Темный Лорд. В дом он проник, несмотря на наложенный Фиделиус. А это значит, что кто-то дал ему знать. Под подозрение пал крестный мальчика. Он даже был задержан при нападении на Мракоборцев, пострадали свидетели и его друг, от которого остался один палец. Представляешь мощь заклятия? — Вилл сморщилась. Не существует таких заклинаний, но продолжила слушать. — Казалось бы, виновен, продолжает себя закапывать. Но странное дело, почему подозреваемый летит на мотоцикле в дом друзей, которым желал смерти, и спасает своего крестника, передает в безопасные руки, отдает свой мотоцикл и с голыми руками гонится нападать на кого-то дальше? — Потому что чокнутый Пожиратель. Римус почти сплевывал от ярости. Вилл на секунду задержала взгляд на дрожащих желваках и руках, едва сдерживаемых скрещенными на груди. — Я таких чокнутых Пожирателей смерти не встречал, а повидал я их немало. Кто бы пошел по следам своего Лорда, чтобы не заметать следы, не оказывать поддержку в бою, а забрать ненужного в ситуации ребенка? — Не говори так о Гарри, даже в дедукционных предположениях. Ты и так перегибаешь. Сириус слетел с катушек, и нет необходимости выбивать визит в Азкабан. — Я уже понял, что отправлюсь без тебя, полегче, Римус. Но я говорил с кем-то более рационально мыслящим. Вильгельмина рисовала в голове картину и не могла понять, как могло сложиться, что Римус отвернулся от своего друга. Верность важнее, и военный режим ожесточал, но не мог подрывать доверие под корень. При всей своей ожесточившейся к Люпину натуре она хотела понять, что произошло. — Мне довелось побеседовать с Дамблдором, и он мне раскрыл имя человека, кому сначала передали Гарри. И я наведался к нему до начала учебного года. Многое указывает на не сходящиеся детали в обвинении Сириуса Блэка. И попрепятствовать рассмотрению некому. Тебя, старина, в расчет не беру, сам разбирайся, что для тебя верно. — Нужно еще одно громкое дело? Тебе это нужно? Хочешь переплюнуть Уайта с его именем в газетах? Вильгельмина чувствовала, как близок накал атмосферы. Люпин не должен был лишиться работы, а конфликт с Ларсоном означал бы бесповоротный разрыв деловых отношений. — Вот что, Римус, — Вилл не знала, что сказать дальше, просто поставила на то, что ошарашит своим вниманием к его персоне, и подрывавшийся мужчина шокированно обернулся. Девочка давно с ним не общалась, и действительно, обращение охладило пыл, обескуражив. — Я хочу знать, что с Сириусом Блэком не так. Ведь если он окажется преступником, ты ничего не потеряешь в своей картине мира, только окончательно успокоишься и уверишься в его предательстве. Или ты не хочешь терять надежду? — Ты специально ей озвучил, — Римус не спрашивал. Он утверждал, зная о хитросплетённых размышлениях Ларсона, без которых он бы не раскрыл столько преступлений. — Римус, ты не ответил. — Я не хочу поднимать эту тему вовсе. Это скопление боли, какую сложно представить. Одним днем я потерял все и остался с мыслями, что уничтожил все мой самый близкий друг. — Если Лили умерла из-за него, мы должны знать. И плевать мне, что за боль придется испытать. Вильгельмина воззрилась на Ларсона, гадая, что это была за общая знакомая, и только догадываясь, что их всех вместе связывало. — Ларсон прав. Правда будет доказана. Делами со стертым сроком давности занимались столь редко, что это действительно был скорее нонсенс, о котором громко заговорят. Но Сноу не гнался за славой. Ради известности не идут к сборищу дементоров, за версту от которого теряешь жажду жизни. — Ты не рассказываешь никаких деталей о делах. Но раз это изначально не твое расследование, а закрыто оно давно — значит, можешь показать детали, когда добьешься их получения? Ларсон удовлетворенно разулыбался. Девочка научилась у него расставлению логических ловушек и поиску слабых мест. Пусть и пользовалась против него, все же он испытывал подозрительное чувство гордости. В наблюдавшем Римусе боролись противоречивые чувства, и добавившаяся ненависть нисколько не убавляла градуса в этом гремучем зелье. — Что же, я не могу остановить тебя искать выпуски газет того злополучного Хэллоуина. Вильгельмина насторожилась. Ее сбило с толку не то, что Ларсон отказался показать ей дело Сириуса Блэка. Слова про Хэллоуин вызывали отклик, а она решительно не могла разобраться, смотря то на лицо Ларсона, то на шрамированное Римуса, пытаясь привести мысли в порядок. Но она не понимала, и метель в мыслях впервые затронула ее саму, а не только тех, кто предпринимал попытки прорваться в воспоминания. Тоска охватила сердце и сжала самыми крепкими тисками. Мужчины смотрели, в ожидании, когда Вильгельмина объяснится, девочка могла только непонимающе отмалчиваться. — Римус, что я не так сказал? Это точно после моих слов реакция, — Люпин подорвался, наплевав на все запреты и отталкивающую его Вилл. — Конечно, сказал, она Сириуса не узнала по имени, но вот про Хэллоуин могла запомнить. Вилл ничего не понимала, ни откуда в голосе Римуса бралась злость, ни почему позволяла ему держать себя в объятиях. Крупные капли слез непрошенно падали на плечо Люпина, Вильгельмина утирала мокрый нос с мыслями лишь о том, где же Уйат с его всегда нужными платочками. Она встретилась взглядами со Сноу и все ещё не понимала, о чем они. — Если это касается меня, я должна знать, — Вильгельмина отодвинула Люпина на вытянутые руки. — Расскажи, и не обязательно находиться так близко, отсюда прекрасно слышно. Люпин не успел перехватить инициативу, версия Ларсона звучала обрубленно, без всех деталей. — До того, как Темный Лорд проиграл, была семья, в которой ты почти жила, и Сириус Блэк в том числе принимал участие в твоем воспитании. — И то есть я должна была запомнить Хэллоуин по дате смерти Темного Лорда? — Нет, — Римус все же встрял, подобрав слова: — Тебе обещали показать праздник, ты его ждала. Вильгельмина впервые ощутила себя отрезанной от участка жизни, если у нее и была резистентность к проникновению в разум, та играла шутку, лишая саму Лонгботтом вернуться к нужным воспоминаниям. Она чувствовала в своем теле следы предательства и покинутости, но совсем не могла связать с прошедшими событиями. — Наверное, — смазанно бросила девочка. Оставалось ждать, когда Ларсона допустят до визита в Азкабан. Вилл уже помчалась в библиотеку, чтобы найти новостные выпуски. Ведь изображение Сириуса могло подтолкнуть воспоминания и дать те данные, которые не предоставлял Сноу. Библиотекарь, мистер Хиксли, немало удивился просьбе резво подбежавшей девчонки. Поднять все выпуски разных газетных изданий за 1981-й было не так-то просто. Да и мужчина вздрогнул при этом отнюдь не из-за трудности. Все, мало мальски связанное с Лордом, заставляло поджилки дрожать. И пусть многие этот год праздновали, отмечая лучшим, что могло произойти за столетие, старикам свойственно запоминать худшее из произошедшего. — Пройдемте, юная мисс, архивы располагаются чуть дальше, а приманить сюда все нам не выйдет. Вилл понаблюдала, как старик отошел до помощника, чтобы тот занял его место, и уже готовилась проследовать за Хиксли. Девочка прикидывала, сколько это может занять времени, и ее самые предположения проигрывали увиденным картотекам, возвышающимся вдоль высоченных стеллажей. Юные помощники, резво прокатывались на заколдованных лестницах, и опускали первые плотно перевязанные бечевками газеты, датированные октябрем. Мистер Хиксли освободил объединенные столы, убрал стоявшие атрибуты, оставив лишь лампу, пустые листы для записей и чернильницы с перьями. — Оставляю юную мисс на вас, ребята. Девочке могут понадобиться ваша помощь с поисковыми заклинаниями. Вильгельмина, смело обращайся. — Благодарю, мистер Хиксли. За октябрь минуло столько событий, оставалось догадываться, что именно потребовалось девочке Лонгботтом. Вполне вероятно, что изучить вопрос, с чем именно столкнулись Фрэнк и Алиса. Что ж, если она была готова узнать, как он мог встать на ее пути. Вильгельмина ловила взглядом мигающие сферы, пользоваться которыми можно было для быстрого узнавания вопросов и краткого перечня литературы. Но она поймала себя на том, что совсем не читала газет, и шуршащие листы с колдофото могли ей дать больше, чем учебники истории древней магии, которые ее обычно интересовали. Ведь журналисты вкладывали эмоциональный подтекст, который было не принято оставлять в научных трудах. И она принялась за работу, отключившись от мирного звука перелистывания книг, доносившего вокруг, погруженная в поиски.

***

Эндрю было известно, сколь трепетно Невыразимцы относятся к защите своих мыслей. Они бы радостно закупоривали воспоминания по склянкам, расставляли по запирающимся шкафам и сейфам, которые тоже надо спрятать или опускать на самое дно глубинных озёр. Будто кучи таинств мозга, над которыми они экспериментировали, беспрестанно колдуя и улучшая защиту, им не хватало. Потому Эндрю понимающе относился к сокровенному сохранению таинств дел Сноу. Пусть стопроцентного доверия он к товарищу не питал, в силу их постоянного вынужденного сотрудничества, приходилось верить его словам и действиям. Он все размышлял над визитом пришедшего к нему Ларсона. Возмущался над реакцией Люпина, словно не знал, какие чувства у него вызовет своей выходкой. Уж в чем Эндрю был уверен, так это в понимании замысла-действия Сноу. — Да и ты поди осуждаешь, — недовольно бросил Ларсон после всей тирады. — Я осуждал, когда ты за него не вступился. К Сириусу предъявили столько обвинений, взъевшись на теме того, как Блэки страдали предрасположенностью к душевным недугам. — Сумасшествиям и сумасбродствам. — Называй как хочешь. — Сумасбродства — меньшие из проблем Блэков. — Не забывай о священных двадцати восьми. — Да, каждый маг — чуточку псих Блэк. — Не каждый, но ты близок к истине. — Так ты, правда, винил меня? Тебе что, мало было предъявлять мне, что это я чокнутый нападавший на несчастных? — Не путай подозрения и обвинения. Уайт снова начинал его учить, лез не в свою специальность, и Сноу с усилием смолчал, выждав, как Эндрю продолжит мысль. — Я прекрасно помню, сколько Сириус бывал в Мунго, проводил времени с Вильгельминой, до которой нам не было дела. Как ты помнишь, что он первым заметил ее магический выброс и побежал ко мне со всех ног. — Еще помню, как он меня не жаловал, и не скрывал расстройства, что я прибыл к тебе в кабинет. — У него были причины. Ты так и не сказал Люпину, что сверял магические образцы. Хочешь сказать, его настроения напрасны? Уайт всегда бесил, но особенно в моменты припирания к стене. Можно подумать, всем дозволено пользоваться его методами и обращать против Сноу. Да что они могли знать о действительной природе расследований? Жили в мирное время и продолжают жить, не зная, куда он суется для поддержания порядка и выгрызания любых следов истины. Эндрю сейчас бы не понадобились его умения лезть в разум, чтобы разглядеть за злобным лицом Ларсона истинные эмоции и размышления. — И Сириус, и я имеем право злиться. Ты даешь мне крохи информации по Джейн Доу, хотя совместно мы могли бы прийти к решению раньше, чем за десять лет. Сколько ты еще потратил на поиски своего дела, до того, как объявилась Джейн? Что, если мы можем... — Ты хоть что-то смыслишь в государственных тайнах, наложенных Обетах и моих обязательствах? Мне что, плевать на начальство и все тебе докладывать, чтобы нас обоих выперли, зачистив мозг, отправив в путешествие к маглам? — Я смыслю в давности закрытого дела. — Знаешь, кто из волшебников отправляется без документов и палочки? — Нет, не представляю, чтобы я палочку оставил. — А высший взвод невыразимцев может. Они в вылазках накладывают заклинания вербально, чтобы не попасться с палочкой. И без документов, само собой, чтобы не опознали во время миссии. В военное время много шпионов полегло. — Ты хочешь сказать, круг поисков Джейн Доу сужается? — Это только моя догадка. Никто не предоставит мне списка пропавших, лишь те, кто был мне знаком. Но ты и сам понимаешь специфику подразделения. Это та часть Министерства, где ты можешь однокурсника не узнать или столкнуться с иностранным сотрудником. Так что займись теперь своим делом и перестань совать нос, пока мы оба еще можем продолжать заниматься каждый своим делом. Стоило Сноу уйти, Уайт крепко задумался, не находя себе место. Было что-то в том, что сказал ему Ларсон. В колдомедицинских делах принято расценивать отсутствие личных вещей жертвы с точки зрения кражи и уничтожения улик, но не стоило списывать со счетов и холодный расчет жертвы, которая могла быть не простым свидетелем преступления.